Счастливый брак

— Зачем? — Сейчас узнаешь, — Тай-Лунг коварно сощурился и улыбнулся, подав ему руку помощи. Изуми с усердием поборол вновь нахлынувшее смущение, медленно пересев на скользкий бортик. Мужчина надёжно страховал его, одной рукой придерживая за спину и придвигаясь как можно ближе. Они оба думали об одном и том же. Вступив в брак будучи незрелым и запуганным юнцом, омега не мог испытать осознанного наслаждения от интимного взаимодействия. Тогдашнее состояние психики заблокировало и половину удовольствия. Тай-Лунг разместился между ног Изуми и, перед тем как приступить к главному, поцеловал его в живот. Юноша вздрогнул, взволнованно произнеся имя мужчины. Нежный голос пробуждал странный распространяющийся трепет, мерцающий в голубых глазах. Тай-Лунг ластился к нему, словно приставучий кот, напрашивающийся на ответную ласку. Гладил и сжимал бедра, спускаясь все ниже влажной дорожкой поцелуев. Изуми затих, ощутив как мягко он обхватил губами головку. Это прикосновение показалось настолько приятным, что на миг юноша забыл как разговаривать. Мужчина немного подождал, чтобы дать ему привыкнуть, и как только невесомая рука легла на его голову, он с чрезвычайной осторожностью двинулся вниз. У Тай-Лунга с первого раза получилось легко взять в рот небольшой аккуратный член. Изуми напряжённо выдохнул, смело оттянув чёрные пряди назад. Мужчина усмехнулся, однако управлять собой не позволил, лишь плотнее сомкнул губы у основания и, услышав жалобный вопль, медленно приподнял голову, чтобы сглотнуть слюну. Юноша озабоченно посмотрел на него и, не выдержав чутких, пробивающих до дрожи движений языка, задёргал ногой. Тай-Лунг раскованно ускорился и одновременно с этим переставил его ступню себе на бедро. Изуми расслаблялся, полностью доверяясь ощущениям. Он был открыт, но при этом не беззащитен. В нем словно переливалась энергия, которую нельзя поймать или утаить. Мужчина внезапно осознал, что возбуждается сильнее, когда делает ему приятно, когда не видит скованности и подчинения, закреплённого страхом. Их единение, не бушующее, но страстное, будто растекается под кожей, сочетаясь в обоюдном желании. Оно неподвластно времени, проблемам и заботам. Тай-Лунг умиляется, слыша красноречивую реакцию в прерывистых вздохах юноши. В груди поднимается воодушевление, а может и не только в груди. Когда Изуми всё крепче хватает его за волосы, постанывая и сводя ноги между плеч, мужчина всё реже двигает головой вверх-вниз, оживлённо играя языком по всей плоти. В любовных утехах Тай-Лунгу сложно найти равных, но как бы он не старался компенсировать сексом именно ту часть любви, которую просит Изуми, жизнь без предупреждения даёт ему пощёчину, с лихвой причиняя боль и вынуждая проходить через один и тот же урок. Это истощает, когда повторяется снова и снова. Однако Изуми больше не инструмент для достижения целей мужчины. Они вместе, кажется, дошли до определённого конца, предела отношений, и тем самым вернулись в начало общего пути. Чтобы расти дальше, не упираясь в личные границы, которые не сотрёшь даже в браке, им необходима идиллия. Безмятежное время, в котором они будут оберегать друг друга несмотря ни на что. Иначе наступит день, когда всё прекратится. Всё закончится, будто и не начавшись. Они просто погубят себя. Тай-Лунг держался, но с леденящим ужасом чувствовал это. Чувствовал в своём сердце кончик лезвия, рукоятку которого шатко держит Изуми. — Ах! — Шумно вскрикнул юноша, согнувшись над мужчиной в мощном импульсе. От крышесносного минета потемнело в глазах. Сердце билось всё