Доппельгангер!

Все началось с того, что Филифьонка пригласила Муми-маму на "небольшую загородную прогулку для дам". Муми-мама сразу сообразила, что речь идет о пикнике, поскольку Филифьонка невзначай упомянула о еде и попросила Маму захватить "того вкуснейшего" варенья из черной смородины. Так что варенье благополучно отправилось в корзину для пикника, впрочем, блинчики, лимонад, рыбный пирог и маринованные овощи, разумеется, тоже. Не зная наверняка, на какое количество гостей рассчитывать, Муми-мама с Муми-папой почти полностью опустошили кладовку. Когда корзина уже готова была затрещать по швам, Муми-папа галантно предложил отнести ее, но Филифьонка (которая зашла за Муми-мамой в сопровождении Гафсы) отказалась, небрежно махнув лапой. – Не стоит беспокоиться, мы на машине, – сказала она. Муми-папа бросил взгляд на Маму. – На машине? – переспросил он. И точно – на дорожке перед домом стоял весьма блестящий, весьма роскошный автомобиль. Он был оснащен зеленым люком и четырьмя большими покрышками, чем немедленно напомнил Муми-троллю любимый Мамин серебряный поднос. По правде говоря, семейству Муми-троллей автомобиль этот показался гораздо интереснее, чем сам факт прогулки. Водителя они видели впервые: он представлял собой молчаливую фигуру, столь высокую, что его шляпа задевала крышу автомобиля. "Пойдем, поможешь Муми-маме с вещами", – распорядилась Филифьонка. И вот он вылез через узкую дверь, расправляя свои длинные как у кузнечика ноги, словно гармошку, и с размаху зашвырнул корзину в багажник. "Надеюсь, банки с вареньем не пострадали", – пробормотал Папа, обращаясь к Муми-троллю. Оба представителя мужской половины Муми-семейства стояли у крыльца, немного в стороне от отправляющихся на прогулку, и оба чувствовали себя не в своей тарелке, пока вокруг них царил всеобщий хаос, и раздавались высокие женские голоса. Вдвоем они напоминали пару садовых украшений, на которые никто особенно не обращает внимания. Прервав свою тираду о том, что ей пришлось взять с собой только второй по любимости чайный сервиз (поскольку сама мысль о том, что с самым любимым может случиться какая-нибудь беда, приводила ее в ужас), Филифьонка в замешательстве огляделась. "А где же все остальное?" – спросила она. – Что остальное? – спросила в ответ Муми-мама. – Остальной багаж, конечно же! – Мой багаж? – Ну, разумеется! Муми-мама, я, конечно, понимаю, что вы ведете довольно своеобразный образ жизни, но не может же такого быть, чтобы в этой корзине уместилось вещей на неделю. – На неделю?! Муми-тролль об этом услышал впервые. И, судя по тому, как потрясенно навострились уши Муми-мамы, для нее это также стало неожиданностью. – Да, да, на неделю, – раздраженно вздохнула Филифьонка: она сменила свою традиционную красную шапочку на широкополую летнюю шляпку, из-за полей которой было плохо видно, куда она идет, и только что споткнулась об одну из Маминых ракушек. Кроме того, шляпка плохо защищала от жары. – На целую восхитительную неделю в компании утонченных дам, в загородном доме с прекраснейшим садом, послеобеденным чаепитием, уроками живописи и другими всевозможными развлечениями. Муми-тролли были, мягко говоря, потрясены. Муми-мама нахмурилась: – Все это, конечно, звучит чудесно. Но, моя дорогая миссис Филифьонка, это звучит... как будто не про нас. – В этом и весь смысл! – Филифьонка крутанулась на месте так резко, что поля ее шляпы задели ухо Гафсы. – Мы тратим так много времени, повторяя одни и те же привычные действия, оставаясь все теми же старыми скучными людьми! Необходимо расширять кругозор и получать новый опыт. Узнавать, что происходит в обществе. Так почему бы не сделать этот опыт как можно более приятным? – Наверное, вы правы, – сказала Муми-мама, оглянувшись на свою семью. – Папа...? – Опыт, ну, да, конечно... трудно с вами поспорить... – он в свою очередь беспомощно оглянулся. – Но я не подготовилась… – с каждой секундой Мама становилась все более встревоженной. – Не напекла блинов, не заготовила консервов, не постирала... – У тебя два прекрасных, здоровых мужчины, Муми-мама. Я уверена, что они справятся и сами. Мы должны тотчас же выезжать, иначе пропустим торжественный прием, – поторопила Филифьонка. И вот Муми-мама уже