Истинная любовь предполагает не только страсть, но и обязательства и мудрость.
Бух. Бух. Бух… Сердце мучительно разрывало виски барабанным боем, подогревая и без того кипевшую кровь, и дверь, к которой он прислонялся спиной, казалось, пульсировала в этот такт. Одна дверь, отделявшая его от Туткун. От Туткун, лежавшей в постели… Темур запрокинул голову, нарочно сильно стукаясь головой о крепкое дерево, чтобы выбить из нее этот дурман. Определенно сейчас им обоим надо было успокоиться после всего, что случилось за долгий день, полный переживаний государственных и личных… Вот только покой не шел, как он ни старался. Ему была нужна… ну хотя бы драка. «Дать, что ли, в морду Кае?» – тоскливо подумал тегин. Шаг стал бы, конечно, запоздалым, хотя и совершенно оправданным, и он даже исполнил бы его, не будь снаружи глубокая ночь. Но вытаскивать брата из постели его любимой жены было все-таки совестно. «Дожили. Нечем заняться в собственном дворце…» – Наследник Темур! Он обернулся. Кузубек спешил к нему с суетливостью, обычно ему не свойственной, а за ним по пятам следовала стража. – Что случилось, Кузубек? – Ябгу Баламир… – воин сделал прерывистый вдох, пытаясь отдышаться. – Ябгу Баламир пришел со своим людьми и оружием, мой тегин! Темур стиснул зубы. – Где он? – Направился к залу трона. – Почему его не остановили?! Кузубек неловко пожал плечами. – Даныш-ата приказал не проливать священную кровь. Наследник скривился. На его взгляд, «священного» в крови того, кто пришел ночью в дом своего брата за тем, на что еще не имел права, не было ни капли. Зал трона встретил их мрачно-ярким освещением чадивших факелов, и народу здесь оказалось неожиданно много: кроме самого Баламира на пир стервятников слетелись не только его воины, но и все уважаемые беки в полном составе, вставшие по двум сторонам не то как почетные встречающие, не то как провожающие в последний путь. Темур машинально взялся за меч, глядя в спину матери. Она, если и боялась чего-то или была в чем-то не уверена, не показывала этого никогда и ни перед кем, и слова ее звучали отнюдь не вопросом: – Ты встанешь с этого трона, Баламир. Ябгу усмехнулся. За ним сейчас было преимущество в силе и внезапности, и он это прекрасно знал. – Согласно нашим обычаям, трон Небесного ханства не может пустовать. – Трон не пустует, – Кая, хоть и говорил почти спокойно, цеплялся за оружие до побелевших костяшек. – Алпагу-хан здесь. Я, наследник хана, здесь! – Мой брат больше не хан. Он отрекся и покинул свою землю. И, пока курултай не изберет нового хана, беки хотят, чтобы я был наместником. Темур усмехнулся, делая шаг вперед. В плечи сразу же вцепились Даныш-ата и Даянгу, и он развел ладони в стороны, показывая – нет, оружие доставать не буду, хотя и стоило бы, хотя и жажда битвы никуда не делась, но… Но чувство отвращения к происходившему перевешивало желание вполовину сократить число присутствующих. – Что же, дядя, ты и до этого опустился? – его голос привычно перекрыл шепотки за спиной. – До того, чтобы ночью собирать армию и силой брать трон? И беков на это уговорил? Даныш-ата качал головой – в согласие или нет, было непонятно. Чолпан-хатун смотрела на Баламира с ненавистью какой-то, как казалось, чуть более личной, чем просто политическая. Кая хмурился, ясаул и Кузубек с разным успехом сдерживали желание стащить ябгу с трона прямо сейчас. Беки переглядывались. А Баламир улыбался. Темур видел в его глазах насмешку пополам с затаенной опаской: дядя, сам будучи зверем, слишком хорошо знал, как мог быть опасен его племянник. Сам не захочет – никто не удержит льва, никто не остановит острый, раскаленный до бела собственной яростью меч… Однако знал ябгу и то, что дальше слов Темур этой ночью не пойдет. Выходить из зала трона, оставляя его «наместнику», было унизительно. – Эрлик-хан бы его побрал! – Кая, не сдержавшись, шарахнул кулаком по стене – лучшее доказательство того, что «разум» их ханства сейчас был бессилен так же, как его брат. – Как он только посмел явиться?! Мать покачала головой. – Успокойся, Кая. Завтра мы решим, что делать с Баламиром. – Что бы ни придумали, нам понадобятся воины, – Темур кивнул ясаулу: – Салтук, поезжай, собирай людей. Они должны быть готовы. – Мы не будем воевать с Баламиром, Темур. – А если он будет воевать с нами, мама? Улу Эдже промолчала, что Темур счел за позволение делать то, что умел лучше, чем бороться за власть. К этой борьбе, единственной из всех в его жизни, у тегина никогда