***
Взрыв, прозвучавший неожиданно громко, услышали все, кто находился в «Совёнке». Дискуссия в столовой, однако, не останавливалась на какие-то там никому ненужные взрывы. Мику отнеслась к этому с тревогой, и у неё появилось множество сомнений, но выйти из толпы она не могла. Оставалось надеяться, что в лагере всё хорошо, но в это верилось с трудом. Икари Гэндо и Ольга Дмитриевна прогуливались по пионерлагерю, разговаривая на отвлечённые темы. Целью проверки Гэндо было узнать, как проходит повседневная жизнь у пионеров, поэтому на это тратился целый день. Каждый год что-то менялось, но изменения не казались такими значительными, какие были на этой смене. Изменения не шли к лучшему лагеря, и он понимал это, однако ничего по этому поводу никому не говорил, держа личное мнение у себя на уме. Взрыв стал последней каплей, пополнившей сосуд терпимости и игнорирования всех проблем. Услышав его, он с вожатой двинулся в сторону, откуда доносился звук. Когда они подошли к горевшему зданию кибернетики, поблизости никого не было. Ольга Дмитриевна поняла, что увиденное не простится Икари. Она бы и сама не простила этого пионерам, хотя для начала надо было узнать причину взрыва. Если это сделали всё-таки они, за намеренные их действия она бы сделала жестокое наказание. Если они сделали это ненароком, это ещё можно как-то понять. Вряд ли что-то могло случиться само собой, но нельзя было исключать и эту возможность. Гэндо взял мобильный телефон из кармана и кому-то позвонил. Спустя пять минут в небе пронеслись два самолёта, выполняющие функции пожарных, и опустили на пламя воду, погасившую весь огонь. От потушенных обломков в воздух поднимался пар. Гэндо повернулся к вожатой и произнёс: — С завтрашнего дня я закрываю «Совёнок».***
Вечером горн оповестил о наступлении ужина. Семён, прогуливавшийся по лагерю и размышлявший о событиях сегодняшнего дня, поспешил в столовую. Он догадывался, что о взрыве узнал Гэндо, но в этом случае от него ничего не зависело, как бы ему того не хотелось. Если лагерь и закроют, от этого будет только сплошная польза. Не стоит убегать от реальности, ведь тогда можно понять, насколько прогнил «Совёнок». Прогнил настолько, что поздно что-либо менять. И в то же время грустно осознавать, что эти счастливые дни закончатся. Разум приходил к одному выводу, а сердце — к другому. С каждым днём это место становится хуже, поэтому нужно прийти к правильному решению, подчинившись разуму и отбросив порывы сердца. Войдя в наполненную столовую, Семён взял порцию и сел за тот же стол с Мику и Синдзи, за которым провёл завтрак и обед. — Как обстоят дела в лагере, Сём? — сказала Хацунэ, обеспокоенно глядя на пионера. — Ты выглядишь неважно, всё в порядке? — Мику… — Семён обратил к вокалоиду взгляд. Он посмотрел на неё так, как не смотрел ни на одну девушку прежде, и грустная улыбка появилась на его безглазом лице. — Как я рад тебя снова видеть. — Что случилось, Семён? — Мику заметила изменения в Персунове и взяла его за правую руку, расположенную на столе. — Расскажи мне! — Электроник погиб, — говорил он, сдерживая накатывающиеся на глаза слёзы. — Здание кружка взорвал пионер, имени которого я даже не знаю. Евгений и Лена тоже умерли. Если так и будет продолжаться, я больше не выдержу. — Как это всё могло произойти? — поразилась Мику, не веря словам Семёна. Слишком уж они были неправдоподобными, но то, с каким горем и отчаянием говорил её любимый, наталкивало на желание поверить во всё, сказанное им. — Я не знаю, не знаю! В какой момент всё изменилось? Что послужило причиной этому? Я ничего не понимаю… — Семён!.. — Мику обняла Персунова, никогда не видев его таким. Ей хотелось во