Я не хочу открывать свои глаза, ведь уже знаю, что меня ждет.
Я так устал…
«Жизнь слишком странная штука. Сегодня у тебя есть все: любящая семья, уютный дом и добрые соседи, а завтра… Ты просыпаешься на улице под дождем и без еды. У меня отняли все, разрушили мой мир по одному щелчку пальцев. Наша семья была самой обычной, матушка работала официанткой в баре, а отец был врачом-лекарем. Они познакомились на ее работе. Папа отдыхал с коллегами после сложного рабочего дня, а мама обслуживала их столик. Как бы смазливо это не звучало, но это была настоящая любовь с первого взгляда. В тот вечер они лишь перекинулись парой слов и разошлись, а после отец стал чаще захаживать в тот бар после работы. Спустя долгие недели общения мама призналась отцу в своей симпатии, и понеслось… Через два года счастливых отношений они сыграли свадьбу, им тогда было по двадцать и двадцать пять лет, гуляла вся улица. Я совсем не помнил свою мать. Она скончалась сразу после родов. Сразу после моего рождения… Ей было всего двадцать шесть. Папа рассказывал, что она была заботливой и любящей. Прекрасной девушкой с каштановыми волосами ниже лопаток и огромными глазами цвета бирюзы. Ее звали Мария. Мария Егер. «Ты очень похож на нее, такой же упрямый». Он часто говорил мне это. Несмотря на то, что отец остался вдовцом, он очень любил нас. Да, конечно, по началу было очень сложно, затяжная хандра и хроническая усталость сделали свое дело. От такого подавляющего настроения его работоспособность начала снижаться. Денег стало не хватать, и он был вынужден брать дополнительные смены в больнице, чтобы обеспечивать нас. Пока отец был на работе, Крис — мой старший брат, присматривал за мной и делал некоторые дела по дому. Каждый вечер он приходил выжатым и уставшим, делал бумажную работу, готовил ужин, укладывал нас спать, а после валился на кровать без задних ног. В один момент ему все надоело, и он уволился с престижной работы врача. Дом, наполненный воспоминаниями о покойной жене, был продан. И мы переехали в дом неподалеку от родного города — Троста. Особенностью нашего нового места жительства была в том, что он располагался опасно близко к лесу. Я до сих пор прекрасно помню, словно это было вчера. Небольшой домик из темного дерева и с кладкой белого кирпича, крышей, покрытой темной черепицей, был огражден невысоким забором с живой изгородью, стоял на зеленой опушке, окруженной небольшим ручьем. Также к домику прилагался достаточно большой участок, рассчитанный на сад или огород. Внутри он оказался еще просторнее: три комнаты, обустроенные под спальни, ванная, кухня, совмещенная с гостиной, рабочий кабинет с небольшой библиотекой, погреб и чердак. А во дворе располагалась поленница для топки печи. Я достаточно быстро привык к новой обстановке, а вот Крису было сложнее, ему понадобилось немного времени, чтобы освоиться здесь. После переезда нам с братом стали уделять больше времени и внимания, все наконец-то стало потихоньку налаживаться. Спустя время папа так и не смог забыть свою тягу к медицине, поэтому, обустроив кабинет на свой лад, стал готовить лекарства, различные настойки и мази прямо дома. Часто ходил в лес для сбора различных целебных трав, и я с Крисом частенько напрашивались сходить с ним. Я любил сидеть в его кабинете, читая какую-нибудь энциклопедию или любые другие книги. Запах, витавших в той комнате, приносил какое-то странное умиротворение и спокойствие. Казалось, словно запах корня алтея, липы, календулы навечно впитался в древесину стен, а его рабочий стол выглядел словно гербарий. Тут и там можно было увидеть веточки засушенных трав, склянки с маслами, ступки с пока еще целыми семенами. Засиживаясь в кабинете, он писал рецепты лекарств, разработанных собственноручно, а после продавал свои труды государству. После того, как он сумел предотвратить эпидемию неизвестной болезни, его имя вернуло былую славу и известность. Исаак Егер вновь спасал жизни. Люди любили его и доверяли ему. Если человека постигла болезнь, то всегда звали моего отца, и он всегда шел на встречу, даже если был занят. Он был добр абсолютно ко всем, честным и открытым, умеющим найти подход к каждому. Наша семья даже была в неком… почете?***
В один из дней отец ушел в столицу, оставив с нами одну из соседок, чтобы та присматривала за домом. Когда Крис расстроено спросил, зачем ему уходить, папа ответил: — Прости, приятель, появилось одно очень важное дело, на котором я обязан присутствовать, — невесомо клюнув нас в макушку, он обратился к старшему из братьев: — Присмотри за Иллианом для меня, хорошо? Отец отсутствовал в течении двух недель. А когда вернулся, то выглядел так, словно постарел на несколько лет. В руках у него был большой кейс, отделанный темной кожей. И это показалось мне странным, ведь точно помнил, что папа уходил с пустыми руками. После этого я больше не видел этот таинственный чемодан. Когда мне исполнилось восемь, а Крису девять лет, наш отец начал тренировать нас. Сначала это были обычная теория и рассказы о том, как полезно применять некоторые приемы и вообще постоять за себя. Тогда я задавался вопросами: «Зачем он это делает?», «Разве он не был занят?», «Зачем учить детей обращаться с оружием?» В один день я зашел в папин кабинет, он как всегда сидел за своим столом. На его лице красовались очки с тонкой оправой, меж его бровей спряталась хмурая морщинка, он явно был занят. Перед ним стояли весы, а в руке покоилась белая ручка. Лучики одинокой лампы освещали мягким светом комнату, разгоняя вечерний сумрак. Услышав скрип деревянной двери, он поднял голову, пару секунд ушло на то, чтобы сфокусировать взгляд карих глаз на моем лице. После недолгой тишины морщинка меж бровей разгладилась, придавая взгляду мягкости и спокойствия. Не успев сказать и пары слов, я подбежал к столу и спросил: — Почему ты не спишь? — я уставился на него своими огромными глазищами. — Я могу спросить то же самое у тебя, — он откинулся на спинку кресла, снял очки и помассировал глаза, слишком уставший… — Хэй, я первый спросил, вообще-то, — скрестив руки на груди, сказал я, принимая защитную позицию. — У меня была незаконченная работа, — его губы плавно изогнулись в улыбке, видимо мое поведение подняло ему настроение. — А что насчет тебя, приятель? У вас был сегодня сложный день, вам обоим нужен отдых. — Не знаю, просто не могу уснуть, — я пожал плечами и, оперевшись о стол, стал разглядывать то, что отец взвешивал и записывал. Это был новый рецепт. На блокнотном листе витиеватым почерком было написано «поливитаминное, источник витамина С», а также несколько аккуратных столбиков с расчетами. Несколько значений, что были перечеркнуты или выделены в кружок, видимо вес ингредиентов и пропорции. На чашах весов были небольшие гири, а на противоположной сочные, спелые ягоды черной смородины. Они вроде росли у нас на участке прямо около изгороди. Я никогда не любил эту ягоду, она была невкусной. — Ты что-то недоговариваешь. Иллиан, что-то произошло? — его голос стал взволнованнее, а на дне глаз плескалась обеспокоенность. — Нет! Просто… я хотел спросить… Можно? — вопрос, который вертелся у меня на языке, мучал меня с того самого момента, как все это началось. И я хотел знать ответ. — Зачем ты спрашиваешь разрешения? — отец выгнул бровь, явно не понимая моего поведения. — Я просто… — я не понимал, почему эта ситуация так сильно нервировала меня. Даже не знал, зачем я решил спросить об этом. Просто чувствовал, что я должен услышать ответ. — Просто я не понимаю, зачем все эти тренировки, это действительно так важно? — я отвернулся от отца и облокотился бедрами о стол. Позади я услышал шорох, а после тихие уверенные шаги. Вскоре передо мной появилась высокая фигура. Отец вздохнул и опустился на одно колено, чтобы заглянуть мне в глаза. Папа взял мои руки в свои и начал потирать костяшки пальцев, небольшой знак, призывающий выслушать. Я поднял взгляд и, посмотрев на лицо передо мной, увидел уставшего человека, легкая тень печали проскользнула на его лице. Я был слишком мал и бестолков, поэтому не придал этому большого значения. Но сейчас чувствовал непонятное чувство вины и печали, словно был виноват в состоянии своего отца. — Я понимаю, как тебе тяжело, приятель. Ты, Крис, вы оба слишком малы для всего этого. Но вы у меня смышленые мальчики, поэтому должны понять. Мир не так ярок и прост, как вам кажется. Не сейчас, но в будущем вас будут ждать сложности и неприятности, и я не всегда буду рядом, чтобы помочь и поддержать вас. Вы двое — братья, и должны держаться вместе. Вы должны стать сильнее, чтобы в будущем стать поддержкой и опорой друг для друга. Вы кровные души, и как бы трудно не было бы дальше, вы не должны оставлять друг друга позади. Это было слишком много информации для меня в тот момент. Я уставился на него, переваривая слова, что только что услышал, а он смотрел мне в глаза, давая время. От мыслей меня отвлек силуэт, стоявший в дверях. Я перевел взгляд и увидел Криса, он выглядел довольно сонным. Черная майка и серые шорты были помяты, а шоколадные короткие волосы вихрем лежали на голове после сна. Крис переводил взгляд то на меня, то на отца. Отец поднялся с пола и повернулся к брату. — Крис, как долго… — Достаточно, чтобы все услышать, — Крис зевнул, залез рукой под майку, почесал живот и зашел в кабинет. — Тебе нужно было сразу сказать нам, а не заставлять нас строить догадки, — брат подошел к нам и пожал плечами. — Ха. Да… Да, думаю, ты прав, — отец растрепал волосы Криса, и тот хмыкнул. Крис подошел ко мне и щелкнул меня по носу, я улыбнулся ему. Через считанные секунды я почувствовал руки на своих плечах. Отец обнимал нас, крепко прижимая к себе. — Пообещайте мне, что бы не случилось, вы всегда будете заботиться и помогать друг другу, — тихий шепот эхом раздался в моей голове, вызывая табун мурашек по моей спине. Я сомкнул руки вокруг отцовской спины и почувствовал, как Крис сделал то же самое. — Я обещаю, — если эти слова действительно так важны для него, то пусть так и будет. — Я обещаю, что всегда буду рядом с этим малявкой, — Крис ехидно усмехнулся. — Эй! Я не малявка! Сам такой! — захохотал я. Комнату заполнил низкий хриплый отцовский смех. Если бы я только понял смысл его слов раньше…»***