хлеще, так и норовя оглушить его. Тай-Лунг не сразу отстранился. Проглотил сладкую на вкус сперму и прижался так близко, что нос соприкоснулся с животом Изуми. — У меня сзади всё затекло, — губы не слушались. Юноша проморгался, наконец перестав дёргать ногой. Мужчина медленно, словно испытывая его, поднял голову и вынул изо рта член. Их взгляды поблёскивали. Дыхание обжигало кожу. Тай-Лунг без слов притянул его к себе один движением, едва не насадив на член. — Подожди! — Изуми прикрыл пятую точку рукой. — Не спеши! — Извини, — ухмыльнулся мужчина, тактично убрав его руку, чтобы подставить свою. — Меня так тянет к тебе, — несдержанный поцелуй в шею. — Больно? — Тай-Лунг ввёл средний палец так аккуратно, что юноша едва мог ощутить хоть какой-то дискомфорт. — Нет, — он покачал головой, поцеловав его в уголок губ, — продолжай. Мужчина улыбнулся и не спеша ввёл указательный палец, потихоньку ощупывая гладкие стенки тугих мышц. Там сейчас так горячо и влажно, что вода, окружающая их, не идет ни в какое сравнение. Изуми облизал губы, тихо простонав ему в ухо от очередного движения пальцев. — Я скоро взорвусь, — прорычал Тай-Лунг. — М-м… — Ты не Хиросима, чтобы взрываться, — выдохнул юноша, когда он стал разводить пальцы в стороны. — А ты молодец, — хитрый смешок. — Знаешь какой темой меня можно отвлечь, — мужчина задумчиво сощурился. — Вся взрывная мощность ядерной бомбы “Малыш”, сброшенной на Хиросиму, была сформирована в результате преобразования в энергию чуть более половины грамма вещества, — Изуми выгнул бровь и глупо посмотрел на него. Непонятно. Решил поумничать? Но Тай-Лунг неумолимо продолжал говорить, разрабатывая любимый зад. — Только представь: вещество, масса которого равна массе бабочки, взорвалось с мощностью, эквивалентной пятнадцати тысячам тонн тротила, — он неожиданно ввёл третий палец. — Для меня ты та самая бабочка, — Изуми ахнул, вытянувшись по струнке, и его тут же вовлекли в требовательный поцелуй. Миллионы звёзд светились в темноте сомкнутых глаз. Юноша не воображал ночное небо. Безразличны ему были и кометы, втаптывающие сокровенные желания в недры земли, а то и вовсе сгорающие до падения. Он многое мечтал позабыть. Хотел измениться, стать другим человеком, ну или хотя бы обрести достаточно мужества, чтобы построить независимое от других счастье. Не будь Тай-Лунга рядом, Изуми бы и дальше сражался плечом к плечу с неизвестностью. Так ли трудно копаться в себе, когда это становится привычкой? Как бы прискорбно это не звучало, но вера в себя покидала юношу. Не значит ли это, что отгораживаться от мужа было крайне плохой идеей? Неосторожной и преждевременной. Тай-Лунг же не упускал из виду и толики холодка в свою сторону. Хватал всю незримую совокупность чувств руками, грубой хваткой и без остатка. Говорил, что простит даже измену, но на деле… Изуми готов был поспорить, что мужчина и не вспомнит о своих нечаянно брошенных на эмоциях словах. А может, то и вовсе была расчётливая манипуляция? Отголоски Даянэ всегда давали о себе знать, какие бы маски он не примерял, они чуть что трескались, показывая истинное лицо. И, увы, у этого лица были самые характерные и отвратительные для юноши черты Даянэ. — Задыхаюсь, — разорвав поцелуй, тяжело изъяснился Изуми. — Не держи меня так крепко, — отдышавшись, Тай-Лунг разгорячённо кивнул и, отпустив его талию, просунул руку к напряжённому члену. Юноша смотрел на него сверху, выражая боевую готовность. Очаровательно. Мужчина приставил головку к разработанному входу, затем нежно сжал ягодицы и резко насадил Изуми на