Часть 2 Возвращение
30 апреля 2023 г. в 12:15
Что нужно для того, чтобы начать жизнь сначала? Бросить старую работу и перейти на новую. Закончить тяжёлые отношения, сделать паузу, а потом окунуться в новые, лёгкие и необременительные. Стереть старый плейлист и записать совершенно незнакомые группы и исполнителей. Полностью поменять гардероб. Выбросить из жизни людей, которым ты не нужен. Уехать из родного города. А ещё лучше поменять страну.
Наверное то, что случилось в моей жизни, кто-то назвал бы счастьем.
После череды неприятностей, которые произошли со мной три года назад, я оказался и в новой стране, и в новой семье. То, что в ней была биологическая мать, ровным счётом ничего не значило. Чужой дом. Незнакомый мужчина. Двое его сыновей. Чужие бабушка и дедушка. Многочисленные тётушки и дядюшки. Незнакомый язык и чужие нравы.
На притирки с новой роднёй ушло несколько месяцев. Путал их имена, а лица тут же забывались, как только человек покидал небольшой уютный дом, в котором я был жильцом. Тенью. Призраком, который молча сидел, отрешённо смотрел и незаметно покидал всевозможные семейные вечеринки.
В первый год жизни я так и не нашёл общий язык с братьями. Мелкий Лукаш, тринадцати лет, смотрел на меня волчонком, с недоверием и какой-то злостью. Габриз оказался студентом второго курса и приезжал в дом отца на выходные. Несколько месяцев он делал вид, что не замечает нового жильца. Меня это вполне устраивало, тем более, что разговаривать с этими двумя было не о чем, да и никак. Они хоть и понимали русский язык, но категорически отказывались реагировать на мои мелкие вопросы-просьбы.
Почти два часа лёту и я снова в огромном аэропорту, который так и не успел разглядеть три года назад, когда мы с матерью покидали родной город. Получаю багаж, состоящий из большого чемодана и спортивной сумки, выхожу на улицу и вдыхаю родной, отеческий воздух. И ничего он не слаже. Даже горчит немного. Поправляю указательным пальцем очки на носу и двигаюсь в сторону остановки такси. Очки… Этот аксессуар появился на моём лице после продолжительных обследований и выявления ухудшения зрения по причине, которую я так и не понял. Скорее всего это был удар по голове, тот самый первый, во время которого я познакомился с парнями из 10 б.
Я часто размышлял и вспоминал тот последний поцелуй с Женей. Как и всё, что он делал в течение той безумной недели, не поддавалось объяснению. Странные визиты, внезапные уходы. То, как он вёл себя, мне было непонятно. А ведь, когда мы должны были поцеловаться при всех, он меня ударил. Жёстко, остервенело, даже, я бы сказал, с какой-то ненавистью. Поэтому, говорить о симпатии с его стороны, было бы ошибкой. А потом? Неужели он смог пересмотреть свои взгляды за несколько дней и прийти проститься, лишь для того, чтобы как-то показать мне своё отношение? По всему выходило, что я ему нравился. Но тогда почему он ничего не сказал? Или хотя бы оставил мне свой номер телефона. Но ни того, ни другого он не сделал. Пришёл, поцеловал, посеял во мне нотки сомнения и ушёл.
Когда я думал об этом у меня даже появлялась мысль открыть свои социальные сети, что закрыл сразу после отъезда. Хотелось поговорить с ребятами, узнать, что у них нового. Рассказать о себе. Свой старенький телефон тоже оставил, чтоб ничего не связывало меня в новой жизни с тем, что было в родном доме и городе. Хотелось поговорить с Костиком, Лариком, а ещё с Даниловым. Хотелось. Но я этого не сделал не через месяц, не через три. А к концу лета я всё реже вспоминал длинноволосого парня.
Зато Мельникова забыть не мог. Вернее даже не так. Витя не давал мне себя забыть. Он снился. Снился и приходил в снах очень часто. Живой, весёлый, улыбающийся, часто целующий меня. И мы с ним разговаривали. Я спрашивал, он отвечал и наоборот. Всегда одно и то же. Как в тот вечер. Единственный, когда мы с ним нормально беседовали по телефону. И каждое утро, просыпаясь после такого сна, я отказывался верить, что его больше нет в живых.
Въезжая в наш двор меня охватил мандраж, а по телу прошла волна озноба. Ничего не изменилось. Наверное и люди те же самые живут.
