первый
температура держалась уже третий день. рин никогда не чувствовала себя страннее. ее тело было ватным, живот неприятно тянуло и почему-то ныли зубы. мама объяснила, что это нормально и что в ее возрасте через это проходят все кошки. в такие моменты рин начинала остро ощущать все различия между ней и, к примеру, своей сестрой. одно радовало: отец был на службе, и не приходилось слушать очередные упреки в том, кем она является. спускаясь на кухню, рин рассчитывала съесть еще одну банку мороженого — его, как всегда, было навалом. но на полпути ее прервал стук в дверь. по спине прошла дрожь. мама предупреждала, что в первый раз ей лучше ни с кем не контактировать. непослушное тело, одолеваемое гормонами, могло обыграть рассудок и натворить ошибок. но и прятаться рин не собиралась. одергивая одну из украденных у бакуго толстовок, девушка поплелась к двери. на секунду она замялась: может, стоило спросить так, через дверь? но колотящиеся пальцы сами провернули замок. на пороге стоял сам кацуки. одного вдоха хватило, чтобы у рин помутилось перед глазами. как в тумане, она шагнула назад, впуская друга в квартиру. — не хочешь объяснить, какого черта происходит? — сразу же вскинулся парень, оглядывая рин. — что за бред с простудой? ты не болеешь. — кацуки… — могла хоть написать! почему мне об этом говорит сраный деку? когда ты успела с ним спеться?! на самом деле рин пришлось приврать изуку о болезни: их поставили партнерами по лабораторной, и девушке необходимо было сообщить о своем отсутствии заранее. — все не так. правда, в этот момент трудно было описать все трезво. рин сосредоточилась на букете захлестнувших ее чувств. кажется, она начинала понимать, о чем говорила ее мама. — так ты скажешь или мне из тебя все насильно вытягивать? — бакуго всегда был нетерпеливым. но сейчас, считая, что его лучшая подруга скрывает от него что-то важное, он вовсе готов был взорваться. но рин… поплыла. она любила кацуки, это незачем отрицать. но она прежде не задумывалась о нем, как о парне. они были практически семьей. до этого момента. сейчас рин видела молодого человека с сильными руками, гладкой кожей на выступающем кадыке и звериным взглядом. а запах… он затмевал все. рин не соображала, не понимая, чего от нее хотят, судорожно наполняя легкие ароматом чужой кожи. и пока ее расширенные зрачки бегло оглядывали парня перед ней, подмечая все новые подробности, бакуго резко подошел ближе и встряхнул подругу за плечи. — хватит тупить! — рыкнул кацуки и непонятливо вгляделся в лицо девушки. у рин сдали тормоза. зря, зря она открыла дверь. мама же предупреждала… девушка подалась вперед, скользя губами по острой линии челюсти и прикусывая кожу шеи, чувствуя пульс, резко участившийся от такой выходки. бакуго еще никогда не выглядел настолько растерянным и смущенным. — ты чего творишь? рин и сама не знала, но сейчас ей, словно хищнику, хотелось словить добычу, впустить в нее когти и не отпускать ни за что. или… позволить сделать все то же с собой. рин просто хотела. это были животные инстинкты, которые она пока абсолютно не умела подавлять. тем более, когда здесь стоял именно бакуго. ведь ему и только ему можно было довериться. к счастью, кацуки отличался крайней догадливостью. — только не говори, что у тебя… это… его щеки налились румянцем. ему стало внезапно тяжело дышать. поняв, что к чему, он по-новому взглянул на подругу. на потемневшие глаза, на приоткрытые губы, которые она нервно покусывала, на хвост, обычно спрятанный, а теперь беспрестанно качающийся из стороны в сторону. рин сжимала подол его толстовки и не могла перестать жадно вдыхать запах самого кацуки. — ты же не уйдешь? — хрипло пробормотала она, делая шаг ему навстречу. бакуго непроизвольно отшатнулся. — дура совсем?! конечно, уйду! — но не прекратил наблюдать за девушкой. он был человеком, но все еще подростком. вид