Счастливый брак

Ливень, ветер и гром сотрясали даже крепкие стены университета. Аудитории наполнялись своеобразной обстановкой. Вид темнеющих деревьев, качающихся от ветра из стороны в сторону и создающих корявыми ветвями скрип об панорамные окна, отвлекал людей. В конце концов, из-за шума началась паника, быть может каплю преувеличенная, поскольку японцев с детства приучают к немилостивой погоде, но преподаватели отпустили студентов на час раньше, боясь ко всему прочему и бунта молодежи. Все с едва скрываемой радостью, кажется, впервые были рады такой погоде. Изуми торопился за одногруппниками. В непонятной толкучке кто-то грубо задел его плечом, из-за чего на скользком полу у выхода он шлепнулся, полетев лицом вниз, а перед тем как подняться, получил болезненный поступ чьей-то ступни на свою ладонь. Впрочем, друзья, заметив его на мокрой плитке, чуть ли не плачущего, враждебно опирающегося на остальных, поспешили помочь. Покинув здание, омеги сильно удивились, не буре, а впервые сматерившемуся Изуми. – Ну ты чего?! – пытаясь перекричать завывание природы, обратился омега к другу. – Хватай ключи от мерса и езжай к мужу! – не увидев реакции, он прихватил парня за плечо. — Я настолько зол, что хочу подраться с придурком, отдавившему мне руку! – психовал Изуми, пока друзья вдвоем начали тащить его к машине. – Пустите! – Слушай, мы тоже хотим домой, живо садись за руль! – рывком подталкивая неподатливое тело, прикрикнул второй парень. Изуми не обращал внимания на дождь и ветер, не дающий нормально дышать. Приоткрыв рот, он хотел продолжить свою гневную серенаду, однако раздался безумно сильный раскат грома. Трое парней замерли, подпрыгнув от неожиданности. Округлив глаза, они молча разошлись по машинам, понимая, что лучше позаботиться о том, чтобы как можно скорее добраться до дома. Промокший до нитки Изуми быстро сел в сухой салон, ощутив себя в безопасности. Тряхнув головой, завёл машину, сразу же настроив приятную температуру. Он только выехал с парковки, как вновь послышался гром. С каждым пройденным километром буря заставляла парня втягивать голову в плечи от страха. Ему хотелось то ускориться, то остановиться, дабы набрать мужу. Но между мыслями, постепенно приближаясь к нужному району, Изуми видел вдалеке свой пентхаус. Тай-Лунг, совсем недавно вернувшийся домой, до сих пор был окрылен тем, что станет отцом. То есть, он является им уже восемь лет, однако теперь сможет завоевать ребенка, стать любящим родителем, показать, что такое семья. Мальчик уже не такой маленький и, по правде говоря, это вызывало смятение. Хотя нет, это злило. Мужчине искренне хотелось быть с ребенком от самого рождения. Нянчить, кормить, играть, услышать первое слово, но даже в этом случае он отличился. Тай-Лунг нахмурился, меняя туфли на тапочки, начал обдумывать о чём вообще говорить с сыном. Он ведь омега, пускай пол ребенка не имел для него значения, альфам их определенно труднее понять. Тай-Лунг поджал губы, вешая пальто в шкаф. Как будто Даянэ понимал его. И всё же, стоит отдать должное отцу, ведь кроме его надоедливой рожи, вечно умиляющейся со своей маленькой копии, не было другого, не приходилось чувствовать себя одиноким или ненужным лет до девяти, пока детство резко не закончилось на криках папы, и Тай-Лунг не увидел каким страшным может быть родной отец. Грохот за окном прервал его мысли. Оглянувшись, мужчина посмотрел на часы. Изуми по идее должен сейчас вернуться, однако погода могла выставить свои временные рамки. Мари уже ушла, оставив смс, можно было спокойно избавиться от теперь ненужных варежек для новорожденного, они ведь так злят Изуми. Или оставить на будущее? Тай-Лунг закатил глаза, раздражённо набирая мужу, кажется, ему