сидела в машине, успокаивая себя лишь ощущением сумочки, зажатой в лапах и обещанием Филифьонки обеспечить ее всем необходимым, как только они прибудут на место. Она попыталась помахать семье на прощание, но ей пришлось перегнуться через Гафсу, чтобы дотянуться до окна, поэтому все, что они услышали, было "Ох! Извините", когда те столкнулись носами. Сопровождаемая грохотом и облаками смога, что стелились за ней, словно дым из трубы, машина уехала, увозя Маму прочь из Муми-дола. "Что ж", - сказал Муми-папа, скрестив руки на груди. "Счастливого пути", – Муми-тролль с тоской посмотрел на следы, оставленные в траве автомобильными шинами. По крайней мере, Мамины розовые кусты остались невредимы. – Конечно же, мы проживем без Муми-мамы неделю. Я даже больше тебе скажу – мы заживем! – театрально воскликнул его отец, словно обращаясь к аудитории гораздо большей, чем единственный его отпрыск. – Блины мы можем пожарить и сами. Да и рыбалку никто не отменял. – И овощи на грядках, – внес свою лепту Муми-тролль. – Вот это настрой! Мы составим график уборки, чтобы все было по-честному. Когда Мама вернется, она и не заметит, что вообще куда-то уезжала из этого дома. И вот, преисполненные энтузиазма, они вступили в первый день своей недельной "холостяцкой" жизни. За всеми волнениями они совсем позабыли о Малышке Мю. Впрочем, это не имело большого значения, так как сама она искренне полагала, что со стороны потешаться над их неуклюжими попытками вести хозяйство будет гораздо интереснее, нежели помогать им. Посему она устроила себе летний домик в старой кормушке и решила обосноваться там на ближайшую неделю. "Он снова положит порох в блины, я это точно знаю", – гоготнула она из глубины своего уютного гнездышка, как только Муми-тролль показался из дома. Муми-тролль направился к мосту. Поначалу мысль о том, что ему придется целую неделю провести вдвоем с отцом его немного нервировала, но потом ему в голову пришла одна замечательная мысль и он тотчас же воспрянул духом. – Привет, Снусмумрик, – позвал он своего друга, который, по своему обыкновению в такие жаркие дни, ловил рыбу, сидя на мосту. – Муми-тролль, – шляпа Снусмумрика слегка качнулась, и стоит отметить, что не всякий удостаивался от него даже такого приветствия. Он пребывал в том самом разморенном летнем настроении, когда ничего не остается, кроме как просто растечься лужицой под палящим солнцем и позволить мыслям вяло перетекать из одной в другую. В такие моменты он, как правило, был наиболее сговорчив. – Мама уехала на загородную прогулку. – Ммм... – Всю следующую неделю мы, мужчины, должны заботиться о себе сами. Снусмумрик кинул в его сторону лукавый взгляд. – Не клади порох в блины. Ухо Муми-тролля дернулось. – И ты туда же, – пробурчал он, мрачно стрельнув глазами в сторону импровизированного пристанища Малышки Мю, за крышей которого вполне отчетливо виднелся ее фирменный рыжий пучок. Он выпрямился, держа спину ровно и прямо, как, по словам Снорочки, и положено джентльменам. – Я сердечно приглашаю вас на первый в истории Муми-дома званый ужин только для мужчин. – Почему только для мужчин? – поинтересовался Снусмумрик, и в глазах его заплясали хитрые искорки. – Потому что там будут только мужчины. – А что, если Малышка Мю решит вернуться домой? – Думаю, это не исключено, – нахмурился Муми-тролль, – все-таки она у нас живет. Выгнать ее будет слишком проблематично. – А что насчет Снорочки? – Ей мы всегда рады... – Хм. Возможно, нам стоит поменять название на "Званый ужин только для мужчин, пока не пришли женщины"? – Снусмумрик. – "И все остальные, кому захочется присоединиться..." – Снусмумрик! Снусмумрик прикрыл лицо зеленым рукавом, чтобы скрыть смешок. – Это, – строго начал Муми-тролль, – слишком длинное название для званого ужина. Снусмумрик согласно кивнул. – Да и не то чтобы это действительно будет званый ужин, – продолжил он, устроившись на мостике рядом со своим другом, – просто мне нравится, как это звучит. Будем только мы и все то, что мне удастся отыскать в кладовке. Снусмумрик медленно моргнул, совершенно не спеша с ответом. Казалось, он вот-вот уснет, греясь в лучах ласкового солнца. Хотя перед этим ему следовало бы смотать леску и отойти от края