Vino

      Пенсильванский вокзал в Нью-Йорке называют ещё сокращённо «Пенн-стейшн». Он расположен в одной из частей Манхэттена и является одной из его главных достопримечательностей. Представляя собой огромное здание с множеством колонн, будто поддерживающих массивный вход, Пенн-Стейшн считался прекрасным произведением архитектурного искусства в стиле «боз-ар», построенным среди серых домов и заводов. Внутри колонн не меньше. Все стены отделаны розовым гранитом, проходы выполнены в стиле высоченных арок, а потолок украшен множеством резных углублений, именуемых «кессонами».       В такую рань, когда ещё солнце еле-еле пролезало лучами сквозь высотки Манхэттена, внутри уже толпится народ: в зале ожидания, в огромном фойе, на входе в метро и на перронах. В числе этой толпы был и Клэр Стэнфилд.       Он спешил на поезд немного по другой причине, в отличие от остальных. Ему еле удалось пробраться сквозь людей и железнодорожных служащих, не сбив никого при этом с ног. Его путь сейчас лежал к заветной двери, ведущей в помещение для персонала.       Вдалеке мальчишки трубили о новостях, напечатанных в утренних газетах. До Клэра доносились громкие и кричащие заголовки. Один гласил: «Банкир Романо Джентиле найден мёртвым в старом отеле!», а другой: «Отель стал местом кровавой бойни! Маньяк-убийца?!», третий вообще заявлял: «Выживший в отеле полицейский сошёл с ума!».       Стэнфилд только усмехнулся про себя, пропуская остальные выкрики мимо ушей. Его работа была блестяще выполнена, да настолько, что о его «злодеяниях» писали на главных страницах крупным шрифтом, а его самого считали просто маньяком.       «Насколько специально газеты умалчивают реальную сторону произошедшего? — вдруг задумался он по дороге. — И, если специально, то в чьих интересах? А, ладно. Не суть важно. Сегодня великолепный день, стоит поторопиться, а не то поезд уедет без меня, а меня самого уволят!»       С этими мыслями он открыл специальную дверь, на которой висела табличка «только для рабочего персонала», и мгновенно за ней скрылся.       На станции стояло множество поездов. Одни из них прибывали, а другие – отправлялись. Паровозы пыхтели и тянули за собой вагоны, стучащие колёсами по металлическим блестящим рельсам. Рядом с ними по перронам ходили люди, олицетворявшие одними своими действиями и видом место встреч и расставаний.       «Ну и пассажиров сегодня! — подумал Клэр с дружелюбной улыбкой на лице, идя к поезду, который ему назначили обслуживать. — Работы будет немало!»       Устроившись в специально отведённом месте для проводника, Клэр вернулся на перрон и принялся заниматься привычной рутиной: то женщине указал нужный ей вагон, то мужчине помог с багажом… И каждого проверил по списку, с приветливой улыбкой желая счастливого пути.       Стэнфилд всегда такой на своей официальной, законной работе: весёлый, вежливый и полный энтузиазма. Работать приходилось, как ни странно, тоже с людьми, но всё было не так опасно. Случались, конечно, казусы разного рода, однако чаще всего дерущихся в вагонах третьего класса или вагоне-ресторане быстро успокаивали и разводили по углам. Особо буйных снимали с поезда. В эту же категорию входили и «зайцы», коих в эпоху Великой депрессии было достаточно.       Образ Клэра дополняла форма. Аккуратная, тёмного цвета, с золотыми пуговицами и переливающейся на свету цепочкой, на которой держались карманные часы, спрятанные под пиджаком. На голове красовалась чёрная кепка с блестящей кокардой. До отправления оставались считанные минуты. Стэнфилд успел запрыгнуть в последний вагон, предназначенный для проводников, выудил часы и сверился со временем, готовясь к тому, как поезд тронется.       Паровоз издал пронзительный гудок, огласив на всё депо о своём отправлении. Железнодорожный состав легко стучал колёсами по рельсам, проезжая по пригороду, напичканному сначала городскими постройками, а затем сёлами, лесами и полями. Со свистом проносился по туннелям и мостам. С характерным гудом пролетал мимо навстречу идущему поезду.       Работать днём было даже как-то приятнее, оживлённее. Все пассажиры разговаривали между собой, обсуждая любую происходящую у них в жизни рутину. Стэнфилд проверял билеты, улавливая только обрывки брошенных ими фраз.       — Здравствуйте, мистер, — обратился он к пассажиру, сидящему в самом дальнем углу вагона, и чуть приподнял козырёк кепки в знак приветствия. — Ваш билет, пожалуйста.       Мужчина тут же полез во внутренний карман пальто, утвердительно кивнув на просьбу Клэра.       Внезапно поезд, как и частенько то бывало, начал раскачиваться, похоже, сделав небольшой поворот.       Стэнфилд покачнулся и подался вперёд, но вовремя схватился рукой за спинку сиденья, крепко вцепившись в ту. Второй рукой он же забрал у мужчины толстый конверт с деньгами.       — Ох, простите, пожалуйста! — прекрасно отыграл неуклюжесть Клэр и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.       — Прекрасная работа, — только бросил ему вполголоса мужчина.       — Итак, вот Ваш билет. Счастливого пути! — лучезарно улыбаясь, он поправил кепку и, открыв дверь, ушёл в следующий на очереди вагон.       — Какой всё-таки прекрасный молодой человек, — вдруг обратилась к тому самому пассажиру пожилая женщина, сидящая неподалёку. — Таких вежливых и энергичных в наше время редко встретишь.       — Вот уж действительно, — ответил ей с тихой усмешкой мужчина, повернувшись в сторону окна.       Под очередной неумолимый гуд паровоза, поданный машинистами, весь поезд целенаправленно и без сожалений проезжал десятки деревень и городов, сотни полей, пустынь и лесов. Он легко и быстро летел, постукивая колёсами по рельсам, которые уводили его куда-то далеко за постоянно отдаляющуюся линию горизонта.