Пока вытаскивал чемодан из багажника вспоминал, как сначала уговаривал, а потом поставил ультиматум матери, которая хотела продать квартиру. Только то, что я был здесь прописан, удержало её от такого решения. Мать была уверена, что я не захочу вернуться в родной дом.
«Ты сбежишь и приедешь сюда через пару месяцев, максимум через полгода!», — с остервенелой улыбкой предвещала она перед тем, как я собрался уезжать из Польши. «Ты не сможешь жить один. Ты не сможешь жить в той стране после того, как узнал о лучшей жизни!»
Не спорю, в Польше социальный уровень немного выше. После приезда я начал подмечать, что и люди тише, улицы чище, и в магазинах нет столпотворения и очередей, и хоть улыбок на лицах встретишь не часто, но люди более доброжелательны друг к другу. Разница в уровне жизни заметно ощущалась.
В ответ скривился в улыбке, а рука так и тянулась показать фак, но я сдержался. Наверное я всё-таки любил и почитал эту женщину, которая родила меня девятнадцать лет назад. А может быть это было чувство долга перед той, которая дала мне жизнь. Но за эти три года мы с ней так и не сблизились по-настоящему.
Леслав, тот самый мужчина, её теперешний муж и бывший друг отца, стал мне роднее и ближе. Именно он предложил мне, в случае, если я не найду работу и не поступлю учиться, вернуться назад. Как ни странно, всё тот же Леслав все эти годы заботился обо мне, в то время как мать больше уделяла внимание его детям. Мужчина полгода таскался со мной по больницам и врачам. Как только мы приехали, тут же начал заниматься польским языком, а позже нанял репетитора. Через год отправил на курсы вождения. А за год до окончания школы предложил взять курс парикмахеров-стилистов, которым заведовал его друг. Именно благодаря тому, что я освоил это мастерство, с лёгкостью, в мои девятнадцать лет, отпустили жить одного. Я радовался и ликовал. Жить самостоятельно было пределом мечтаний. Но весь мой запал пропал, как только я переступил порог родной квартиры. Почему-то стало очень страшно. И одиноко.
Леслав также побеспокоился о нашей квартире. Через несколько месяцев после отъезда, сюда поселилась семья. Оставшиеся вещи были благоразумно собраны и составлены в родительскую комнату, которая до моего приезда была закрыта. Люди оказались серьёзными и не проблемными. Квартира была чисто убрана, мебель находилась в порядке. Плюс небольшим бонусом к моей карте, которую вручил мне отчим в аэропорту, был счёт с деньгами за её оплату.
Тому, что квартиранты поснимали в моей комнате все постеры, был только рад. Сейчас бы сам их снял, поэтому, целый день занимался тем, что переносил назад свои вещи и обустраивался. Наводя порядок, глаза то и дело косились в сторону лежащего на столе старого телефона. Сотни, да нет, тысячи раз я жалел о том, что оставил его здесь. И теперь, откопав на дне какой-то коробки, рука тянулась зарядить и позвонить хоть кому-нибудь. Рука тянулась, а серое вещество в голове шептало: кому ты позвонишь? Кому ты нужен? Они давно забыли тебя. Ведь ты, сученыш мелкий, их бросил. Ты первый их предал. Отрезал от себя даже не спросив, хотят ли они этого. А ведь кивал, когда договаривались, что будете созваниваться и списываться. Но в последний момент передумал. Испугался. И чтобы гаджет не мозолил глаза, я снова спрятал его в нижнюю полку стола.
Вечером, когда все собранные мамой бутерброды были съедены, а желудок настойчиво требовал пищи, я в растерянности стоял и пялился в окно. Мне просто было страшно выйти на улицу. Даже не так: мне было страшно встретить кого-нибудь из своей прошлой жизни.
— Денис, это ты?
Я очень надеялся, что под покровом летнего вечера и в кепке, натянутой на глаза, меня будет трудно узнать, к тому же, за три года я безусловно, хоть немного, но изменился.
— Здравствуйте, — виновато улыбнулся, останавливаясь перед соседкой, которая столько раз меня выручала.
— Ты с мамой приехал? Могилку отца навестить? Или на каникулы? А я-то думаю, чего жильцы съехали? Пойдём, я ключи тебе отдам, — тараторила женщина, а я сделал себе заметку, что нужно поменять замок.