рин с влажными глазами, покрасневшими буквально за секунду после его грубого ответа, резко контрастировал с опасно острыми выдвинувшимися клыками. — я не хочу быть одна, — рин всхлипнула. — не сейчас. — я позвоню твоей маме, — кацуки собирался пройти к входной двери, но рин оказалась шустрее. поймав его руку, она притянула парня ближе и вжалась в него всем телом. тепло, даже жар разлился по венам девушки. но этого было мало. рин впервые чувствовала острое неудовлетворение, недостачу чего-то. встав на носочки, рин зарылась руками в непослушные светлые волосы, а губами принялась исследовать до мурашек мягкую кожу под подбородком. она и не думала, что кацуки такой… сладкий. бакуго не знал, что ему делать. последнее, чего бы ему хотелось, это чтобы рин потом возненавидела его за то, что поддался в момент потери ее контроля. но и бросить ее было нельзя. да и сама рин выглядела такой… как никогда привлекательной. кацуки казалось, что его мозг закипал. с трудом убирая руки рин, уже забравшиеся под его рубашку, бакуго усадил подругу на диван. плохое решение. — кацу, — рин вцепилась в его запястья. — это должен быть именно ты, понимаешь? рин не знала, говорила в ней кошка или она сама. но из всех исходов этот был наилучшим. девушка не доверяла никому так сильно, как бакуго. он всегда о ней заботился. и будет рядом и дальше, рин не сомневалась. так… почему нет? сейчас, чувствуя, как тело наполнялось восторгом при одном прикосновении друга, рин готова была отдать душу, чтобы тот поддался течению. чтобы принял ее. забрал себе. но решение в этот раз было не за ним. — кацуки, что ты тут делаешь? — голос маю еще никогда не был настолько строгим. мать рин любила бакуго, но теперь ее дочь была слишком взрослой. и даже близких друзей-мальчиков отныне следовало держать на приличном расстоянии.второй
если бы не появление матери в прошлый раз, кто знает, что бы случилось. рин и кацуки решили не обсуждать произошедшее. обоим было неловко. но все больше не могло идти так, как раньше. теперь им пришлось осознать: он — взрослый парень, а она — взрослая девушка. раньше шутки родителей казались нелепыми и вызывали недоумение. сейчас же смущали до предела и заставляли задуматься. по крайней мере о том, что спать в обнимку в одной кровати теперь не получится. не после эмоций, которые оба пропустили через себя. узнав, что это такое, трудно будет не воскресить их заново в подобной ситуации. рин это расстраивало. она чувствовала свою вину за то, что разрушила непринужденность между ними. и ненавидела свою сущность больше обычного. и хотя она по-прежнему любила носить футболки и толстовки бакуго, она все чаще начала замечать за собой, как невольно принюхивается, прикрывая глаза и вспоминая. и они больше не обнимались. это было больнее всего. рин гордилась тем, что не боялась подступиться к этой ходячей пороховой бочке, и тем, что могла повиснуть на нем, выводя его из себя, но не беспокоясь пострадать, ведь только ей так можно. теперь нельзя. она все чаще хотела расплакаться от одной мысли о своей потере. но самым страшным было то, что это растущее одиночество наверняка убьет ее в следующий раз.***
эти два месяца превратились в ад. но худшее ждало рин впереди. проснувшись утром с уже знакомым отвратительным тянущим узлом в животе, рин отказалась покидать постель. оставшись дома, она слышала, как родные собрались и вскоре ушли по своим делам. глаза слезились — то ли из-за жара, то ли из-за гнетущего чувства покинутости. она никому не нужна. эта мысль преобладала и резалась о внутренности. хотелось кричать. вместо этого рин потянулась за телефоном. сначала она не осмеливалась, но… предупредить же нужно? она только скажет, что заболела. и все. «эту неделю я дома», — сообщение отправлено. через секунду прочитано. но ни через десять, ни через двадцать минут ответа не последовало. до начала занятий