моста, подумал Муми-тролль. – По-моему, звучит отлично, – сонно сказал Снусмумрик, и Муми-тролль просиял. – Вот и замечательно! Значит это свидание! – он застыл на месте, покраснев. – Я имею в виду… это… мы будем вдвоем… то есть ты и я… и Папа, если он решит покинуть свой кабинет… а еще еда... – Которая окажется съедобной, я смею надеяться, – пробормотал Снусмумрик. Возможно, он не заметил паники Муми-тролля из-за собственной оплошности или просто решил не дразнить его этим; как бы то ни было Муми-троллю оставалось только порадоваться своей удаче. – Хорошо. Что ж. Увидимся за ужином. – Я принесу немного рыбы, – Снусмумрик протяжно зевнул, – Если конечно сумею что-нибудь поймать: рыба сейчас, должно быть, спит на дне реки. В такую жару даже твоя собственная тень становится ворчливой, лучше уж вздремнуть где-нибудь в сыром и прохладном месте, чтобы избежать лишних споров. Вот тебе немного житейской рыбьей мудрости.

-

Хотя изначально Муми-тролль не планировал на этот вечер ничего особенного, в процессе подготовки он сильно увлекся. Сперва он подумал, что блинчиков и, возможно, рыбы будет достаточно. Но Мама ушла еще до обеда, а Папа с Малышкой Мю успели с лихвой налакомиться бутербродами, которые она оставила на кухонном столе, поэтому у Муми-тролля возникло справедливое подозрение, что к ужину он проголодается сильнее, чем обычно. Осмотрев кладовку, он решил, что легкий овощной супчик будет как раз кстати. А раз будет суп, то должен быть и хлеб. Мягкий, пышный хлеб с корочкой, в которую можно вонзить зубы. Он принялся за дело. Прошло уже немало времени с тех пор, как он в последний раз наблюдал за тем, как Муми-мама готовит домашний хлеб. Замешивание теста было занятием весьма энергозатратным. Сколько бы он ни колотил, ни уговаривал, ни угрожал упрямой субстанции, к наступлению сумерек тесто своим видом больше всего напоминало штукатурку. Краем глаза он заметил в окне остроконечную шляпу. Затем показались и лапы, когда Снусмумрик, уцепившись за карниз, взобрался на подоконник, пристроив на коленях небольшое ведерко. Снусмумрик при любой возможности старался игнорировать двери. – Привет, – сказал он, очевидно изо всех сил пытаясь сохранить серьезное выражение лица при виде своего друга, с головы до ног покрытого мукой и кусочками теста. – Я смотрю, ты был занят. – Да ладно тебе, – ответил Муми-тролль, которому было совсем не до дружеских шуток. Он кинул злой взгляд на липкий комок теста, как будто тот нарочно вознамерился его подставить. – Я весь испачкался, а вместо хлеба – полная катастрофа. Может, нам стоит перенести наш ужин?.. – Ерунда, – Снусмумрик перекинул ноги через подоконник и заскочил в комнату. – Нам не нужен хлеб. У нас и без того предостаточно еды. – Но я собирался приготовить суп, – протест Муми-тролля даже для его собственных ушей прозвучал подозрительно похожим на нытье. – И накрыть на стол. И сделать лебедей из салфеток. – Я не пользуюсь салфетками, – сказал Снусмумрик. – Да и весь этот столовый этикет не очень-то жалую. Ну же, – он по-дружески похлопал Муми-тролля по плечу, – уж тебе ли не знать, что со мной не нужно играть роль гостеприимного хозяина. Блинчики с вареньем под открытым звездным небом – такой ужин мне больше по душе. Муми-тролль добрую минуту упорно боролся с желанием быть утешенным. В конце концов, если уж ты решил дуться, то нужно быть последовательным в своих действиях. Но он никогда не мог долго злиться, когда рядом был Снусмумрик, и вскоре смягчился. – А ты тоже был занят, – пробормотал он, разглядывая рыбу в ведерке у Снусмумрика. Заметив его внимание, Снусмумрик рассеянно качнул ведром. – Не особо. Я поймал не так много, как раз перед тем, как начал собираться к тебе, – он водрузил ведерко на стол. – Как думаешь: запечь или пожарить? – Я люблю запеченную рыбу. – Тогда решено. Но... наверное, сперва тебе стоит умыться, – заметил Снусмумрик, снимая кусочек теста с мордочки Муми-тролля, – если сразу этого не сделать, то потом замучаешься отмываться. Хотя мука отлично гармонирует с твоим мехом. – Ха-ха, – насупился Муми-тролль. И все же принять ванну показалось Муми-троллю хорошей идеей. Когда Снусмумрик занялся рыбой, он, захватив полотенце, отправился в ванную комнату. Погрузившись