Сейчас середина лета, и солнце жарило как в пекле. После очередного дня тренировок парни уговорили отца отпустить их на озеро, что находилось у окраины леса, рядом с домом. Конечно, им пришлось выполнить небольшое поручение, прежде чем собрать вещи и двинуться в путь. Ребята должны были прибраться в своих комнатах, и тогда они были бы свободны. Тренировки длились уже год, и они подошли к самому интересному — рукопашный бой и обращение с оружием. Пройдя теорию, они приступили к практике, отец рассказывал и показывал различные приемы, после чего Иллиан и Крис вставали в пару и отрабатывали приемы. Сначала это было похоже на детскую игру, и было весело, но через пару дней они стали относиться к этому намного серьезнее. Теперь их уроки состояли из физических упражнений: бег, кросс с грузом, пресс, приседания, отжимания и другие нагрузки. К тому же, теперь добавились отработка упражнений ближнего боя, обращение с оружием на примере ружья, пистолета, лука и ножа, и базовые знания оказания первой помощи. Откуда у отца взялось оружие, что раньше в доме не водилось, было для них загадкой, на которую Исаак отвечал расплывчато. Дни парней были насыщены и загружены, но они не жаловались, ведь знали, как это важно для их отца. И теперь, когда у них появилось свободное время, они решили развеяться и прогуляться. Идею похода к водоему предложил Крис, а Иллиан согласно закивал. Они уже прошли половину пути, разговаривая обо всем и сразу. Сейчас они думали, чем можно было бы заняться вечером, ведь отец как всегда засядет в своем кабинете и не выйдет до позднего ужина. Откинув голову назад, Иллиан принялся рассматривать ясное голубое небо, на котором не было ни единого облачка, продолжая вести беседу с братом. Парень уже видел эту хрустально чистую воду, наполняющую песчаное дно, что усеяно маленькими камушками, легкий ветерок, что оставлял после себя волнующуюся рябь на водном зеркале. Уже чувствовал это легкое покалывание от прохладной влаги на его разгоряченной коже. О Боже, как же он хотел уже добраться до озера. Открыв глаза и опустив голову, он остановился, не завершив своего шага. Он повернул голову к предмету, зацепившему внимание. Это было огромное дерево, что величественно восседало посреди зеленой поляны, усыпанной мелкими полевыми цветами. Это было странно, но он испытывал странное влечение к этому гиганту. Никогда раньше он его здесь не замечал. Но не могло же оно вырасти из ниоткуда? Забыв про их пункт назначения, ноги понесли его к той опушке, простое детское любопытство сыграло свою роль. — Ну, так что? Как тебе идея? — глухая тишина повисла в воздухе. Не получив ответа, Крис повернул голову в сторону брата, выгнув бровь. — Иллиан? Не увидев того на месте, парень начал обеспокоено озираться по сторонам в поисках младшего, пока не увидел удаляющуюся от него фигуру. — Иллиан?! — его ноги сорвались с места, неся его к древу. Теплый сухой ветер дул прямо в лицо, играя с волосами и раздувая их в стороны. Мимолетное чувство свободы затрепетало в груди, на лице сама собой появилась мягкая улыбка. Подбежав достаточно близко, Иллиан смог лучше разглядеть поляну. Могучее древо, гордо раскинувшее свои ветви в стороны, уходило своими массивными корнями вглубь почвы. Зеленая сочная молодая листва создавала купол, укрывая землю тенью от палящих лучей солнца. Низкая трава покрывала землю мягким ковром. А маленькие полевые пестрые цветы создавали замысловатый орнамент. Мальчик прикрыл глаза и прислушался, умиротворяющая тишина нарушалась тихим шелестом листьев и мелодичным щебетанием птиц, что напевали только им известные песни. Открыв свои бирюзовые глаза, мальчишка начал искать среди мощных ветвей гнезда. Да, наверху действительно было несколько птичьих гнездовий, маленькие крылатые чувствовали себя в безопасности, сидя и наблюдая за ним. И это не удивило парня, он и сам испытывал необъяснимое чувство умиротворения и безопасности, находясь здесь. Это так странно… Обойдя дерево по кругу, его взор наткнулся на загадочно выделяющийся камень. Глядя на него, Иллиан почувствовал, словно того здесь быть не должно. Осмотрев его получше, мальчик понял несколько вещей. Во-первых, камень стоял тут уже не одно десятилетие, из-за ветра и дождей его поверхность стала пористой и шершавой, а мягкий зеленый мох еще больше придавал ему возраста. Во-вторых, камень будто бы утонул в земле. Это зрелище навевало необъяснимое чувство тревоги и безысходности. Не в силах больше терпеть, он двинулся дальше. Разглядывая морщинистую кору дерева, у него засело непонятное желание прикоснуться к ней. Подняв руку, он почти сделал это, но отклик за своей спиной заставил его вздрогнуть и обернуться. Так и застыв с поднятой рукой, он увидел брата. Пробежав немалое расстояние, Крис согнулся и уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. Его дыхание было тяжелым, но спокойным, видимо тренировки не прошли даром. Успокоив свое дыхание, парень выпрямился и уставился недовольным взглядом, сказав: — Иллиан! Господи, какого черта? Ты напугал меня. Младший понурил голову вниз и виновато отвел взгляд. — Прости, я не хотел, — парень поджал губы. — Мне просто было интересно, — Иллиан вздохнул и вновь посмотрел на дерево, что стояло позади него, и опустил руку. Крис взглянул на древо и хмыкнул. Он подошел к брату и потрепал его по голове. — Я не злюсь на тебя, но больше так не делай, а то отец убьет меня. Душный воздух сотряс детский звонкий смех. Иллиан скинул руку старшего и заглянул Крису в глаза. На дне бирюзы плескался неподдельный интерес. Крис, заметив настроение брата, вопросительно выгнул бровь. — Крис, ты когда-нибудь замечал его здесь раньше? — задал волнующий его вопрос. Крис повернул голову к дереву, после пары минут разглядываний он начал вертеть головой, осматривая местность. Его брови сошлись на переносице, передавая его озадаченный вид. Прищурившись, он вернул свое внимание многолетнему растению. — Нет… Я вижу его впервые. Хотя… — парень пожал плечами, засунул руки в карманы. — Мы не так часто ходим в этой части, поэтому не знаю, может и было, просто мы не обращали внимания. Крис развернулся на все сто восемьдесят и плюхнулся на корни, удобно откинувшись на ствол. — Но мне здесь нравится. Уже много времени прошло, не думаю, что есть смысл идти на озеро, но мы можем посидеть здесь, если хочешь. Маленький Иллиан вновь посмотрел на кору. Это место, словно магнит, тянуло его к себе. Небольшая заминка, и он осуществил то, что хотел. Кора под пальцами была сухая и шершавая, легкая пыль трухи осыпалась, покрывая подушечки пальцев. В некоторых местах кора покрывалась мехом влажного и мягкого мха. Словно зачарованный, мальчик провел ладонью вверх, поглаживая древесину. Его глаза расширились, губы приоткрылись, что-то внутри него восхищенно трепетало. Выдохнув, он мечтательно улыбнулся и прошептал тихое: — Да… Да, мне здесь нравится… После той прогулки прошел год, и Иллиану исполнилось девять лет. По просьбе детей Исаак построил домик на том самом дереве. Когда появлялось свободное время, Иллиан убегал к тому дереву и возвращался уже с закатом. Сейчас мальчишка, удобно устроившись под корнями на втихую стащенном пледе, мирно сопел. Пока листья шептали ему колыбельную, его грудь размеренно поднималась и опускалась, от легкого ветра его длинные волосы трепетали. Из легкой дремы вывел голос, что настойчиво звал его по имени. Разлепив веки, парень пытался сфокусировать взгляд на персоне, что стояла перед ним, отбрасывая тень. — Ты снова уснул здесь, — сказал мужчина, поправив очки на переносице. — Пап, в чем дело? — прикрыв рот от зевка, произнес мальчик. — Я хотел с тобой поговорить, — Исаак присел напротив сына на землю, уперев пустой взгляд за его спину. Мальчишка напрягся и недоверчиво посмотрел на отца. — Это что-то настолько важное? Взгляд мужчины прояснился и стал более осознанным, он заторможено покачал головой и улыбнулся. Этот небольшой жест заставил напряженные плечи плавно опуститься. — Нет, не то чтобы… Просто хотел поговорить с тобой немного. Иллиан сел в позу лотоса, готовясь слушать. — О чем? Старший Егер сжал губы в тонкую линию, а его взгляд потяжелел. — В следующем году тебе исполнится десять, — слова тяжестью слетели с языка, Иллиан медленно кивнул. — После дня рождения ваши тренировки прекратятся. — Что? Почему? — его огромные глаза прекрасно передавали все то удивление, непонимание, беспокойство и облегчение. Целый микс эмоций, что возник от этой новости, был отображен на его лице. Он так к ним привык, что после окончания даже не знал, чем займет свободное время. — Пожалуйста, просто выслушай меня, — требовательно проговорил старший, его голос звучал так обреченно, словно он не хотел начинать этот разговор, но был обязан рассказать своему сыну все, что того ожидало. — Я уже поговорил с Крисом на эту тему. Все это было не просто так, я просто хотел подготовить тебя для одной вещи, что изменит твое будущее. Но это было так… сложно… что я просто… устал… Младший не понимал, к чему клонил отец, он боялся задать вопрос, не хотел сбить с мысли, поэтому просто дал ему время, чтобы собраться и сказать все как есть. — Сынок, ты знаешь, кто такие Пустоши? — А? Это монстры из той сказки, которую ты рассказывал нам в детстве? Исаак кивнул и подозвал сына поближе к себе. Мальчик подполз и наклонился, готовясь услышать тайну, которую хотел рассказать его отец. — Настало время, когда я расскажу тебе настоящую историю. В глазах вспыхнуло яркое пламя, парень сгорал от нетерпения услышать подлинную историю. Когда они были маленькие, отец часто рассказывал историю о могущественных существах, называемых Пустошами. Существах, правивших на земле несколько сотен лет назад. Они были несколько метров роста с нечеловеческими способностями, демоны чистой крови, обладающие магией. Темные существа, созданные из осколков разбитого зеркала самого Люцифера. По легенде, после свержения Люцифера с небес за попытку образумить Бога, чтобы тот не игрался с жизнью, падший ангел был заточен под землей, где он создал свое царство. Тысячелетиями он через зеркало наблюдал за тем, как Бог создавал людей, и его охватила злость и зависть. И в порыве гнева он разбил зеркало, выбрал девять самых крупных осколков, напитал их магией и собственной кровью, и скинул в мир живых. Они появились из ниоткуда в дождливый день под грохот молнии. Ходили сказания, что их долгом было истребление грешников и сбор прогнивших душ в сосуды, а после скидывание их в озерную гладь, чтобы отправить на ту сторону к своему хозяину. Но спустя годы мук и страданий они исчезли так же неожиданно, как и появились, и никто не знал, где они сейчас. Храбрецы, что объявляли охоту на Пустошей, исчезали безвозвратно в чаще леса Зеленых гигантов. Отец говорил, что на самом деле Пустоши были запечатаны в сосуды и скинуты в подземные воды под гигантским деревом. Спящие в сосудах, они ждали, когда безумец отпечатает им двери и выпустит в мир смертных. Но это лишь выдумки, сказки, созданные для детей, что любили соваться в лес. Тихий размеренный шелест листвы.И плевать, что чудовищные тени чертовски похожи на Пустошей из этих рассказов.