не лежала душа, и, если бы не соперничество с братом и непомерные амбиции Мей Джин, он бы в ней вовсе никогда не участвовал. Мей Джин. Темур остановился, отпуская вперед остальных. Китаянка обменяла жизнь Туткун на его шанс на трон, едва ли представляя, насколько бесполезный поступок совершила. Это было то, чего он никак не мог понять: как, прожив в стране дюжину лет, можно было остаться такой глупой в некоторых вещах? Даже он, порой наивный до чрезмерного, понимал, что, пока за ним стоит Китай, беки не подпустят его к трону ближе, чем на полет стрелы. Им и китайская принцесса, и взаимные обязательства помощи с империей были костью в горле, куда уж китайскому зятю на ханство?! Темур, сколько ни пытался понять, на что рассчитывала Мей Джин, не мог. Наверно, ему и правда не хватало мозгов. И им всем сейчас не хватало Алпагу-хана. Отец, хоть здоровый, хоть раненый, мог держать беков на коротком поводке. Но, вынужденный сложить с себя бремя власти, вместо того чтобы проследить хотя бы за тем, чтобы эту власть получил Кая, уехал из дворца с горной воительницей. Ради чего? Ради легенд о кудеснике Кюн-ате, которые рассказывала предательница-Тылсым? А если все ложь? Если не выйдет ничего?.. Если Баламир получит трон, ни жене, ни сыновьям Алпагу-хана не жить. – Темур?.. Занятый размышлениями, он едва не подпрыгнул на месте от удивления. Обернулся… Туткун выглядывала из-за угла, и тегин действовал мгновенно: подлетел к ней, толкнул ближайшую незапертую дверь и втащил девушку внутрь, плотно прикрыв за собой. – Женщина, тебе жить надоело?! – Что случилось? – Туткун пропустила резкий вопрос мимо ушей. Темур, с которым она попрощалась лишь недавно и который был тогда счастлив и почти спокоен, сейчас был зол. Очень зол. – Весь дворец гудит, повсюду стража… И это не воины хана. – Это люди Баламира. – Боюсь спрашивать… Темур криво усмехнулся и опустился на голую лавку. Покои, в которое они ввалились, когда-то принадлежали, если его не подводила память, какой-то очередной жене деда и пустовали со дня ее смерти – то есть задолго до того, как родился сам Темур. – Дядя привел своих воинов и занял трон. Объявил себя наместником, и беки ему это позволили. – Как Алпагу-хан допустил такое?! – Отца во дворце нет. Он уехал с Аккыз и Кюн-атой… – Темур помолчал, глядя на пустой камин. – Туткун, скажи… Кюн-ата действительно такой хороший лекарь? Она вздохнула, села рядом с тегином, и он не глядя взял ее ладонь в свою. – Хороший. Очень. Он многое знает и многое умеет… Хотела бы я сказать, что твой отец поправится, Темур. Но, хоть Кюн-ате многое под силу, он всегда говорит, что никто, кроме Тенгри, не знает наперед, выживет ли человек после стрелы в сердце или умрет от занозы. Остается только молиться. – И тебе? Туткун наклонилась, пытаясь заглянуть в его лицо. – Что мне? – Ты тоже будешь молиться? Мой отец убил Тойгар-хана и госпожу Тылсым. Чолпан-хатун ненавидит его и всех нас за это, в этой ненависти она растила и тебя с сестрой. Ты тоже будешь молиться за моего отца? – Буду. Темур слабо улыбнулся. Он не смотрел на нее, взгляд блуждал по мозаике над камином, цвета которой нельзя было разглядеть из-за недостатка света. Туткун положила голову на его плечо. Ей было что сказать, но она молчала. Ждала, пока тегин соберется с мыслями. На это потребовалось еще немало времени. – Что будет, если Чолпан-хатун узнает о сделке с Мей Джин? – Сложно сказать. Чолпан-хан просила у Алпагу-хана свадьбу Тунай с тобой, но хан отказал из-за Китая. Так что она не может надеяться на то, что твоя мать пойдет против договора с империей ради нескольких голосов. Чолпан-хан жаждет сделать меня следующей Великой Эдже, и теперь для нее очевидно, что единственный путь к этому – Кая. Поэтому она не станет голосовать за тебя, даже если узнает об уговоре с Мей Джин… Да и просто она ненавидит Китай. Тегин опустил щеку на ее макушку и тихо хмыкнул. – И что же тогда? – Я пытаюсь придумать… – Туткун засмеялась коротко и нервно. – Когда-то я думала, что будет сложно играть по плану Чолпан-хан, но играть против нее еще сложнее. А еще есть соглашение Чолпан-хан с Алпагу-ханом, договор с Китаем, уговор с Мей Джин и все то, что делает ябгу… Темур поморщился. Все это звучало тошнотворно настолько, что хотелось попросту… – Мы можем сбежать, Туткун. Она отстранилась от него, нахмурилась вопросительно, и он повторил: – Мы можем сбежать. Прекратить все это: игры, договоры… Покинуть дворец и никогда не возвращаться. Кая