в воду, ласково омывающую его мокрое от пота тело, он попытался заглушить в себе тревожные чувства, вспыхнувшие в нем, когда пришел Снусмумрик, который как всегда точно знал, что нужно делать. Он восхищался Снусмумриком с самого детства, и так и не смог это восхищение перерасти. Большую часть времени Муми-троллю достаточно было просто находиться в его присутствии, чтобы почувствовать себя спокойнее. Стоило ему выглянуть из окна своей комнаты на втором этаже, и заметить свет фонаря в его палатке у реки, все как будто делалось правильным, становилось на свои места. Всякий раз, когда Муми-тролль оказывался в безвыходном положении, Снусмумрик приходил ему на помощь. Возможно, ему доставляло удовольствие играть роль наставника. А быть может, бродяга, который наотрез отказывался ночевать в четырех стенах, все же больше тяготел к домашнему уюту, чем готов был признать. Так или иначе, он проявлял особую заботу о Муми-тролле – по крайней мере, зачастую так казалось. И пусть мысль о том, что Снусмумрик относился к нему по-особенному, наполняла Муми-тролля теплом, где-то глубоко внутри скрывалось совсем другого рода чувство. Неуловимое, едва заметное в лучшие времена, оно все же незримо присутствовало внутри него, словно неприятное послевкусие. Это была ревность. Муми-тролль прекрасно это осознавал, поэтому изо всех сил старался не давать ей волю. И пока у него было на что отвлечься, получалось неплохо. Но в те мгновения тишины, поздно ночью, когда ветер, шелестящий в ветвях деревьев, колыхал оконные занавески, он будто чувствовал странную гложущую тоску в глубине живота. То, что когда-то было всего лишь детским стремлением самому решать свои проблемы, переросло в нечто большее, настолько большое, что он предпочитал не обращать на это слишком пристального внимания, чтобы оно не выросло еще больше. Ведь он точно знал, что чем чаще на него смотришь, тем больше оно становится. Ни за что на свете он не показал бы Снусмумрику эту свою сторону. Поэтому он вымылся, вытерся пушистым полотенцем и спустился вниз, на кухню. В печи пылал огонь. Рыба лежала на блюде для запекания, очищенная от чешуи, выпотрошенная, но вполне себе целая, как и следовало ожидать. Снусмумрик великолепно готовил филе, но предпочитал разделывать рыбу по старинке. Ее остекленевший глаз, казалось, следил за Муми-троллем, пока тот обходил стол, чтобы взять пакетик со смесью для блинов. – Это лаванда? – спросил Снусмумрик, неожиданно оказавшись совсем близко. Он понюхал воздух, словно какой-то маленький зверек, чуть приподняв нос. Он только что собирал свежие травы в саду. Муми-тролль споткнулся, чуть не рассыпав содержимое пакетика: – Эээ, это мамино мыло, кажется... ну да. – Мне нравится, – Снусмумрик улыбнулся, – гораздо лучше, чем мука. Муми-тролль слабо хихикнул и, почесав в затылке, быстро отступил на шаг из опасений, что иначе его сердце вот-вот выскочит прямо у него из груди. Рядом с лучшим другом он испытывал еще одно необъяснимое чувство, пусть уже и ставшее довольно привычным. Чему ты так радуешься, дурачок? – прозвучал у него в голове насмешливый голос Малышки Мю. Он лишь надеялся, что Снусмумрик никогда не узнает, насколько он радуется его близости. От Снусмумрика обычно пахло рыбой. И мокрыми листьями, и землей, и древесным соком. Цветы, которыми он имел обыкновение украшать свою шляпу, маскировали запахи земли, но Муми-троллю нравились любые из этих запахов. Они ассоциировались у него со Снусмумриком, и этого было достаточно. Сейчас от него исходил аромат свежих трав. Он положил несколько стебельков на блюдо с рыбой и поставил его в печь. Распрямившись, он вытер лоб тыльной стороной руки. "Наверное, стоит попытаться пожарить блины на улице", – предложил он, обмахиваясь. От горящей печи в кухне было невыносимо жарко. "Хорошая мысль", – согласился Муми-тролль. Они оставили рыбу доходить, а сами отправились печь блины на костре во дворе Муми-дома. Вскоре они уже нажарили достаточно блинов и ели их с вареньем, свернутыми в трубочку под ясным вечерним небом. В отсутствии салфеток-лебедей они ели голыми руками, и Муми-тролль решил, что салфетки вполне могут подождать до следующего пикника со Снорочкой. Когда рыба была готова, Муми-папа, привлеченный