Расслабляющее пение птиц. Их ведь не существует. Легкий теплый ветер. Увлеченный голос отца. Правда? И тогда он понял. Все эти вопросы отошли на задний план после того, как Иллиан услышал истинную историю. ИХ историю.***
Пятнадцатое февраля. Праздник десятилетия.
После дня рождения прошло около двух недель. Это было ужасно, отвратительно и КОШМАРНО БОЛЬНО. Как Исаак и обещал, наступил переломный момент, когда изнурительные тренировки принесли свои плоды. Он дал выбор, Иллиан мог оставить эту затею и продолжать жить дальше своей обычной жизнью. Но тогда все его усилия, старания, да и просто все эти года пройдут даром. На него возложены большие надежды и ожидания не только его отца. Он не готов к этому, он не мог допустить, чтобы это произошло. И спустя несколько дней раздумий и самокопания он дал свой ответ. После вакцинации не последовало никаких изменений, и мальчик ничего не почувствовал. Отец насторожился такой реакции тела, ему говорили, что эффект будет совсем иной, но ничего не сказал и отпустил сына в свою комнату. Но через час начался настоящий ад. Первыми, что он почувствовал, были жар и лихорадка. Его тело трясло, а глаза без причины слезились. Было ощущение, словно десятки жучков ползали за глазным яблоком, тем самым раздражая слизистую. Что бы Иллиан не делал, сколько бы не закапывал глаза, зуд никуда не исчезал. Через считанные секунды послышался треск, слабый треск раздался из глубин его тела. Парень был готов поклясться, что он почувствовал, как треснуло его ребро. Мгновение, и парень лежал на полу, выплевывая кровь и хватаясь за грудь и живот, словно это могло помочь. Дикие вопли и крики, полные боли и страха, эхом раздавались по комнате. — А-а-а-а-а-а-а! Исаак, сидевший в своем кабинете и заполняющий бумаги очередного рецепта, сорвался с места, стоило только детскому плачу достигнуть его ушей, схватив заранее подготовленные шприцы с крепким снотворным и с слоновьей дозой обезболивающего. Вбежав в комнату младшего, он застал картину, что сдавило его сердце. Крис сидел на полу, держа тело Иллиана, что билось в конвульсиях, сквозь слезы шепча успокаивающие слова и крепко обнимая. Услышав какой-то шум, Крис повернул голову в сторону открывшейся двери. Сквозь мутную пелену слез он увидел размытый силуэт. — О-отец? — лепет сорвался с дрожащий губ. Избавившись от оцепенения, Исаак прошел в комнату, попутно осматривая ее. Царил сущий бардак, тут и там валялись простыни и постельное белье, вещи, что раньше лежали на столе, попадали и частично валялись на полу возле мебели. Но что больше всего нагоняло жути, так это то, что произошло с полом. Тут и там были кровавые разводы и пятна. Темно-красные кляксы беспорядочно впитывались в пол из белого дерева. Подойдя ближе, мужчина смог лучше разглядеть своих сыновей. Крис, сидящий на полу, судорожно сжимал заляпанную ночную рубашку своего брата и остекленевшими глазами сверлил дыру в отцовской голове. А Иллиан… Господи, что стало с его мальчиком… Некогда смуглая кожа приняла более бледно-сероватый оттенок, из глаз крупными каплями лились соленые слезы. Тело его потряхивало, а рот был приоткрыт, словно у выброшенной на сушу рыбы. Сев на пол рядом с мальчиками, Исаак смог увидеть кое-что еще. Его желудок скрутился в тугой узел, а к горлу подступила тошнота. Чувство вины наполнило его до краев. Он не мог знать, что все примет такой оборот, не думал, что это будет так ужасно. Не хотел видеть, как его сын страдал. Они не говорили ему об этом! Но уже было поздно, слишком поздно, чтобы что-то менять. Это маленькое тело теперь походило на фарш, пропущенный через мясорубку. Некоторые суставы вывернулись под неестественным углом, тело было усыпано мелкими кровоточащими царапинами, в некоторых местах были видны колотые раны, словно оставленные ножом. Большая берцовая кость левой ноги, плечевая кость левой руки, лучевая кость правой руки и одна ключница были переломаны, очевидный открытый перелом, их острые рваные края разорвали тонкую кожу. И то, как мальчик держался за грудь… Скорее всего пара ребер была сломана. Тонкие ручейки алой вязкой жидкости стекали на пол, образовывая лужицу, что с каждой секундой становилась все больше, и оставляя после себя липкие дорожки на коже. — И-Иллиан? Папа, ч-что… что с ним происходит? — тихий, севший шепот слетел с побелевших пересохших губ, возвращая мужчину в реальность. — БОЛЬНО! — крик, пролетевший по комнате, резал уши. — Крис, ты должен отпустить его, — проглотив мерзкий ком, проговорил старший. — Что?.. — карие глаза расширились в непонимании. Дрожащие от животного страха пальцы лишь крепче сжали ночнушку в нежелании отпускать. Единственная мысль в голове Криса, что крутилась по кругу, горела красным огнем: «Нет, нет, нет… Я не могу, я должен быть рядом». — Ему больно, Крис, его ребра наверняка сломаны, и ты не делаешь лучше, — грубоватые пальцы окольцевали тонкое детское запястье, призывая отпустить. Большие красные глаза проследили за отцовской рукой и, помявшись короткое мгновение, он нехотя разжал сорочку. Отодвинув старшего сына в сторону, Исаак осторожно и бережно переложил Иллиана на пол, словно хрупкую фарфоровую куклу, боясь причинить больше боли. Слегка подрагивающими руками мужчина притянул к себе тощую испачканную руку, это движение отозвалось резкой режущей болью, и легкие покинуло дрожащее мычание. — Прости, прости, я понимаю, что это больно, но сейчас тебе станет полегче, — растерев небольшой участок кожи чуть ниже сгиба локтя спиртовой салфеткой, Егер-старший взял первый шприц. Введя под кожу тонкую иглу и опустошив содержимое, он сразу же схватился за второй. Лекарство не подействует сразу, и он прекрасно это понимал, но хоть немного поможет притупить эту боль. Отец взял мальчика за руку и начал выводить большими пальцами круги на тыльной стороне маленькой ладошки. — Папа… ч-что ты сделал? — тихий шепот раздался совсем рядом. Переведя потускневший взгляд карих глаз, Исаак устало покачал головой и свободной рукой провел по волосам Криса. — Снотворное и обезболивающее, — он прикрыл глаза, продолжая нежно держать руку. — Это поможет приглушить боль, и если получится, то он сможет поспать. Крис перевел взгляд на брата, который в судорогах лежал перед ними. Его нижняя губа задрожала, он был слишком напуган. Иллиан кричал, его голос охрип. Крупные капли скатывались по щекам, заставляя зрение еще сильнее помутиться. Боль, прожигающая его легкие, усиливалась с каждым вздохом, выбивая каждый раз то малое количество кислорода, что у него было. Через десять минут лекарство подействовало, боль ослабла, но не исчезла. — Пап, так чт… — Пустошь заставляет его тело перестраиваться, — стальная хватка на плече старшего усилилась, а костяшки на руках побелели. Несмотря на мнимое облегчение, воздуха все еще не хватало. Легкое головокружение, и тошнота подкатила к горлу. Картинка мелькала цветной рябью, черная зернистая пелена медленно, но верно закрывала обзор. Где-то там глубоко под ребрами больно укололо. — П-папочка… мне бол-льно… — голос сорвался и исчез, оставляя после себя лишь блеклый хрип. С уголка рта начала стекать свежая тоненькая струйка крови. — Все в порядке, малыш, скоро все пройдет, — слова мужчины дрогнули, несмотря на все напускное спокойствие. — Ты у меня сильный мальчик, ты справишься, — по щеке скатилась первая слеза. Крис во все глаза уставился на своего отца и попытался вырваться из его твердой хватки. — О чем ты говоришь?! Мы должны помочь ему! Он ведь умрет!!! — протянув руку в попытке схватить младшего, его остановил железный хват отца. — Мы не можем! Даже если попробуем, мы сделаем только хуже, — опустив ладонь, Исаак схватил Криса, оттаскивая от шатена. — Ты ведь несерьезно?! Ты предлагаешь просто сидеть и смотреть, как он страдает?! — брюнет изо всех сил старался выбраться, но его отец держал крепко, даже слишком. — ДА! Нам ничего больше не остается, как просто сидеть и смотреть!!! Он сделал выбор, и мы не можем вмешиваться! — тонкие губы сжались в полоску, а брови сошлись к переносице. — Иллиан сильный, он не сломается так просто. — Дешевое оправдание, — прорычал мальчик в ответ отцу на его глупое утверждение. — Он просто ребенок! КАК Т… Незаконченная фраза повисла в воздухе, и их маленькая ссора закончилась как раз в том момент, когда со стороны послышался слабый хрип. Оба мужчины испуганно повернули голову на звук и вздрогнули. Пара тусклых глаз, потерявшая свой детский блеск, уставилась на них, безмолвно наблюдая. — И-Иллиан… — отвратительный ком, образовавшийся от этой ужасной картины, вызвал тошноту. Мальчик приоткрыл рот. Сухие губы с сеточной глубоких трещин обрели синеватый оттенок, белок глаз сменил цвет на розовый из-за пролитых слез, красные пятна, появившиеся от лопнувших капилляров, видимо у него поднялось давление. Маленькое изуродованное тело лежало в луже собственной крови, которая постепенно увеличивалась за счет переломов и ссадин. Маленькая детская ручка потянулась к родным людям. — ИЛЛИАН! — оттолкнув от себя отца, Крис подполз к брату. Остановившись прямо перед ним, мальчик трясущимися руками бережно взял маленькую ладошку и оставил на тыльной стороне осторожный поцелуй. — Все в порядке, я рядом, — убрав каштановую прядь мягких волос, прилипших от испарины ко лбу, проблеял голос. — Все будет хорошо… Едва уловимый смех раздался эхом в голове. Слабая улыбка растянулась на измученном лице. Потеряв последние силы, рука безвольно упала вниз, а потяжелевшие веки отгородили глаза. Белесое облако пара вырвалось из приоткрытых покусанных губ. Бледное лицо расслабилось, избавляясь от гримасы боли. Хрупкое тело превратилось в кровавое месиво, а некогда смуглая, загорелая кожа потеряла свой золотой блеск, стала холодной и приобрела трупный цвет. Комната погрузилась в мертвую тишину, лишь резкий запах железа заполнил маленькую спальню, оседая противным вкусом на языке, раздражая слизистую. Иллиан был похож на мертвеца.***