что бы то ни стало помочь, успокоить, сказать, что всё будет хорошо, однако ничего из этого она почему-то не могла произнести. Когда любимому человеку так плохо, становится плохо самому, поэтому слёзы беспрерывно катились по её щекам, капая на костюм Семёна. Когда не находишь слов, чтобы кого-то успокоить, единственным методом остаётся крепко обнять, передавая самые сокровенные чистые эмоции. Все в столовой на миг замолчали, наблюдая за Мику и Семёном. Синдзи, сидевший к ним ближе всех, был в шоке от увиденного и услышанного. По словам его отца, это место, которое в далёком прошлом должно было стать новым оплотом человечества, много лет служило идеальным местом для пионеров, решивших приехать в летний лагерь на отдых. Но то, что он увидел здесь всего за один день, не походило на идеальное место. Плюсом ко всему этому шли смерти пионеров. Понять, что здесь происходит, было вообще невозможно, и Синдзи вдруг почувствовал, что в «Евангелионе» намного безопаснее, чем в «Совёнке». Желание как можно скорее покинуть лагерь усилилось с пониманием возможной опасности. — Ладно, не время сейчас раскисать, — сказал Семён, отстранив Мику. — Нам ещё многое надо сделать, тебе в особенности. Когда у тебя сегодня концерт? — В семь часов вечера, — ответила Мику, вытирая слёзы. — Действительно, неправильное мы выбрали время. Давай пока что просто поедим. — Согласен. Будет плохо, если весь харч остынет. Мику и Семён принялись за еду как ни в чём не бывало, не обращая внимания на взгляды со всех сторон. Вскоре пионеры поняли, что ничего интересного более не предвидится, и шум от увлечённых разговоров восстановился. — Я пойду, мне надо отнести порцию Славе, — сказал Семён, справившись с пищей. — Ты же знаешь, у неё вывихнута нога, и она попросила меня прийти во время ужина. Увидимся на концерте. — Да, до встречи! — улыбнулась Мику. — Передай Славе-чан от меня привет! — Обязательно. Семён вышел из-за стола и направился за Славиной хаваниной. Как только он взял её, пионеры начали вставать со своих мест и подходить к столу, за которым он ел. — Ну что, вторая серия? — спросил пионер, севший за стол рядом с Синдзи. — Где мы там остановились? — На девятой минуте, — ответила пионерка, стоявшая возле него. — Девятой минуте и четырнадцатой секунде. Семён улыбнулся. Какими бы распущенными не были жители этого лагеря, они в любом случае оставались обычными пионерами. Сообща обсуждая единую тему, они хорошо проводили время и выглядели весёлыми, добрыми, умными. И эти качества равнялись с пошлостью, нигилизмом, равнодушием. Как в них умещались и те и другие качества? Дать ответ на этот вопрос Семён не пытался. Ему нравилось то, каким индивидуализмом обладал каждый из них, и он бы не стал ничего менять. Но быть им всем в одном месте смертельно опасно: именно этой уникальностью пропиталась их индивидуальность. Семён вышел из столовой. Спускаясь с порога, он встретился с Гэндо и Ольгой Дмитриевной, поднимающихся по лестнице. Икари остановился перед пионером, внимательно посмотрев на него и посуду с едой в руках. — Куда ты несёшь этот харч? — спросил Гэндо, заметив, что несколько неправильно нести пищу по улице, потому как это не соответствует соблюдению гигиены. — Там пионерка с больной ногой попросила ей хавку принести, вот я и пошёл, — ответил Семён, немного волнуясь нахождению рядом со знаменитым персонажем. — Понятно. Задам ещё один вопрос: ты знаешь что-нибудь про взрыв в здании кружка кибернетики? — Я в тех местах после обеда и близко не был, — соврал Семён, понимая, что правда не принесёт никакой пользы. — Спасибо, что уделил мне немного внимания. Можешь идти. Гэндо с вожатой пошли в столовку, а Персунов