ее ароматом, соизволил покинуть свое убежище ровно настолько, чтобы наполнить свою тарелку и сообщить сыну, что выполнил свой дневной план по хозяйству, а кроме того завел журнал, чтобы вести отчет об их приключениях в качестве дикарей, выживающих благодаря собственной смекалке. "Каково это, когда все время приходится выживать в дикой природе?" – шутливо спросил Снусмумрика Муми-тролль, как только Муми-папа вернулся к себе. Снусмумрик задумался над вопросом. "Хм... Я полагаю, это помогает воспринимать какие-то моменты в твоей жизни более особенными, – он надвинул шляпу на глаза. – Такие, как ужин со старыми друзьями, например". Сердце Муми-тролля забилось сильнее уже второй раз за этот вечер, и даже выбор слов нисколько его не смутил. Запеченная рыба была простым блюдом – Снусмумрик любил повторять, что готовит, чтобы наесться, а не для того, чтобы наслаждаться едой, – но ингредиенты были свежими, а еда – теплой, и поэтому было ужасно вкусно. После ужина они сидели у костра, болтая обо всем, что придет в голову. Близился тот час ночи, когда Муми-маме непременно бы захотелось, чтобы Муми-тролль хотя бы сделал вид, что готовится ко сну. Но Муми-мамы дома не было, а Муми-папа, скорее всего, не имел ни малейшего представления о том, где был его сын, не говоря уже о том, где его не было. А даже если бы он и знал, едва ли был бы против – в конце концов, в Муми-доле сроду не водилось монстров. Снусмумрик же ложился спать, когда ему вздумается, так что они вполне могли наслаждаться обществом друг друга хоть до самого утра, если бы им захотелось. Когда костер догорел до тлеющих углей, они улеглись бок о бок рядом с ним. Небо над ними словное живое мерцало яркими звездами, сияла огромная луна. Прислушиваясь к трелям летних насекомых, они показывали друг другу свои любимые созвездия, а иногда придумывали новые. – Смотри-ка, – лапа Снусмумрика лениво вытянулась вверх, – созвездие Близнецов сегодня особенно яркое. – Это те самые близнецы, – Муми-тролль откинул голову и посмотрел наверх, – которые покровительствуют морякам, верно? – Ммм. – Мне нравятся такие истории, – закинув руки за голову, он расслабленно устроился в теплой траве. – Они также защищают и друг друга, – добавил Снусмумрик. – Их преданность друг другу безгранична. Согласно некоторым мифам, Поллукс, сын бога Зевса, разделил бессмертие со своим братом Кастором. – Ого... – вздохнул Муми-тролль, – Должно быть, они думали, что разлука будет хуже смерти... Он замолчал, уставившись прямо перед собой. Спустя минуту он украдкой взглянул на Снусмумрика. Его друг надвинул шляпу на лицо, грудь его медленно размеренно вздымалась, складывалось впечатление, что он задремал прямо посреди разговора. Что ж, такое уже случалось, и не раз. И раз уж Снусмумрик, казалось, погрузился в мир снов, Муми-тролль решил, что никому не повредит, если он еще немного посмотрит на него. Их тела, распростертые на траве, почти соприкасались. Было бы так просто сдвинуть шляпу друга в сторону и позволить себе касаться своей мордочкой его румяных щек, пока те не станут разгоряченными не только от летней жары. Чем больше он представлял себе это, тем сильнее он чувствовал потребность на самом деле сделать это, несмотря на тревожные мысли из серии "что если", от которых его сердце колотилось как гонг. В бледном свете луны Снусмумрик выглядел мягким и призрачным, словно малейший ветер мог унести его прочь. Со Снусмумриком всегда было так: протяни руку, схвати его покрепче, и все, что останется в лапе – лишь сухие осенние листья. По коже прошелся озноб. Это были неуместные таким прекрасным летом мысли. Наверное, он просто устал. Дождь в ту ночь не ожидался, так что они могли бы переночевать под открытым небом. Но прежде чем Муми-тролль смог найти место, где можно было бы прилечь без того, чтобы камни не впивались в бок, он почувствовал, что за ним наблюдают. Это было неприятное, ползучее ощущение, как будто по спине провели льдинкой. Кто-то наблюдал за ним, не издавая ни единого звука. Его сердце заколотилось теперь уже совсем по другой причине, а уши нервно задергались. Он хотел протянуть лапу, чтобы потрясти друга за плечо. Но тут же одернул себя и прижал лапу к собственной груди. Ты