Свой выбор (1 и 2 части)

      С отъездом студентов работа профессоров не закончилась. И если учителям предстояло проверить учебные классы, составить списки необходимого на будущий год и дождаться итогового педсовета, то на плечи деканов ложилась забота о вверенной им части Хогвартса.       Проконтролировав отбытие поезда, Северус Снейп вернулся в замок и занялся инвентаризацией факультетских владений. Декан последовательно обошел все спальни. Большую часть работы делали эльфы, так что зельевару не приходилось щупать продавленные матрасы, испорченные подушки и засовывать пальцы в дыры на постельном белье. То, что могли, домовики чинили без понуканий профессора, но у любой вещи имелся срок службы. И даже магия не могла удлинять его вечно.       После были проверены и записаны в свиток-список и другие элементы обстановки спален, ванных и гостиной. Отдельной строкой декан внес в записи испорченные сыростью и мольфейками гобелены — с этими двумя напастями в подземельях ничто не помогало. Десять лет своего деканства и семь лет учебы Снейп воевал с этими проблемами, но его борьба походила на сражение с ветряными мельницами.       Инвентаризацию склада с ингредиентами зельевар оставил на последующие дни, все равно ведь придется задержаться в школе и после отъезда большинства учителей, так что уже к четырем часам мужчина оказался свободен и направился к Поппи, собираясь уточнить остатки зелий у нее на складе, а попал на спонтанное распитие кофе с порцией коньяка в компании медиведьмы, Филиуса и Помоны.       — Помянем наши нервы, истраченные в этом году! — предложила тост преподавательница травологии, когда Северус с благодарностью принял у Поппи чашку.       — Это был непростой год.       — И дальше будет только хуже, — невесело предрекла колдомедик.       — Что-то случилось? — напрягся Снейп.       — Ничего нового, — покачала головой ведьма в желтой мантии. — Но… Я с утра получила письмо из Мунго.       — Это по поводу Рональда Уизли? — догадалась Помона.       — Да, — кивнула Помфри и задумчиво покосилась на объемистую бутыль коньяка, — мне переслали результаты его последнего обследования.       Рассказ медика прервала Ирма Пинс, но ее приходу все только обрадовались, увидев плывущее перед библиотекарем блюдо с небольшими бутербродами.       — Очень вовремя, — улыбнулась Ирме Спраут. — Я ж забежала «буквально на минуточку», а за завтраком успела только сладкого чая выпить.       Некоторое время собравшиеся наслаждались поджаристым белым хлебом, ароматным маслом и тонко нарезанной красной рыбкой, которую нельзя было обнаружить на школьном столе.       — Так и что с Уизли? — отряхнув с мантии крошки, напомнил тему разговора Снейп.       — Ничего хорошего, — вздохнула колдомедик. — Тесты весьма противоречивые. Но… Если верить тому, что сумели выяснить целители, у мистера Уизли начало разрушаться магическое ядро. Причем… хм… некоторое время назад. После зимних каникул я уже наблюдала у мальчика сильнейшее истощение и весьма странное состояние ауры, но он постепенно восстанавливался. А тут буквально за день полное истощение и… он бредил. Говорил сам с собой. Или… или с кем-то, кого не было рядом.       Маги переглянулись, осознавая сказанное.       — Это очень плохо, — пробормотала Помона. — У мистера Уизли Печать. Если у него повреждено ядро, то восстановление займет очень много времени.       — И никто не гарантирует, что целители достигнут успеха, — поморщился Флитвик.       — Из-за чего это случилось? — спросила Ирма.       Собравшиеся переглянулись. Все понимали, где были дети, но никто не видел место, где их нашел Дамблдор. Директор просто перенес трех подростков в лазарет и приказал мадам Помфри не расспрашивать детей о случившемся. Сам же после скупо сообщил о смерти Квиррелла и геройстве гриффиндорцев.       — И что, Молли Уизли так просто приняла подобную новость? — тоном, полным яда, уточнил Северус. — Или мне из подземелий не было слышно ее воплей?       — Я тоже в недоумении, — призналась Поппи.       — Молли доверяет Альбусу, — объяснил им декан Рейвенкло. — Уж не знаю, как ему это удалось, но в глазах Молли наш директор — непогрешимый. Эта женщина скорее обвинит своих детей, что они куда-нибудь влезли, чем признает, что это Альбус устроил в Хогвартсе опасную ловушку.       — Директор снова выйдет сухим из воды, — сухо констатировал Снейп. — Уизли проглотят случившееся. Даже если их сын станет в итоге сквибом, рыжее семейство ни на миг не засомневается в Альбусе. Жалоб не будет. Как не будет жалоб и от родителей Финнигана. Он учится бесплатно, но только до тех пор, пока Альбус это позволяет. Под каким-нибудь видом отказать в бесплатном обучении ничего не стоит. А Грейнджер…       — О ней и говорить не стоит, — скривился Филиус. — Она, уверен, даже не скажет родителям.       — Какое единодушие, — отметила Ирма. — Что случилось?       — Грейнджер случилась, — хмуро прошипел Северус.       Деканы-мужчины переглянулись, и Флитвик кратко пересказал дамам о вчерашнем разговоре в кабинете директора.       — И Дамблдор, конечно, ничего не объяснил, — усмехнулась Спраут, когда профессор чар дошел до момента выдворения студентов из башни.       — Конечно, — в тон ей ответил Снейп. — Как же иначе. Кто и когда слышал от директора честный и прямой ответ хоть на один вопрос?       Волшебники переглянулись, криво улыбаясь друг другу. Все они знали Альбуса не первый год. И все знали его очень и очень хорошо, а потому не заблуждались на его счет.       — Директор сказал, что именно он получил посылку для мисс Уоррен, но не знал, что в ней, — сказал зельевар. — Альбус пригласил девочку к себе и видел, как мисс Уоррен распаковала содержимое коробки. А потом, по словам Дамблдора, Миртл Уоррен очень разозлилась, долго кричала и швырнула футляр в стену. Альбус, опять же по его словам, не стал избавляться от неизвестной вещи, решил сохранить, подозревая, что девочка вернется, хранил в шкафу, а потом мисс Уоррен погибла… и он забыл о футляре. Нашел несколько лет спустя. В футляре хранились разбитые очки. Уцелела только одна линза.       Маги переглянулись.       — Альбус редко откровенно врет, но часто искажает правду так, что истина оказывается надежно скрыта, — напомнил всем Филиус.       — А вы не могли припереть его к стенке и потребовать ответа, — невесело пробормотала Помона и медленно обвела всех взглядом.       — Мы повязаны с Альбусом своими малыми и большими грехами, — вздохнул Филиус.       — Альбус и его знаменитые вторые шансы, — скривился Снейп. — Он ждет, как паук, когда человек совершит ошибку, а потом с понимающим видом и доброй улыбкой оплетает своей паутиной. Пока ты не сделал ничего, за что раскаиваешься, разговоры директора о втором шансе кажутся мыслями мудреца и великого праведника, готового ко всепрощению, но стоит оказаться по другую сторону… и на шее затягивается удавка. Страха… Непреложного Обета… клятв… И уже не выбраться.       Из собравшихся только Помона и Поппи не были в должниках Дамблдора, что позволяло им действовать относительно свободно, но волшебницы хорошо знали цену доброте директора, ведь много лет наблюдали действия Альбуса со стороны.       — Порой мне кажется, что я свободен, но потом директор просит от меня… закрыть глаза на проделки какого-нибудь студента. Или студентки. Очень настойчиво просит. И у меня нет шанса отказать, — вздохнул полугоблин и покосился на Снейпа.       Собравшиеся знали, что если на Флитвика или Пинс Альбус мог лишь надавить в чем-то, то Северус вот уже много лет практически жил от одного приказа директора до другого, не смея противиться.       — Как думаете, что произошло на самом деле? — спросила Ирма. — И как вообще получилось, что посылка попала к Дамблдору. Разве артефактор не должен был выслать заказ напрямую мисс Уоррен?       — Если по поводу первого мы можем лишь предполагать, то на второй вопрос я знаю ответ, — чуть грустно улыбнулся маленький профессор.       — И как же очки Миртл попали к Альбусу? — нахмурилась Помфри.       — Мало кто сейчас помнит, но прежде письма и посылки никогда не доставлялись в Большой зал, — начал рассказывать Филиус, вызвав удивление на лицах колдомедика, библиотекаря и зельевара. — У каждого факультета была своя комната-совятня, куда совы приносили послания. И уже оттуда домовики, прикрепленные к конкретному факультету, перемещали письма по спальням. На каждое письмо или посылку накладывались чары сокрытия — увидеть доставленное мог только получатель. Эта система преспокойно работала до двадцатых годов. А потом Альбус убедил директора Диппета в необходимости проверять письма на злокозненные чары. Он использовал Геллерта Гриндевальда как превосходную пугалку! Объяснив все попыткой упростить проверку, Альбус закрыл почтовые комнаты факультетов. И вообще ограничил места в школе, куда попадали совы. Отныне птицы могли прилетать только на чердак Большого зала и в кабинет директора. Альбус всех заверил, что эльфы прекрасно справятся с проверкой, и не будет никаких задержек с получением писем. Но он рассказал не все.       — О, выходит, не Основатели придумали это антисанитарийное действо во время еды? — опешила мадам Помфри.       — Верно, — кивнул Флитвик. — А еще раньше сохранялась тайна переписки. Никто никому не заглядывал в письма через плечо.       — И никто не позорился на всю школу, получив вопиллер, — хмуро проворчал Снейп.       — Да, именно так, — подтвердил полугоблин. — Но все это и рядом не стояло с тем, что общение студентов с внешним миром подверглось полному контролю. И цензуре.       — Альбус делает это и теперь? — спросила Ирма.       — Не со всеми студентами, — ответил Филиус. — Он не может прикрыть происходящее смутным временем, как когда-то. Но я почти уверен, что он весьма пристально следит за перепиской некоторых учеников. Удивительно, что мистеру Поттеру удалось как-то скрыть от директора часть своих действий. Я, конечно, очень постарался когда-то, распутывая чары недосягаемости вокруг башни Рейвенкло, но мне удалось ослабить их только для личных птиц моих студентов. Вряд ли этого было достаточно.       — Мог ли Альбус в тридцатые и сороковые годы приказать эльфам отслеживать пересылку артефактов? — спросила Ирма Пинс.       — Думаю, он отслеживал все подряд, — откликнулся Северус. — Артефакты, зелья, книги.       — А потом беседовал со студентами в личном кабинете, — невесело покивала Помона. — Времена были смутными. Легко было представить все так, будто вещь пропала. Или убедить ученика, что ему ничего не нужно. Я герболог. Северус — зельевар. Любой из нас подтвердит, что не все чаи Альбуса так уж безвредны.       — Мы сейчас в открытую обвиняем директора в опаивании студентов? — спросила Поппи.       Филиус хохотнул.       — Да, в открытую, — подтвердил он. — Но мы никому ничего не сможем сказать. Никто не поверит.       Северус прикрыл глаза, мысленно соглашаясь с коллегой.       Да, никто не поверит. Уже очень давно Дамблдор — великий светлый маг страны с несокрушимой репутацией праведника. Нужно что-то большее, чем слова горстки магов, чтобы низвергнуть Альбуса с его пьедестала.       — Значит, Альбус как-то узнал об очках, заинтересовался интересным и полезным артефактом, — стала выстраивать последовательность событий Ирма.       — Скажу больше, изготовление подобных очков невозможно без разрешения колдомедика, — просветила всех Поппи. — Я-то думала, Альбус умеет читать мысли.       — Он и умеет, — кивнул Снейп. — Просто прежде директор говорил о врожденной способности. Дар ментальной магии позволяет считывать поверхностные мысли без зрительного контакта на довольно большом расстоянии, в то время как магу, научившемуся легилименции, необходимо, чтобы человек стоял довольно близко и смотрел в глаза.       — Затем, — продолжила мадам Пинс, — Альбус вызывает к себе мисс Уоррен, угощает ее чаем. И после задушевной беседы девочка отказывается от заказанных отцом очков. Стоили очки такого риска?       Северусу вспомнились шкафы в кабинете директора, полки которых были завалены самыми разными необычными предметами.       — А он и не рисковал, — сказал Снейп. — К тому моменту отец Миртл Уоррен уже был мертв. Некому было предъявлять претензии.       — А почему те очки превратились в очки-половинки? Не думаю, что артефактор не защитил линзы от повреждений, — спросила Помона.       — Да… Должна была быть защита, — согласился Филиус задумчиво. — Но… Оправа! Альбус не мог оставить старую оправу. Та наверняка ему не подходила. Но и заказать работу другому мастеру директор побоялся. Видимо, линза пострадала при попытке сменить оправу. Но вторая уцелела и даже пережила разделение, не потеряв свойств.       — Когда у Альбуса появились его очки? — уточнила Поппи.       — Уж точно после смерти мисс Уоррен, — задумавшись, ответил профессор чар. — Даже скорее… после победы над Гриндевальдом.       — А сколько еще у Альбуса вещей, которые ему на самом деле не принадлежат? — ни к кому не обращаясь, тихо спросила Ирма.       В комнате повисла гнетущая тишина.