Тёть Таня вынесла три ключа, ещё несколько минут восхищалась моим ростом и фигурой, а также тем, как я похорошел. Попутно сделала вид, что расстроилась из-за того, что не увидится с матерью. Затем очень удивилась и сразу же обрадовалась, узнав, что я снова буду здесь жить.
На следующий день я всё-таки поставил телефон на зарядку и уже через несколько минут набирал номер своего лучшего друга. Костик не отвечал, его номер был заблокирован. Я тупо смотрел на аппарат, не зная, что и думать. После некоторого раздумья набрал номер Ларика.
— Лин… — услышал сразу же после второго гудка крик, переходящий в писк из-за чего резко отнял мобилу от уха, — Дениска! Наконец-то. Я всё время ждала. Я знала, что ты позвонишь. Ты где? Ты вернулся?
Затем девушка переключилась на обвинения и тираду всевозможных нелицеприятных слов, от чего моя улыбка становилась всё шире. Слушать подобное в свой адрес мне никогда не приходилось, от того и было очень приятно. За мной скучали. Меня ждали. Обо мне помнили.
После того, как эта трещетка всё-таки замолчала, задав сто с лишним вопросов, я смог рассказать о том, что приехал и скорее всего останусь жить и учиться. Трубка в очередной раз разразилась громкими возгласами радости, из-за чего снова пришлось убрать её от уха.
— Денис, мы сейчас за городом, приедем только завтра. Я позвоню. И не вздумай никуда сбежать.
Собственно, сбегать мне было некуда, поэтому полностью удовлетворенный и спокойный я ожидал будущей встречи с подругой. А коль скоро купленные вечером продукты всё так же лежали в холодильнике, и уменьшалось только количество хлеба колбасы и сыра, было принято решение что-нибудь приготовить. Сказать, что я за эти годы научился готовить, ну… Да, кое-чему научился. И за это я благодарен матери Леслава — Амелии. Она и её муж Милош, с самого начала проявляли ко мне самые тёплые и даже родственные, я бы сказал, отношения. Амелия начала с того, что узнала, что именно я больше всего люблю, и конечно потом на её столе всегда появлялись вкуснейшие котлеты, пирожки с ливером, мой любимый борщ, ну и конечно лазанья и паста карбонара, обожаемые мной с детства. Именно пасту я и научился готовить, в чём мне и помогла бабуля, как я стал называть Амелию.
Когда на дне огромной тарелки лапши в сливках, с кусочками бекона, щедро присыпанной пармезаном осталось совсем немного, в дверь три раза настойчиво позвонили. От неожиданности меня подбросило на стуле, потому что Ларик обещалась со мной встретиться только завтра. Как был в спортивных штанах на голое тело, так и вышел, открывая нараспашку перед собой дверь.
— Привет.
Передо мной стояла девчонка лет шестнадцати, с огромными зелёными глазами и вьющимися ниже плеч, цвета соломы, волосами. Если бы я не видел её маленькие круглые ушки, я бы подумал, что это эльфийка из волшебного сказочного леса.
— Привет, — сиплым голосом прошептал, сразу стараясь прокашляться, чтобы мой голос прорезался.
— Я — Линда! — девчонка одарила меня лучезарной улыбкой, от которой по телу пробежались мурашки.
Отметив схожесть наших имён я всё также с унылой миной лица смотрел, выжидая.
— Наверное мне должно быть приятно? Кажется нет. И что дальше? — всё-таки начал я диалог.
— Мы здесь жили последние три года. Прости, что врываюсь без предупреждения, но мне нужно кое-что забрать. Я… — лёгкий румянец коснулся бледных щёк, — Можно мне зайти?
Молча и медленно сделал шаг назад, пропуская внезапно явившееся чудо в свою квартиру. Линда уверенно прошла по коридору через гостиную и сразу в мою комнату. Толкнув входную дверь, чтобы та закрылась, я последовал следом.
— Извини, — обернулась, и снова улыбнулась, от чего я тоже вернул ей кривую улыбку, стараясь не показывать своё раздражение. — Но я не могла забрать это при родителях.
Подойдя к изголовью кровати Линда, не без усилия, оттянула край толстого матраса. То, что она оттуда забирала мне видно не было, а когда повернулась, в руках у неё был небольшой свёрток, закутанный в тряпку.