не получит тебя. – И ты не получишь трон. Откажешься от того, что твое по праву рождения? Темур улыбнулся. – Я откажусь и от большего ради тебя. Губы расплылись в ответной улыбке, хотя ничего веселого в словах и предложении наследника не было. Он предлагал выход… Туткун задумалась над этой идеей на некоторое время. А затем покачала головой. – Хорошо, сбежим. Что потом? Нас найдут. Куда бы ни убежали, куда бы ни улетели, нас найдут, Темур. Не Алпагу-хан, так Чолпан. Не Чолпан, так китайцы… К тому же… – она снова взяла его за ладонь, крепко сжала. – Я уже предала своего хана ради тебя, мой тегин. Хоть ты не предавай своего хана ради меня. – И что тогда?! – Темур вырвал руку, поднялся резко. – Остаться? Выйти на курултай против Баламира? Беки меня ханом не выберут. У Каи еще был бы шанс, окажи помощь Чолпан-хатун. У меня же шансов нет! Нет, Туткун, понимаешь?! Он обернулся рывком, стискивая рукоять меча… и буквально напоролся на ее взгляд. Уставший, а не испуганный, и все же чувство вины за вспышку гнева заставило тегина отступить назад. – Прости… Она не стала отвечать, просто кивнула. Темур был порывистым и громким, когда дело доходило до того, что ему не нравилось, а вся ситуация не нравилась тегину чрезвычайно. Туткун знала, что он не хотел ее обидеть – всего лишь пытался найти выход из лабиринта чужих и их собственных поступков. Но побег этим выходом не был. – Темур, пожалуйста, сядь. Он не стал возвращаться на лавку, опустился на пол, где стоял, отчего их глаза оказались на одном уровне, и провел ладонью по краю кафтана, ощущая узор – прямые линии, вверх и вниз, чертившие на ткани четкие фигуры. Темур любил эту одежду, быть может, именно потому, что она отражала его самого, любившего прямой путь и прямые методы – все то, что таяло сейчас в пылу чужих интриг и собственного выбора. – Ты же понимаешь, что нам жизни не будет, если мы сбежим? – Понимаю, – Темур вздохнул и, уперев локти в колени, опустил лоб на сцепленные пальцы. – Но не понимаю, что еще можно сделать. Нашу с тобой свадьбу не позволят ни мама, ни Чолпан-хан, ни Китай. Туткун потерла ладони. План, который появлялся в ее голове, был шатким очень, почти непозволительно… Однако мог закончится удачно все же с большей вероятностью, нежели побег. – Темур, скажи… Насколько ты доверяешь Кае? Тегин поднял голову, удивленный неожиданным вопросом. – Доверяю Кае? Ну… скажем так: не очень. У нас… тяжелые отношения. Хотя, если смотреть глубже, слово «тяжелый» подходило не совсем. Их с братом отношения всегда, сколько Темур помнил, были странными. Балансирующими от абсолютного презрения до абсолютного принятия, от ненависти до любви. Они сильно отличались с самого детства: Кая был спокойным и излишне послушным материнской воле, Темур – чрезмерно резким и самостоятельным. Там, где брат находил выход умом и хитростью, он честно шел напролом. То, что хотел Кая, он получал. То, что хотел Темур, мало кого интересовало. И все же иногда они с Каей находили общий язык и даже были друг другу рады. – Почему ты спрашиваешь? Туткун поднялась с лавки, запахивая накидку. Перед тем, как выскочить из своей комнаты, она не успела нормально одеться, только накинула на плечи что-то, чтобы не гулять по дворцу в ночном халате. Теперь ее снова начинало знобить, но понять отчего – от последствий яда или нервов – она не могла. – Отменить слово одного хана может только он сам или другой хан. Таковы обычаи Небесного ханства, – она подошла к окну, встала так, чтобы не отворачиваться от тегина полностью, но все же смотрела наружу. – Алпагу-хан сказал свое слово: мне быть женой Каи, а теперь твой отец больше не хан. Значит, изменить сказанное им может только тот, кто займет трон решением курултая. Темур задумчиво оглядел ее фигуру, еще более бледную и призрачную в свете лучей раннего солнца. Встал и подошел ближе. – Говори. Туткун мимолетно улыбнулась своему отражению. Было странно произносить это вслух. – Твой брат желает стать ханом. И он умен, – она заметила насмешливую ухмылку и склонила голову к плечу: – По крайней мере, я думаю, он сможет найти способ удержать Китай от войны, если от этого будет выгода ему лично. – То есть… – он помолчал, сводя в голове все нити, которые так ловко, не в пример ему, плела Туткун. – Ты хочешь предложить Кае сделать его ханом в обмен на то, чтобы он расторг вашу помолвку и устроил наш брак?.. Кая очень хочет получить трон. Я думаю, ради этого он может согласиться практически на