I bet my life

      Это ужасное клише, которое Макс ненавидел бы, если у него был шанс, но последнее, что он помнит перед ударом — острый запах сожжённых покрышек и бензина. А затем только боль.       Он ждёт привычной темноты, спасающей от острой нестерпимой боли, ждёт, когда его тело сдастся и его сознание ускользнёт, но темнота почему-то не приходит. Вместо этого он чувствует сквозь боль мягкое прикосновение к его плечу и нежные руки, бережно вынимающие его из кокпита с такой лёгкостью, будто он ничего не весил, будто его тело не было оплетено ремнями безопасностью и накрепко зажато покорёженным металлом.       Сквозь звон в ушах приходит голос, твердящий ему: — Идём, Макси.       Его зрение всё ещё фокусируется с трудом, но в белёсом мареве он всё-таки различает человека: с тёмной кожей и мягкими кудрями, тёплыми карими глазами и какой-то немного грустной улыбкой на пухлых губах. На нём лиловая свободная футболка, а не яркий оранжевый комбинезон маршала, и Макс хмурится, инстинктивно упираясь. — Не… нет, кто ты? Я никуда не пойду… — Боюсь, Макси, нам всё равно придётся это сделать, — мужчина притягивает его в свои объятья, легко преодолевая сопротивление Макса, как если бы его не существовало вовсе, что только заставляет его вырываться из хватки ещё больше. — Кто, блять, ты такой?! — его движения немного путанные и слабые, он всё ещё чувствует контузию после аварии, но это не мешает ему пытаться отбиться от рук мужчины на его плечах. — Господи, Макс, ты всегда всё так усложняешь? — мужчина закатывает глаза, но на его лице всё ещё улыбка, будто он находит всё это очаровательным. — Я Люьис, доволен? Теперь идём. — Нихрена я не доволен, кто ты вообще такой, куда ты меня ведёшь… — Макс чувствует, как начинает выдыхаться: силы покидают его с каждой секундой, и он даже с трудом ворочает языком, чтобы продолжать препираться с муж… с Льюисом. Кем бы он ни был. — Гонка ещё не закончена, я не могу просто взять и уйти, я должен продолжить… — Для тебя уже закончена, Макси, — Льюис стряхивает с его плеча какую-то грязь, которую Макс даже не видит, его ладонь задерживается у основания шеи Макса, даже сквозь гоночный костюм отдавая приятной успокаивающей теплотой. — Я… мы пойдём в больницу, хорошо? Тебя надо проверить после аварии, а маршалы пока утащат твой болид. Идём. — Ну нет… — он почти висит на Льюисе, вцепившись в его талию так крепко, как только может, чтобы только не отпускать его. — Если ты тащишь меня в больницу, мы должны поехать на машине… Я не хочу идти туда пешком, — Макс ни за что не готов признаться, что он дуется от мысли идти в медпункт своими ногами, но Льюис всё равно замечает это — и смеётся над его почти детским недовольством. — Знаешь что, — Льюис солнечно улыбается ему, между его передними зубами небольшая щель, которая вдруг приковывает внимание Макса, прежде чем он понимает, краснея, что через секунду смотрит на его влажные мягкие губы. — Ты мне нравишься. — Спасибо? — Макс хмурится, не уверенный, действительно ли это комплимент, и Льюис снова хихикает. — Не благодари меня, Макси. Ты прав. Тебе нужно продолжить гонку, — Льюис целует его в лоб с мягкой улыбкой и вдруг толкает так сильно, что Макс опрокидывается на спину, больно ударяясь затылком об асфальтовое полотно трассы, пропахшей разлитым бензином и воняющее жжёной резиной. Последнее, что он помнит, перед долгожданной темнотой — улыбающееся лицо Льюиса.

***

      Он приходит в себя под медленный писк кардиомониторов и тихий гул электричества в работающих приборах. Макс не бывал здесь часто, к счастью, но всё же просыпаться в больничной палате для него не особо в новинку. Свет в помещении приглушенный, чтобы не резать глаза, чувствительные после пробуждения, но даже так Макс чувствует, что его голова практически раскалывается. Он тихо стонет, снова закрывая глаза, и его вдруг кто-то хватает за руку. — Макс, ты меня слышишь? — это, кажется, Себастьян, его голос. Макс издаёт тихий звук и сжимает его руку в своей, чтобы дать понять, что он слышит. — Дэн и Шарль отошли принести нам всем кофе, — Себ тихо посмеивается, не отпуская его руку. — И Ландо и Пьер тоже скоро вернутся. Они будут рады узнать, что ты наконец-то проснулся. Как себя чувствуешь? — Паршиво. Но жить буду, — с трудом бормочет Макс, и Себастьян тихо усмехается. — Хорошо это слышать. Я пойду позову врача, — Себастьян осторожно похлопывает Макса по плечу. — Подожди, — Макс вздыхает и сквозь силу открывает глаза, глядя на Себастьяна. Он почему-то выглядит по-другому, будто его борода стала немного длиннее и беспорядочнее, а под глазами тяжёлые мешки, отражавшие усталость. — Сколько я здесь? — Уже… уже несколько недель, Макси, — Себ не отводит взгляд, тяжело вздыхая. — Они диагностировали смерть, когда достали твоё тело из кокпита. Мы все думали, что ты мёртв. — Тогда почему я всё ещё здесь? — Макс хмурится, с трудом удерживая себя от того, чтобы не уснуть снова. — Они запустили твоё сердце. Сделали экстренную реанимацию, буквально вернули тебя с того света. Медики на трассе совершили настоящее чудо, благодаря ним ты ещё с нами, — говорит Себастьян, — спи. Тебе нужно отдохнуть, — он выходит из палаты, оставляя его одного, думая, что Макс сейчас отключится, но в нём не осталось ни капли сна.       Он чувствует, как холодеют его пальцы, когда приходит осознание.       Макс почти уверен, что медики не причастны к тому, что смерть отказалась от него.