член, быстро преодолев лёгкое сопротивление мышц, оказавшихся на редкость такими же узкими, как и в первый раз. Короткий крик резанул слух, едва юноша ощутил в себе половину длины. Дежавю? Член вдруг неприятно пережало. Толком не ожидав подобного дискомфорта от течного, тем более возбуждённого омеги, Тай-Лунг шикнул и нехотя позволил ему соскочить. Освободившись, Изуми всхлипнул, потому что нижнюю часть тела свело болезненным спазмом. — Ну что случилось? — Растерянно спросил Тай-Лунг, поглаживая по голове явно потрясённого собой юношу. — Изу, я ничего не делаю, успокойся, — его и впрямь оставили в покое, но от испуга он будто бы всё ещё терпел проникающий орган. Режущее покалывание усиливалось. Он чуть не закричал вновь, как позволяли натянутые до предела голосовые связки, но мужчина, словно почувствовав это, обнял юношу и прижал его лоб к своему холодному плечу. — Я очень тебя люблю. Мне трудно говорить об этом, но я ждал достаточно, чтобы понять, как сильно люблю тебя только за то, что ты дышишь. Не плачь. Эти бархатные слова осенили Изуми, удержав от слез. Он размяк в тёплых объятиях, и боль, сосредоточенная в его голове, понемногу начала отступать. Поймав себя на лицемерии однажды, останешься лжецом навсегда. И нет, юноша не врал насчёт своих чувств к нему. Он любит, порой инфантильно пряча голову в песок, чтобы раскопать там прощение на двоих. Ведь как бы Изуми не скрывал свою боль за эгоизмом, ребячеством и стервозностью, он страшно боялся нового удара за однозначное прощение Тай-Лунга. Впрочем, неизбежные потуги всё-таки довели его до вполне логичного потрясения: перманентное недоверие к мужу аукнулось, разорвав связь с собственным телом. — Можешь не верить мне, но я не буду ставить секс на первое место. Не хочу делать тебе больно. Похоть подождёт, а вот любовь – нет. Она у нас чересчур хрупкая, — мужчина лелейно улыбнулся юноше, что выглядел уже куда лучше. — Вау, — облегчённый звук выпорхнул с губ. — Но и ты не сбрасывай меня со счетов, — лицо Изуми преобразилось, покрывшись коркой непроницаемой серьёзности. — Я не собираюсь так быстро сдаваться. — М-м, это радует, — Тай-Лунг нервничал, однако не хотел подавлять воинственный порыв. Попробовать стоит. Всё нормально. Не всегда всё выходит идеально и так, как ты хочешь. Начало не обязано быть хорошим. Просто следует учесть ошибки. Юноша закрыл глаза, сделав глубокий вдох, когда член мужчины случайно упёрся в мягкое место. Вода в ванне стала комнатной температуры, поэтому практически не ощущалась кожей как что-то постороннее. Ласковые и одновременно грубые руки прошлись по спине. Изуми выгнулся, привстав так, чтобы самому контролировать процесс. Тай-Лунг терпеливо подбадривал его нежной тактильностью. И это вроде бы здорово помогало чувствовать друг друга примерно на одном уровне. Ему нужно резко и быстро, пока горячо так, что внутренности от возбуждения сводит, а юноше чутко и медленно, чтобы привыкнуть да почувствовать себя в безопасности. Только на член стали насаживаться, мужчина издал приглушённый стон. Изуми был тёплым и мокрым, а его кожа очень приятной на ощупь. Он нисколько не мешал ему, лишь слабо придерживал за бедра. Ради общего спокойствия и комфорта, Тай-Лунг без жалости предоставит всю инициативу юноше. Так странно видеть безоговорочное подчинение в голубых глазах затаившегося зверя. Постепенно неконтролируемое сокращение мышц переходило во вменяемое. Дискомфорт притуплялся. Изуми держался за сильные плечи мужчины, в удобном для себя темпе насаживаясь на упругий орган, что ощутимо расширяло