все. Однако, когда он все-таки получит желаемое, что помешает ему нарушить уговор? Ты в качестве жены ему не нужна, но мы… – Поэтому я спрашиваю: насколько ты доверяешь своему брату? Темур прислонился плечом к оконной раме, сложил руки на груди. Верил ли он Кае настолько, чтобы предложить подобное? Мог ли он доверить брату не свою жизнь, но жизнь любимой и их счастье?.. – Я не знаю, Туткун, – в конце концов произнес он. – Но ведь выбор у нас только заключить сделку с Каей, или сбежать, или оставить все, как есть?.. То есть не выбор вовсе… Туткун посмотрела на него. В сером свете золотые волосы наследника казались посыпанными пеплом, в каждой черточке на лице залегли тени. Он хмурился, но не злился, скорее был в том спокойствии, которое предвосхищало битву. – Я поговорю с Каей утром. – Мы поговорим, Темур. – Хорошо. Мы. В коридоре прогромыхали шаги вооруженных воинов, вдалеке кто-то отдал излишне громкий приказ. Затихший ненадолго дворец опять начинал бурлить, чувствуя приближения дня, а они здесь казались происходившему совсем чужими. – Мне надо вернуться в свою комнату. Тегин кивнул. Он ничего не сказал, ничего не сделал – только смотрел, чуть наклонив голову вперед… Туткун улыбнулась. Ей отчего-то вспомнился сейчас один из уроков Чолпан, который та вдалбливала им с Тунай: «Женщина не должна доставаться мужчине легко»… Она всегда была прилежной ученицей своего хана. Но этот урок провалила с треском. Темур не хотел ее заставлять: это казалось кощунством по отношению к девушке. Поэтому, когда Туткун сказала, что ей пора уходить, не стал останавливать ни словом, ни жестом. Он и без того этой ночью перешел все мыслимые и немыслимые границы… И все же в глубине души надеялся, что она задержится хоть чуть-чуть, хоть еще ненадолго, что… Шагнет ближе, поднимет голову и позволит коснуться губами губ. – Мне и правда нужно идти, Темур… – Нужно, – он со вздохом уткнулся в ее висок и отступил назад. – Утром скажи Чалаиру проводить тебя к Кае. Я буду там.***
– А если курултай выберет Баламира? – Не выберет, – Туткун поморщилась от стучавшей в затылок боли и сделала глоток травяного отвара. – Если я стану невестой Кая-тегина, Чолпан-хан проголосует за него. А если она за него проголосует, перевес на курултае будет за Каей. – Как-то все уж очень просто у тебя получается, сестра. Туткун дернула уголками губ в унылой усмешке. Ничего простого в ее жизни больше не было с тех самых пор, как наследник Темур поднял ее голову в зале трона. Но тогда она и помыслить не могла, что будет играть за спиной своего хана… «Когда все откроется, Чолпан будет в ярости». Хан, словно только и ждала, пока о ней подумают, явилась на порог комнаты вместе с Тильбе. Оглядела Туткун с головы до ног и, оставшись явно довольной увиденным, кивнула: – Пойдем. Великая Эдже ждет нас. Надеюсь, ее извинения будут убедительны. – Уверена, что будут, мой хан. Она выдавила напоследок улыбку для сестры и последовала за Чолпан, впереди которой семенил Чалаир. Он не оглядывался, и Туткун казалось, что она видела, как под одеждой по спине мужчины стекали реки пота. – Ради Небесного Тенгри, как я в это ввязался?! – ведя ее дальними коридорами к одному из пустых внутренних двориков, стенал Чалаир. – Великая Эдже убьет меня! Чолпан-хан убьет меня! – Я тебя убью, если не замолчишь, – сталью громыхнул Темур, перехватывая слугу за шкирку на последнем повороте к ступеням в сад. – Пошел вон и смотри, чтобы никто не появился. В обеденном зале, как и ожидалось, Улу Эдже ждала их не одна. Бледная Гюнсели, задумчивый Кая, напряженный Темур… Туткун оглядела всех и снова вернулась к жене Алпагу-хана. Та нервничала чересчур заметно, и, судя по улыбке Чолпан, Горному хану это нравилось. – Чолпан-хатун, проходи, – Улу Эдже сделала широкий жест. – Туткун, дочка, проходи садись и ты. Туткун кивнула, но прежде, чем последовать приглашению, встретилась глазами с Каей. Он, невыспавшийся и хмурый, смотрел на нее так, словно видел второй раз в жизни. Первый, очевидно, был сегодняшний утром. Она склонила голову перед Небесным наследником и не сдержала улыбки, заметив его разбитую губу. Тегин проследил за ее взглядом и поморщился. – Забавно, правда? За женщину, которая мне и даром не нужна, мой брат готов пролить священную кровь. – Ты расстроен, потому что тебя женят на нелюбимой или потому что твои шансы на трон сильно уменьшились? Черные брови взлетели вверх в немом вопросе, и Туткун жестом спросила позволения сесть. Им предстоял