отправился к Славе-тян. Как он и предполагал, Икари стало известно о взрыве, но что там происходило, он может и не узнать, так как свидетелей практически не было. Андрей, Шурик и тот пионер наверняка предпочтут хранить молчание, что сделает и Семён. Вскоре он пришёл к домику Слави и, постучавшись в дверь, проник внутрь. Славяна сидела уже не на кровати, а за столом, всё так же читая книгу. Увидев Персунова, она закрыла её, предварительно оставив на нужной странице закладку, и улыбнулась, приветствуя пионера, которого так долго ждала. — Как дела, Семён? — спросила она. — Готов к новому заходу на совокупление? — Дела идут не очень хорошо, как хотелось бы, — ответил Семён, сев напротив Слави и поставив еду на стол. — Да и секса у нас с тобой больше не будет. — Почему это? — ошарашенно спросила Славя, чуть не уронив поднятую только что ложку. — Виола сказала, чтобы я воздержался от половых актов как минимум на полгода. У меня уже давно пенис быстро кончает, сейчас совсем, как видишь, всё плохо стало. — Но мы договаривались… — произнесла печально Славя. — Что мне прикажешь делать? Клитор дрочить? — Почему бы и нет? Я до того, как в лагерь попал, в онанизме с детства практиковался. Но если хочешь, помимо меня ещё много мужских членов найти можно. — Но другие члены не такие большие и длинные. Если бы в лагере был хоть один негр, я отдалась бы ему. Я видела, у них огромные пенисы. — Взгляни в лицо реальности, здесь никогда не будет темнокожих представителей человечества. Пока не забыл, я должен рассказать тебе… Электроника больше нет. Семён ввёл Славю в курс дела, и она сочувственно слушала его. После короткого повествования, она принялась за еду, а покончив с ней, наконец произнесла: — Я знала, что когда-нибудь начнут происходить подобные события. Скоро лагерь закроют, и фанфик с концом, в этом уже не осталось сомнений. — Следует ли как-нибудь воспрепятствовать этому? — спросил Семён. — Я считаю, что нет. Закрытие «Совёнка» приведёт каждого из нас к той жизни, которой мы заслужили. — Я согласна, не будем ничего с этим делать. Пусть будет то, что должно быть. Пока у нас имеется время, давай дочитаем нашу любимую книгу, я её уже двадцать раз от корки до корки пролистала. — Вспоминая прошлое, я понимаю, что уже давно ни с кем не проводил время за обыденными удовольствиями. В девятнадцать будет концерт Мику, пойдёшь на него? Она передавала тебе привет. — С больной ногой? Только если поможешь дойти. — Разумеется. Я даже на спине тебя понесу, если хочешь. — Да, так даже лучше. Семён и Славя-тян улыбнулись друг другу, и Персунов перенёс её на кровать. Сев плечом к плечу к стене, они продолжили чтение оттуда, где остановился Семён. И впервые ни у одного, ни у другой при близком контакте на уме не было пошлых желаний и мыслей. Они проводили время так, как его проводят друзья, а не любовники, заново постигая ценность таких отношений. Где-то спустя час прозвучал горн. Семён посмотрел на время на наручных часах, показывавших без пятнадцати семь. — Пора, — сказал он. — Да, — кратко ответила Славяна, захлопнув книгу, которую они как раз дочитали вместе.***
Десятичасовая дискуссия по «Евангелиону», к сожалению всех пионеров, подошла к концу. Услышав горн, они по обоюдному согласию постепенно выходили из столовки, направляясь большой толпой к сцене. Стол с Мику и Синдзи освободился, и столовая быстро оказалось почти пуста. Главный персонаж предстоящего выступления, на которого все пошли посмотреть, была не в силах подняться со стула. — Мику-сан, Мику-сан! — Синдзи толкал упавшего лицом на стол вокалоида за плечо. — Тебе пора выходить на сцену! — Десять часов… — Мику не могла прийти в себя после