нерасторопные стенки нутра. Почти получилось. Тай-Лунг открыл рот словно от нехватки воздуха. Неудержимое желание толкнуться в юношу настолько глубоко, насколько это возможно, заставляло его судорожно подёргиваться, оставаясь при этом неподвижным. Всё, включая разум, в прямом смысле трещало по швам. Господи, как же он хотел овладеть им. Изуми секундой напрягся и с протяжным стоном скользнул вниз до основания. Мужчина широко оскалился, прикрыв налившиеся кровью глаза. На лице выступил пот. Он молчал о всей прелести тугого пространства, но выглядел как больной человек с температурой под сорок. — Тай, всё нормально? — Заикаясь пролепетал юноша, соприкасаясь с ним грудью. — Лучше не бывает, — косвенно согласился мужчина, чуть приподняв его двумя руками за ягодицы. Выйдя на половину, он облизал пересохшие губы. — Расслабься. — Я расслаблен, — честно выдал Изуми, а затем без предупреждения насадился на член обратно. Тай-Лунг резко распахнул полуприкрытые глаза и хрипло зарычал. Слишком узко. Ха. Но было в этом и что-то от морального удовлетворения, ведь он не из тех, кому досадно трахать девственника. А пережить подобное чувство с любимым омегой приятно вдвойне. Изуми вообще не похож на дорогую шлюху, что будет прыгать на тебе словно попрыгунчик и стонать, не закрывая рта. Юноша сам по себе эмоционален, поэтому активно жестикулирует, смущаясь от удовольствия, вроде это что-то постыдное или неправильное. Такой чувствительный, искренний, чистый. Какой бы юноша ни был, для Тай-Лунга он незаменим. Исключительный наркотик особого сорта. Его либо люби, либо ненавидь. Всё или ничего. Изуми… Изуми Сато… Мужчина запрокинул голову, пребывая в сумасшедшем экстазе. Возбуждение текло вместе с жаром и пульсирующей рекой рвалось изнутри. Как же горячо. Юноша прикусил губу, вновь, но уже смелее, опустившись вниз. Медленные толчки сменялись на быстрые. Ритм уносило прочь от какой-либо закономерности. Тай-Лунг пристрастился к мелкому дискомфорту, стискивая в руках его стройную талию. Изуми как мог выгнулся в спине, упрямо прижав влажные ладони к твёрдой груди мужчины. В рваных стонах он почувствовал, что собственный член вновь окреп. Не прекращая двигать тазом, юноша слабо провёл по нему ладонью. Тай-Лунг сразу заметил торжественный разврат. Приставил к его руке свою и любезно помог. Разрядка приближалась с каждым новым толчком. Окружение исчезло перед глазами, когда их накрыла тень вожделения. Громкие вздохи и стоны смешались в одно целое. Невероятно. Это нельзя назвать словом из четырёх букв. Слишком просто. Тай-Лунг плавился в нём и от него. Он красиво пропадал, в кои-то веки отделяясь от проблем бренного мира. Изуми вряд ли узнает, чего ему стоило казаться таким спокойным. Растоптать свою гордость и самолюбие, чтобы прийти сюда после грёбанного игнорирования. После Такано. После того, как заболел Шен, чтобы быть рядом, чтобы получить хоть что-то взамен, независимо от того, “со щитом мужчина вернулся, на щите или вообще без него”. Тай-Лунг принимает Изуми таким, какой он есть, так почему бы юноше не сделать то же самое для него? Хоть раз, мать его. Ведь когда секс закончится, где гарантии, что ему не взбредет в голову отдалиться? Или, допустим, предложить “свободные отношения” лишь бы не жить под одной крышей. Да. Это до злости волновало мужчину. Блядский контроль иногда невыносим, но всё же как на зло необходим. Юноша кончил в ладонь, отдав последние силы на невинный поцелуй в губы. Тай-Лунг оскалился, чувствуя, что член более свободно скользит внутри. Хотя мужчину самого размазали, как