оставалось минут сорок. рин искусала губы, глядя в периодически потухающий экран. ну почему он молчит? хотя что же он должен написать? рин захныкала, как ребенок, и отвернулась к стене. она так отвратительна, что даже лучший друг от нее отвернулся. в слезах, с подскочившей температурой рин забылась беспокойным сном. но, как бы ей ни хотелось проспать всю эту чертову неделю, ближе к обеду рин смотрела в потолок, мучаясь от неприятных ощущений во всем теле. вот бы выскрести это из себя, как отраву. но ей приходилось терпеть собственное существование и природу. кацуки так и не ответил. это угнетало еще больше. как некстати вспомнилось о том дне. рин проклинала себя за такое поведение, но не могла ничего поделать. тогда ее повело от одного запаха. а когда она смогла обнять бакуго и… рин облизнула губы. его кожа на вкус лучше всего, что она пробовала. это так неправильно. рин зажмурилась до цветных пятен под веками и неожиданно для самой себя огладила свое тело под одеялом. по спине пробежались мурашки. из головы не шел образ парня с молочной кожей. ей в это не верилось, но рин что, правда собиралась подрочить на своего друга? прикоснувшись к себе там, она простонала. раньше рин такого не делала, потому и не знала, насколько чувствительное ее тело. рот наполнился слюной, а сердце забилось слишком сильно. пальцы на ногах поджимались, сминая простынь. а в голове все стало бессвязным и… неприличным. на мгновение подумалось, что будь это не ее пальцы, а его… зазвонил телефон. рин испугалась так, что вскочила на кровати. еще пару секунд приходя в себя, она попыталась выровнять дыхание и ответить, но… на экране высветилось: «кацу». пульс достиг предельной отметки. между ног был все еще жарко, и рин приготовилась умереть от обилия странных эмоций. наверное, стоило сбросить. но сейчас контролировать свои действия не получалось от слова совсем. — да? — голос охрип, а дышать выходило загнанно, будто после марафона. но даже в таком состоянии она бы ни за что не призналась, что она только что творила. — ты как? — бакуго звучал смущенно — редкое явление. у рин внутри все затрепетало. что ей нужно отдать, лишь бы он немедленно оказался здесь? — ну… — девушка замялась. только сейчас она заметила на своих пальцах блестевшую смазку. боже, что она делает… — ну? — нетерпеливо переспросил парень. рин готова была поспорить, что кацуки настраивался на этот звонок весь день. весь этот день он думал о ней. — честно? — громче шепота говорить не получалось. — рин, не беси. — хочу, чтобы ты был рядом. она пожалела о своих словах сразу же, как произнесла. но у них же не должно быть тайн, верно? кацуки молчал, а рин все больше нервничала. рассуждать здраво выходило лучше, разговаривая по телефону и не чувствуя парня чуть ли не кожей, но желание никуда не делось. болезненное противоречие раскаляло ситуацию. рин заплакала. — прости меня. я все похерила, — просипела она и повесила трубку. черт, черт, черт! ну, почему она не родилась с генами отца? зачем ей быть тупым животным с низменными потребностями? такая, как она, не заслуживает ничего хорошего. рин зарылась глубже в одеяло. больно, очень. телефон зазвонил снова. ответить тянуло, чтобы хотя бы услышать родной голос. и неважно, что он ей скажет. но рин сбросила вызов, ненавидя себя. когти выдвинулись, и девушка с силой сжала кулаки. из ладоней побежала кровь. боль немного прояснила сознание, но лишь укрепила чувство вины. телефон стал непрерывно жужжать от входящих сообщений. их игнорировать рин уже не могла. «живо возьми трубку!» «серьезно, рин.» «эй, может, ответишь?» «ответь, или я тебя прикончу!» «тебе пиздец» по позвоночнику прошла дрожь. рин раздумывала над тем, чтобы написать ответ, но с мазохистским удовольствием следила за новыми сообщениями. «я вижу, что ты читаешь.» «тебе трудно хотя бы точку отправить?» «блять, рин, хватит меня бесить» «если я приеду, я прибью тебя, ты же понимаешь?» рин улыбнулась и непослушными пальцами пробежалась по клавиатуре. «приезжай» с минуту было тихо. а затем: «довыебываешься.» рин истерически засмеялась. больше кацуки не писал. меньше всего хотелось вставать, но девушка ужасно проголодалась. да и душ принять надо бы. может, прохладная вода хоть немного вправит ей мозги.***