жаль этих варежек намного сильнее, чем некоторых людей. Послышались гудки. Буря за окнами не прекращалась, крупные капли громко вбивались в них. Выбора нет, придется ехать за ним. Скорее всего, сидит один в холле, боясь ехать на машине, а телефон сел. Тай-Лунг поморщился, вспомнив про отвратительный на себе запах другого омеги, но таки накинул пальто. Дверь перед ним распахнулась, и он немного удивился вернувшемуся самостоятельно Изуми. Выглядел он достаточно тускло, да и грязно. Мужчина выжидающе смотрит на него, собирая в нужную очередность мысли, что по сути являются оправданиями. Юноша недовольно стягивает куртку, вешает её, его руки захлопывают дверцу шкафа. Ресницы на влажном лице начинают подрагивать. Переобувшись, он будто что-то замечает, поднимая на Тай-Лунга неверующий взгляд. – Изу, это не то, о чём ты подумал, как бы по-идиотски это не звучало, – мужчина прикасается к его холодной щеке. – Давай спокойно поговорим… Изуми прекрасно слышит его пустые от чужого запаха слова. Сознание попадает в вакуум отравляющей правды. Он готов умереть прямо на месте, если мужчина признается в предательстве. Внутри все наливается гневом, не уступающим горькой обиде за своё сердце, что хранит в себе самые искренние чувства. Пропитанный воздух холла оборачивается самым противным местом на земле. – Ты изменил мне, да? – в ужасе произносит юноша, хватая его за руку. – Нет. Послушай меня, – Тай-Лунг замолчал, когда его истерично прервали. – Не трогай меня, – прошипел Изуми, пребывая в каком-то шоке. – От тебя воняет, – он начал уходить, но смех мужчины заставил почувствовать лед спиной и остановиться на негнущихся ногах. Как же уместно это издевательство, честно, оно прямо создано для того, чтобы сломить утопические попытки спасения. Юноша резко повернулся, смотря на него через слезы. – Конечно, а от кого не будет вонять после текучего омеги. Но я не спал с ним, это правда, он… – мужчина не договорил, потому что хлесткая пощечина поставила его в ступор. Он не изменился в лице, ни на градус не сменив положение головы. Только голубые радужки потемнели. Пускай Изуми омега, однако они оба мужчины. Тай-Лунг почувствовал колкость внутри. Это довольно неприятно, когда тебе не дают даже объясниться. – Изу, я не изменял тебе, он хоть и вешался на меня… – вторая пощечина, действительно задела самолюбие мужчины. – Я и так устал, а ты оправдываешься, да ещё и с таким спокойным видом, будто для тебя это ничего и не значит! Я ничего не значу, да? – это звучало так громко и истерично, что Тай-Лунга перекрыло, однако он стоял на своём. — Я ведь такой глупый и должен во всё верить по-твоему? – Изуми, рыдая, начал брыкаться, едва его руки перехватили. – Ну давай, сукин сын, ударь меня ещё! — очередной раз крикнул юноша. Все равно, чем кончится этот немой крик, он не в состоянии проглатывать и каплю усмешки. – Вперед, Тай-Лунг Сато! — А ты сомневаешься? – холодно произнес мужчина, видя промелькнувший страх и такую же упертую уверенность в измене. — Нет. — шикнул Изуми, хотев было укусить мужа за крепкую руку, что и сейчас оставалась для него вычерком генетического искусства. — Я не хочу портить твоё красивое лицо, – почти ласково потянул его за собой в зал альфа. – Садись, – он подтолкнул вырывающегося в агонии юношу к креслу. — Если ещё хоть раз ударишь меня, — Тай-Лунг наклонился к нему достаточно близко. — Выебу прямо здесь. Тебе ясно? Изуми напрягся, испугавшись и смутившись одновременно. Это звучало никак не по-хорошему, да и похоже было на правду, судя по тому, что мужчину разозлили какие-то пощечины. Подумаешь. Он же сильный альфа, ещё не заслужил другого обращения. Изуми не видел себя равным с ним уже давно. Они разные, пускай он и