— Это правда моё, — смущаясь и опуская глаза, выдавила девчонка, но показывать, что там внутри, видимо не собиралась.
И тут на меня что-то нашло. Не тряпка, не предмет, который был в ней завёрнут, мне знакомы не были. Но она вошла в мою квартиру и хочет из неё вынести то, чего даже не хочет показать.
— А если бы я нашёл это? Выбросил? Ты нормальная, оставлять, — я смотрел то в зелёные глаза, то на свёрток, — хрен знает что? Так. Ты сейчас у меня дома. Я уже целые сутки здесь живу, поэтому смело могу заявить, что ты выносишь из квартиры мою вещь. Или показывай, или положи на место.
Линда вспыхнула ещё сильней. Щёки стали красными, а глаза метали молнии.
— Хорошо. Только ничего не говори моему дяде.
Я уставился ничего не понимающим взглядом.
— Дяде? На кой мне твой дядя сдался?
— В смысле? Ты не в курсе? Леслав… Мой родной дядя. Это же он нам позвонил и сказал, что мы можем жить в вашей квартире. До этого мы жили в общежитии.
Моя голова совершенно не хотела переваривать полученную информацию. Я никогда не интересовался, что с нашей квартирой, хотя слышал, что в ней кто-то живёт. Лишь когда я озвучил своё желание вернуться, меня поставили в известность, что к моему приезду квартира будет пуста. Однако никто ни разу не упомянул, что в ней живут родственники Леслава.
— То есть, ты, вы… тоже поляки? И что это тогда за деньги на счету?
— Да, мой папа и дядя Леслав — родные братья. Десять лет назад они приехали сюда на заработки. Затем им повезло и они создали свою компанию. Вернее начали работать с твоим отцом. Но несколько лет назад что-то пошло не так. Дядя Леслав вернулся на родину, а наша семья осталась здесь. Бизнеса давно нет, как и квартиры, которую папа купил буквально пять лет назад. Но родители работают и платили за съём вашей квартиры каждый месяц. Вернее клали на счёт. Всё как положено.
— Но, вы, типа… родственники? Могли бы и так жить. — не переставал удивляться я.
— Да, но не ваши. К тому же мой папа никогда бы не жил на халяву. Он привык за всё платить. Ну и, скажу по секрету, платили мы меньше, чем, если бы снимали у чужих людей.
Цены на съёмное жильё меня никогда не интересовали, поэтому сравнивать с чем-то было трудно. Однако сумма, что была озвучена при вручении карты, была довольно-таки внушительной.
Линда, которая заметила моё замешательство, бочком протопала в коридор чтобы уйти. В два прыжка я подскочил и схватил её за руку.
— Стоять! Ты не показала, что хочешь вынести из моей квартиры, — настойчиво потребовал я.
Девчонка закатила свои огромные глаза и начала развязывать тряпку, впоследствии оказавшуюся цветным платком. От увиденного мои глаза стали наверное ещё больше чем её. Изделия из сексшопа лежали на руке девушки. Небольшой вибратор с мою ладошку, полноценный член сантиметров семнадцать, если не больше и анальная пробка. Да, я поинтересовался в инете такими вещами и был осведомлён о их предназначении.
— Это твоё? — мой голос кажется дрожал, а девчонку эта ситуация начала веселить.
— Не совсем. Но раз они были у меня, значит моё. — Линда ловко заворачивала их обратно в платок. — Теперь я могу идти?
Чтобы не опозориться полностью, сделал жест рукой, указывая на дверь.
— А не рано тебе такими игрушками баловаться? — задал я вопрос, опираясь на дверной косяк, когда полячка уже была за дверью.
— В самый раз, — звонко рассмеялась и спросила, — Можно я к тебе ещё зайду? Мы ведь, типа родственники?
Скорее всего видок у меня был ещё тот, потому что, кроме как кивнуть головой, больше ничего не смог сделать.
Когда вернулся на кухню, аппетит само собой пропал и я смотрел на макаронные изделия, растягивая лыбу на всё лицо. Неожиданное знакомство с этой чокнутой, странным образом подняло мне настроение.