должен делать это сам, подумал он. Планировать совместный ужин или противостоять глупым ночным страхам, неважно. Ты должен уметь справляться со всем этим без него, иначе будешь вечно в нем нуждаться. А ему ты не будешь нужен никогда. Муми-тролль судорожно вздохнул. Очень, очень медленно он обернулся. На холме стояла фигура. Из-за густых теней было трудно разобрать, кто это, она была словно прореха в ночи и как будто поглощала свет, как только он ее касался. "Здравствуй", – сказала тень. Голос у нее был странный, многотональный. Он доносился до Муми-тролля как сухой горячий ветер. Муми-тролль с трудом сглотнул. Каждый раз, когда он пытался сфокусироваться на тени, казалось, что она смещается куда-то в сторону, так что он не мог с точностью сказать, было ли у нее вообще лицо. "П-привет... а ты к-кто?" Тень ответила не сразу. "Голодна", – наконец, сказала она. Голодна? Едят ли тени Муми-троллей? задумался он, поджав хвост. Его взгляд метнулся к Снусмумрику. Он понадеялся, что они, по крайней мере, не будут есть кого-то, кто фигурой напоминает зубочистку... – Кто это? – спросила тень. Муми-тролль вздрогнул. – К-кто? – Другой. Зеленый и острый. Страх немедленно уступил место острому желанию защищать. Сделав шаг в сторону Снусмумрика, он попытался заставить свой голос не дрожать. – Это не твое дело. – Твой друг? – А тебе-то что? – Близкий друг? – Послушай, очень невежливо лезть в чью-то личную жизнь, особенно если вы только что познакомились, – взволнованно сказал Мумитролль. – Ты не из этих мест, так что, возможно, ты не знаешь, как у нас тут все устроено. Я забуду об этом недоразумении, если ты перестанешь задавать подобные вопросы. Долгое время тень молчала. Наконец, снова повторила, что она голодна. Муми-тролль посмотрел на нее, потом на Муми-дом, а затем на спящего Снусмумрика. "Подожди здесь, – сказал он ей. – Я принесу тебе немного еды. Оставайся на месте, скоро я вернусь". Не дождавшись от тени никакой реакции, Муми-тролль осторожно склонился над Снусмумриком и легонько толкнул его. Как же странно, что он до сих пор не проснулся, ведь у него обычно такой чуткий сон. "Снусмумрик... ну давай же..." "... Хм?" – перевернувшись, Снусмумрик потер лицо, полная луна отразилась в его мутных глазах. Однако времени на неспешное пробуждение попросту не было. Без всяких церемоний Муми-тролль подхватил его под мышки и поставил на ноги. Снусмумрик едва успел схватить свою шляпу, прежде чем Муми-тролль принялся волочить его за собой вверх по склону. "Муми-тролль, что на тебя нашло?" – спросил он удивленно, но Муми-тролль не ответил, даже не оглянулся, пока они не добрались до двери на кухню. Конечно же, именно сейчас ее приспичило заклинить! Какое-то время он тщетно дергал за ручку, прежде чем Снусмумрик, мягко протиснувшись рядом, не толкнул дверь. Невероятно: он только что тянул на себя дверь, которую он почти всю свою жизнь открывал внутрь. Оказавшись на кухне, он изо всех сил захлопнул дверь за собой. Затем он принялся искать по всей комнате оставшиеся с ужина блины. Все это время Снусмумрик стоял в сторонке и наблюдал за ним в полном недоумении. – Что ты ищешь? – спросил он. – Блины! – закричал Муми-тролль. – Мне нужны блины. Я их оставил на завтрак! Если Малышка Мю прокралась сюда и съела их... –... Значит завтра утром ты сделаешь еще, – сказал Снусмумрик. – К чему такая спешка? – Ты не понимаешь! – завопил Муми-тролль. Он уже махнул рукой на блины: очевидно, было, что их постигла судьба чьего-то ночного перекуса. Но... Конечно же! Ириски! Он бросился к полке, на которой Муми-мама хранила банки с ирисками. Они были маленькими – возможно, тени будет достаточно, если он просто бросит их в окно, и тогда больше не придется выходить в эту страшную темноту. – Снусмумрик, открой окно. – Лучше подойди сюда и поприветствуй нашего гостя, – сказал вместо этого Снусмумрик. С тяжело колотящимся сердцем Муми-тролль крутанулся на месте, и одна из ирисок выпала из его лап на пол. Дверь на кухню была широко распахнута, а на табурете у стола сидела красивая молодая женщина. Ее лицо обрамляла кудрявая челка, а глаза ее сияли ярко, словно звезды. Она была повыше Муми-тролля, и движения ее гибкого тела показались ему текучими, как