согласен подчиняться, понимать многое, но это уж точно не означает быть запасным вариантом из-за кольца. Кроме того, Изуми слабее, поэтому может и оправдать себя в пощечинах в отличие от мужчины. Обида уничтожала юношу, пуская разрывы по сердцу. Мерзостный запах на любимом человеке, доказывающий измену, не давал успокоить себя хотя бы на жалкую секунду. — Изуми, когда я поймал тебя с Асахи, даже во второй раз, — решил прояснить Тай-Лунг. – Я всё равно ждал объяснений, верил тебе. Поэтому и ты послушай меня… – неспешно мужчина начал рассказывать о случившемся всё в мельчайших подробностях. Он был спокоен к издержкам рыданий, ни один мускул не дрогнул на спокойном лице. Сначала всхлипывающий Изуми, постепенно вслушиваясь в его слова и размеренный низкий тембр, вглядываясь в уверенное лицо, приобретал нечто похожее на прежний вид. Перестали дрожать спасающиеся от пекла бабочки любви. Одно предложение за другим включало устоявшийся в нём призыв к безмятежности. — Фальшивке заплатили за это… Доверие в муже карабкалась обратно к сердцу. Приток радости забился ключом, опровергая преждевременный удар. Пора бы привыкнуть к тому, что твой альфа желанен для многих, его деньги и статус только придают шарм общему портрету. Подставной сотрудник… Изуми вздохнул, понимая, что поспешил с выводами. Но какой можно ожидать реакции от безудержно влюбленного человека? Тай-Лунг продолжал говорить, сев рядом и закинув ногу на ногу. Под конец расслабившись, юноша вовсе перестал его слушать, плакать и дрожать. Буря за окнами поубавила свой масштаб, оставляя в потемневших от вечера окнах лишь отражение капель, стекающих по поверхности стекла. Изуми поднялся с места, подошел вплотную, доверчиво наблюдая за сдержанностью мужчины. Словно у заново влюбленного, его глаза завороженно сияли. Внутри всё свищало от ревности к чужому запаху, в голове возникла дурацкая мысль. Изуми колебался, следя за его губами, а потом, наплевав через страх на сомнения, хлестнул Тай-Лунга по щеке вновь. Провал не заставил себя ждать. На него посмотрели с чрезвычайной строгостью, помрачнев в лице. Изуми уверенно прижался к его сжатым губам, обнимая за плечи. Жмурясь, он пытался разомкнуть неподатливые губы языком, уже ругая себя за беспечность. Страсть, как и чистая любовь иногда лишают юношу рассудка, стоит Тай-Лунгу сказать хоть слово в свое оправдание. Вот незадача. Мужчина в недоумении отвернулся, разозленно впиваясь взглядом в странное выражение лица юноши. Пауза не продлилась долго, потому что его опять собирались поцеловать. Сам придумал, сам поверил. Да юнец похоже решил посмеяться, устраивая драматичное представление. Это со страшной скоростью призывало раздражение, вместе с тем где-то забавлял непристойный риск. Анализировать такой подход со своей стороны дело нехитрое. Тай-Лунг, получая новый поцелуй, подумал, что хочет ударить его головой об колено, дабы привести в чувства, а потом это настроение преобразилось в сумбурный интерес. Он хищно сощурился, медленно касаясь его, словно отвечая взаимностью, затем силой опрокинул на ближний стол, успев подставить ладонь под затылок. Изуми, не успев ничего понять, испуганно ойкнул, и тут же цепляясь за его рубашку, оторвал при падении пуговицы. Сердце пропустило удар. Сбивчиво дыша, он за замер, смотря на возвышающуюся фигуру. Тай-Лунг, не меняясь в лице, убрал ладонь от его затылка. Что-то нехорошее промелькнуло в голубых глазах. Изуми потупил взгляд, всхлипнув от взлетевшего до небес переживания, когда Тай-Лунг содрал с него джинсы вместе с бельём. – В чём дело? – он строго посмотрел на вспыхнувшее лицо юноши. – Уже не такой бойкий? – Просто это было неожиданно… — страшный интерес завладел им, не позволяя сдаваться на