Momentary Weakness 2.0

      Тяжело дыша, захлопываешь за собой резные сёдзи и хватаешься за деревянную балку в отчаянной попытке вместе с дыханием выгнать из сознания всю ярость.       Вдохнуть-выдохнуть-повторить. Вдохнуть-выдохнуть-повторить. — А чтоб ты сдох!       Дыхательная гимнастика не помогает. В бессильной злобе наподдаешь ногой по своей опоре и тут же воешь от боли: обувь-то по-прежнему в передней. Слёз нет: в доме твоего парня, где, кажется, огнём дышал каждый угол, они высыхают даже не пролившись. А вот желание немедленно прокрасться к тумбочке, забрать свои сандалии и убраться навсегда только набирает обороты.       Сбежать с официальной встречи с родителями, точнее, с родителем твоего парня — до чего же нелепое и детское решение. Недостойное воспитанной девушки. Так мог бы сказать любой, кому известно, что семья Тодороки размножается только благодаря договорным бракам. Но только не ты, потому что пять минут назад ты дала своему несостоявшемуся свёкру пощечину и обозвала его последними словами. — Это было сильно, — со спокойным одобрением замечают за спиной, и ты отпускаешь в сторону вышедшего следом нервозный смешок. — При всем своем недавнем желании даже я бы так не смог. Попросту слов таких не знаю. Может, напишешь мне словарик, а? Возьму себе на вооружение… Кстати, не поделишься, откуда ты столько всего выучила?       Плечи обвивают чужие руки: одна горячая, как печка, другая — как подтаявшее мороженое, и их обладатель пытается прижать тебя к своей груди. Очень напрасно. Чёткий удар локтем под дых напоминает ему, что ты не из тех, кто спокойно вытерпит оскорбление и быстро о нем забудет. Тем назойливее в глубине души начинает шевелиться недовольство собственным поведением. Как же так получилось, что тебя, способную померяться своей рассудительностью только с Иидой из параллельного класса, сорвало в лучших традициях отца, которого раза три привлекали к ответственности за кражу со взломом? Да ещё с какой-то пары небрежных слов... Язык, впрочем, обретает свой разум и оказывается совершенно другого мнения. — Извини меня, Шото, но мне кажется, нам стоит расстаться. Мне от разговора со Старателем уже сейчас отмыться хочется, а что же будет, если мы станем видится чаще?       Хихикнув ещё раз, младший Тодороки с мягкой настойчивостью разворачивает тебя к себе лицом и, поймав твои щёки в ладони, нежно целует в лоб. — Ты сейчас ведь несерьёзно, (Твое имя)? Не думаешь же ты, что я хоть на минуту поддержал всё то, что отец сказал тебе пять минут назад?       Ты молчишь подозрительно долго. В глаза ему смотреть не решаешься. — Значит, думаешь, — с обреченностью констатирует парень. — Ками-сама, (Твое имя)… Отцу в этот раз действительно стоило следить за тем, что он ляпает. Слушай меня внимательно. Ты не «подобие своего отца-вора». Ты не «беспричудница» — мы-то хорошо знаем, как намучился Бакуго, когда разозлил тебя и ты погрузила его в иллюзию на три дня. И уж точно не лицемерка, которая решила обелить имя семьи, поступив в Юуэй. — Я знаю. Но он... — Совершил поступок недостойный героя, ударив другого человека в самое больное место. Но отец может говорить что заблагорассудится — ничто в этом мире не заставит меня отказаться от тебя. Я пришел не спрашивать у него разрешения с тобой встречаться. Я просто ставлю его перед фактом. Если же он не смирится и будет развязывать язык и дальше — думаю, то понимание, которого мы достигли после отставки Всемогущего, обречено. Это не шутка.       Откровения юноши заставляют тебя замереть с некрасиво распахнутым ртом и округлившимися глазами. Из всего вороха слов, которые ты треснешь, но так хочешь сейчас ему сказать, получается выдавить только одно: — А как же… ты собрался жить дальше? Он ведь будет пилить тебя каждый день. И не дай Ками, он что-то тебе сделает… — Да успел бы он. У меня кое-что скоплено с карманных и красных конвертов*, которые присылали дальние родственники из Китая. Если он будет доставать слишком сильно, снимем квартиру на некоторое время — Нацуо сказал, что в его университете ребята часто сдают жильё. А там… — он на миг запинается. — что-нибудь придумаем.       Упасть и не встать, чем ты заслужила такого заботливого возлюбленного… Слезливый комок вновь стучится в горло, но ты не пропускаешь его дальше и на этот раз. — Я ведь люблю тебя, — окончательно разоружает Шото. — И готов пройти все испытания, которые наши отношения повстречают на пути. Но только если об руку со мной пойдет девушка, ради которой я готов замораживать вулканы и закипятить океан вокруг Японии. — И первым испытанием, я так понимаю, будет возвращение в гостиную твоего дома? — не удержавшись, подначиваешь ты. — Совершенно верно, — серьезно кивает парень, и его искренности больше не получается сопротивляться.       Принимаешь предложенную руку — ладонь мгновенно окатывает теплом, будто ты сунула её в приятную горячую воду — и позволяешь ввести себя с веранды на тщательно отполированные доски коридора. Вопросы исчерпаны, новой порцией терпения запаслись. Хотя нет, один вопрос остался. — Да, кстати, Шото… Ты ничего не видел, ладно? Пожалуйста. Я и так теперь у тебя дома очень долго не покажусь, а если Иида и Мидория узнают, что их верная советчица повела себя как отсидевшая рецидивистка, мне покоя до конца дней моих не будет. Обычно я так контроль не теряю… — Не скажу, если ты так хочешь, — легко соглашается Шото, но вопреки его аккуратной улыбке в разномастных глазах плещется задумчивость. — Но все же я не считаю, что тебе стоит стыдиться собственной слабости. Минутная слабость нужна каждому, хотя бы для того, чтобы вспомнить, что он не один. И потом, никто не идеален — в первую очередь этому меня научил Мидория. Думаю, теперь на мне лежит миссия перенести его учение и дальше, на тебя. — Договорились, Шото. Я попробую. И благодарю заранее за промывку мозгов. — Всегда пожалуйста, (Твое имя). А словарик мне все-таки напиши. — Шото!!