рин перерыла весь припрятанный запас вещей бакуго, но они все уже успели выветриться и пропитаться ее собственным запахом. девушка со злостью пихнула табуретку. мало того, что ей приходится терпеть всю мерзкую неделю свое состояние, так еще и не осталось ничего, что могло бы хоть немного… скрасить одиночество. рин легла прямо на пол. может, ей стоит выпить снотворного? все, что найдется дома. или папин алкоголь. если пить много и быстро, тело не успеет регенерировать, и ее вырубит на некоторое время. ну, или ее просто стошнит. спать без каких-либо стимуляторов уже было невозможно. рин мученически простонала. когда в дверь позвонили, девушка готова была списать это на помешательство своего разгоряченного мозга. но кто-то упорно трезвонил, периодически стуча с такой силой, словно стараясь проломить несчастное дерево. повторять своих ошибок не следовало, и рин определенно осталась бы лежать дальше на полу. если бы не поняла, что так стучится обычно только кацуки. она сбежала по лестнице со второго этажа быстрее, чем успела подключить логическое рациональное мышление. или хотя бы надеть штаны. — кацуки, — рин звучала слишком радостно для той, что пару часов назад ревела в подушку. перепады настроения тоже неимоверно раздражали, но были наименьшей из зол. бакуго на секунду замялся. он не знал, стоит ли поддаваться. будет ли это правильным по отношению и к себе, и к рин. он всегда защищал эту дурочку, даже от нее самой. но… за эти два месяца бакуго переосмыслил все годы их дружбы. рин больше не ребенок. он тоже. сейчас перед ним стояла возбужденная девушка в тонкой майке на голое тело и трусах в кошачью лапку, и смотрела она на кацуки так, что дыхание перехватывало. это было слишком. — как же ты меня заебала, — рыкнул парень и затолкнул рин в дом, захлопнув за собой дверь. — извини, — пробормотала девушка и поджала губы. но ее горящий взгляд выдавал ее хаотичные чувства. — пошли, — бакуго решительно потянул рин по лестнице к ее комнате. с каждым шагом у рин сводило колени. она могла повалиться на пол прямо здесь, дрожа и хныча. кацуки не осознавал, насколько сильно действовало его присутствие на девушку. парень повалил подругу на кровать, и рин уже собиралась запищать от восторга, но… чертово «но» всегда все портило! — ты… чего ты..? — бакуго не позволял ей вырваться, кутая ее в одеяло так, что осталась только голова. — кацуки! — лежи, тупица, потом спасибо скажешь! — прорычал парень, ложась рядом поверх одеяла и не давая рин выкрутиться. — это нечестно, — хныкала она, пытаясь придвинуться ближе. еще немного, и она сможет поцеловать эти скулы, прикусить мочку уха… от такого выдвинулись клыки, а рот наполнился слюной. но кацуки увернулся. это… ранило. рин резко затихла. бакуго подозрительно покосился на подругу. та хмурилась и… как будто злилась. — ну что? — я… — рин замялась и отвела глаза. — я тебе что, настолько противна? — рин, признайся, — непривычно спокойно произнес бакуго. — ты дура совсем? — ты так и не понял? — нервы сдали. рин хотела выплеснуть все, что накопилось острым комком в груди. — мне больно. нет, это даже хуже, чем боль. я не могу это контролировать. по крайней мере, пока. будто мое тело больше не принадлежит мне, переставая слушаться. — рин… — нет, слушай! — два месяца она избегала этой темы. но теперь от этого не спрячешься. да и разве бакуго не сам пришел? — я как сраный озабоченный моральный инвалид. я не могу выйти из дома. мне страшно. и я просто… хотела, чтобы рядом