полпути. — Ты продолжишь или твои слова пустая угроза? — чуть погодя, Изуми резво обхватил его талию бедрами. Мужчина, приблизившись вплотную к бесстыдному чуду, нервно сглотнул, почувствовав как в белье разом не осталось прежнего места, хотя бы для того, чтобы комфортно было стоять. Юноша решил, открыто посмеиваясь, обозреть постепенно упирающееся в ягодицы достоинство. — Мне так смешно видеть тебя с серьёзным лицом и вставшим членом, — на последнем слове он взорвался от смеха, как цирковой дурачок, может, потому что увидел слабое смущение, а скорее лишь его тень в прикушенной губе и едва раскрывшихся глазах альфы. — Сейчас тебе будет не до смеха, — мигом выпалил Тай-Лунг, избавляя от свитера ещё заливающегося смехом Изуми. Доля правды всё же присутствовала в его словах. Спонтанность действий юноши вызвала дикое возбуждение. Необузданность торопила в мужчине каждое прикосновение. Жаркие поцелуи, еле напоминающие ласку, больше походили на покусывания, прислонившись губами к нежной коже чуть выше ключицы, он обвел языком место прежнего поцелуя. Изуми успокаивался, с замиранием сердца робея от такой редкой, местами непривычной ласки. Он приобнял Тай-Лунга, перешедшего к шее, не мешая кропотливой нежности. Было настолько приятно, что юноша, открыв рот, томно произнёс его имя, выгибаясь в спине и продолжая обвивать ногами крепкую поясницу. Смазка незамедлительно испачкала его ягодицы, что тёрлись о брюки мужчины. Изуми ахнул, краснея как девица на выданье, когда Тай-Лунг инстинктивно двинул тазом вперед, словно на нём нет ни брюк, ни белья. Ненасытность к теплу поглощала обоих. Плечи юноши подрагивали от его укусов, оставляющих на коже багровые пятна. Пальцы Тай-Лунга сперва невесомо коснулись Изуми там, где смазка разгорала плоть изнутри. Затем неторопливо огладили. Низ живота поднывал, непроизвольно сжимая стенками мышц кончик проникающего пальца. Безупречный контраст страстных прелюдий и заботливых прикосновений в самом интимном месте восхищал Изуми. Не хватало воздуха, чтобы не стонать, всякий раз прося о продолжении. Тай-Лунг ввел указательный палец полностью, посматривая на его лицо. Запах сладкой карамели распылялся сильнее, покрывая собой всплеск чужака. Аккуратно вводя второй палец, мужчина второй рукой расстегнул змейку, оттягивая край своего белья. Облегчение не заставило себя ждать. Отлично. Утреннее желание на этот вечер не испортили даже умопомрачительные новости о ребенке. Тай-Лунг с головой погружен в удовольствие, важен каждый стон, любое изменение в лице юноши. Он почти способен осознать как дорожит этим, смотря на все через призму искажённого сознания. Пускай ребенок по-прежнему делает его мир куда лучше прежнего. — Скорее, покажи на что ты способен! – ерзая, произносит Изуми, когда третий палец полностью проникает в него с откровенным звуком. Тай-Лунг улыбается, немедленно убирая пальцы. Импульс возбуждения доходит до края, и он, смазав член, приставляет головку к ягодицам. Он не знает, краснеет ли его вечно бледное лицо как у мужа, но в полной мере ощущает, как оно вспыхивает, едва орган вколачивается в поддатливое отверстие наполовину. Изуми начинает кряхтеть, приставляя потные ладони на грудь мужчины. На выдохе произносит что-то нечленообразное, чувствуя жар от проникновения. Движения ускоряются. В какой-то момент юношу сгребают в охапку, ложась на сравнительно хрупкое туловище. Тай-Лунг, видимо, забыв о своём весе, подгибает ноги в коленях, наваливаясь ещё больше, и, переместив руки на его талию, делает мощный толчок до основания члена. Изуми как может обнимает его за плечи сильнее. Это тепло сводит его сердце с ума, стирая разницу между сексом и привычным взаимодействием. Ему кажется, что именно так