Ложь

Уилл вытирает слезы, садясь рядом с Уортропом. Солнце взошло над горизонтом, нежно-оранжевый рассвет бросил корни на белые облака. Уортроп молча смотрел на него, пытаясь заставить себя сказать хоть слово. Но Уилл понял все, ему не нужно было что-то говорить. – Я прощаю тебя, – неожиданно для себя Уилл обращается на "ты", – только, пожалуйста, не покидай меня никогда, – обречённо качает головой, понимая, что переживет Уортропа на очень много лет из-за своего проклятья, что оставил отец. – Уилл, – глаза закрываются, веки тяжелеют, и Уортроп выдыхает воздух вместо слов. Никогда в жизни ему не было так сложно говорить. – Я понимаю, – солнце греет его, и Уилл ощущает тепло и в теле и в душе, – но ты будь рядом всегда. – Я дорожу тобой; очень, очень сильно, – отрывисто, словно выдавливая из себя слова, говорит Уортроп. Уилл молчит, смотря на него неотрывно и почти не дыша, ведь сейчас воздух казался чем-то лишним. Солнце светит ярко и целует его детское лицо, заставляя сощуриться. Он улыбается, наклонив голову набок, Уортроп упорно отводит взгляд. – Ты мне важнее работы, Уилл, – наконец их глаза встречаются взглядом, и Пеллинор хочет верить, что в глубоких зелёных глазах напротив он прочитал любовь. – И я люблю тебя, пап, – Уортроп замирает, перестает дышать, и глаза отказываются закрываться. Уилл весело смеётся, смотря на удивлённое лицо Уортропа. Он протягивает руку с оттопыренным мизинцем, и губами шепчет "мир?". И Уортроп кивает, повторяя жест Уилла. Их мизинцы переплетаются, они привязываются друг к другу навечно, и их души навсегда будут вместе. Уортроп смотрит на улыбку напротив, и понимает: ложь - и правда самый худший вид шутовства. Отныне он больше никогда не будет врать Уиллу сыну.