асфальт и уложили вибропрессом, он предпочитал совершить финальный рывок в самых животрепещущих объятиях. Обняв бегло дышащего омегу за спину, он резво наклонился вперед. — Что ты делаешь? — Изуми встрепенулся, обхватив его шею двумя руками. — Хочу встать. — Подожди! Мы упадем! — Если ты не будешь кричать мне на ухо – не упадем, — и всё же, на всякий случай мужчина вынул орган, вместе с юношей тяжело вставая на колени, а затем и на ноги. К нему так сильно прижимались, боясь упасть, что казалось, они скорее под землю провалятся, нежели с грохотом приземлятся на кафель через бортик ванны. Благо, всё обошлось. Тай-Лунг был достаточно уверен в себе, чтобы не подвергнуть юношу опасности, пускай в руках и не ребёнок, что виснет на тебе пёрышком. — Неудобно. Ты точно меня удержишь? — Придирчиво взглянул на него Изуми, каплю смущаясь от новой позы. Он не верил всем этим постельным сценам из фильмов и каждый раз боялся, что актёры за время съёмок могли ох как навернуться. — Не бойся. Сам упаду, но тебя удержу, — бережно отозвался Тай-Лунг, хотя сначала хотел съязвить, мол, о чём речь? Юношу не до конца убедили эти храбрые слова, однако он молчаливо согласился на авантюру, со второй попытки закрепив ноги на его пояснице. Ох, знал бы он, сколько в юности проблем мужчине доставила эта эрогенная зона, на которую сейчас неосознанно давят. — Тссс… — прошипел Тай-Лунг, яростно сжав зубы до предела. Член елозил вдоль ягодиц, беспорядочно тыкаясь куда не попадя. Опасно. Мужчина чувствовал, что скоро кончит. — Я сползаю… — Изуми требовалось неприлично много времени, чтобы понять, как себя вести в таком положении. — Тогда возьму под ноги, — он перехватил юношу на весу так, чтобы удобнее было обоим. — Нормально? — ясный кивок. — Теперь вставляй, — сипло скомандовал Тай-Лунг, но едва омега начал мешкать, терпение иссякло. Легонько приставив его спиной к стене, мужчина сам, почти ничего не видя между тел, вставил член с первого раза. Изуми всхлипнул, поскольку ожидал немного других ощущений. Казалось, что в него вошли куда грубее и глубже, но и это несравнимо с тем, что он испытал за несколько секунд в нижней части спины. Тай-Лунг полностью контролировал всё в их сексе. — Медленнее! — Щёки залились румянцем. Мужчина со вздохом покачал головой. Получше взявшись за влажные от воды и смазки бёдра, он продолжил двигаться. Почти аккуратно, как бы нарастающее возбуждение не просило плюнуть на всё и взять юношу по-животному грубо. Как ему обычно хотелось. И это не потому, что Тай-Лунг намеренно стремился причинить ему вред. Просто лишь таким образом он мог поделиться с ним чувствами, переполняющими сердце. Изуми спрятал лицо, уткнувшись в шею мужа. Из горла вырывались протяжные стоны. Толчки отдавались бешеной пульсацией в области живота. Он мычал каждый раз, когда мужчина вбивался в его тело. Казалось, что сил не осталось, но юношу слишком подкупала эта нежность и деликатность. В коротких промежутках они целовались, и когда Изуми открывал глаза, он видел, что Тай-Лунг не закрывал их вовсе. Пристально всматривался и ловил флюиды любви. — Наконец-то… — мужчина ощущал то, к чему стремился, когда нутро юноши крепко охватывало его член, а внутри хлюпала смазка, давая двигаться без сопротивления. Резкие движения и прелестные стоны усиливались вместе с заполонившим голову возбуждением, желанием разрядки и подступающим оргазмом. Они достигали пика и понемногу подходили к концу. Боже… Тай-Лунг глухо застонал, сжав зубы, когда низ живота отозвался сладким спазмом. Изуми в край расцарапал его бледную спину