они могут ощущать друг друга полностью, а весь мрак ничтожно меркнет где-то вне их любви. Стол начинает покачиваться в такт толчков. Изуми скрещивает лодыжки на пояснице Тай-Лунга, создавая сбивчивое трение. Чужой запах перестает существовать, и это позволяет ему получить хоть какую то власть над мужчиной. Становится невыносимо жарко, рубашка пропитывается потом. Тай-Лунг сдавленно рычит, еле заметно замирает, когда голень юноши надавливает на поясницу куда сильнее прежнего из-за жесткого, в то же время приятного толчка. Вот она. Чувствительная зона Тай-Лунга, что останется с ним и сейчас, беря свое начало от полового созревания. Не самое “красивое” место для альфы, которым можно похвастаться, открыто признавшись в месте положения. Да и что делать с поясницей – не понятно, тем более, вдоль копчика. Однако, стоит на неё надавить и реакция не заставит себя ждать. Изуми выдает громкий сорванный стон, содрогаясь в объятиях и кончая от глубокого проникновения. А мужчина и близко не собирается останавливаться. Немного приподнимается над ним, берёт за бедра, неумолимо толкаясь. Буря за окнами утихает. В потемневшем с приходом ночи помещении можно заметить его будто сверкающие голубизной радужки. Они как свет в кромешной тьме обволакивают Изуми, завораживают, ведя за собой в страстный омут. Тай-Лунг, не замедляясь, двигает стонущего юношу взад-вперед, волоча по шаткому столу его обмякающее тело. Низ торса перехватывает сладкий спазм тепла, сообщая о приближающейся разрядке. Вены набухают, он запрокидывает голову, улавливая каждый скачок неугасающего возбуждения внутри желанного места. Член скользит как влитой. Изуми, трясясь, приподнимается на локтях, переводя взгляд на свой живот, чувство такое, словно там распирает все органы. Он ахает. Становясь практически красным, ведь сквозь кожу виден бугорок, когда Тай-Лунг входит в него до конца. – Что это?! – визгом произносит юноша, ставя ладони на плечи наигранно удивленного мужа. — Все нормально. — вновь толчок с хлюпающим звуком. – Это из-за худобы… Твоей… – он пытается не отвлекаться, однако Изуми вновь его прерывает. — Раньше такого не было! — прикрикнул, стенки сжали плоть крепче, вынудив Тай-Лунга прорычать. — Не кричи! Подожди… — Стой! Ты же не собираешься! — с юноши сошло за секунду сто потов в тот самый момент, когда мужчина толкнулся в последний раз, резко прижав его с такой силой, что, казалось, треснут ребра. Нет. Изуми не ощутил, что в него кончили. Не было и “мощного потока спермы”, как рассказывали ему друзья из университета. Тай-Лунг, переведя дыхание, вышел из него, и лишь тогда Изуми с ужасом увидел, как тонкая струйка вязкого эякулята тянется, прилипнув к члену альфы. – Почему у тебя такое лицо? – поинтересовался мужчина, гладя его по макушке. — В смысле?! — нервно ответил Изуми, скидывая руку. — Господи, мы взрослые люди, это совершенно нормально, всё бывает, — с каплей раздражения, он направился к дивану. — Но… теперь… — Изуми растерянно дотронулся до живота. — Ты даже не спросил меня! А теперь будет ребенок?! — его лицо выглядело столь испуганным, что Тай-Лунг не смог скрыть удивления. — Нет, выпьешь таблетку и ничего не будет, — как бы не хотелось это признавать, но факт остается фактом. Сев на диван, он притронулся к оставшейся сперме и, поморщившись, потёр её в пальце, рассматривая вот так впервые. — Семя – это ещё не ребенок. Я же не заставляю тебя… тем более, мы женаты и вправе заниматься сексом без резинки. — Тай-Лунг напрягся, подумав об уже имеющемся ребёнке и реакции юноши, которого явно не устраивает подобный ответ. Заправив орган в белье, он приготовился к очередному шквалу истерики на больную для обоих тему. — Лучше так не делать! — встав на ноги, Изуми