Время драконов

А потом была тьма. В первый раз, кажется, было не так страшно. Да что там — в первый раз вообще не было страшно. Просто там, где только что стоял Лаксас, появился огромный золотистый ящер, Фрид погиб, а Эвергрин так и не успела толком испугаться. Испугалась она позже, когда шла по улицам Крокуса вместе с Мирой и Лисанной и видела валяющиеся вокруг трупы, разрушенные дома и следы драконьих когтей на чудом уцелевших стенах. Сейчас она тоже шла по улицам Крокуса. Не шла — бежала, летела. Трупов уже не было, их то ли сожрали, то ли они просто разложились за такое время, но страшно было все равно. Над Крокусом висел устойчивый запах смерти, запах разложения, дух пришедших к власти, ненавидящих все живое драконов. И они пятеро в этом царстве боли были единственные живые, как феи или светлячки во тьме. Мира была сразу везде, ее демон Ситри дразнил, увлекал, не давался — и драконы кидались за ней, забывая о пробегавших и пролетавших у них под ногами остальных. Эрза надела свой чернокрылый доспех и жалила мечом, царапала твердую шкуру, причиняла крошечную боль — но драконы, не привыкшие к боли, все равно разъярялись, кидаясь за ней и отворачивая жуткие морды от таких соблазнительных целей внизу. Бежать. Уворачиваться. Лететь, где есть возможность. Уворачиваться. Пережидать. В мыслях Эвергрин уже умерла сотню раз. В воображении ее уже перекусили пополам огромные зубы, спалило дотла дыхание, разломал на кусочки удар исполинского хвоста. В мыслях она оставляла на дороге истекающего кровью Эльфмана, закрывала мертвые глаза Лисанны, слышала предсмертные крики Миры и Эрзы позади, но не оборачивалась. Шла дальше, шла туда, где Врата, чтобы просто отменить это. Сделать так, чтобы этого никогда не происходило, чтобы никогда не пришлось бежать по захваченному драконами, опаленному огнем и разрушенному Крокусу. Шла ко Вратам Затмения. Драконоиды выскакивали из-за каждого поворота — удар кулака Зверя, удар крыла перевоплотившейся в птицу Лисанны, Пыльца Фей Эвергрин — и они рассеивались. Большие драконы то и дело отвлекались на Эрзу с Мирой, а когда вспоминали об остальных — тех уже не было. Все шло вроде бы хорошо, но страх сжимал грудь удушающими обручами, и Эвергрин все время думала — вот сейчас. Вот сейчас. Еще секунда, и… И это «сейчас» наступило. Они были уже на площади возле дворца, когда небо потемнело и поднялся ветер. Такой ветер, какого в природе не бывает. Такой, какой могут поднять только движущиеся гигантские крылья. Эвергрин подняла голову, уже зная, что увидит, и не ошиблась. Эльфман рядом выругался словами, которых она сроду не слышала. Посреди площади, как памятник на постаменте, сидел золотистый дракон с прыгающими по чешуе электрическими искрами. Громовой дракон, но не тот, что дал свою лакриму Лаксасу. Новый. Тот, что взял. Дракон наклонил голову к земле и выдохнул такой знакомый Рев Громового Дракона. Пока не сильно, пока он играл. Предупреждал, чтобы они убирались. На правой щеке у него был шрам в виде молнии — тоже очень знакомый. — Лаксас, — прошептала Эвергрин. Эльфман дернул ее за руку — так, что она чуть не упала, но ноги словно приросли к земле, она никак не могла сделать ни шагу. Она смотрела и смотрела на этот шрам, как смотрела когда-то, и не замечала, что дракон уже готовит новый удар. А может, замечала, но ей было наплевать. Ей вообще вдруг все стало безразлично. Ведь кем бы он ни был, это был Лаксас. На землю между ней и драконом опустились две фигуры. Белая и черная. Ситри Мира и чернокрылая Эрза. — Мы вдвоем тебе в человеческом облике наваляли бы, и в драконьем наваляем, — пообещала Мира. — Давай, Эрза. Ради гильдии. — А вы бегите, — велела Эрза, на секунду обернувшись. — Давайте, бегите дальше, чего вы встали? Эльфман снова дернул Эвергрин за руку, но она все еще не могла двинуться. Страх, восхищение, надежда, отчаяние — все сплелось в ней, ей то хотелось бежать прочь от этого дракона, бежать со всех ног, то — подойти к нему и обнять. Обнять и просто попросить стать снова человеком. Эльфман снова выругался, грубо схватил ее поперек талии и перебросил через плечо, как куль с мукой. И побежал — Эвер не успела даже пискнуть, не говоря уж о более существенных проявлениях возмущения. Он уже таскал ее так однажды — на острове, когда они бежали от Растироуза. Но тогда было далеко не так страшно, тогда она еще отдавала какие-то распоряжения, а сейчас — сейчас могла только слушать стук сердца в груди, считать шаги Эльфмана — раз-два-три-четыре — и думать о Лаксасе, оставшемся позади. И о том, что ему недолго осталось жить в таком теле. Еще совсем чуть-чуть, нужно только… После того, как Эльфман наконец-то остановился и снял ее с плеча, Эвергрин первым делом огляделась — и увидела, что они стоят возле самых Врат Затмения. Открытых врат. Рядом не было ни одного дракона, но откуда-то сбоку доносился рев, и рев этот быстро приближался. — Мы… должны… их… дождаться… — задыхаясь, выговорила Лисанна, превращаясь обратно в человека. — Драконы возвращаются, — сказала Эвергрин, стараясь не думать о том, что это может быть один вполне определенный дракон. Который возвращается за вполне определенной пищей. «Зато я снова встречу Фрида…» Нет, так думать было нельзя. Надо было думать о том, что Врата — вот они, рядом. И скоро, совсем скоро она встретится не только с Фридом — с Лаксасом тоже. И Бикслоу. И все будут нормальными, живыми людьми, все будут знакомыми и родными, а не чудовищами, расправляющимися сейчас с Мирой и Эрзой. Рев прозвучал еще ближе. — Они не вернутся, — сказала Эвергрин то, о чем думала с того самого момента, как две фигуры бросились наперерез огромному золотому дракону. — Вернутся, — по щекам Лисанны текли слезы. — Не могут не… Эльфман сбросил обличье Зверя, подошел к ней и обнял. — Сестричка Мира выживет. Она сильная. Рев донесся совсем рядом. — Идем во Врата, — сказала Эвергрин. — Иначе все напрасно. Если бы она была одна — уже кинулась бы, наплевав на остальных. Но Эльфман и Лисанна стояли рядом, обнявшись, смотрели туда, откуда должны были прийти Мира с Эрзой, и ждали. В воздухе запахло свежестью, как во время грозы, и Эвер окончательно поняла, что ждать дальше нельзя. — Пошли! Она схватила одной рукой руку Эльфмана, второй — Лисанны, и потащила их. Она тащила их на буксире, вперед, к Вратам, не оглядываясь, хотя не сомневалась в том, что увидит, если все-таки оглянется. — Пойдем! Лисанну затолкать в проем было легче — маленькая и хрупкая, она переступила через порог и скрылась в серой мгле. С гигантом-Эльфманом этот номер не проходил. — Я не пойду! Мужик не может бросить… Он осекся, глядя на что-то за спиной Эвергрин. С лица его медленно уходили краски. Эвер еле удержалась от того, чтобы обернуться. Эльфман схватил ее за плечи, обнял так крепко, как не обнимал никогда — и спиной вперед рухнул в серую муть за Вратами. Последним, что она слышала, был разочарованный драконий рев.