Какого было его удивление, когда закрывая глаза и проваливаясь в сон, он очутился в ослепительно белой комнате. А напротив него сидело огромное существо. Двухметровый человек с черно-фиолетовой кожей и в костяной маске в форме совы. Его огромные рога украшали тонкие белые цепочки. Облаченный в черный плащ, который словно осыпался в пепел. Жнец. Таково его имя. На восстановление организма ушло около семи месяцев. Все это время парень провел в своей комнате, разговаривая с Жнецом, своим новым «другом», и залечивая переломы. После «лечения» на его теле не осталось ни единого шрама, все те ужасные увечья пропали без следа, словно их никогда и не было. Жнецу и Иллиану понадобилась пара недель, чтобы узнать друг друга получше и найти общий язык. Пустошь был слишком любопытным и слишком любил яблоки. Каждый раз, когда отец приносил фрукты, Жнец постоянно просил принести ему яблок, а после пилил Иллиана, чтобы тот выпустил его. В те короткие моменты, что парень выпускал Жнеца, Пустошь тратил на то, чтобы покопаться в вещах хозяина, оправдываясь тем, что у него очень много интересных штучек. В один из таких забегов Жнец присосался к палитре с красками и «разукрасил» пол в комнате. И тогда появилось правило «можно-нельзя». После полной поправки Исаак рассказал мальчику о его новых способностях, такие как регенерация или трансформация, а Жнец словно случайно упомянул о магической косе. Пара наивных глазищ сверлили дыру в отцовской голове, пока тот сидел и не знал, что ответить. — Тебе нельзя использовать это заклинание, рано еще, — твердо сказал брюнет. — Но Жнец сказал… — Он слишком много болтает! — укоряюще зашипел Исаак на бестолкового Пустошь, пока смех второго эхом раздавался в голове парня. Иллиан непонимающе захлопал глазами. «Так можно или нельзя?» — задался вопросом парень. И от этой картины смех стал громче.***
Все это дело, конечно, не прошло мимо, и Иллиан сильно изменился. После вступления в симбиоз с Пустошью волосы на его затылке посветлели и стали практически белыми. Болевой порог значительно вырос, он практически перестал обращать внимание на порезы или ушибы. Появились новые привычки, такие как хрустеть пальцами, когда он раздражен, или чесать шею, если о чем-то задумался. Парень начал тщательно изучать свои силы и способности. Ножом он оставлял ссадины и порезы на своем теле, чтобы проверить регенерацию, узнать ее «предел» и установить новый, после исцеления не оставалось ни шрама. И конечно, семья не знала об его маленьких экспериментах. А спустя пару недель у него произошла первая трансформация в Пустошь, существо под два метра ростом и в белой маске с рогами изрядно удивило его. Исаак и Крис тщательно следили за его здоровьем. Отец всегда был рядом, помогал ему с тренировками и следил за его питанием. После Крис ни на шаг не отходил от брата. Их отношения и так были прекрасными, а после пережитого они стали еще ближе, прям не разлей вода. Три года спокойной и умеренной жизни протекали не спеша. За это время произошло СЛИШКОМ много всего. Иллиан полностью освоился со своими силами, его общение с Жнецом вышло на новый уровень, парень узнал о нем пару интересных фактов. Благодаря своей регенерации он мог отращивать потерянные конечности, ну, например пальцы. Также парень стал очень часто уходить в лес практиковать свои приемы и вторую форму. Лесная чаща стала лучшим местом для этого, спокойствие, тишина и совсем нет людей. Лес считался опасным и даже запрещенным местом, местом, где Тени жили по своим законам. Рефлексы обострились, слух и зрение стали острее, словно у хищника, координация и маневренность быстрыми и отточенными. Крис решил, что после своего семнадцатилетия пойдет в военно-кадетское училище, и попросил отца помочь с теорией и тренировками. Жизнь стала проще и ярче, словно и не было тех сложных времен. Но… ничто не вечно. Осенний прохладный воздух развивал легкие пижамные шорты, влажный воздух играл с отросшими волосами, заколотая челка растрепалась и лезла в глаза. Отточенные легкие движения карандаша вырисовывали безликий силуэт. Тонкие линии плавно скользили по шершавому листу. Пара бирюзовых глаз внимательно наблюдала за процессом, густые сосредоточенные брови сошлись на переносице, а пухлая губа прикушена в раздумьях. Черный густой комок жижи буквально мурчал от предвкушения, уютно устроившись на плече мальчика. Глянцевая поверхность «тела» слегка поблескивала, отражая то малое количество света, попадающее через оконное стекло. «Что ты рисуешь на этот раз?» — спросил Жнец, «наклонив» свою морду поближе к холсту, чтобы получше рассмотреть. Иллиан взглянул на своего наблюдателя, хмыкнул и убрал запястье с наброска. — Не знаю, — мальчик неопределенно передернул плечами. — Я не думал рисовать что-то определенное. Жижа заурчала. «Мне нравится», — прозвучало как-то слишком довольно. — Тебе всегда нравится, я даже не удивлен, — фыркнул шатен. «Потому что у тебя явный талант», — Пустошь сполз по предплечью и обвился вокруг тонкого запястья. — Я чувствую себя оскорбленным, — звонкий смешок развеялся на ветру. — Я так много тренировался и учился этому, чтобы ты называл это «талантом»? «Ладно, я понял», — если бы только Жнец мог, он бы закатил глаза, но ответ заставил его хмыкнуть. Проведя несколько минут в тишине и занимаясь своим делом, парень по привычке ушел в свои мысли. Размышляя о том, что он готов посвятить этим моментам вечность. Заходя в свою комнату, Иллиан попадал в свой мир, наполненный яркими красками и карандашами, что подарил ему отец, и их опилками. В теплую солнечную погоду он обычно выносил холст в сад, «обустраивал» качели и рисовал пейзажи. И тогда мысли растворялись, и голова пустела, заставляя тело расслабляться. Парень искренне любил это дело и получал неземное удовольствие от процесса. Он был самоучкой, что никогда не ходил в школы или обучался у профессионалов, считая это пустой тратой времени и денег. Благодаря пробам и ошибкам он смог многое узнать и многому научиться. Впервые он взял карандаш в руки как раз в тот момент, когда из-за Жнеца он был вынужден запереться в собственной комнате, не выходя на улицу и оставаясь в одиночестве. Чтобы отвлечься от боли и мрачных мыслей, он брал блокнот. Всего пара простых карандашей и огрызки бумаги смогли расслабить растерзанное тело, и даже нескончаемая жгучая боль отошла на второй план. Неясный размытый шум вдалеке выдернул из мыслей и заставил напрячь слух. Рука остановилась, не закончив своего штриха. Дыхание сбилось и на мгновение остановилось. «Ты это слышал?» — спросил Жнец. — «Вы разве ждете кого-то?» — настороженно уточнила жижа, что в данный момент присосалась к оконному стеклу. Парень отложил карандаш и блокнот, плавно встал с постели, сделав пару шагов в сторону окна. — Нет, — мальчик нахмурился, пытаясь разглядеть что-то, что могло показаться подозрительным. Со стороны небольшого городка раздался хруст пожелтевшей мертвой травы, обозначая чье-то неспешное приближение. У него и Криса не было друзей, увы, за такой долгий срок они так и не смогли подружиться с местными детьми, они считали их ненормальными из-за их места жительства, никто не понимал, какой здравый человек будет жить так близко к лесу, они фактически жили по соседству с Тенями. Поэтому к ним никто не мог прийти, отец если и ждал кого-то, то сразу же предупредил бы их с братом. Он всегда так делал, ведь он не мог проигнорировать тот факт, что у Иллиан чувствительный слух, а поэтому лучше предупреждать заранее. А это означало, что гостей никто не звал и не ждал. Время