был кто-то родной. чтобы ты был рядом, как и всегда. я не хотела, чтобы это был кто-то другой. кацуки стремительно подскочил, нависая сверху и все еще придавливая одеяло. — с какого хера это должен быть кто-то другой?! — да уж, задеть его было чересчур легко. — кацу, — рин вздохнула и поерзала. тяжесть его тела, пусть и через одеяло, сводила с ума. — прикоснись ко мне, прошу. бакуго нахмурился. он лихорадочно осматривал хорошо знакомое лицо и совершенно не знал, как правильно поступить. — мы ведь все еще друзья, — еле слышно произнесла рин, глядя ему в глаза. — это… не изменится, верно? кацуки скорее откажется от всех людей мира и выберет рин. он всегда ее выбирал. тогда какого черта? бакуго отпустил одеяло. рин нерешительно вынула руки и мягко притянула друга к себе. несмотря на свой характер, кацуки чувствовал сейчас себя так… смущенно. его раньше не заботили девчонки. да и зачем? ведь… была рин. целоваться с ней оказалось просто крышесносно. рин всегда была прилипчивой, любила его обнимать крепко, что ребра трещали, вечно держала его руки. но теперь все ощущалось по-другому. то, как она скользила ладонями по его спине, ощупывая напряженные мышцы, то, как пыталась приподняться так, чтобы прижаться еще ближе. рин изменилась, но при этом потащила за собой и бакуго. одеяло они скомкали, сбросив с кровати. рин была разгоряченной, с жадными поцелуями и растрепанными волосами, и ее практически обнаженное тело вызывало в кацуки, наверное, те же инстинкты, что мучили девушку. они целовались яростно, задыхаясь, кусаясь, позволяли рукам ощупать каждый миллиметр на знакомом, но до этого момента на таком неизученном теле. кацуки все выше задирал майку, сжимая живот, ребра, а затем и до горячего восторга мягкую грудь, выбивая из рин все более откровенные стоны. все верно. они друзья. между ними нет и не может быть никаких границ. — коснись… там, — прошептала рин до дрожи интимно на ухо, искусав шею бакуго и расцарапав крепкие руки. — не указывай мне, — прорычал кацуки, оглаживая внутреннюю сторону девичьих бедер. у него в голове носилось эхо ее слов. кто-то другой. это так тупо. как она вообще могла выдать нечто подобное?! от его ласк рин терялась в ощущениях, которых так много, что в них можно было захлебнуться. кацуки убивал. касаниями, пальцами — горячими и сильными. губами на ключицах. запахом — таким тяжелым и вожделенным, что рин тянуло закусать его тело, лишь бы испробовать аромат на вкус. убивал своими же эмоциями — такими же яркими, как ее собственные, из-за чего она уже не могла ограждаться от них. они сейчас буквально переплелись в одно целое. у рин слезились глаза, а с губ все чаще вместе со стонами слетало имя друга. и она готова была умереть, когда, доведя ее до первого в жизни оргазма, кацуки не остановился, перевозбуждая и выбивая остатки из легких остатки воздуха. рин не знала, сколько все это заняло времени. пять минут или час?.. но когда бакуго в очередной раз заставил ее кончить, сил не осталось совсем. пришло чувство такого желанного облегчения. рин сонно посмотрела на кацуки, немо прося ее поцеловать. и пока тот зацеловывал ее шею, рин заснула, против воли начиная мурчать. бакуго устало повалился рядом. если ее мать узнает, что он… парень ощутил, как пылают его уши и щеки. смотреть той в глаза будет трудно, однозначно. от обилия влаги кожа на пальцах бакуго немного сморщилась, как после длительного купания. от этого было нелегче. рин могла ввести его в краску даже в мыслях. только сейчас он задумался: как повлияет на их дружбу то, что кацуки буквально пальцами втрахал в матрас свою подругу. наверное, будет… бакуго глянул на все еще мурлыкающую рин. ее тело у него под боком посылало приятные вибрации, от которых внутри разливалось уютное тепло. она жутко стеснялась этого рефлекса, но, похоже, теперь это стало мелочью. все будет сложнее. определенно.