Вечером я отписался матери о том, что у меня всё в порядке. Затем позвонил по Ватсапу и спросил у Леслава, почему он не предупредил меня о своих родственниках, на что получил мутный ответ, типа не телефонный разговор. Мужчина настороженно спросил откуда я узнал, и мне пришлось ему рассказать о встрече с его племянницей и о том, что она приходила кое-что забрать, бросив лишь, что это был какой-то пакет. Как мне показалось, новость о Линде его совершенно не обрадовала. Самым странным во всей этой истории было то, что за три года при мне никто в семье где я жил, не упоминал имени Линды и её родителей. И именно этот факт меня сильно напрягал. Амелия ведь мать и отца этой зеленоглазой бестии, но и от неё я ни разу не слышал ничего про их семью. Видимо придётся всё самому разузнать. Но всё это потом, когда ко мне заявится та, что сможет приоткрыть завесу этой тайны. Ведь она обещала зайти.
Ранним утром следующего дня я вызвал такси и съездил на могилу к отцу. Сиротливый земляной холмик с крестом осел и был весь покрыт сухой травой и зелёным, недавно вылезшим из земли бурьяном, который, естественно, никто не убирал. Насколько это было возможно, я голыми руками навёл там порядок, пообещав отцу вернуться и соблюсти все правила по установлению памятника. Мать никогда даже не заикалась о том, что нужно съездить на могилку. Мне казалось, что покинув родной город во второй раз, она похоронила и вычеркнула его из своей жизни.
Вернувшись домой я стал ждать звонка от подруги.
Как оказалось, для того чтобы начать жизнь сначала, совсем не обязательно уезжать из страны. Но не в случае моей подруги. Ларик… Её больше не было. Передо мной возникла стильная девушка в брендовых шикарных вещах, с ярким маникюром и аккуратным макияжем. Длинные шёлковые локоны спускались ниже лопаток, пестрея розовыми и голубыми прядями. Неизменными остались глаза. Сейчас они сияли, а улыбка не покидала лицо.
Ким позвонила ближе к вечеру и назначила встречу в кафе, что раньше было булочной, а теперь распространяло почти те же самые ароматы, только от более дорогой выпечки и вкуснейшего кофе, которое мы заказали. Куда делась скромная девочка, из которой трудно было выдавить пару слов, было непонятно. На меня налетела совершенно другая, настоящая и живая подруга. Она долго меня тискала, обнимала и целовала в щёки. Затем крутила и сама бегала вокруг, отмечая какие-то новые детали в моём гардеробе и внешнем виде.
— Линёв, ничего себе. Ты был хорошеньким, но сейчас… Эта причёска и эти очки?! Почему очки? Ооуу. — после очередного прижатия к моему торсу сделала шаг назад и полезла рукой под футболку. — Ничего себе пресс, а кубики… — я с трудом оторвал её руку от себя, прикрывая живот футболкой, — Вот что заграница делает.
Ощущая себя манекеном на выставке, я потянул её к столику. Отточенной фигурой и кубиками на животе я обязан всё тому же Леславу, который заставлял меня бегать по утрам и заниматься два раза в неделю в спортивном клубе на тренажёрах.
— Лин… Ты такой… ты такой классный. Если бы увидела тебя в толпе — не узнала бы.
Конечно я видел изменения в своей внешности, но то, с каким восторгом об этом говорила подруга, мне очень льстило.
— Ларик, тебя тоже не узнать. Красотка.
— Во-первых, больше не Ларик. Теперь все меня зовут Лара. — Ким поиграла бровями, улыбаясь белозубой улыбкой. — А во-вторых, расскажи мне, что ты собираешься дальше делать? Куда будешь поступать?
Отпив большой глоток капучино, я очень быстро объяснил девушке, что собираюсь учиться по специальности «дизайн» или «парикмахер-стилист». По мере того, как я об этом говорил, тонкие брови Ларика несколько раз приподнимались.
— Ничего себе, — протянула она, откусывая от шоколадного пирожного, — Откуда такая любовь к парикмахерскому делу?
— Не знаю, но мне нравится. И как говорят те, кого я стриг, у меня это неплохо получается.
Пришлось также рассказать о курсах, которые я окончил, учась в последнем классе. Мы ещё долго болтали и в основном это были ответы на её всевозможные вопросы о моей жизни в Польше. Когда я задавал вопросы о ней, весело смеясь переводила разговор на другую тему, обещая рассказать потом. Покончив с допросом я всё-таки вынудил её рассказать о нашей компании.