поздний вечер, клиенты, нуждающиеся в врачебной помощи, обычно приходили рано утром или днем. Максимально осторожно и бесшумно, словно чужаки могли услышать его, он попятился к двери. Все еще вцепившись взглядом в окно, он кивнул Жнецу на выход. Тот понял сразу, что здесь что-то не так, отцепился от бедного стекла, оставив после себя запотевший след, и пополз вслед за парнем. Перепрыгивая через несколько ступеней, парень бежал вниз по лестнице на первый этаж, в кабинет отца. — Иллиан? В чем дело? Настороженный голос брата прозвучал из кухни. Крис не так давно вернулся из города, и сейчас сидел и читал новую книгу о боевых искусствах, параллельно с этим протирая нож, что отец подарил ему на день рождения. Озорной огонек, отражающийся от холодного лезвия ножа, весело плясал по дубовой поверхности массивного стола. Карие глаза, что ранее были сосредоточены на тексте, заинтересованно разглядывали его лицо, отросшая челка была зачесана и убрана черным ободком, на нем была большая свободная черная футболка и обычные серые спортивные штаны. Иллиан прошел мимо, проигнорировав вопрос брата, направляясь к отцу. Он хотел предупредить его, его чутье подсказывало, что это очень важно, и если он не сделает этого, то будет очень сильно жалеть об этом. Чутье его редко обманывало. И он ненавидел это. Подобное поведение младшему было не свойственно, ведь Иллиан знал, как волновалась его семья, он всегда отвечал на вопросы, какими глупыми и ненужными они бы не были, он никогда не игнорировал, и это насторожило старшего. Значит, тому была причина. Нож с тихим лязгом лег на лакированную поверхность стола, ножки табурета издали противный скрип, который волновал его в последнюю очередь. Пройдя вслед за шатеном по первому этажу, Крис вошел в отцовский кабинет и врезался в спину Иллиана. Исаак сидел за столом при свете настольной лампы и читал какие-то пожелтевшие документы. Его лицо излучало усталость, под карими глазами залегли темные тени, а взгляд был тяжелым. Уголки около глаз покрылись сеткой старческих морщинок, что при мягком освещении казались глубже. Услышав шум, доносящийся со стороны двери, мужчина поднял взгляд. Заметив присутствие своих сыновей, мягкая улыбка украсила уставшее лицо. — Мальчики, вам что-то нужно? — мягкий заботливый голос их отца вызвал улыбку на лице старшего сына, но на Иллиана это никак не повлияло, он все еще казался настороженным. — Пап? Ты кого-нибудь ждал сегодня? — мальчик неловко помялся на месте, нервозность читалась на его лице. «Иллиан, они подходят ближе», — сказал Жнец, его голос эхом раздался в голове. Шаги становились отчетливей. Они теряли слишком много времени. — Нет, к чему этот вопрос, приятель? — спросил старший Егер, отложив листы на край стола и взглянув на настенные часы. — Иллиан, в чем дело? — вопросительно выгнул бровь брюнет, он ничего не слышал. Взгляд младшего судорожно метнулся к входной двери и обратно. Их отец никого не ждал, паника закралась в его сердце. Плохо, это очень плохо! — Иллиан… — Я слышу шаги на улице, и кто-то явно идет сюда, — невнятно протараторил мальчик, сверля зашторенное окно позади пожилого мужчины. Все краски схлынули с лица, и оно побелело на несколько тонов. Глаза округлились в страхе. — Что? — голос дрогнул. Увидев реакцию отца, парни переглянулись, никто не понял, почему их отец так вел себя. Иллиан рефлекторно напрягся, страх стал отчетливей. Для них эта ситуация была максимально непонятной. «Я думаю…» — Я был в комнате с Жнецом и рисовал, но позже услышал чьи-то шаги, они шли со стороны города, пешком. На негнущихся ногах мужчина поднялся и вышел из-за стола, оперевшись рукой на деревянную поверхность. Он поднял взгляд прищуренных глаз. — Они? — Угу, — неуверенно протянул парень, его слух не был прям супер острым, он до сих пор не мог услышать, о чем говорили их незваные гости. — Мам было несколько голосов, но я не смог понять, о чем они говорили. Зарывшись пятерней в волосы и слегка подергивая, мужчина тихо выругался себе под нос. Он резко развернулся на сто восемьдесят и распахнул тяжелые шторы, пытаясь что-то разглядеть в сумраке. — Черт! На дрожащих ногах Исаак подошел к сыну и, обхватив его плечи с нажимом, произнес: — Ты слышишь их сейчас? Можешь сказать, где они? — его голос был полон отчаяния, а в глазах чистый страх. Иллиан свел брови и слегка повернул голову, внимательно прислушиваясь. Его тело дрогнуло, а глаза панически расширились. Он замер, словно окаменевшая статуя. Не успел. — Они… — Иллиан дергано развернулся к отцу. Они уже здесь! Не успев договорить, за спиной послышался громкий удар по двери. Все трое вздрогнули от неожиданности и напряжения. Троица замерла в ожидании. Через пару ударов раздался слегка приглушенный крик, грубый мужской голос сказал: — Егер! Мы знаем, что ты здесь! Открывай! Последовало еще пару ударов. Группа людей снаружи явно не была настроена дружелюбно. Теперь Иллиан четко мог понять, что их трое. Череда гневных воплей была приглушена глухим стуком сердца, что болезненно билось о ребра. Нехорошо, очень нехорошо. Крепкие руки притянули парней к трясущемуся телу. Футболка стремительно пропитывалась влагой и начинала прилипать к телу. Тихие всхлипы заполнили комнату. Горький ком застрял в горле. — Папа? — голос подвел, и получился жалобный скулеж. Хватка на спине усилилась, натягивая промокшую ткань. — Что происходит? — спросил Крис, ошарашенный данной ситуацией и который все еще ничего не понимал. — Мальчики, мои маленькие мальчики, — спокойный и твердый голос несвойственно начал сипеть. — Мне жаль, мне так чертовски жаль… — проговаривал мужчина, делая прерывистые вдохи. «Что это значит?» — вопрос, подобный птице, пронесся в голове шатена. — Я ужасный отец, я должен был вас уберечь, но я ничего не смог сделать. «Это неправда! Не говори так!» Глаза начало щипать, а нос неприятно покалывать. Непонятная печаль накатила волной. «Иллиан…» — Пап, что происходит? Что это значит? — неуверенно спросил Крис. Исаак резко отстранил детей от себя, заглядывая им в глаза, его губы дрожали, а глаза покраснели и опухли от пролитых слез. — Помните обещание, что вы мне дали? Вы пообещали, что никогда не бросите друг друга. «Нет…» Удары становились все громче, отбивая ритм, норовясь выбить дверь. Беспорядочные крики смешивались с тихим плачем, создавая неразборчивую какофонию звуков. Исаак ослабевшими руками бережно взял ладошки мальчиков, начиная успокаивающе тереть костяшки грубыми пальцами. — Вы должны кое-что сделать для меня, — тихий, практически неразборчивый шепот пронесся по комнате, заставляя внимательно вслушиваться. — Я вас сейчас спрячу, и потом вы убежите через тайную дверь в шкафу. Дав парням пару секунд, чтобы вникнуть в суть сказанных слов, соскочив с места, Егер побежал к шкафу, что стоял в дальнем углу комнаты, рядом с которым были сложены в аккуратную стопку бумаги и пара стеллажей с книгами. Распахнув деревянные дверцы с серебряными ручками, что издали жалобный скрип, он отодвинул вешалки, набитые одеждой в стороны, освобождая место для детей. Все это время парни остались стоять на месте, находясь в оцепенении и не понимая, что происходило. — Быстрее, сюда! — прошипел отец. Спустя одно крошечное мгновение, что показалось Иллиану вечностью, он почувствовал, как тонкие мягкие пальцы обхватили его запястье. Тонкая ребристая цепочка холодила его руку. Ребристые края ключа оставляли вмятинки на его детской коже. Опустив глаза на отданный предмет он увидел на ладони маленький золотистый ключик украшенный витиеватым орнаментом с белой жемчужинкой по середине, через кольцо проходила тонкая цепочка плетения бельцер. Это украшение показалось ему смутно знакомым. Он вроде мельком видел его в отцовской комнате лежащим возле деревяной шкатулки. - Когда придет время, когда придет время вернись к дереву.