Temozarella: The Puppet Master

******

            В пурпурных небесах над областью, которую местные жители именовали Наделом Мертвеца, было неспокойно.             Отчасти, из-за многочисленных мигрирующих стай огромных птиц, каждой из которых не составило бы труда поднять в цепких лапах взрослого человека и разорвать того на кусочки. Отчасти, из-за повисшего в воздухе оглушительного скрежета сотен и тысяч лесопильных станков, тем не менее, не сопровождающегося падением здешних скрюченных и неестественно изогнутых, но всё же крупных и мало поддающихся обработке деревьев. Отчасти, из-за метаний юркого силуэта меж крон самых высоких представителей местной флоры.             Мейзекин была в панике. Она прекрасно знала, что за дозволение своему юному господину не присутствовать на плановых занятиях по грамматике — ведь он снова сбежал, никому ничего не сказав, — госпожа Столас её по макушке не погладит, но при обычных обстоятельствах белокурую служанку бы такое не особо задело. О нет, именно в такое время выпустить этого мелкого проходимца из виду могло действительно стоить ей этой самой прелестной головки, и то, что она до сих пор не обнаружила мальчишку, а жужжание станковых пил всё не смолкало, наращивало её отчаяние с каждым мгновением всё сильнее.             Отчего же так? Что ж, объяснение тому было настолько же лаконичным, насколько и ужасным: «черепоточцы». Эти маленькие, беспокойные и безмерно прожорливые порождения адской природы из отряда инсектоидов хоть и не отличались какой-то особо крепкой хитиновой бронëй, чтобы быть абсолютно неуязвимыми для более высокоразвитых противников, или не могли похвастаться высокой скоростью размножения, чтобы одним лишь своим существованием угрожать всем остальным видам в биосфере целой Преисподней, однако обладали парой черт, благодаря которым глубоко засели в умы обитающих здесь демонических народностей в качестве одной из опаснейших угроз.             Несмотря на сравнительно небольшой размер тела, их метаболизм заставлял их видеть во всём, что могло хоть отдалëнно походить на нечто движущееся или растущее, источник пищи, который необходимо употребить, а особенности передвижения и питания этому только способствовали. Они налетали на пастбища камнерогов, заныривали в рыбные водоëмы и вырезали до состояния пустоши целые лесные массивы, лишь бы утолить голод, и горе тому несчастному, кто оказался в «сезон миграции» вне специальных магических барьеров, коими были оборудованы все полисы на земелях, принадлежащих Столпам Ада.             Сама же Мейзекин Кроули, потомственная прислужница дома Столас и, по совместительству, воспитательница наследника этого могущественного рода, оставила собственную безопасность далеко позади, ведь даже столкновение со стаей способной обглодать её до самых костей саранчи казалось незначительным риском по сравнению со встречей с госпожой, если до той дойдëт хотя бы слух о пропаже отпрыска в такое время.             — Да где же этот мелкий… — она зависла в воздухе на широких перепончатых крыльях и удерживая в руках сплетëнный из синеватого света волшебный круг, внутренняя часть которого представлялась картой окружающей местности в простых контурах и линиях ландшафта для более быстрого поиска означенной цели. — Нашла.             Гнев, с которым та цыкнула языком, смог бы сравниться только со скоростью её рывка с места, когда силуэт девушки размылся чëрными линиями с характерным хлопком, от которого кроны окружающих деревьев всколыхнулись и расступились в подобии коридора для стремительно несущейся куда-то тени. Чтобы добраться до места дислокации ушедшего в самоволку хозяина, Мейзекин потребовалось всего каких-то пару мгновений — и вот она уже приземлилась посреди небольшой полянки, где ребëнок лет восьми в чëрных брючках и пиджачке сидел на корточках и пялился на… Огромную тушу мëртвого животного, напоминающего быка или бизона, только вместо копыт у того имелись когтистые крючковатые когти, хвост представлял собой раздвоенный костяной хлыст с жалом, а две пары рогов на голове казались скорее выточенными из базальта.             — Молодой господин, я с ног сбилась в ваших поисках! Вы хоть представляете, в какой ярости будет госпожа, если…!             — Чшшшшшшш, замолчи, ты спугнëшь малыша, Мей. — прошипел ей в ответ мальчик с глубокими голубыми глазами и короткими тëмными волосами, сначала приставив палец к губам, а затем вернув взгляд к туше зверя.             «Спугну малыша?» — подумала она и перевела внимание с демонëнка на груду мяса, лежащего перед ним.             Только сейчас Кроули заметила, что шкура бизона была во многих местах опалена, а то и вовсе прожжена насквозь, выставляя напоказ обугленные кости, что свидетельствовало о множественных применениях заклинаний огненной стихии на животном… И что-то маленькое, но очень быстрое перемещалось живым бугорком под кожей существа с характерным звуком лесопильного аппарата, пожирающего древесину. Это значило, что…             — Милорд, тихо отползите за меня. Живо. — Мейзекин медленно, но чëтко произнесла эти слова с одновременным воплощением в своей руке одноручного чëрного клинка.             — Так «тихо» или «живо»? — снова обернулся он к ней и приподнял бровь в недоумении, а затем широко раскрыл глаза, что небольшой тëмный силуэт метнулся мимо него в сторону служанки.             Белокурая демонесса много времени практиковалась в фехтовании, что в купе с нечеловеческим восприятием самой по себе должно было обеспечить ей мгновенную скорость реакции на угрозу, однако выползший из-под одной из дыр жучок-черепоточец прыгнул в её сторону с такой силой и стремительностью, что Мейзекин бы не успела даже подать импульс в руку для удара, прежде чем маленький монстр вгрызся бы ей в грудь. И всё же девушка осталась цела и невредима, а не билась сейчас на земле в агонии от ощущения стремительного превращения своих внутренностей в кашу, ведь юный Столас ухватился за жука тремя пальца прямо в полëте и подтянул к себе.             — Нет, я и так поделился с тобой едой, а её грызть нельзя! — обратился он к бесноватому насекомому, и оно, хотя мгновение назад щëлкало хищными жвалами и дрыгало бритвенными лапками-когтями с явным желанием не оставить от горничной и мокрого места, успокоилось и будто бы послушалось его.             — Это… — ступор, с которым она наблюдала за происходящим, мало с чем можно было бы сравнить, однако вскоре Кроули вернула себе осознание, где они сейчас находятся, и уже отставила правую ногу чуть назад, чтобы рубануть клинком от бедра по черепоточцу так, чтобы не поранить хозяина. — Милорд, не двигайтесь, чтобы вас не…             — И его рубить тоже нельзя. — возразил он её намерению, прикрыл покоящегося в ладони правой руки жучка ладонью левой и отвернулся таким образом, чтобы Мейзекин чисто физически не имела возможности убить насекомое, не разрубив пополам при этом самого мальчика. — Не трогай Зози, и он не тронет тебя, чего непонятного?             — «Зози»? Вы… Вы что, дали имя этому… Этому таракану?             На этих её словах он поставил хитиновое чудовище обратно на лапу бизона и, подперев подбородок рукой, принялся дальше наблюдать, как скарабей стачивает плоть, мышцы и кости в однообразные кровавые брызги.             — Я хотел испробовать те огненные пули, которым вчера научился у Жанны, на чëм-то кроме манекенов, и нашëл этого дикого камнерога. А потом, видимо на запах жаренного, пришëл этот маленький друг. У него сломана задняя лапка — наверное, его обижали другие жуки, так что я поделился с ним своей «добычей». Есть я это, конечно же, и так не собирался, но за ним очень интересно наблюдать! Его зовут Зози.             — Ваша мать с меня три шкуры спустит, если узнает… — она обречëнно выдохнула и схватила его за руку, подтянув к себе. — «Телепортация».             — Подожди, а как же…?!             Под их ногами раскинулся алого цвета рунный круг, и только успел Тэмозарелла протянуть руку, как мир вокруг вспыхнул багровым светом, чтобы затем сменить пейзаж дикой адской природы на обыденный внутренний дворик их родового поместья. А в руках молодого демона не оказалось ничего.             — Зачем ты так с ним, Мей? Я же только-только с ним подружился…             — Милорд, прошу вас меня понять. — девушка присела перед ним на корточки, чтобы их глаза оказались примерно на одном уровне, и положила ладони на его плечи. — Я сожалею, что не преподаю настолько же интересно, как Жанна или господин Освальд, однако ответственность за вашу жизнь лежит целиком и полностью на мне. Вы же знаете, кто такие черепоточцы?             — Угу. — он расстроенно кивнул головой.             — Значит, вы знаете, что приближаться к ним, как и к диким камнерогам, на котором вы захотели «проявить себя» — смертельно опасно. Это ведь не игрушки!             — Но я ведь его поджарил!             — А если бы не смогли?! — выкрикнула она прямо ему в лицо, и выражение нарастающего недовольства Тэмозареллы сменилось растерянностью. — Вы ещё ребëнок, лорд Столас. Я верю в ваши талант и могущество, но вы ещё ребëнок. По крайней мере, рискует собой без явной на то причины и без заботы о тех, кому он дорог, только ребëнок. Госпожа Кайра, лорд Карзахни, господин Освальд и господин Сато — каждый из них беспокоится о вас, и если вы, к примеру, сломаете ногу, то больно будет и им.             — Ты называешь меня «господином», Мей… Значит, если я прикажу, то ты вернëшь меня обратно? — мальчик отвëл взгляд куда-то в сторону, лишь бы только не видеть её лица.             — До тех пор, пока ваша мать не сложит с себя обязательства главы рода в вашу пользу — не верну. — демоница покачала головой и встала на ноги. — Как я уже сказала, я за вас в ответе, и ваша безопасность и образование для меня значат несравнимо больше, нежели ваши собственные приказы. Как только встанете во главе семьи — можете приказать мне переловить всех черепоточцев в Аду хоть сачком для бабочек, лишь бы найти того, кого хотите, но до тех пор будете слушаться меня.             Кроули поправила подол чëрной юбки и зычно выдохнула:             — Впрочем, велеть это всё после сегодняшнего вы уже будете кому-то другому.             — Кому-то? — удивился он и посмотрел на печальную великаншу.             — Госпожа явно будет мною недовольна, и за то, что подвергла вас опасности, меня в лучше случае уволят, а в худшем… Не берите в голову, милорд. Приятно было служить вам всë это время.             Она сделала почтительный реверанс юному дворянину и уже было сделала шаг прочь, но тут же остановилась, стоило ощутить, как чьи-то маленькие пальцы ухватились за край юбки. Мейзекин повернула голову к мальчику и увидела, как тот поджал нижнюю губу.             — Не надо говорить маме. Я ведь сам сбежал, и прилетит больше всех мне. Не говори никому, и я тоже не скажу… Только не уходи.             Впервые в жизни она услышала от него такие слова. Бахвальство, капризничество, совершенно несерьëзное отношение к подобного рода вещам, как и подобает ребëнку его возраста и воспитания — сколько и когда угодно, но никогда — подобное беспокойство хоть о ком-то. От этого горничная мягко улыбнулась и вновь присела перед ним, но уже на одно колено, чтобы увидеть подавленность в его глазах.             — Пока вы или ваша мать не прогоните меня, либо пока не умру, вытаскивая вас из очередных неприятностей — я буду здесь, с вами, служить и оберегать.             — Но учить у тебя всё равно получается нудно. — теперь и его губы дрогнули в улыбке, бывшей явной попыткой успокоиться.             — Ну что поделать? Мне вовсе не три сотни лет и не пять, чтобы научиться всему настолько хорошо и объяснять всё легко и доступно. Я была немногим старше вас, когда меня назначили за вас ответственной, так что, можно сказать, я учусь вместе с вами. Простите уж, что я такая.             И на её макушку упала его ладонь, а на лице Столаса окончательно расцвела улыбка.             — Мама тебя никогда не хвалит, я-то знаю, так что и я никуда не уйду.             Мейзекин кивнула и снова выпрямилась.             — Лорд Карзахни не так давно искал вас, но я сказала, что вы ушли в туалет по срочному делу, так что, полагаю, вам лучше придерживаться этой версии, чтобы не вышло чего плохого.             — Дедушка искал?! — тут же оживился мальчик.             — Он велел, чтобы я что-нибудь соврала на этот счёт, но вроде бы готовит вам подарок на грядущий День Рождения. На сегодня занятия закончим, так что не хотите ли сами посмотреть?             — Конечно! — и он умчался, только пятки сверкали, оставив служанку хоть ненадолго насладиться покоем.             За один только этот день Мейзекин про себя постарела лет на десять, и, если бы от рождения не обладала столь серебристо-белыми волосами, то определëнно бы поседела. Прикрыв оба рубиновых глаза, она подняла голову к пурпурному небу, чтобы несколько охладить себя этим лëгким уличным бризом.             «И всё же, — пронеслась шальная мысль в голове, когда чуть приоткрыла веки. — Чтобы в таком возрасте одолеть дикого камнерога на его территории, в одиночку, как бы между делом, а затем ещё и найти общий язык с черепоточцем, чтобы так свободно брать на руки и даже… Заставлять слушаться? Боюсь, такими темпами я уйду на пенсию раньше, чем даже старший дворецкий.»             И хотя сокрушалась она относительно недолго, прыти в маленьком тельце юного Столаса оказалось достаточно, чтобы за это время на своих двоих миновать кучу пролётов, коридоров и галерей особняка, дабы с небольшим скольжением поравняться с дверью, ведущей в покои старшего члена семьи.             — Деда, что ты мне подаришь? — без какого-либо стеснения и даже без стука отворилась дверь, и в комнату ворвался маленький чёрный запыхавшийся бесёнок.             Седовласый статный мужчина в тёмном деловом костюме и в пальто, накинутом на плечи, что в этот момент стоял возле окна и преспокойно курил, тут же словно бы забыл о дорогой сигаре в руке и обратил взгляд округлившихся от неожиданности ястребино-жёлтых глаз на внука. Карзахни Столас, некогда правивший этими землями от горизонта до горизонта, был такого склада характера дьяволом, что любого, кто столь же беспардонно сломился бы к нему на территорию, он бы уже скормил адским гончим в псарне. Любого, кроме собственной старшей дочери и её драгоценного наследника.             — Твою жеж мать, Мейзекин, я же просил поработать фантазией…             По лицу старого демона было видно, что он сдерживается, дабы не выругнуться в пустоту как-нибудь позабористее в присутствии маленького Тэмозареллы, да и сигару сразу затушил в пепельницу, ибо не хотел, чтобы внук дышал этим ядом. А пока старик пришёл в себя и отряхнулся, от мальчика уже только пятки торчали из-под кровати, в то время как несколько ящиков в комодах были мгновенно вынуты и обследованы на предмет заветных «подарков».             — Ну-ну, ты же не думаешь, что я бы стал прятать от тебя что-то такое под кроватью, верно? За кого ты меня принимаешь? — добро улыбнулся мужчина и ловким движением как вытянул внучка из подкроватья, так и посадил рядом с собой на мягкую перину.             — Но в прошлом году я там что-то ведь нашёл, правда?             — Ну, это, кхе-кхе-кхе, — как-то смущённо почесал он покрытую жёсткой щетиной скулу. — Я очень быстро учусь — особенно когда дело касается детей.             — Ага, значит, в каком-то из шкафов? — хитро улыбнулся малец, на что старик дёрнул плечами и же покачал головой.             — Облегчу тебе задачу.             Карзахни потянулся себе под пальто и вынес на суд требовательного сорванца то, что последний явно не ожидал. То была обычная, на первый взгляд, деревянная безликая фигурка на шарнирах из тех, какими не играются, но которые насаживаются на спицы и облепливаются пластилином или воском для создания диорамы.             — Кукла?             — Не сама кукла, а то, чем можно привести её в движение. Смотри.             С этими словами он подкинул её в воздух, но вместо того, что бы рухнуть на пол в подобии мокрой тряпки, человечек грациозно перекрутился в полёте и приземлился в эффектной позе, встав на колено и отставив руку в сторону. Затем игрушка развернулась и зашагала навстречу двум великанам в подобии армейского шага. Конец движения ознаменовался характерным ударом мыска одной деревянной ножки об другую и выпрямлению по стойке «смирно»… После чего кукла опала безжизненной скульптурой, как и следовало минуту назад.             — Чудеса… Это какая-то новая магия?             — Близко, но стоит уточнить. — дедушка громогласно хрустнул затёкшей шеей и протянул перед собой ладонь. — Ты наверняка видел, как твоя мама, будучи не в духе более, чем обычно, ругается с Освальдом или Сато…             — Она очень страшная в такие моменты. — кивнул он и стал наблюдать, как солдатик дрыгает то локтями, то коленями, то всем корпусом вверх, следуя движениям пальцев деда.             — Тогда ты заметил, что они в такие моменты начинают двигаться как-то топорно, будто у них запор?             — Я думал, им и правда нехорошо… — юный Столас выгнул брови, но затем его внимание с игрушки перешло на тонкую поблёскивающую нить прямо перед своим носом.             Он протянул палец к струне и с опаской дёрнул за неё, после чего стал бегать взглядом по всей комнате, ведь следом за появлениям этой одной паутинки возникло ещё великое множество: буквально всё помещение оказалось опутано сотнями, если не тысячами, серебристых нитей, переплетающихся между собой на фоне стен, пола, потолка, мебели и окон во что-то, что под определённым углом можно было признать за картину. К конечностям куклы они тоже тянулись, но не от пальцев самого Карзахни, что держал ладонь прямо над ней, а с разных уголков и переплетений, которые двигались, казалось бы, сами по себе.             — Это…             — Это называется «Пряжей Теней», и это — мой тебе подарок, внучок.             — Ты дашь мне такие нити, чтобы я смог также?             — Вовсе нет! — усмехнулся мужчина, а Тэмозарелла явно недоумевал. — Они у тебя уже есть, а я просто хочу научить тебя ими пользоваться.             Мальчик нахмурившись посмотрел на свои ладони, в которых и намёка не было на хоть что-то близкое к тому, что показал дедушка, покрутил их и уставился на его.             — Но у меня ведь их нет!             — Ну, огня в твоём теле тоже нет, но ты всё же умеешь его вызывать, потому что научился.             И маленький дьявол почесал макушку.             — Видишь ли, исторически так сложилось, что каждый, в ком течёт кровь наших благородных прародителей, обладает определённой «суперспособностью». Ты ведь не особо много общался со сверстниками из других Столпов Ада, да и они, наверняка, не в том возрасте, когда даже сами знают об этом, однако и они так умеют, только по-другому.             — Правда?             — Ага. «Пряжа Теней» — это знак того, что ты — истинный Столас, и все от нашей фамилии, включая меня, твою маму, тётю, двоюродную сестру и, естественно, тебя самого, Тэмозарелла, — он легонько ткнул парнишку в грудь, где у того находилось сердце. — На такое способны. Это особая форма магии, что для других будет невозможна, но для тебя станет верным оружием и помощником.             — То есть, даже Ос и Жанна так не умеют?             — Я ведь уже сказал.             — Хм, значит, мне снова придётся учиться… — несколько приуныл он, на что старик потеребил волосы на макушке внука.             — Без этого никак. Ты можешь не учиться этому, твоё на то полное право, но тогда тебе придётся ещё больше учиться в других дисциплинах, чтобы это компенсировать.             — Н-не хочу!             — Тогда прояви немного терпения со мной, хорошо? Если бы твоя мать не была настолько занята делами главы клана — не сомневайся, она бы сама с превеликим удовольствием учила тебя и истории, и счёту, и языку, и даже магии, как обычной, так и нашей родовой, но увы.             — А мама ведь… — он задумался и опустил глаза. — Иногда мне снятся плохие сны, но когда я прихожу попроситься к ней, то вижу, что она всё ещё работает. Она ведь тоже должна спать, правда?             — Это всем нужно, ведь нет ничего приятнее, чем ощутить мягкую свежую подушку под щекой и прикрыть глаза. — сказал старый дьявол с определённо мечтательной улыбкой.             — А почему она этим занимается, а не ты? Ты же старше!             — Ну… У меня, скажем так, не очень хорошо это в своё время получалось, так что она, чтобы не позволить мне позорить нашу семью, взяла всё на себя, ха-хах!             — Деда — неудачник. — нарочито-скучающе пробормотал Тэмозарелла, в ответ на что Карзахни остолбенел.              