— Да ничего интересного. Димыч с Катей стали родителями ещё в десятом классе. Она так и залетела ещё тогда, помнишь? Димка хотел сбежать от неё с ребёнком в армию, но его не взяли. Отец из него никакой, и я думаю, они скоро разбегутся. Странно, что не сделали этого до сих пор. Мелкого жалко, такой хорошенький.
Я не знал, что на это сказать и только повёл плечами.
— А где Варданян? Я звонил ему вчера и сегодня, его мобила не отвечает.
— Костя…
Ларик моментально изменилась в лице. В глазах появилась грусть и она начала кусать нижнюю губу и нервно стучать наманикюренными пальчиками по столу.
— Костик в коме. Уже несколько недель, — всхлипнула девушка.
Кофе давно был выпит, поэтому я выждал пару секунд, сходил заплатил и вернулся к подруге, приглашая покинуть заведение.
Мы молча шли и я понимал, что Ларик должна собраться с силами для того, чтобы рассказать мне что-то очень важное и страшное. Так получилось, что мы пришли в тот самый парк, негласно выбрав ту самую скамейку с кованными ножками, где был заключён мой последний спор.
— Когда ты уехал, мы с Костей очень сблизились. Как друзья. Ты же понимаешь, что мы оба потеряли тебя. Знаешь какие мы планы строили по поводу того, как накажем тебя за то, что ты полностью исчез из нашей жизни? — уголки губ девушки слегка дрогнули в улыбке, — Женя, кстати, очень ревновал. Женька, ты знаешь, он оказывается такой ревнивый… — вспомнив этого парня, её лицо словно засияло изнутри, а меня, на его имени, что-то кольнуло глубоко в груди.
И тут Ларика прорвало. Она очень быстро начала рассказывать о развитии отношений с Даниловым. О том, что их родители очень быстро сдружились и даже начали строить планы о воссоединении и развитии совместного бизнеса на почве их брака. Ким взахлёб рассказывала о том, как ей повезло, что они рядом живут и что это судьба, и что благодаря Женечке она снова стала нормальной девушкой, сменила имидж и по-новому взглянула на жизнь.
Я молча слушал и ждал, что она наконец прекратит говорить об этом человеке и снова вернётся к истории с Костиком. Говорить о своём женихе, с которым они уже начали планировать будущее, Ларик, скорее всего, могла вечно.
— Женя, между прочим, тоже очень переживал о том, что ты не оставил никаких координат и закрыл свои страницы в соцсетях. Мы с ним даже ругались несколько раз из-за того, что он не верил, что я ничего о тебе не знаю. Представляешь, ради меня, как ошалелый бегал и искал каких-то твоих родственников, чтобы узнать где ты сейчас живёшь.
Внутренне я начинал злиться, удерживаясь от того, чтобы не нагрубить подруге. Сейчас было не до её лебединых песен, хотя тот факт, что меня пытались найти, грел душу. Важнее было узнать, что случилось с Варданяном.
— Так что с Костей? — посмотрел в лицо и сжал руку, лежащую на коленке.
— Они с Сашей часто ругались, а несколько раз их разнимали во время драки. Но в последний раз Саня с дружками его очень сильно избил. Костика нашли без сознания недалеко от дома. Киреев с друзьями под следствием, ждут когда очнётся Костик и расскажет, что случилось. Им грозит от трёх лет до пяти, а может и больше. А Костик…
Ларик не выдержала и разрыдалась. Я обнял казашку, переваривая всё в своей голове и не веря тому, что такое могло случиться с моим лучшим другом.
Когда истерика с подругой закончилась, шмыгая носом она открыла телефон и приняла сообщение, затем что-то написала, после чего получила ответ.
— Это Женя. Ему пока некогда, но мы должны обязательно встретиться все вместе.
Казашка вытащила из сумочки зеркальце и салфетку, подтёрла размытую тушь под глазами, сделалась очень серьёзной и полезла обниматься.
Спохватился я только когда она садилась в такси.
— В какой больнице лежит Костик?
Как только машина исчезла из виду, сразу же направился проведать своего друга. На душе было противно и хреново до безобразия. Только сейчас я понял, что не надо было полностью прятаться от мира, в котором я прожил много лет, и уж не от лучшего друга, точно. С Варданяном нужно было поддерживать связь. А я его предал. Теперь он лежит в больнице без чувств и неизвестно, что с ним будет дальше.