истерично провел рукой по внутренней стороне бедра, ощущая как продолжает стекать сперма. — Ты, похоже, не подумал, как я буду себя чувствовать, выпив таблетки. Для меня это выглядит так, будто я сам себе делаю аборт, — на полном серьёзе выдал он, стряхивая жидкость с пальцев. — Что ты несёшь? — холодно произнес Тай-Лунг, пытаясь не поддаваться чужой истерике на пустом месте. Вздохнув, он хрустнул шеей, наклонив её к плечу, затем обнадеживающе сказал: – Не волнуйся. Это не убийство, да и презерватив не гарантирует полной защиты. К тому же, я не специально, просто увлекся. — У нас разные понятия, — накинув свитер, юноша сел рядом, спрятав колени под тянущейся тканью. Даже дорогой тряпки не жалко, когда сперма позорно стекает по ягодицам. Он был глубоко возмущен, поэтому хотел продолжить разговор. Мало верилось, что это было ненарочно. — Ты же надеялся, что я смолчу и соглашусь, да?! — Нет. – смешок. У меня уже есть ребенок. Зачем мне просить, вымаливать его от тебя? — Тогда знай, что я дорожу своим телом, — словно не слыша ответа говорил Изуми. — И приму это решение, когда буду готов. Знаю, что тебе это не нравится, но все же повторю. Я не готов к ребенку! — последние слова с грохотом приземлили на землю надежды Тай-Лунга, сорвав и без того безуспешный разговор. — Изу, я должен тебе кое о чем рассказать, — тон снизился в сотню раз, встревожив юношу ещё больше. — И узнал я об этом только сегодня. На мужчину не понимающе посмотрели, и он, чувствуя запах приближающейся истерики, прикрыл глаза, громко вздохнув. Это тяжело. Но по-другому никак. Ребёнок. Это его родной ребёнок, самый важный человек в жизни. Тай-Лунг не потерпит ничего, что может причинить ему боль в новом доме. — Я узнал о том, что у меня, оказывается, есть… — он замолчал на секунду, не желая смотреть на ужаснувшееся лицо. — У меня есть сын. — Что?! – крикнул юноша. Нет, нет, нет, только не это. Изуми приоткрыл рот, не зная что сказать. У них наконец-то что-то налаживается, а он теперь обязан принять какого-то ребёнка от чужого омеги?! Ужаснее не придумать. Юноша видел как на его глазах рушится мир, в котором есть место только для него и мужа. Как все могло обернуться катастрофой за один вечер? Немыслимо. Откуда вообще мог взяться этот сын? Изуми поджал губы, свёл брови и отвернулся от ждущего чего-то Тай-Лунга. Конечно, кто бы сомневался, юноша уверен, что это Мизуки постарался оставить ему подарок на будущее. Сволочь, будто чувствовала, что умрёт, и не могла не оставить бездонный след после ничтожного себя. Почему-то Изуми впервые почувствовал ненависть к человеку, которого не знает лично. — Он от твоего бывшего? — тихо произнес он, дабы развеять тишину. Однако всем сердцем хотел услышать другой ответ. — Да. — сухо отвечает мужчина. Тяжелая атмосфера повисает в воздухе. Он прекрасно понимает, что Изуми будет непросто с восьмилетним ребенком. Тем более, они чужие друг другу как ни крути. Впрочем, всё равно остаётся лишь одно неизменное – ребёнок должен быть с родителем. — Сколько ему лет? — решил спросить Изуми между появившимися слезами после ответа, холодящего душу. — Восемь, — взял его за руку мужчина. — Представляешь, мой сын родился в мой день рождения… Но я только сегодня… — он прервался, потому что Изуми вырвал руку, озлобленно глядя в ответ. Подробности были явно лишними. — И что мне с ним делать? Здравствуй, я твой папа, но я тебя не рожал, потому что когда ты появился мне было десять лет. Так что ли?! — вытирая слезы, язвил юноша. Тай-Лунг сжал зубы. Твою мать, как будто бы он сам написал столь отвратительный сценарий для своей жизни. Словно Тай-Лунг мог выбрать другой исход. Родиться в другой семье. Не быть отпрыском психопата и жертвой