долгий разговор. – Мама, если позволишь, я пойду, – Темур кивнул Чолпан-хан в коротком приветствии. – Мне здесь делать нечего, а нам с Салтук-беком еще надо проверить людей. «И позаботиться, чтобы сюда не заявилась Мей Джин», – мысленно добавил он, краем глаза следя за Туткун. Она, снова надев свой горный наряд, выглядела вполне достойной носить титул следующей Улу Эдже этого дворца. – Ступай, Темур. На выходе он не задержался рядом с ней ни на мгновение, пролетел мимо безудержным вихрем и оставил… оставшись незримо рядом. Туткун опустилась на скамью подле Чолпан-хан. – Гюнсели хочет попросить прощения у тебя, Туткун, и твоего хана, – Великая Эдже смотрела на нее, даже когда указывала на сундук с драгоценностями и дорогие ткани. – Прими это. Выбери любой шелк, и тебе сошьют прекрасный наряд. Чолпан усмехнулась. – Гюнсели-хатун хочет попросить прощения или голоса? – Конечно же прощения. Не так ли, Гюнсели? Девушка опустила голову. Она, хрупкая и очаровательная, никак не производила впечатление человека, который смог бы решиться на убийство, и Туткун немного ее жалела. Было очевидно, что Гюнсели поступила так не из ненависти к ней лично, но из страха потерять любимого мужа. Ее страшного поступка это, впрочем, не оправдывало. – Я никогда не хотела запятнать свои руки, – Гюнсели кривила дрожавшие губы и сжимала в кулаке ткань платья. – Но, попытавшись тебя убить, вместе с этим я запятнала и свое сердце. Простите меня. Туткун искренне хотела сказать «прощаю», но она промолчала. В том плане, который все еще пыталась довести до конца Чолпан-хан и который был обречен решением самой Туткун, ее жизнь принадлежала не ей. – Наша традиция отвечать кровью за кровь, жизнью за жизнь. Я бы хотела ответить и ядом на яд… – Чолпан выдержала паузу, следя за тем, как менялось лицо Великой Эдже. – Но ты и так уже травишься каждый день. Пусть это будет твоим долгом. Мы прощаем тебя. Я знаю, Алпагу-хан заключил перемирие со мной из-за моего голоса. Улу Эдже кивнула так незаметно, что можно было считать – не кивала вовсе. Теперь, когда вопрос с отравлением был исчерпан, ее больше не волновали ни виноватая Гюнсели, ни пострадавшая Туткун. – Одного твоего голоса не хватит. Но у тебя хорошие отношения с Кочкар-беком. А если Кочкар-бек будет на нашей стороне, то и Узду-бек тоже. А к ним прислушиваются и другие беки… – Сперва пусть Кая-тегин и Туткун поженятся. И я сделаю, что вы говорите. – Значит, мой трон в обмен на ваш брак? – Кая переводил взгляд с Туткун на своего брата, с Темура на нее и, кажется, никак не мог понять до конца, что ему предлагали. – А как же уговор с Мей Джин, Темур? Ты дал своей жене слово. – Слово дал тегин, но я ни о чем с принцессой не договаривалась, – Туткун помотала головой. – Чолпан-хан любит Китай не больше остальных беков. Даже если она узнает о сделке с Мей Джин, мне будет нетрудно уговорить ее самой выдвинуть твою кандидатуру. Чолпан-хан жаждет видеть меня следующей Улу Эдже, и единственный путь для этого – ты, наследник Кая. – И ты готова сделать меня ханом… чтобы стать женой Темура? – Кая усмехнулся. – Ты так любишь моего брата, что отказываешься от шанса стать женой Небесного кагана? Туткун почувствовала, как Темур замер, напрягся, готовый в любой миг вскочить, ударить… убить… – Люблю. Тегин прищурился. – Хорошо, я согласен. – Есть лишь одна проблема: Чолпан-хан потребует немедленной свадьбы. – Это оставь мне, Туткун-хатун. В мгновенной тишине было слышно, как все еще шмыгала носом Гюнсели и как скрипели сапоги переминавшейся за их спинами Тильбе. Не переставая улыбаться, Улу Эдже покачала головой и, прежде чем Чолпан успела что-то сказать, произнесла: – Мой сын – тегин. А женить тегина достойно лишь хана. Но Алпагу покинул дворец, а тот, кто сейчас занял его трон, не хан. Поэтому мы проведем помолвку. И когда курултай выберет Каю, состоится свадьба Туткун-хатун и нового Небесного хана. Даю слово. Это устроит тебя, Чолпан-хатун? Туткун задержала дыхание. Если сейчас ее хан скажет «нет», это сломает весь их план… Слабая его часть наравне с хрупкой верой в то, что наследник Кая сдержит свое слово, став правителем, и не расскажет ничего своей матери до тех пор. – Устроит, – наконец приняла решение Чолпан-хан, и Туткун незаметно выдохнула. – Помолвка состоится сегодня до заката. – Пусть будет так.*