Он привык купаться в обожании со стороны обоих своих внуков, ведь для них он всегда казался кем-то всесильным и всевластным, но сейчас критика одного из них не оставила от этого образа ни следа — лишь обескураженный дряблый старикашка.             — Мама наверняка много училась, чтобы не быть неудачницей, как деда… Да и я не хочу быть неудачником, как деда… — начал озвучивать он процесс этих крайне оскорбительных и уничижительных умозаключений в голове. — Значит, мне тоже нужно много работать… Но так не хочется… Но быть неудачником, как деда, не хочется ещё больше… Значит, научи меня этой «Пряже», чтобы я мог помогать ей и не позорить нас, как ты!             — Конечно же я изначально на это рассчитывал… Но почему я чувствую себя настолько паршиво теперь, а? — былой энтузиазм и гордость как языком слизало, и древний Столас, казалось, начал выглядеть настолько же уставшим и потерянным, насколько того требовал его настоящий возраст почти в тысячелетие. — Ладно, раз уж сам предложил, то не отказываться же теперь…             Получив согласие, Тэмозарелла спрыгнул с кровати и раскрыл обе ладони перед собой:             — Это ведь похоже на то, чему мы с Жанной учились на занятиях, да?             — Верно, но несколько сложнее. Что такое «демоническая энергия» ты уже знаешь, и как её испускать из тела по желанию — умеешь, однако для «Пряжи Теней» тебе вовсе не нужно её воспламенять и в кого-то бросать.             — Её нужно… закрутить?             — Ты на верном пути. Для тебя сделать даже одну простую ниточку сразу и сходу, уже не говоря о том, чтобы управляться с ними на моём уровне — это пока что ещё слишком сложно, а для начала попробуй сделать из своей энергии что-то вроде верёвки. Раздели на потоки и свей их между собой в косичку.             — «Разделить и свить», да? — попытался понять предъявленные ему требования восьмилетний мальчик и отошёл от деда чуть дальше, как учили Освальд и Жанна в случае, когда пытаешься освоить что-то новое.             Тэмозарелла отвёл левую руку к лицу и оставил правую перед собой, после чего с каким-то потусторонним шипением его ладонь начала исходиться густым багрово-чёрным дымом. Так выглядела чистая и сырая, ничем не сдерживаемая и ни во что не конвертированная магическая сила юного Столаса, которую он с недавних пор научился силой мысли поджигать, придавая той вид тёмно-оранжевой пламенеющей сферы, но сейчас, как и посоветовал дедушка, искры силой мысли он выдавать не пытался. Вместо этого, повинуясь ментальному усилию, дымка стала струиться вверх, словно была легче воздуха, и разделилась на три тонких струнки, начавшие обвиваться друг вокруг друга. Это действительно было похоже на косу, какие из своих волос делают женщины, и «змейки» с виду довольно туго затянулись, но стоило Карзахни провести рукой поперёк конструкции, как стало ясно, что дым всё же остался дымом, лёгким и невесомым чёрным туманом: ладонь демона разрубила «косичку» надвое без какого-либо видимого сопротивления, что та растаяла в воздухе, а сам Тэмозарелла уселся на копчик, и на лице его проступили капельки пота.             — Вообще ничего не получилось…             — Да нет, для первого раза как раз-таки недурно! — усмехнулся Столас-старший вопреки упадническому настроению внука. — В твоём возрасте я даже искру пальцами выбить был не способен, а ты не только умеешь целенаправленно исторгать свою силу за пределы тела, но и можешь с такой лёгкостью вить из неё верёвки.             — Ещё бы это хоть что-то значило.             — Это очень много значит, Тэмозарелла. На то, чтобы освоить любую магию, любую способность и любое знание на достойном уровне, нужно приложить к этому соразмерное количество усилий и времени. Ты не станешь лучшим в мире кукловодом, если просто покрутишь в руках вагу, и любая твоя будущая ниточка будет обязана своим существованием именно этой твоей попытке и всем последующим. Главное — практика и усердие, и тогда целый мир запляшет под движения твоих рук. — с этими словами он подобрал с пола деревянную куклу и протянул её внуку, что тот с интересом принял.             — «Целый мир», да?