длительного сидения на стуле и смысловой нагрузки, нахлынувшей с обсуждением каждого кадра аниме-сериала. Широко раскрытыми неморгающими глазами она смотрела в сторону выхода из столовой, видя и слыша Синдзи, но не могла пошевелиться. — Десять часов… у меня сейчас мозг взорвётся. — Мику-сан, ну же! — Хай… — по-японски сказала она, понимая, что если продолжит вот так лежать, Синдзи не сдержится и подрочит на неё. — Я должна пойти. Этот концерт так много для меня значит. Мику поднялась на ноги и пошла на выход. Выйдя на крыльцо и увидев уходящую толпу пионеров, она пришла в себя и широко улыбнулась: — Этот концерт значит многое абсолютно для всех! Идём, Синдзи-кун! Мику побежала за пионерами, и Синдзи последовал за ней, заразившись её улыбкой. Наблюдая за всеми, он всё же понял: с ними интересно проводить время. Так долго и страстно обсуждать аниме сможет далеко не каждый, и то, какие лица он видел при этом, не выглядело так уж плохо. Однако, прийти к пониманию населения «Совёнка» ему не удалось. Ну и пусть. В этом заключалась некая особенность пионерлагеря, которая приводила в восторг, и Синдзи с этим смирился. Семён, нёсший на спине Славю, пришёл в тот момент, когда пионеры занимали самые выгодные места на скамьях перед сценой. Успев добраться до третьего ряда скамеек, он опустил тян на свободное место и сел рядом. Здесь были все жители лагеря. Ульяна и Алиса сидели на первом ряду неподалёку от Гэндо и Ольги Дмитриевны, а рандомная пионерка, Синдзи и Виола, почему-то оказавшаяся рядом с ним, на втором. Из выживших и знакомых Семён искал взглядом Шурика с Андреем, и вот они появились, приближаясь к нему. — Здорово, Семён, — сказал Шурик, сев слева от него. — Пребываешь в предвкушении выступления? — Конечно, будет же петь сама Хацунэ, — ответил Персунов. — Вы уже провели операцию по пересадке члена? — Да, операция произвелась успешно, Электроник был бы очень доволен. Мы воспользовались противоположным зданием кружка, как ты и посоветовал. Благо, у меня с собой были ржавые ножницы, без них бы ничего не получилось. Андрей, покажи пенис. Ухмыльнувшись предложению Шурика, Андрей достал из шорт член и дал Персунову и Славе вдоволь насладиться результатом операции. Половой орган Электроника идеально подходил к яйцам Андрея, с этим нельзя было не согласиться. Натянув бельё обратно, он закончил эксклюзивный показ. — Здорово получилось, — сказал Семён. — До чего же классно… — согласилась Славя. — Да, Электроник был бы очень счастлив, видя Андрея таким жизнерадостным. Мы его похоронили в лесу, решив обойтись безымянной могилой. Как бы то ни было, он навсегда останется в наших сердцах. — Он жив, покуда жива память о нём, — сказал Семён, — а его мы никогда не забудем. — Ты прав, Семён, — сказал Шурик и посмотрел на сцену. — Кажется, начинается, вот и Мику. На сцену и правда вышла Хацунэ с электрогитарой в руках и одетая в каноничный костюм, который был создан специально для неё. Увидев любимого вокалоида, пионеры громко зааплодировали, приветствуя её. — Аригато годзаимааааас!!! — поблагодарила за аплодисменты Мику. — Спасибо всем, кто пришёл на моё выступление! Отдельное спасибо семье Икари за присутствие, я очень рада! Сегодня я исполню пару каверов, после чего спою песни собственного сочинения! Не будем долго откладывать, начнём же! После очередных бурных аплодисментов Мику начала выступление, сыграв первый аккорд, за которым последовали другие. Одна электрогитара загадочным образом заменяла все остальные музыкальные инструменты. Все получали удовольствие от живой музыки, но ещё никто не знал, что этот концерт послужит символом окончания недавно начавшейся бесконечной смены в «Совёнке».