и вскинул голову вверх. Толчки стали быстрее. Юноша ощущал, как безостановочно его мотает даже в столь неудобной позе. Это так…странно. Ни с чем несравнимо. И безумно приятно. Он издал последний стон и бросил взгляд на прикрывающего глаза мужчину. Его лицо искажалось удовольствием, длинные черные ресницы подрагивали. Мелочь, но это будто снова заставляло влюбляться. Горячее дыхание опаляло полураскрытые губы Изуми. Тай-Лунг открыл глаза и заметил на своем торсе липкую, почти что прозрачную жидкость. Да это же рекорд! Поэтому юноша практически и не шевелился. Мужчина был к нему так близко, что мог разглядеть даже собственное отражение в тёмно-карих глазах. — Вот так… — улыбнулся он. — Какой ты красивый… — успокаивающий тон гипнотизировал Изуми? По-другому не растолкуешь этот ангельский взгляд, будоражащий сердце. Тай-Лунг поцеловал его в лоб, резко выдохнул и сжал бёдра до лёгкой боли, потому что следом наступила вспышка оргазма. — А! — крик и рычание мужчины прерывается, когда юноша вдруг утыкается носом в изгиб жилистой шеи, а затем ужасно больно кусает его. — Что…?! Тай-Лунг кончил в него, обессилено замерев на месте. Он не хотел этого, но из-за необъяснимого действия не успел вытащить орган.

***

У Даянэ был скудный перечень мест, за которые он “любил” свою родину. Первое среди них занимал онсэн – резервуар с природной минеральной водой, купание в котором способствовало расслаблению и омоложению организма. Мужчина с детства приучал Тай-Лунга к горячим источникам, как и любой другой японский родитель, и даже выкупил один из самых известных в Киото, однако, к его лёгкому разочарованию, сыну так и не полюбилось это оздоровительное благо на открытом воздухе. — А я всё равно приеду! И перестану называть тебя отцом, если это так раздражает. — Не трепи мне нервы или кончай с этим, — ядовито огрызнулся Даянэ, повесив трубку с мимолетной мыслью о том, что его младший сын – никчёмный гадёныш, а не прелестный Шимура. Чёрные глаза мрачно покосились на подчинённого. Тот, едва не вылетев из жаркого костюма, беспрекословно спохватился. Забрал телефон и оставил председателя наедине с собой. Мужчина размял шею и вновь окунулся в горячую воду по плечи. Пар растворялся в воздухе, навевая запах лечебных трав. В последнее время у него часто подскакивало давление, сопровождающееся головной болью. Оно и понятно. Почти что пятидесятилетний возраст хоть и не отражался внешне, но всё-таки дышал Даянэ в спину. Это не приговор, когда зрелость идет в ногу с мудростью. Однако бывало, что какое-то навязчивое, чуть ли не жалостливое чувство в нём заставляло кожей ощущать, как мерзко сокращается жизнь. Как медленно, но верно, меркнет всё и вся, перед им же запертыми дверьми. Нередко это чувство усугублялось настолько, что темнота, некогда бывшая близким другом, передавала его, а затем добивала. Она с корнями вросла в душевный облик Даянэ, чтобы по прошествию лет возмездием отдать должное за чудовищные, частенько несправедливые мучения, что он, возможно ненароком, нанёс самым близким. Впрочем, так ли в действительности можно описать те неискупимые беды, что разрушили семью Сато? Кровавый ком несчастий, выбранных по судьбе и по иронии для лучшего исхода. Плодотворные годы, исчерченные вдоль и поперек бесчисленными ошибками, давно утекли. Мужчина не мог списать их на глупость, присущую молодости, и до сих пор не хотел признавать чрезвычайно жестокие проступки. Невозможность вернуться в прошлое никогда не трогала его. Не задевала и совесть, потому что Даянэ врал другим так же хорошо, как и себе.