– Ты станешь женой Каи… – Невестой. Это не одно и то же. – Мне все равно хочется его придушить. Они снова встретились на конюшне – единственном месте, куда оба могли выйти без подозрений, и Темур нарочито внимательно занимался конем, пока Туткун тоскливо смотрела на небо. Ее помолвка с наследником Каей должна была состояться, когда солнце коснется пика голубятни дворца. У нее еще оставалось время… у них еще оставалось время, и то, что они стояли у лошадей, словно бы говорило о том, что они еще могут… сбежать. Очень недалеко и очень ненадолго. – Как зовут твоего коня? – она подошла к скакуну с другой стороны, пропустила жесткую гриву меж пальцев. – Никак. – Почему? – Раньше я часто бывал в походах, – ладонь Темура скользнула выше по лошадиной шее, мимолетно коснулась руки Туткун. – Коней подо мной убивали тоже часто. – И этой ночью ты уезжаешь снова… – Я на это надеюсь. Вести от Аккыз, приславшей письмо от имени Алпагу-хана, были неожиданными, тревожными и полными надежды на избавление от Баламира до того, как соберутся беки. То, что «воины Когтя», напавшие на тегинов и хана на охоте, были фальшивыми, Туткун знала наверняка, Темур верил словам Аккыз, переданным через ясаула, но вместе они, как и Великая Эдже, как Чолпан, как и сам уже бывший Небесный хан, надеялись, что им удастся уличить Баламира в подлоге. Тогда, даже если Кюн-ата не сможет помочь Алпагу вернуться на трон, курултай точно изберет ханом Каю… Уговора между ними троими это обстоятельство никак не меняло: помощь Чолпан в изобличении ябгу и ее голос все равно были необходимы небесным, и эту поддержку Кае обеспечивало согласие его «невесты»… Только ей с Темуром все равно было неспокойно, и что тому было причиной, они не знали. Тегина терзало предчувствие битвы, Туткун – женская интуиция, но все вместе это сжимало сердце мерзким холодком. – Что тебя тревожит, Туткун? Она подняла голову, взглянула на тегина поверх лошадиной спины. – Странно, что ты спрашиваешь, Темур. Наследник покачал головой. – Нет, я не о Баламире или Кае. Мне кажется, тебя тревожит что-то еще. Туткун улыбнулась. – Может, разумом Небесного ханства тоже стоило назвать тебя, мой тегин?.. Чтобы отвлечься от предчувствия неудачи и грядущей помолвки, она действительно занимала себя мыслями об еще одной проблеме, о которой, кажется, позабыли и Чолпан-хан, и сестра… – Так значит, я прав? Темур наконец оставил в покое коня, обошел его и присел на засыпанную сеном лавку. Туткун прислонилась к дощатой стене. – Прав… Темур, могу я спросить кое-что? – Что угодно. – Я все думаю: как Аккыз и Сырма сбежали из дворца? Они ведь не могли просто выйти за ворота. – Нет, не могли, там повсюду была стража. Однако… – тегин прервался и протяжно вздохнул: – Туткун, я тоже спрошу, только, прошу, не ври: ты действительно не знаешь, как сбежали твои подруги? – Они мне не подруги. Она тоже вдохнула и опустилась на лавку рядом. Протянула к нему руку, замерла в последний миг, и Темур сам взял ее ладонь. Туткун прикрыла глаза. Врать было подло и бессмысленно, хотя говорить правду было опасно в первую очередь для самого наследника. – Я не знаю точно, Темур. Но догадываюсь. Во дворце есть тайны коридоры, верно? – она дождалась, когда он, помедлив, кивнул, и продолжила: – Наверняка среди них есть и такой, который ведет из дворца куда-нибудь в лес. Думаю, так они и сбежали. – Это невозможно, – Темур смотрел на нее внимательно и чуть грустно. – Такой выход есть, по нему пятнадцать лет назад сбежала Тылсым-бике. Но после этого отец приказал завалить проход… Тебе Чолпан-хан о коридорах рассказала? – Нет, Чолпан-хан никогда не говорила ничего подобного. О тайных ходах мне рассказала сама Аккыз. – Аккыз?! – Темур с явным трудом справился с удивлением. – Откуда она может о них знать? Туткун поджала губы. Сказать, что Аккыз – Коготь, подстрелившая хана, она не могла, это была не ее тайна, посвящение в которую сделало бы Темура мишенью в глазах Чолпан-хан. Однако она могла сказать достаточно правды для того, чтобы не выдать горную и не обидеть Небесного тегина. – Поверь, мне и самой очень хочется выяснить это, Темур. Когда мы стали пленницами, Аккыз все грозилась отомстить Алпагу-хану. Конечно, она была очень расстроена и зла, как с ума сошла в те дни, все твердила, что убьет его… Но потом это прошло. И я думаю, кто-то остановил ее. Не я, не Сырма, не Чолпан-хан и не страх перед наказанием. Думаю, это сделал тот же человек, который показал ей тайны вашего дворца. Темур откинул голову на стену, устремив взгляд на длинное одинокое облако, ползшее с запада на восток. Тайны, тайны, тайны… Целый их