- услышал он истеричный шепот над своим ухом. Ни чего не поняв он открыл рот что бы спросить о чем он черт возьми говорит, однако Исаак отодвинулся и захлопнул деревянную дверь прямо перед его носом. Деревянная массивная дверь с треском слетела с петель. Грохот, с которым та упала, был сравним с раскатом грома в дождливую ночь. В гостиную ворвались трое мужчин. Первый был самый мелким, лысым и щуплым, он почему-то очень сильно напоминал облезлую крысу. Второй был выше того на голову с длинной шевелюрой черных волос, заплетенных в косу, вытянутым лицом и тонкими ухоженными бровями. Может, он их выщипывал? Третий с размером в шкаф два на два и лицом-кирпичом, белобрысый с короткой стрижкой, словно ершиком, шрамом на глазу и лисьим прищуром. Одеты они были тепло, по осенней погоде, в темную одежду, чтобы сильно не отсвечивать и не привлекать лишнего внимания в сумраке ночи. Незваные трио ворвались в кабинет буквально через пять секунд, со всей дури распахнув дверь комнаты. И судя по порядку, в котором они вошли, белобрысая шпала была главой, крыса и чернявый вошли одновременно, при этом посмотрели друг друг на друга так, словно готовы закатить истерику прямо сейчас. Высокий мужчина-врач стоял к ним спиной, оперевшись руками о столешницу. — Хэй-хэй, Исаак! Давно не виделись! — тумбочка два на два широко раскинула руки в «приветственном» жесте, наградив врача хищным взглядом. «Он знает его имя», — пробухтел Жнец. «Наверняка знакомы», — подумал шатен. Брюнет нервно обернулся на голос, отчего пробежала дрожь по спине. Сделав шаг навстречу, прозвучал вполне уверенный голос, что недавно надрывисто шептал прощальные слова. Сейчас Исаак казался куда спокойнее и увереннее, но Иллиан видел дрожь его пальцев. — Добрый вечер, — карие глаза метнулись к настенным часам, 22:07. — Чем обязан в столь поздний час? — Ох… так ты не знаешь? — маленькие глаза-бусинки, какие бывали у свиней, сверкнули хищным блеском в темной комнате. — Что вам нужно?! — ощетинился брюнет. Глаза забегали между тремя людьми, распределившимися по комнате, окружая и запирая его в ловушку. — Тц, достаточно, — улыбка на вытянутом лице превратилась в жуткий оскал, и по щелчку пальцев мужчины начали сужать круг, закрывая ловушку. — Пора заканчивать. Первый удар был быстрым, резким и неожиданным. Удар от выщипанного пришелся под ребра, послышался едва уловимый треск и судорожный выдох, а после комната наполнилась звуком удушающего кашля. Скрючившись, Исаак повалился на пол. Дав минуту на передышку, главарь подошел к пострадавшему мужчине, что хватал ртом воздух в попытке наполнить свои легкие, и одним рывком поднял брюнета за ворот идеально выглаженной черной рубашки. «Какого черта?!» — мысленно завопил младший Егер. Он был так взбешен, что даже собирался выйти и настучать им по головам, не без помощи Жнеца, конечно, но судорожное дерганье за запястье остановило его и заставило обернуться. Крис сидел слева от него и тряс головой. Дернув брата на себя, он зашептал: — Мы не можем выйти сейчас, отец сказал сидеть здесь и не высовываться, — он говорил так тихо и неразборчиво что будь на месте Иллиана кто-то другой, то он и не понял бы вовсе. Но это Иллиан, и Крис знал, что тот услышал его. — Но… — хотел возразить младший, но усилившаяся хватка на руке заставила его замолчать и выслушать. — Мы не знаем, что они принесли с собой! У них может быть пистолет. Они могут прострелить тебе шею, и никакая регенерация тебе не поможет! — злостно шикнул брюнет и метнул взгляд на дверцы шкафа. Убедившись, что их не услышали, он посадил младшего на свое место. «Он прав, Иллиан», — Пустошь явно хотел сказать что-то еще, но обрывок услышанной фразы заткнул его. — Где эта тварь, Егер? — прошипел бугай прямо в лицо. Вперив взгляд в этого ублюдка, мужчина яростно рявкнул: — Да пошел ты! Занесенный в воздух кулак проехался по лицу, ломая нос. Тело с глухим стуком рухнуло на пол. — Схватите его, — стоило белобрысому отдать приказ, как шестерки, стоящие позади него, сразу же его выполнили, подхватив мужчину под руки и поставив его на колени. — Отпустите меня! — чертыхаясь, прохрипел Исаак, сплевывая на мягкий ворс ковра кровь, стекающую по лицу. Густая металлическая жидкость заполняла сломанный нос, мешая дышать, а тоненькая струйка упорно текла по рассеченной губе, останавливаясь на подбородке, где образовала крупные капли, что падали на пол. Мягкий ворсистый ковер цвета теплого молока быстро впитывал в себя жидкость, потихоньку становясь винно-красного цвета. Смотря округленными глазами на то, как темное пятно становилось все больше, Иллиан почувствовал, как он бесконтрольно сжимал ладони в кулаки. Главарь начал расхаживать по комнате, разглядывая мельчайшие детали, такие как книги на стеллажах, статуэтки на полках или цветочные горшки, что стояли на отдельном небольшом столике, пока его «друзья» держали на месте раненого врача. Отцу ничего не оставалось, только напряженно следить за его действиями, ожидая дальнейших приказов, и морально готовясь к худшему. — Твой младший сын, как там его… — с наигранной задумчивостью спросил бандит, потирая указательным пальцем подбородок, а после задрал голову вверх и почесал под челюстью. — Иллиан? — цепкий взгляд метнулся вниз, наблюдая за изменением реакции. Услышав имя, мужчина замер, отсутствующим взглядом уставившись в пустоту. Имя его сына, произнесенное этим грязным голосом, словно заевшая пластинка, эхом повторялось в голове. Заметив резкую смену настроения, белобрысый бугай подошел к столу, азартно скалясь. В сумраке парни переглянулись между собой, Крис досадно поджал губы и кивнул младшему, подтверждая, что они подумали об одном и том же. Они знали его, знали его имя, они знали, что он жил здесь, и теперь они пришли за ним… — Значит, верно? — схватив деревянную рамку с фотографией его семьи, он обошел стол и встал на колено перед врачом. Он с минуту рассматривал фото в его руках, пробегая пальцами по стеклу. Развернув предмет так, чтобы отец мог взглянуть на нее, ублюдок стал по очереди водить пальцем. — Так у тебя два сына, значит? Исаак, словно зачарованный, уставился на картинку перед ним, прекрасно помня день, когда она была сделана. Это был его день рождения, двадцать седьмого октября. Тогда парни решили подарить ему фотоаппарат, купленный за огромные карманные деньги у одного торговца, что ездил на другой континент, закупался и привозил различные товары сюда. Из-за того, что покупки из другой страны, доставка сюда обходилась недешево, а поэтому и цены завышенные. Ему было так неловко брать этот подарок, но понимая, как его мальчики старались раздобыть эту вещицу, все-таки принял небольшой презент. После он потрепал их по головам и, конечно же, прочитал нотацию о том, что не нужно тратить деньги на необязательные вещи. Парни звонко рассмеялись и хором крикнули: «С днем рождения!!!» Ну… и, конечно же, полезли обниматься. Исаак после праздника пошел к торговцу, хотел разузнать про цену, что заплатили его дети. Дойдя до магазинчика в центре столицы, он постучал в резную дверь из темного дуба и отполированными стеклами, на ней также висела табличка с часами работы. Зайдя внутрь, он словно попал в другой мир с кучей различных резных стеллажей, которые были усыпаны множеством книг от иностранных писателей, резными статуэтками из камня и дерева, фарфоровыми куклами в изысканных платьях, виниловыми пластинками и множеством различной техники. Пока врач разглядывал это изобилие вещей, к нему подошел мужчина, вышедший из-за прилавка с различными украшениями и безделушками с драгоценными камнями, что ярко блестели в солнечном свете. Повернув голову, Исаак смог разглядеть хозяина этого места. Высокий мужчина с бледной молочной кожей и черными как смоль волосами был одет в дорогой костюм, столь идеально сидящим на нем, явно был сшит на заказ, в белую как свежий снег рубашку и такой же галстук, завязанный на его мощной шее и украшенный бледное-голубым камнем в цвет его глаз. — Да, я хотел узнать у вас, мистер… — не успел он договорить, как его прервал тихий хохот и басистый голос. — Никаких «мистер», зовите меня просто Аделард, — названный мужчина протянул руку с золотым кольцом. — Исаак, приятно познакомиться, — мужчина ответил крепким рукопожатием и коротким хриплым смехом. Это была их первая семейная фотография. — Это он? — грубый палец с грязью под ногтями показал на Криса, что обнимал отца и мягко улыбался. Последовало молчание, живот скрутило от тоски и печали. — Тогда… может, он? — счастливое лицо Иллиана, что ярко улыбался, было запятнано отпечатком грязного пальца, словно клеймом. Воздух, словно ударом, выбило из легких, заставляя затаить дыхание, а зрачки судорожно дрожали, выдавая своего обладателя с головой. — Угадал, — светловолосый ублюдок растянулся в бесконтрольной ухмылке. Снова развернув фото к себе и оценивающе разглядывая названную персону, толстый палец несколько раз прошелся по загорелому парню. — Хм, неплохо… — раздалось одобрительное мычание, глазки-бусинки загорелись. Липкий страх лизнул по спине, оставляя табун мурашек. Поднявшись на ноги и кивнув в сторону двери, главарь отдал следующий приказ: — Обыщите все и приведите мальчишку сюда, — сильная хватка ослабла, а вскоре и вовсе исчезла. Когда двое бандитов скрылись во мраке дома за дверью, оставив отца наедине с этим отморозком, Исаак подорвался с места и шатающейся походкой направился к двери. Однако, не пройдя и половины, брюнет резко потерял ощущение твердости под ногами. Одним резким движением бугай дернул его назад, заставляя упасть спиной на пол. Приложившись головой, глаза резко заволокло тьмой, а на потолке мерцали белые