Драконьи драбблы

Когда Конклав начинает собираться, Малику отправляют на улицу, охранять снаружи. Она немного недовольна тем, что её разделили с Караасом, но идёт послушно — желание нанимателя закон, пока платят деньги. И сначала кажется, что ничего не предвещает беды. Малика, стремясь развеять скуку, болтает с товарищем по ремеслу, когда внутри здания раздаётся хлопок. Её реакции хватает на то, чтобы обернуться и успеть заметить пронзительный зелёный свет и увидеть, как разбивается ближайшее к ним стекло. Гномка начинает двигаться к ближайшему возможному укрытию, как её подхватывает какая-то сильная волна и отшвыривает от храма. Сознание её тускнеет после тяжелого удара по затылку, выбившего из неё весь дух. В себя Кадаш приходит медленно, будто выплывает из глубокого тёмного озера. У неё всё болит, будто по ней топталась вся Хартия разом, а в голове звенит и гудит одновременно. И почему-то сиреневым. Поэтому первое, что она делает, когда приподнимается, кое-как выбираясь из-под чего-то тяжелого — выблёвывает из себя кишки. Рвота покрывает тусклые копчёные камни рядом с ней уродливым мутным «узором». После этого «акта освобождения» сиреневый в голове рассеивается. Малика чувствует, что теперь даже может приоткрыть глаза и осмотреться. Это не даёт особо много информации. Рядом с ней лежит — от одного даже запаха рвота подступает к глотке опять — копчёный труп. В прямом смысле копчёный — даже доспех на нём искорёжен. Малика с трудом, скорее даже предполагает, признаёт в трупе своего бывшего собеседника. Она, кашляя и хрипя от запаха, оглядывается. Вокруг лишь руины, покрытые серой копотью, руины Храма Священного Праха. В мешающихся и лезущих друг на друга мыслях Малики мелькает воспоминание о вспышке зелёного света и лопающихся стёклах. Неужели кто-то осмелился взорвать храм изнутри? Малика фыркает себе под нос, собирая конечности в кучу. У неё ужасно болят левая нога и рука, запястье левой руки не двигается совсем, отвечая мучительной, острой болью. Вставать её совершенно не хочется — любое движение усиливает гудение и звон в голове. Караас. Мутная мысль прошивает тупой болью голову гномки, она оглядывается по сторонам, беспомощно и потерянно. Она понимает, что искать его тут — бесполезно, но какая-то жажда заставляет Малику осматриваться. Может быть, он где-то тут? Кадаш кое-как поднимается, от одного этого движения рвотная желчь подкатывает к горлу душной волной. Гномка ищет глазами секиру, верный Пепельный Рвач, но находит только расплавленную рукоять. За оружие обидно, хотя Малика старается не концентрироваться на этом сейчас. Где Караас? Он ведь… Он ведь был внутри. Эта мысль горькая что глоток хасиндской медовухи, эта мысль бьёт по затылку не хуже того камня, на который Малика приземлилась, когда волна от взрыва откинула её. Кадаш ощущает эту горечь на языке. Злые слёзы собираются в уголках её глаз. Несдержанный крик вырывается из глотки Кадаш, она орёт в воздух, пропитанный тяжёлым смертным запахом. Орёт Малика так громко, что у самой начинает сильнее болеть голова, но гномка не может остановиться. Внутри всё болит, и это не её отбитая печень. Это потеря, такая огромная, что Кадаш несдержанно пинает воздух ногой, словно невидимого врага, валится обратно на землю, не удержавшись на больной ноге. Крик превращается во всхлипы, когда Малика сворачивается в клубок, оборачивая руки вокруг своих плеч. Кадаш не замечала до этого, как сильно привязалась к бывшему саирабазу, которого ей довелось спасти и привести с собой в Хартию. Как быстро из обузы, забывшей, как ухаживать за собой, он превратился ей в близкого друга. Младшего брата, которого от рождения у неё не было. Малика не привязывалась ни к кому, оставляя место только для приятелей и редких интрижек. Но Карааса она полюбила всем сердцем, она заботилась о нём. А сейчас Караас был мёртв. Если бы только саму Кадаш послали внутрь, а Адаара оставили охранять снаружи. Лучше бы это была она. Малика не знала, сколько она провалялась там, на камнях, окружённая трупами и разрухой. Она не заметила даже, как к ней вдруг подошли люди, удивлённо переговаривающиеся между собой. Их направили сюда, чтобы они установили охрану и не подпускали никого к Разлому, а тут выжившая! Одна из немногих. Забывшуюся и бессильную, Малику подняли на наскоро сооружённые носилки и понесли в ставку командования. Её следовало допросить. Но когда группа подходила к своим укреплениям, несколько демонов неожиданно напали на людей. Всех перебили. Когда люди Лелианы нашли место побоища, они обратили внимания на носилки, валявшиеся неподалёку от основного действия. Они были пусты.