лабиринт, словно те самые коридоры, скрытые в каменных стенах, открывался сейчас перед тегином шаг за шагом, и в лабиринте этом бродили, кажется, все, кого он только знал. Шли они с Туткун впереди или в конце или вовсе блуждали кругами?.. Он покосился на девушку. Она будто бы отстраненно гладила меховую опушку на его наруче, но складка меж бровей говорила о том, что она думала. Гораздо больше и удачнее, чем это делал сам Темур, но и гораздо аккуратнее и приятнее, чем обыкновенно это делала Мей Джин, которая не заботилась о его моральных выборах и человеческих желаниях. – Тот, кто помогал Аккыз – это мог быть Чалаир? Туткун медленно покачала головой. – Нет. Чалаир… ему мы заплатили только за то, чтобы он помог мне и Тунай быть ближе к тебе и Кае. О другом речи не было. – Значит, в моем доме есть кто-то еще, помогающий Горному хану? – Значит, есть, – она вспомнила Салтука и поежилась. Ясаул уже много лет ходил по лезвию ножа. – Но, кто бы он ни был, этот человек помогает не хану, а именно Аккыз. Поверь мне, Темур, их с Сырмой побег вовсе не был планом Чолпан. – То есть Аккыз ведет свою игру? Как ты. Темур усмехнулся, и Туткун шлепнула его по руке. – Вряд ли Аккыз влюбилась в тебя после того, как ты ударил ее по лицу… Как много человек знают о тайных коридорах? – Об их существовании слышали, наверно, все во дворце. Но где именно они проходят, знают только наша семья и Даныш-ата. – Семья? То есть Гюнсели, Мей Джин?.. – Упаси Тенгри! – Темур замотал головой. Да знай китаянка о туннелях, никто во дворце больше не смог бы спать. – Даже маме и Тылсым-бике отец показал их далеко не сразу. – Значит, пятеро: Алпагу-хан, Улу Эдже, ты, Кая и советник. – Еще дядя Баламир. Туткун задумалась. – Ябгу не мог помогать Аккыз. Даже делай он это ради того, чтобы Аккыз убила Алпагу-хана, Баламир уж точно не стал бы обвинять ее в этом при всех. Ведь в таком случае и Аккыз сдала бы его… К тому же кому, как не ему, была выгодна смерть твоего отца от рук горной девушки. Ему незачем было ее усмирять или освобождать. – Отец тоже не мог ей помогать. Мама, Кая, я – никто из нас не помогал Аккыз, никто из нас не рассказывал ей о тайных ходах. – Даныш-ата? – Он умрет, но не предаст хана. – Тогда у нас закончились кандидаты, Темур. Тегин фыркнул не хуже своей лошади. А Туткун наконец поняла, что показалось ей странным в его словах в самом начале. – Ты сказал, Алпагу-хан приказал завалить проход из дворца после побега госпожи Тылсым… – Да, – Темур несколько мгновений смотрел на нее непонимающе, пока осознание не настигло их вместе. – Точно… Чтобы выйти по туннелю, надо было бы сначала разобрать завал. – Надо было разобрать завал… – от волнения Туткун не усидела на месте, вскочила, принялась мерить шагами стоило, тревожа коня, и тегин похлопал того по серому боку. – Аккыз не могла сделать это даже вместе с Сырмой: мы почти всегда были под присмотром Йибек или Чалаира, а на такую работу требуется много времени и сил. Если, конечно… Она замолчала. Темур поднялся, подойдя к ней со спины. – Если что? – Если мы вообще думаем верно, и проход освободили, и они сбежали именно так, а не иначе. – Другого способа я не вижу. Но это легко проверить. – Проверить? – Туткун обернулась. – Как? Тегин легко коснулся пальцами ее щеки. – Ты спрашиваешь, потому что не понимаешь или потому что не хочешь меня огорчать? – Я правда не понимаю. Ну не собрался же ты искать ради этого Аккыз? Темур улыбнулся. В ее глазах и правда было только искреннее непонимание и немного опасения, что он действительно может сделать такую глупость – поехать искать горную. – Конечно, нет… Ты ведь знаешь, где маленькая кладовая возле кухни? Туткун нахмурилась. Смена темы была совершенно неожиданной. – Знаю… – Тогда ступай туда и жди меня. Кладовая близ ханской кухни была совсем небольшой: здесь хранили только травы, специи и запасную посуду. Туткун, работая под присмотром поваров, сюда заходила всего раз или два, да и остальные служанки бывали не чаще. Это было тихое, никому слишком не нужное помещение… – Что мы здесь делаем? – прошептала она, когда в приоткрытую дверь, спустя немного ее ожидания, протиснутся тегин. – Проверяем, так ли сбежали Аккыз и Сырма, как мы думаем. Темур плотно прикрыл за собой, для надежности придвинув к двери шкаф, и огляделся. Давно он тут не был – еще с детских лет, когда они с Каей делили немногие совместные шкодливые воспоминания. Нужный камень нашелся в стене аккурат позади Туткун, и он, конечно, мог