точки, точно звезды. Судорожный болезненный всхлип покинул легкие, тупая боль запульсировала в висках. — Не рыпайся, — словно из-под толщи воды раздался голос. Непонятно, сколько прошло времени. Может, десять минут, а может, и полчаса. Но дверь отворилась, и дуэт вернулся ни с чем, разведя руками в стороны. — Где он? — резко развернувшись на сто восемьдесят градусов и пнув мужчину, до сих пор лежащего на полу, в живот с такой силой, что тот отлетел на пару шагов, он подошел к двум мужчинам, что медленно пятились назад. — Мы обыскали весь дом, но его нигде нет, — быстро проговорил длинноволосый. — Но он точно был здесь! Его комната на втором этаже! — разочарованно завопил бритый. Хриплый смех, прерывающийся слабым кашлем, пролетел по кабинету. Лысый злостно сверкнул глазами и прикрикнул: — Что здесь смешного?! Измученный и уставший, Исаак пожал плечами и беззаботно ответил: — Я не понимаю, о чем вы? Дерзкая ухмылка украсила изрядно помятое лицо. Он просто был счастлив, что его детей не нашли. Прозвучал хриплый заливистый смех, а через минуту топот ног и грохот ударов. Раздраженное цыканье прекратило драку и заставило двух ублюдков расступиться в стороны, пропуская главаря к врачу. — Не хочешь говорить? — короткостриженый убрал правую руку за спину. — Тогда сделаем по-другому… Ослепительный металлический блеск сверкнул буквально в двух сантиметрах от лица брюнета. Новенький острый секатор лежал в уверенной крепкой ладони, опасно бликуя от желтого света лампы. Дыхание сперло, грудную клетку сдавило, а зрачки панически сузились, фокусируясь на предмете перед ним. Легкая испарина образовалась на без того бледном лице. — Все еще не хочешь говорить? — прозвучал обманчиво спокойный голос. — Ты можешь убить меня, — проговорил мужчина, проглотив ком печали, который образовался от осознания, чем все это закончится. — Но я ни за что не скажу вам, где мои дети! — карие глаза, полные решимости и твердости, уставились на своего мучителя. Избавившись от кожаной стяжки, металлические перья распахнулись, словно зубастая пасть монстра, устрашающе щелкнув. — Держите его. Шестерки, повинуясь очередному приказу, схватили мужчину за руки, ставя твердо на колени, при этом крепко удерживая на месте. — У нас много времени, спешить некуда, — гадкая улыбка появилась на лице, обнажая ряд желтых зубов.***
Тонкая полоска мягкого желтого света пробивалась сквозь маленькую щель неплотно закрытых деревянных дверей. Луч рассекал плотную черноту шкафа, давая слабое освещение. Пара красных заплаканных глаз прикованы к происходящему в комнате. Братья не знали, что делать, как бы они не хотели, они не могли отвести взгляд, они вынуждены смотреть на зверства, что творили эти мрази с их отцом. Беспомощные, напуганные и слабые они никак не могли помочь ему, и осознание этого делало еще больнее. Они вынуждены наблюдать, как их отец срывал голос и бился в агонии. Слезы скатывались по мокрым щекам, оставляя после себя соленые дорожки, что лишь сильнее раздражали кожу. Тело тряслось, а легкие сводило судорогой от нехватки воздуха. Зажав рты ладонями, они продолжали смотреть и слушать. Даже Жнец затих, не произнося ни звука. Комнату заполнил вопль дикой боли, а на пол упал отрезанный палец. — Все еще молчишь? Треск кости, и вот упал указательный. На полу уже лежали пара-тройка вырванных зубов и три пальца, под ногами кровавая лужа, что с каждой секундой становилась больше, пропитывая некогда кремово-белый ковер. Тело разукрашено множеством ссадин и порезов разной длины и глубины, некоторые ровные, словно нарисованы тонкой кистью, а некоторые глубокие и рваные, после них наверняка остались бы белесые шрамы. Кровавые гематомы уже начали пестрить всеми оттенками красного и лилового. Зловоние кровавой меди оседало на языке смертельным ядом. Зрение мутное, голова раскалывалась, а в ушах шумело. Хотелось верить, что это сон, что сейчас он проснется в своей мягкой кровати, спустится вниз и увидит улыбающегося отца, что готовил им завтрак, почувствует свежий ветер, что просачивался в приоткрытое окно вместе с пением ранних пташек. Но реальность слишком жестока. От криков отца внутренности холодели, а желудок завязывался в тугой узел. Слабое свечение заставляло маленького мальчика отвести мокрый взгляд в сторону. Сумрак, запертый в деревянный ящик, и мутная пелена, застилающая глаза, не давали разглядеть предмет, лежавший в небольшой открытой коробочке на дне шкафа. Проморгав пару раз, шатен сфокусировал зрение, глаза удивленно округлились, а губы судорожно приоткрылись в букве «о». Явно новенький пистолет тускло поблескивал от единственного лучика света и спокойно лежал в коробочке, отделанной красной шелковой тканью. А рядом с ним покоился полностью заряженный никем ранее не тронутый магазин. Глядя на это оружие, можно сделать вывод, что им никогда не пользовались. Он его никогда не видел. Когда он и Крис тренировались, папа давал им пневматический. Откуда вообще этот взялся? Но об этот он подумает потом, сейчас была более насущная проблема. Судорожно вздохнув, шатен дергаными движениями схватил оружие и магазин, поставив тот на место. Эта знакомая тяжесть в руках и металлический холод, проникающий в кончики пальцев, дарили какое-то успокоение. Рваный вздох облегчения сорвался сквозь побелевшие губы. Повертев огнестрел в руках, он смог разглядеть марку «ТТ», 8 патронов, у него 8 попыток. «Более, чем достаточно». Мальчишка вернулся в свое первоначальное положение. Наведя дуло на двухметровую свинью и положив палец на курок, ребенок затрясся сильнее. Ему не нравилась эта идея, он не хотел убивать людей. Но он должен. Отец учил их стрельбе, он знал, как это делалось, он должен попасть. Нет, он обязан застрелить этих ублюдков и защитить свою семью. «Ты не должен этого делать», — голос раздался в голове. Он знал, что это неправильно. «Не думаю, что Исаак был бы рад, если ты УБЬЕШЬ человека», — сказал Жнец. «Я знаю!!! Но…» — Иллиан крепко зажмурился. Черт, как же хотелось сбежать. Сбежать и спрятаться. Забыть весь этот кошмар раз и навсегда. «Но если я не сделаю этого, то отец…» — собственные мысли путались и завязывались в неясный комок. Из собственных мыслей Иллиана вырвали непонятное бульканье и сдавленный вздох слева от него. Встряхнув головой, парень вернулся в реальность и повернул голову в сторону. Крис забился в угол, лицо побелело, глаза округлились, норовясь выпрыгнуть из глазниц, по щекам с новой силой полились слезы, тихий всхлип изо рта он зажал трясущимися руками. «Иллиан… Не смотри туда!» — голос Пустоши в голове прозвучал как-то сипло и… Сдавленно? Что довольно странно. Независимо от эмоций, его голос никогда не менялся. По крайней мере ТАК сильно. На сказанное предупреждение Иллиан свел брови, оно звучало максимально сомнительно. Он совсем выпал из реальности, пока разговаривал с Пустошью, даже перестал вслушиваться в окружающие звуки. Точно! Звуки! То бульканье, что он слышал. Парень повернул голову к той отвратительной картине, что развернулась в кабинете. Дыхание остановилось, а сердце замерло. На полу перед коленями отца лежал отрезанный язык. ЕГО язык, сам он захлебывался собственной кровью. Ублюдки схватили его за волосы и задрали голову, тем самым заставляя глотать ее. Краска схлынула с лица, а глаза вновь защипало. Его отца убивали, а он не в состоянии спустить курок, руки тряслись, перед глазами вновь все поплыло. Пять секунд… Всего жалких пять секунд!!! И весь шум стих. Мертвое тело рухнуло на пол, прямо в кровавую лужу. — Умер. Оружие убийства рухнуло на пол и с оглушительным звуком приземлилось рядом с трупом. Всего одна фраза прозвучала как приговор, заставляя все мысли раствориться, оставляя лишь одну: Не успел… Не смог… — Чтоб его, босс будет недоволен, — проблеял бритый, разглядывая свое «творение», сидя на корточках прямо перед трупом. — «Недоволен»? Да он, блять, будет в бешенстве! — прикрикнул на него темненький, а после отвесил чапалаха. — Заткнитесь, вы оба! — рявкнул на них главарь, разворачиваясь на каблуках и направляясь к двери. — Мы узнали, как выглядит пацан, больше здесь делать нечего, — сказал мужик, выходя в коридор. — Заметем следы и сваливаем, — пробубнил один, следуя на выход. Пожав плечами, последний вышел из кабинета. Комната погрузилась в давящую тишину. Выждав еще пару минут в укрытии, старший отворил скрипучую дверцу, ступая на ковер. Ноги затекли и теперь слегка покалывали, неуверенно и шатаясь, братья подошли к изуродованному трупу своего отца. Ноги больше не держали, «ТТ» выпал из ослабевших рук, ни слез, ни сил больше не осталось. — Он мертв, — глухой крик сорвался с губ Криса. Десяток минут они стояли в тишине с отсутствующим взглядом, и каждый думал о чем-то своем. Ядерный коктейль