несчастной, незрелой всепоглощающей любви. От которой остался единственный подарок, переворачивающий сознание из крайности в крайность. Дети – это ведь цветы жизни, не так ли? Как можно их не любить, не желать. Какой тогда прок от жизни, в чём смысл? — Изуми, скажи, ты любишь меня? — неожиданно спросил Тай-Лунг, поставив его в ступор. Разве тут могут быть сомнения? Если бы не любил, ему было бы наплевать на всё, но юноша старается выделить свое место в жизни дорогого человека, чтобы его не затмил непрошеный подарок из прошлого. Он хочет быть центром внимания, всегда и везде, вот и всё. — Да. Люблю, — Изуми не мог промолчать, несмотря на злость, ведь это действительно так. — Тогда ты сможешь принять ребенка, – начал вытирать его слёзы мужчина. — Это очень важно для меня. — глядя прямо в заплаканные глаза, он чувствовал, что сможет выбить успех. — А ты любишь меня? – о нет, только не снова. Иногда Изуми становится не только прямолинейным, но и упёртым до бешенства. — Ты прячешь детские вещи, приходишь с запахом чужого омеги и говоришь, что у тебя есть ребенок. Я же не тряпка, почему я должен всегда оставлять себя и свои желания на задний план? — говоря это, он снова заливался слезами. Тай-Лунг смутно может понять его, это жутко мешает, но он искренне объяснился, так в чем проблема? Он также прикладывает усилия, делает то, что с другими омегами и не пытался, лишь потому что этот нытик несомненно важен. — Ну всё, иди ко мне, хватит рыдать, — мужчина ласково приобнял его, забирая к себе на колени. — Между нами ничего не изменится, наоборот, брак станет крепче. Обещаю, — успокаивающе произнес он, целуя юношу в лоб. Изуми верил ему, как и всегда. Сомнения остаются, но страх и тревога уходят после ободряющих слов. Сколько не злись – ничего не изменится. Смотря в любимые глаза, он прекращал плакать. Если Тай-Лунг будет счастлив, то будет и Изуми. Подумав об этом после вспышки гнева на более трезвую голову, он в принципе понимал, что трагедии не произошло. Да. Ребёнок не виноват. — А где он будет спать? У нас нет детской, — Изуми решил пойти на диалог с другой позиции, и тут же заметил огоньки интереса в глазах мужчины. Даже это вызвало ревность, но юноша оставил ее незамеченной. — Пока не обустроят детскую, он будет спать… — Тай-Лунг запнулся, резко переосмысливая конец предложения. Он хотел сказать: – Со мной? Дети ведь часто спят с родителями, однако внутри ощущалась острая ассоциация из прошлого, что ввела его в гадкие противоречия. — Не знаю, что-нибудь придумаем. — Пожалуйста, только не в нашей постели, — всхлипнул Изуми. — Ещё кровать мне не хватало делить с твоим сыном, — это прозвучало настолько двусмысленно, что Тай-Лунг почувствовал холодок, пробегающий по спине. Однако, так это звучало только для него. — Да что ты, нет. Такого не будет, — выпалил мужчина, отчего-то прокручивая в голове то, чем они занимались час назад. Мерзкие мысли нужно перебивать чем угодно, это дерьмо не должно подавать признаков жизни. В его уверенности, в чистых намерениях нет места этому и никогда не будет. Я не такой. Я не Даянэ. Я не… Тай, твой сын – омега. — Он альфа или омега? — спросил Изуми, перебив строй нагнетания в разуме мужчины. — Омега. — ответил он так, словно из-за долбанных внушений отца пол сына имел значение. Нежелательное значение. Боже. Тай-Лунг прикрыл глаза, чувствуя тошноту от присутствия, вообще наличия таких упреков в свою сторону. Захотелось вновь ударить Даянэ об стену. — Ты устал? — обратился к нему юноша, затем поцеловал в уголок губ. — Немного, — сразу отвечая на поцелуй, он глубоко провел языком по небу Изуми. Захватил нижнюю губу в свою, затем не отрываясь, гладил его язык своим. Такие поцелуи больше всего нравятся