вода, когда она повернулась и улыбнулась ему. "Добрый вечер", – сказала она, несмотря на то, что уже стояла глубокая ночь. Но, казалось, ничего, что она произносила своим сладким, низким голосом, не могло прозвучать нелепо или неправильно. Муми-тролль был так потрясен, что совсем забыл о манерах и молча таращился на нее. "Хватит глазеть", – шепнул Снусмумрик, незаметно толкая его локтем в бок. Затем он повернулся лицом к гостье: "Добро пожаловать в Муми-дом. Чем мы можем вам помочь?" Гостья продолжала смотреть только на Муми-тролля. "Простите, что явилась без спроса, но я совсем ослабла от голода. Я была бы счастлива, если бы вы поделились со мной хоть кусочком. – ее взгляд упал на банку с ирисками, – Ох, вы так добры! Я обожаю ириски". Она протянула к Муми-троллю длинную наманикюренную лапу ладонью вверх, и он с некоторым запозданием понял, что должен вложить в нее ириску. Смущаясь, он протянул ей три. Гостья принялась деликатно откусывать от конфеток своими маленькими зубками. Спустя довольно продолжительное время, она закончила с последней конфеткой, после чего ее розовый язычок быстро облизнул губы, а затем она грациозно поднялась, приподняв подол атласной юбки. "Спасибо, – сказала она с такой неподдельной искренностью, что в груди у Муми-тролля разлилось тепло. Она выглядела и вела себя так, словно он оказал ей гораздо большую услугу, чем просто угостил парой ирисок. – Прошу вас простить мне мое внезапное вторжение. Мне совсем не хотелось просить о помощи у незнакомцев, но должна признать, что я и представить себе не могла, что меня ждет столь великодушный прием". Выражение ее лица смягчилось, и Муми-троллю показалось, что улыбка ее обращена лишь к нему одному. – Я приготовлю вам комнату для гостей, – сказал он, и это прозвучало натянуто даже для него самого. Ему оставалось только надеяться, что она не обратит на это внимания. – О, не стоит. Кроме того, мне правда пора отправляться домой, – гостья с величайшим сожалением покачала головой. – Но вы же не собираетесь отправиться в путь посреди ночи? – попытался протестовать Муми-тролль. – Не беспокойтесь обо мне. Благодаря вам я чувствую себя гораздо бодрее, а мой домик в лесу находится всего в нескольких минутах ходьбы отсюда. Муми-тролль поспешил проводить ее все три шага, что оставались до двери: – Тогда я пойду с вами, и доведу вас до дома в целости и сохранности. Она тихонько рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. Ее смех был похож на легкий перестук капель по крыше веранды. – А вы настоящий джентльмен! Но со мной все будет в порядке, – она еще раз улыбнулась ему своей звездной улыбкой, – ведь в Муми-доле не водятся монстры. Она говорила так убежденно, что он не нашелся, что ей возразить. Она выскользнула за дверь легко, словно призрак, негромкий звук ее нежных шагов растворился вдалеке как сон поутру. Муми-тролль все продолжал сжимать дверную ручку. "Я рад, что она ушла", – вполголоса сказал Снусмумрик. Муми-тролль подскочил на месте. Он совершенно забыл про Снусмумрика. И судя по всему, Снусмумрик об этом догадывался. Он не дулся, как это делала Снорочка, когда была недовольна Муми-троллем. Снусмумрик выглядел как обычно, и все же Муми-тролль почувствовал, что он покинул их камерный мир и возвращаться не собирался. Внезапно ему стало очень стыдно и, как результат, он занял оборонительную позицию. – Почему это? Чем она тебя обидела? – Ну, полагаю, я не привык, когда на меня не обращают внимания, – отрезал Снусмумрик. – О чем это ты? – Ты заметил, что она обращалась только к тебе? Я с таким же успехом мог бы быть вешалкой в углу. – Да, но ты же понимаешь, ты все равно не хотел ее внимания, – сказал Муми-тролль, где-то глубоко в душе польщенный тем, что гостья так очевидно оказывала ему предпочтение. И кроме того он не погрешил против истины: большую часть времени Снусмумрик из кожи вон лез, чтобы не пересекаться с гостями Муми-троллей. И как бы Снусмумрик ни любил звездный свет и дождь в природе, он никогда не проявлял такого же интереса, когда обнаруживал их в человеке. "Ты ведь не ревнуешь?" – ляпнул Муми-тролль, не успев толком продумать свою мысль. Снусмумрик приподнял бровь, но предпочел промолчать, отчего Муми-троллю стало еще