эмоций бурлил в его венах, заставляя его закипать изнутри, хотелось выйти отсюда, но ноги не слушались. Разглядывая кровавое месиво, что недавно было его отцом, он поймал себя на мысли, что его голова совершенно пуста и легка, остался лишь тяжелый звон, что эхом гулял в его ушах. Это чувство пустоты его озадачило, и он задался вопросом: «Разве так люди чувствуют себя, когда теряют дорогого человека?» — шатен понурил голову и прикусил дрожащую губу. — «Нет… нет, это неправильно. Это чувство слишком отвратительное и болезненное». Решив отвлечься хоть как-то, мальчик отошел от багрового пятна и кинул беглый взгляд на рабочий стол. Небрежно брошенная деревянная рама была первой, что привлекло внимание мальчика. Цепкие тонкие пальцы подхватили вещицу, покрутив предмет, он подцепил незамысловатый замочек на обратной стороне. Провернув его, рамка разделилась на три части: деревянная рама с стеклом, само фото и картонка с подножкой. Фото — единственный элемент, что действительно имел значение. Стеклянные глаза уставились на клочок бумаги так пристально, словно ожидая, что там появятся ответы на бесчисленные вопросы. «Если им нужен был я, то почему отец не отдал меня? У меня есть регенерация и Жнец. Я бы мог с ними справиться». Мотнув головой и сбрасывая уже бессмысленные вопросы, шатен подошел к креслу, после чего отодвинул его в сторону. Половица скрипнула под его весом. Присев на корточки, он начал изучать содержимое ящичков. Когда соленая вода закончилась, а мокрые дорожки начали высыхать, Крис в последний раз взглянул на умершего. Его взор красных глаз обратился к занавешенному окну, на занемевших ватных ногах он подошел и слегка приоткрыл штору. Густые брови сошлись на переносице, внимательные зоркие глаза старательно вглядывались в ночной сумрак, стараясь уловить посторонние движение: «Эти ублюдки не могли просто так уйти и оставить улики». По правую сторону шелест бумаг затих, и он осторожно повернул голову, стараясь сильно не двигать занавески. Сгорбленная фигура брата застыла, держа в руках нож. «Либо думает, либо вслушивается», — мелькнуло в голове у брюнета. — Они что-то обсуждают, — захлопнул ящик и вскочил на ноги младший. Крис отошел от окна и двинулся в сторону двери. — Они все еще здесь, и это нехорошо, нужно сваливать, — ему почти удалось схватиться за ручку, как его сразу же отдернули от двери, да еще и с такой силой. — Нет! Идти через парадный слишком опасно! — Иллиан выглядел слишком напуганным. Тихий звук раздался со стороны входной двери. Слишком тихий, едва уловимый. Парни застыли, не шевелясь в попытке не шуметь, напряженно вслушивались в странный звук. Звук, который явно не должен быть здесь. «Нехорошо, очень нехорошо», — единственная мысль, подобная птице в клетке, забилась в голове. Это чувство, словно ты кожей ощущал, что сейчас произойдет ужасное, не нравилось ни одному из парней. Одно мгновение, лишь одна секунда, и по коже прошелся табун мурашек, а волосы на затылке встали дыбом. Нос, словно кроличий, дернулся, улавливая запах гари. Парни переглянулись, а от осознания происходящего глаза полезли на лоб. «Они хотят сжечь дом вместе с телом!» — одна мысль на двоих. Паника охватила младшего, глаза резво забегали по помещению в поисках всевозможных и невозможных выходов. «Дверь нельзя, они на улице и скорее всего караулят вход. Окно? Не, не вариант…» Судорожно соображая, ноги носились по комнате не в состоянии стоять на месте. Жнец что-то тараторил, но парень даже не слушал его. «Что делать? Что делать? Как выйти? Думай! Думай!!!» Слабый треск дерева раздался в мертвой тишине. Тонкие побелевшие пальцы зарылись в копну каштановых волос, судорожно дергая пряди, словно колкая боль могла подсказать ответ, от безысходности слезы пекли глаза, а легкие разрывались. Собственное имя прозвучало словно из-под толщи темной воды. Пропустив отклик, оставив его без внимания, шатен продолжил резво нарезать круги по комнате в попытке успокоить шалящие нервы. «Иллиан», — голос раздался прямо возле уха, не помогло, резкий тычок и звонкая пощечина справились куда лучше. Гул мыслей затих, оставляя после себя тишину. Темные остекленевшие глаза уставились на брюнета, который стоял вплотную к нему и держал за плечи, его слегка потряхивало, что не укрылось от цепкого взгляда младшего, но в целом он выглядел достаточно напряженно и сосредоточено. Крис слегка похлопал по щеке брата, чтобы точно убедиться, что тот его слушал. — Мы уйдем через шкаф, — медленно и четко проговорил старший, чтобы до него точно дошло. — Что? О чем ты гов… — заторможенный взгляд становился более осознанным. Мальчик поднес руку и слегка прикоснулся к покрасневшей щеке. «Вы должны кое-что сделать для меня. Я вас сейчас спрячу, и потом вы убежите через тайную дверь в шкафу», — отцовские слова звонко пронеслись в опустошенной голове. Крис отошел в сторону, открывая младшему обзор на открытый шкаф. Глаза распахнулись, и в них четко читались непонимание и интерес. Шкаф, что служил им недавно убежищем, тайником, предстал перед ним немного иначе. Задняя стенка мебели была разделена практически невидимым швом, что нельзя было заметить не присмотревшись, створки, что так неожиданно появились, открыли вид на деревянную дверь в стене, у которой не было ручки. Дверь, которой раньше не было. — Откуда она? — спросил Иллиан, делая несколько шагов навстречу. Горький дым просачивался сквозь щель под дверью кабинета, а ранее тихий треск стал сотрясать душный воздух, черная дымка постепенно обволакивала помещение. — Я не знаю. Но сейчас у нас не так много выбора. Сделав пару шагов, парни прошли вглубь шкафа, что сейчас казался единственным спасением из этой дымящей ловушки. Крис на пробу толкнул поверхность, и та на удивление легко поддалась, отворяя дверь. Позади них раздался грохот, предположительно исходивший из гостиной, первые звуки разрушения. Мальчики переглянулись, большие бирюзовые глаза постепенно наполнялись соленой водой, Крис отчетливо видел в них ужас и неопределенность. Парень мягким движением сжал дрожащую ладонь в своей и подбадривающе улыбнулся. Грохот повторился, но прозвучал значительно ближе предыдущего. Иллиан вздрогнул, но, взглянув на брата, выдохнул и кивнул, словно говоря: «Я в порядке». Тяжелая дверь из темного дуба открылась с протяжным скрипом. Легкое дуновение летнего ветра обласкало поблекшую от стресса кожу, тихий, еле уловимый шелест зелени привлек внимание, глаза сами закрылись в блаженстве. — Это наш задний двор? — прошептал Крис. — Зачем отцу скрытая дверь во двор? И действительно, лозы зеленых листьев винограда, закрывавшие проход, слабо качались на ветру, игривая низкая трава щекотала чувствительную кожу ног. Просторный задний двор, наполненный фруктовыми деревьями и различными кустарниками, встретил их умиротворяющей тишиной. И только Иллиан открыл рот, чтобы ответить, как позади них рухнуло что-то тяжелое, после чего черный дым повалил из горевшего здания. Мальчик почувствовал на своем запястье кольцо пальцев, тянущих куда-то в сторону. — Здесь опасно, нам нужно уходить, — слова слетели тяжелым грузом и повисли в давящей тишине. Иллиан, словно в оцепенении, замер, не в силах и шагу сделать, и Крису пришлось тащить его в сторону забора прочь от их дома.***
Стоя в нескольких десятках футов от их бывшего дома, они молча наблюдали, как голодное пламя поглощало здание. Жгучие языки жадно вылизывали почерневшие доски, заставляя их обуглиться до угольков. Яркое желтое пламя тянулось вверх в ночное небо, а тяжелая черная мгла с аппетитом поглощала яркие точки звезд и растворялась с каждым порывом легкого ветра. Они стояли и наблюдали, как их прошлая счастливая жизнь рушилась прямо у них перед носом. Все воспоминания, все памятные вещи, абсолютно все сгорало в этом чертовом костре. В конце не останется ничего, лишь обугленная трава как подтверждение того, что здесь раньше жила маленькая семья. Молодая трава пожухла и пожелтела, дым с запахом гари и слабого топлива раздражал слизистую носа, белый пепел, словно первый снег, оседал на темных волосах. От этой картины в голове пустело, не оставляя ни одной здравой мысли. И лишь три темных силуэта спокойно растворялись в ночной мгле. Они ворвались в их дом. Они отняли у него самое ценное. Они убили его отца. Единственного человека, что искренне переживал и заботился о них. Они отняли у него человека, что растил их, который всегда любил их. Они уничтожили их дом. Они отняли у них будущее. И они заплатят… Каждый. Он лично найдет каждого. Найдет и прирежет, как последнюю свинью на скотобойне. Рука неосознанно сжала крепче рукоять отцовского кинжала. Он лишился абсолютно всего, и ему больше нечего терять. Здесь закончилось его детство. И здесь началась ЕГО история.