юноше, Тай-Лунг давно заметил этот восторг. И даже такое сухое для мужчины взаимодействие отгоняет грязные домыслы. Всё встает на свои места, как и должно быть. Его привлекает только этот омега. А сейчас спасает, даря ощущение полной нормальности хотя бы в сексуальных предпочтениях. — Не похоже, что ты устал, – отрываясь, весело произнес Изуми, указывая на привставший орган в белье мужчины. — Мне правда нужно поспать, завтра с утра я улетаю в Шанхай, но если хочешь… — Нет. — сразу перестал веселиться Изуми, ведь услышанное напомнило о всей серьезности ситуации. — Сначала в душ, потом спать. Я к себе, встретимся в спальне. — скрывая обидчивый тон, он поднялся на ноги, не смотря на мужчину. — Хорошо, — немного устало произнес Тай-Лунг, поднимаясь следом. С самого утра день не задался у обоих. Сперва напыщенное молчание Изуми после выпитой таблетки, затем его ожидаемые противоречия. Он всё равно не хотел отпускать Тай-Лунга в Шанхай, не смущаясь домработницы, закатывал сцены. Прицепился к спине, обхватив руками и чуть ли не ногами, пока мужчина подбирал одежду. Умудрился пролить кофе на его белую рубашку, дабы задержать. Безнадежно. Тай-Лунг погрузился в свою цель, отдавая отчёт в том, что станет отцом во что бы то ни стало. Изнывшись окончательно, не получая должного эффекта в реакции, Изуми сдал позиции, понимая, что сейчас до него нет дела. Это всё равно, что оказаться в пучине тихого океана, где кроме бесчувственных волн нет ничего. Не прощаясь, он заперся в спальне в знак протеста. Доставшие самого себя слёзы подходили к горлу. Изуми осознавал как никто другой, что выглядит чистым эгоистом, противным ревнивцем, не желающим принимать взрослое решение. Отчасти, это было возможным, но переспав с мыслью о чужом ребёнке, да ещё и подросшим, он чувствовал панику, превращающую его в кусок подлого детоненависника. Маленькая таблетка казалась столь противной, что умозаключения в голове сводились к тому, что она застряла где-то в пищеводе, перед этим ободрав глотку. Сев на пол перед дверью, Изуми всхлипнул и, чтобы переключиться от тошнотворных ощущений, стал царапать пол короткими ногтями до боли. Помогало, честно говоря, плохо. Хотелось сунуть два пальца в рот и вырвать наверняка полурастворенную жижу. Юноша практически извелся за утро, ведь его существо называло экстренное действие для своего блага – убийством. — Изу, — послышался голос Тай-Лунга за дверью. — Мне пора. Не попрощаешься со мной? — ручку двери безуспешно подергали. — Нет. — произнес юноша, обняв себя за талию. Ты уже решил выбрать незнакомого тебе ребенка, а не меня. — А если я разобьюсь, не долетев до Китая? — отрешенно сказал мужчина. Должно сработать, ведь его обидчивый муженёк не простит себе и мысли об отказе. Изуми повернулся к двери. Борьба внутри продолжалась. Неужели он так легко проиграет из-за пугающих слов? Это больно заставляет прогибать гордость, а точнее её остатки. Изуми бы с радостью вернулся в их последний разговор, только чтобы поставить мужа на место, в котором бы он хотел его видеть, но момент был безнадежно упущен. Он отвернулся от двери, смотря в одну точку. Таблетка отрезвила, её присутствие давило не хуже Тай-Лунга. — Не манипулируй мной. — выдал он крайне грубо. Мужчина улыбнулся. Ого. А малыш и вправду подрос, теперь показывает не только зубки, но и залежавшиеся извилины. Такое поведение проблемно, тем не менее, не без основания. Тай-Лунг не рассчитывал на гладкое соглашение, имея за спиной бессчётное количество грехов, Изуми любит его и этого достаточно для того, чтобы спокойно уйти, не оставив на душе осадка. Всё пройдет, и они обязательно станут счастливыми. Сын сделает Тай-Лунга счастливым, и тогда Изуми получит то, что заслужил.