military boo, come here! [ редактируется ]

— О! Ты тут ещё? У Липа на шее красовался багровый засос. — Я думал, ты ушла давно. Рубашка нараспах, волосы клочками смотрят в разные стороны, губы красные, распухшие. — Это я ещё главную новость не сказала. — М-м? — Меня на ночевку к вам пустили. — Ого-го-о! Какими путями? А ещё он был пьян. И, судя по всему, обдолбан чем-то похлеще травки. — Йен помог. — О как? Глаза у него были на мокром месте. Непонятно было только, из-за чего вдруг? Он смотрел на меня, как на мать, которая впервые в жизни заявилась не для того, чтобы им всю картину подосрать, а действительно помочь и побыть рядом, исключительно из чистых материнских побуждений. Но на деле ему, наверное, привиделось, что у меня отрос хвост, или что единорог, стоя где-то позади меня на кухне, разговаривал с ним на ментальном уровне. — Ну, больше некому было. — Ясно. Он плюхнулся на диван, похлопав по месту рядом с собой. Только я опустилась, как его голова оказалось на моих ногах. Он тяжело дышал. Снова нос забился! Такой сообразительный с виду, но как только дело доходит до здоровья, то сразу «я парень с гетто района, грипп для нас - вечный спутник по жизни». Завтра точно сопеть будет, но теперь ещё вдобавок и температуру заработает. — У Мэнди был? — Джой. — А-а, - я понятия не имела, кто она такая. — Джой дала нюхнуть. А Мэнди… Блять. С каждой следующей секундой он говорил все тише и тише. Глаза у него были закрыты, ноги поджаты под себя, под голову, себе на колени, я подложила ему подушку. Но вот что там с Мэнди? Мне ведь нужно знать, вдруг он напортачил чего, а завтра ещё и не вспомнит, что вообще произошло. — Что Мэнди, зай? — Она… Блять! — Беременна? Он засмеялся. — Она сюда едет, - сказал он и, по-видимому, вырубился насовсем. — Зачем? Молчание. Ну, класс. Лучший выход в такой ситуации - это нападение. Ну, или, в моем случае, перехват на пороге. Может, он позвонил ей в угаре пьяном, и она мчится, чтобы ему помочь? Не обязательно же у неё должен вдруг случится припадок ревности к местной диллерше? Я вышла на крыльцо. Машина Милковичей уже стояла на обочине, а Мэнди пыталась открыть дверь изнутри. Я подбежала к ней, дёрнув за ручку. Дверь открылась. Она смотрела на меня снизу вверх, но таким взглядом, что хотелось провалится под землю. Мне стало жалко себя и страшно за свои целёхонькие конечности. Это же Мэнди. Она же может быть вооружена. — Где он? — Вырубился на диване. — Какого черта ты все ещё не в своём замке принцессы? — Остаюсь здесь. — Остаёшься, значит? Глухая что-ли? Я ж только что это и сказала. — Да. Она напоминала мне разъяренного быка. Я же в этой ситуации была тонким красным полотном. Она вышла из своей рухляди и встала во весь рост. Расстояние между нами было настолько незначительно, что я слышала, как ее сердцебиение немного разнится с моим собственным. — Ты… зайдёшь внутрь? — Иди нахуй. Я не буду у тебя спрашивать разрешения. Ух, как же раздражает. Ты же ничего не спрашиваешь, это япредлагаю тебе сделать хоть что-то, кроме как тупо таращится мне в лоб. Чувствуешь разницу? — Ок. Я пойду тогда. — Куда это? — Под поезд. А ты как думаешь? — Ты сейчас подъебываешь меня, Фостер? — Я Фолтер, Мискович. Взмах, щелчок, горящая щека. А дальше - как в тумане. Меня огорошили… пощёчиной? — Блять, Мэнди! Какого хуя?! — Чтоб не маячила перед Липом своей уебищной морадшкой! Достала, блять! Все по одному месту с твоего приезда! Катись обратно в свой Бруклин и ебись с другими парнями! Вот так заявочка. — Я не сплю с Липом. Ее голос неожиданно опустился на два тона ниже. Брови расправились, и выражение на ее лице уже не напоминало Люцифера в его самом не романтизированном обличии. Она больше не злилась. Ей было стыдно. — Знаю. А хочешь? Даже и не верится, что она это спрашивает. — Нет. — А вот он хочет. На том и разошлись. Она оставила меня одну, на пустой улице, с челюстью, вытирающую тротуар*, и уехала восвояси. Пазл в голове сошёлся. Поведение детей часами ранее сразу разъяснилось - видимо, Лип либо сказал им обо мне, либо они подслушали его разговор с кем-то или ещё что-нибудь. Шутки Йена про мое очарование оказались не шутками вовсе, а мои розовые очки, через которые я смотрела на нас с Липом как на лучших друзьяшек на свете, разбились вдребезги. Долго играть идиотку не получится - Милкович выпалит между делом, что слила мне все душевные переживания Липа, и тогда ситуация станет еще хуже. Теперь у меня остаётся всего два пути: оборвать все связи с Галлагерами, свалив все на то, что предки узнали о моей дружбе не с самым порядочным мальчиком на районе, или поговорить с ним, как взрослые люди, и решить вопрос по-компанейски. Не долго размышляя, я собрала свои вещи и ушла домой. Ночевка удалась. * - если вдруг не совсем понятно, имеется ввиду, что у неё от шока отвалилась челюсть:)