попросить ее отойти… Однако вместо этого не отказал себе в том, чтобы подойти к девушке вплотную, заставив попятиться, упереться спиной в стену, оказавшись между этой стеной и ним. – Темур?.. – Туткун запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и губы ее растянула улыбка. Не скромная и не смущенная ничуть. – Пообещай мне кое-что, Туткун, – он наклонился, прижимаясь лбом к ее лбу. – Пообещай, что не будешь сегодня так улыбаться Кае. – Никогда не буду. Обещаю. Вот только ему она продолжала улыбаться, и Темур поспешно поднял руку и вдавил красноватый камень в стену. От греха. – О… – Туткун охнула, когда рядом с тихим скрипом открылся тянущий прохладой проход. Она только теперь сообразила, как тегин собирался проверить их подозрение – он решил сам пойти в туннель. И взять ее с собой. Когда каменная глыба за их спинами вернулась на место, они оказались в кромешной тьме, и Туткун показалось, что спереди на них кто-то идет… – Ты боишься темноты? – спросил Темур тихо и тактично не стал выдирать свой локоть, в который она вцепилась обеими руками. – Нет… Но мы же не можем бродить тут, ничего не видя! Тегин хмыкнул, развернулся, чем-то зашуршал, и спустя несколько мгновений в темноте вспыхнули сначала искры, а потом и пламя. – У каждого выхода из туннеля есть факел. Пойдем. Темур перехватил ее ладонь, шагнул вперед, потом повернул, потом, кажется, еще раз… Туткун быстро поняла, что не сможет запомнить и трети пути и предпочла перестать следить за этим вовсе. Главное, Темур знал, куда идти. А ей было достаточно следовать за ним. – Ты знаешь весь лабиринт? – Как сказать. Отец заставлял нас выучить его наизусть, когда мы были младше, но я не слишком усердствовал. Так что хорошо знаю только те места, где ходил сам, ну и выход, конечно. – И зачем ты использовал эти коридоры? Тегин глухо засмеялся. – Мы с Каей бегали здесь по ночам до кухни, чтобы Йибек не узнала и не донесла матери. – Значит, в детстве вы все-таки ладили? – Иногда. Неожиданно узкий проход вывел их в широкое помещение с тонкой струйкой воды по полу, и Темур остановился. – В чем дело? – Туткун проследила за его взглядом. В углу лежали несколько факелов, ветхая накидка и что-то, похожее на инструмент горнорабочих. – Значит, мы не ошиблись, и туннели используются. И выход все-таки раскопали. – Похоже на то, – тегин подвинул инструмент ногой. – Но, если я верно помню, отец приказал завалить проход наглухо. Чтобы расчистить его такой киркой в одиночку, потребовалось бы гораздо больше времени, чем было у Аккыз и Сырмы вместе взятых. – Но есть еще их помощник. – Есть, – Темур кивнул, уводя ее в следующий коридор. – Однако, кем бы он ни был, долгая пропажа человека из дворца не могла бы остаться незамеченной. Скорее всего им помогали разобрать завал снаружи. – Снаружи? Кто-то из наших? – Возможно. Есть кто-то на примете? Туткун нахмурилась. Чолпан-хан, похоже, о тайном лабиринте не знала по сей день, а значит, отдать приказ не могла. Но кто мог помочь Когтю и при этом пойти на сокрытие такой важной информации от своего хана?.. Ответ был очевиден, если подумать. – Яман, друг детства Аккыз и возлюбленный Сырмы. Наверняка он помогал им… Темур! Туткун неожиданно дернула его за руку, вынуждая остановиться, и Темур обернулся, ожидая чего-то ужасного, исходя из ее голоса: стражи, самого отца или, быть может, огромной жирной крысы… Но она смотрела не назад и не под ноги, а прямо перед собой. На стену. Тегин поднес факел ближе, и оранжевый свет выхватил яркие краски там, где должен был быть только желтоватый песчаник. – Это… рисунок? – Туткун коснулась пальцами голубых мазков, мягко складывавшихся в очертания женского платья. – Одежда… это наряд Горного ханства! – А это, – Темур факелом очертил изображение рядом, – наряд Небесного… и я помню его очень хорошо… – Помнишь?.. Он с трудом отвел взгляд от сине-золотого кафтана, шагнул дальше и нашел следующий рисунок. А за ним еще один… и еще… – Да их тут десятки… – Туткун почувствовала, как сердце заколотилось от необъяснимого волнения. – Здесь, в тайных туннелях дворца… Кто мог все это нарисовать, Темур? – Ты сказала, Аккыз помогал Яман, – он вернулся к первому найденному рисунку и еще раз вгляделся в образы. Они были узнаваемы безошибочно, как бы ни хотел он сейчас ошибаться. – Лучник, открывший священного сокола… Лучник. Аккыз. Рисунки. Покинувший дворец в странной компании хан… Темур закрыл глаза. – Кажется, я знаю, кто сделал все это, Туткун.