неуютнее. Не в силах удерживать взгляд друга, он принялся завинчивать крышку на банке с ирисками. – Уже поздно, – натянув шляпу на уши, Снусмумрик обогнул стол. – Доброй ночи, Муми-тролль. Спасибо за ужин. – О-ох, конечно. Спокойной ночи, – пробормотал Муми-тролль, продолжая возиться с крышкой. Входная дверь тихонько скрипнула, впуская на кухню порыв ночного воздуха. Снусмумрик исчез в темноте точно так же, как незадолго до этого – загадочная гостья. Муми-тролль тяжело опустился на стул, в голове его царил полный беспорядок. Все же шло так хорошо! Этим вечером он чувствовал ту редкую близость к Снусмумрику, какую не испытывал чуть ли не с самого детства. До того, как понял, что для Снусмумрика его странствия всегда будут на первом месте. Подумать только, ведь совсем недавно Муми-тролль мечтал о том, как было бы здорово поцеловать его, пока его не отвлекла... Муми-тролль резко вскочил на ноги. Если бы его мех мог побелеть еще больше, он бы сделал именно это. "Тень!" – ахнул он. Как он мог забыть? Неужели она все еще слонялась снаружи? Предусмотрительно прихватив с собой фонарь, он помчался вниз по склону. "Снусмумрик!" – позвал он, вертя головой по сторонам. Как он мог позволить хорошенькой гостье настолько завладеть его мыслями, что он забыл предупредить своего друга о возможной опасности? Что, если тени надоело ждать Муми-тролля, и она напала на Снусмумрика, когда тот возвращался в свою палатку? Нет, нет, нет, он не мог позволить себе подобные мысли. В отчаянии Муми-тролль принялся размахивать фонарем, но тени нигде не было видно. Молнией он пронесся по мосту к самой палатке Снусмумрика. Фонарь, закрепленный на столбике, не горел, но это еще ни о чем не говорило, поскольку Снусмумрик обладал прекрасным ночным зрением. "Снусмумрик! Ты там?" – Муми-тролль забарабанил костяшками пальцев по натянутому полотну палатки. Откинув полотно, Снусмумрик высунул голову наружу. "В чем дело, Муми-тролль?" – спросил он с плохо скрываемым раздражением. А может быть, он просто устал. Муми-тролль попытался выровнять дыхание: – Я должен тебе рассказать. Я видел кое-что. На холме. Тень. – Тень? – Это было похоже на тень. Как будто тень отделилась от человека и отправилась гулять без него. Темная как сама тьма и ужасающая... Плечи Снусмумрика расслабились. – А, понятно. Тебе приснился кошмар. – Что?! – воскликнул Муми-тролль. – Да ведь это ты все проспал! – Ты поэтому силком притащил меня в дом? Из-за этой так называемой "тени"? – Да! Она сказала, что голодна, но я не был уверен, что она не причинит тебе вреда, пока я хожу за едой, так что... – Ну, лично я ничего не видел, – Снусмумрик громко зевнул, – Но, возможно, мы сможем выследить твою тень завтра ночью. – Честно говоря, не думаю, что к ней стоит приближаться, – нахмурился Муми-тролль. – Неужели она тебя так сильно напугала? Муми-тролль кивнул. Снусмумрик наблюдал за ним еще мгновение. – Хорошо. Обещаю, что буду осторожен, – сказал он более серьезным тоном, в то же время, давая понять, что разговор окончен, по крайней мере, на данный момент. – Добрых снов, Муми-тролль. С упавшим сердцем Муми-тролль понял, что Снусмумрик не поверил ему. Может, и не совсем отмахнулся, но только лишь потому, что лучшие друзья так не поступают. Если Снусмумрику какая роль и удавалась лучше всего, то это была роль лучшего друга Муми-тролля. Так легко можно было бы предположить, что тень – это просто образ из снов Муми-тролля, в которых он в лучших героических традициях спасает своих близких из пасти смерти. Подумать так было вполне естественно, ведь с Муми-тролля бы сталось бредить подобными фантазиями. Но та тень не была сном. Муми-тролль был в этом совершенно уверен – по крайней мере, был уверен до тех пор, пока они не оказались на кухне, и он не отвлекся на неожиданную гостью. Теперь же, столкнувшись со скептическим настроем Снусмумрика, Муми-тролль чувствовал, что даже то первое нечеткое впечатление от тени стремительно затуманивалось. Кто знает, возможно, эта загадочная тень действительно была всего лишь порождением его подсознания, пытающегося помешать ему реализовать какие-то невысказанные желания, непосредственно связанные с некими потрепанными бродягами и их притягательными круглыми щечками.