Время драконов

Когда-то Эвер думала, что поток времени — это действительно поток. Когда-то она пыталась представить себе его, и представлялась почему-то только река. Вроде той, что текла в лесу рядом с Магнолией, и в которой парни любили ловить рыбу. Вот так должно было течь и время, спокойно и величаво, и высшие силы должны были вылавливать в этом потоке людей, как мелкую рыбешку. Никогда Эвер не представляла, что время — это серая мгла, в которой трудно дышать, невозможно двигаться и, кажется, даже думать невыносимо. И она в этой серости, как попавшаяся в смолу бабочка, бьется, бьется, и только и ждет, чтобы липкая дрянь отпустила ее… Когда Врата открылись и выбросили ее, как ненужную тряпку, на землю, она долго не могла отдышаться. Лежала на земле, хватала ртом воздух и думала лишь об одном — больше никогда. Больше никогда по своей воле она туда не полезет. Нужно сделать то, за чем пришла, но больше — ни разу. Будь проклято демоново время. — Эвер, вставай, — над ней на корточках сидела Лисанна, белая почти как ее волосы. Ей, похоже, тоже пришлось несладко. Тяжелое дыхание Эльфмана раздавалось откуда-то сбоку. Эвергрин попыталась собрать расползающиеся руки и ноги и хотя бы приподняться. Это, к ее удивлению, удалось, она встала на четвереньки и принялась обозревать окрестности. Врата были открыты, за ними клубилась серая мгла, при взгляде на которую к горлу подступала тошнота. Вокруг никого не было, только Эльфман сидел на полу и жадно хватал ртом воздух. — Мы должны… что-то сделать… — выговорила Эвергрин через силу и попыталась встать. Ноги отвратно дрожали, но хотя бы не подламывались. Она проковыляла ко Вратам и попыталась сдвинуть тяжелые створки. Те не поддались. — Закрыть Врата, — выговорил Эльфман. — Причем так, чтобы они никогда больше не открылись. — Ну так помогите мне! Сначала Эльфман в форме Зверя, а потом и Лисанна — они присоединились. Они втроем тянули, толкали эту створку, били по ней всей оставшейся магией, но та не двигалась. Ни одного сантиметра, ни одного миллиметра не удалось отвоевать у этой машины судного дня. — А может, нам, наоборот, заклинить их в открытом состоянии? — спросила Лисанна через полчаса бесплодных попыток. — Зачем? Чтобы драконам удобнее лезть было? — Нет. Потому, что в нашем прошлом Врата открылись в первый раз. Если они сейчас останутся открытыми, это получится другое прошлое, а значит — и другое будущее. Эвергрин обхватила голову руками. — Я ничего не поняла! — Я тоже, — поддержал ее Эльфман. — Сестричка, ты… Лисанна не стала объяснять — она просто схватилась руками за одну из шестеренок, которые должны были закрыть Врата — если бы получилось сдвинуть их с места. Принялась расшатывать ее, хотя ясно было, что из этого ничего не выйдет, что она слишком маленькая, слишком слабая для того, чтобы повредить такой механизм. Эльфман и Эвергрин переглянулись. — Пыльца Фей: Лепрекон! — Зверорука! Она вложила в этот удар всю свою силу, столько, сколько ее было. Она вложила все желание жить, все желание нормального мира, всю тоску по Лаксасу, всю ненависть к золотому дракону, в которого тот превратился… И шестеренка пошатнулась. Пошатнулась, дернулась и выпала из гнезда. — А как мы узнаем, что все получилось? — спросил Эльфман. — Мы уже знаем, — прошептала Лисанна и подняла вверх руку. Сначала ладонь, потом предплечье, плечо, потом туловище, голова — тело Лисанны становилось все прозрачнее и прозрачнее. Будто таяло. Эвергрин оглянулась. С Эльфманом происходило то же самое. Да и с ней, наверняка, тоже, но вот смотреть на себя совершенно не хотелось. Не было ни грустно, ни страшно. Было спокойно. А еще радостно — все будут живы, из прошлого не вылезут драконы, чтобы превратить в драконов других, Лаксас будет, и какая-то другая Эвергрин будет рядом с ним… — В этом будущем мы другие, да? — Будем надеяться, что умнее. — И мужественнее. Эвергрин засмеялась, и еще успела удивиться — как я могу смеяться, если мои легкие и диафрагма стремительно исчезают, растворяясь? А потом исчезла, не успев додумать эту мысль. Глубокой ночью из открытых Врат Затмения вышел черноволосый мужчина с белой челкой, закрывавшей правый глаз. Отдышался, оглянулся, надвинул на лоб капюшон и двинулся прочь.