Аквариум

Он хотел злиться. Хотел нарочно стать злодеем, показать, каково это, восстание использованного героя, каково — обратить запросы просящих супротив них самих. Желание полыхало ровно несколько минут, пока он обдумывал методы и стратегии, и резко утихло с карикатурным шипением, точно его облили ведром ледяной воды. Он снова ведёт себя по-детски. По привычке. Казалось, дай возможность, он навсегда останется в этом решительном, трогательном возрасте с монохромными критериями добра и зла. Так заманчиво, но процесс уже запущен. Красивая, красочная вселенная. Особенно его захватывали созвездия — огромные скопления светящихся точек, свет возможно давно угаснувших миров. Глядя на звезды, ему всегда хотелось отправиться к ним поближе, увидеть новые миры, хозяев далёких светил. Но он застрял тут. Возможно, навечно. Возможно, звёзды этого измерения и вовсе ненастоящие. Но даже так. Когда-то, ещё в начале его пути по Тейвату, Кейя подсел за их столик в «Доле Ангелов» и подшофе праздно поинтересовался: а что потом? После их воссоединения с сестрой? Итер не нашелся с ответом, слишком сосредоточенный на текущей цели, однако сейчас… даже если Люмин откажется, если возможно, хотелось бы снова отправиться к звёздам. Он сидел у статуи архонта в Долине Ветров под кроной огромного древнего дерева и смотрел, как крутятся на ветру бутоны ветряной астры. Время от времени он срывал их по просьбе Беннета или Сахарозы для их гербариев, но никогда не всматривался, только сегодня заметив, что венчики крутятся словно ветряные мельницы даже без внешнего воздействия. Впрочем, в Долине Ветров редко стояла безветренная погода. Природа Тейвата во многих аспектах продолжала оставаться для него загадкой. Ему и самому были по душе эти забавные цветы в качестве шаловливой, непокорной стихии, хотя в глубине души, он, подобно Альбедо с Венти, предпочитал сесилии. Правда, по его скромному мнению, непостоянному Венти больше подошли бы одуванчики, а Альбедо — им же созданные искусственные цветы. Впрочем, чужая душа потёмки. Нежные белые сесилии оставляли на могилах, а росли они под холодным ветром, словно символ ждущего одиночества, лишь в одном из его любимых мест в Мондштадте — Утёсе Звездолова. Возможно, ему просто нравилась любая вещь, связанная со звёздами. Ленивые ботанические размышления усыпляли бьющую колоколом тревогу. Он ничего не может сделать, он заперт, и его подруга, центр мишени его слабого места прострелена насквозь. Поэтому ли они с Люмин никогда не заводили близких друзей в прошлых мирах? Как глупо. Паймон отдыхала рядом, спящая, беззащитная… возможно, лишь на первый взгляд. Он не хотел задумываться, точно мысль или прикосновение погрузили бы его за шкирку в грязь. Он даже пока не нашел в себе силы избегать её, замкнувшись изнутри самым прочным сундуком из-под сокровищ. Нужно найти Люмин. Она сказала «Мы встретимся снова», сказала «времени предостаточно», однако помимо времени есть другое — то самое. Одиночество. Люмин всегда вела себя более независимо, более самодостаточно — возможно, теперь ей и вовсе не нужен брат. Она сказала — мы встретимся — и ушла. Действительно ли она хочет быть найденной? И если да — почему тоже не ищет — почему наоборот отдаляется? Мысли, ранее намеренно задвигаемые в закрома — ради следующей встречи, кружили небезопасные мрачные хороводы, пока Итер рассеянно глядел на забавные яркие бутоны ветряных астр. Шелковистая трава под руками не давала полностью отстранится от реальности, но не отменяла фактов — Итер был жгуче разочарован — едва ли не в первый раз за пребывание в Тейвате, и не мог винить в происходящем никого, кроме себя. Ведь именно он позволил себе очароваться. Даже если Паймон хотела защитить его, даже если их следующая встреча с Люмин совсем скоро. Когда же придёт время его следующего путешествия? Он посмотрел на свою спящую спутницу и мягко коснулся магии Венти в спящей статуе архонта, прося о телепортации. *** Иногда Итер жалел, что у телепортации была четкая локация, и она не могла забросить его в неизвестность. Конечно, не хотелось бы оказаться посреди океана или в земной тверди, но он не отказался бы забрось его вглубь неизвестного мертвого леса, подальше от созданий любого рода. Впрочем, для подобного прекрасно подходила Энканомия. Она, вровень с Логовом Ужаса бури, бередила что-то давно забытое, возможно несуществующее, и пела ему колыбельные погибших в расцвете цивилизаций. Он взял с собой меч, но сама мысль о сражении даже ради самозащиты вызывала тошноту. Он исследователь, путешественник, но здесь, в Тейвате, превратился в мясника. Хотелось вымыться и исчезнуть к звездам. Ну вот, опять крайности. Итер тяжело вздохнул, челгая носками по каменистому острову. Паймон осталась там, в далёком Мондштадте, без единой о нём зацепки. Наверняка начнёт что-то подозревать, но это уже не его дело. Он хотел скрыться подпространстве этого измерения, найти лазейку, баг, чтобы спокойно всё обдумать, привести себя в чувство, ибо сейчас любой знакомый пейзаж аквариума этой вселенной вызывал лишь смятение. Но где находится несуществующая дверь? Вокруг царила Вечная Ночь — всё та же, оставленная им во время прошлого пребывания, и частички света, стремящиеся в сторону Дайнити Микоси напоминали открытый космос. Внизу обманчиво мягко плыли клубы облаков, но путешественник ещё не до конца сошел с ума, чтобы пробовать такой занятный вид самоубийства. Здесь, на остове Храма Вечной ночи, присутствовала хотя бы иллюзия уединения. Музыка, нежная и печальная, доносилась ветром из зазоров тусклых руин и сквозь толщу воды, воспринимаемой в данной местности в качестве воздуха. Её дополняли колыхания синих полевых цветов и едва слышный шорох светящихся голубых бутонов, по текстуре чем-то напоминающих цветы хлопка. Итер пропитался элементом ветра, и подозревал его в создании текстуры мелодии, пробирающей и прокрадывающейся на самое дно сердца. Венти превозносил музыку, окружая её отзвуками путешественника, стоило дать повод. Архонт держался подальше от уныния, однако не мог не воздать память усопшей цивилизации. Мимо проплыл дрейфующий скат, яркий, точно крылья бабочки, но стоило приблизиться, и он испуганно улетел, оставляя после себя частичку элементальной энергии. Она растворилась в Итере, привычно наполняя лёгким послевкусием, похожим на глоток едва заваренного травяного чая. Энканомия нравилась ему, ибо в отличие от остальных земель дарила так необходимый сейчас покой. Жаль, не получится остаться здесь надолго: ни на одном из островов не водилось достаточно пищи для пропитания, и даже здешняя рыба состояла в основном из скатов с горьким жестким мясом. Путешественник немного побродил, скрываясь от монстров, по тёмной стелющейся волнами траве. Голова опустела, даже злость ушла, но не усталость. Мысль снова и снова возвращалась к Люмин. Зная её… она не хотела быть найденной. Возможно, позже, но не сейчас. Обойди он хоть всех архонтов, сестра не покажется на глаза, пока сама не пожелает. Когда-то давно они сильно поссорились в одном из миров, и она отказывалась появляться перед ним больше месяца. Однако, тогда у них была сила для защиты, сейчас же, больше всего он переживает именно за её безопасность: чем она восполнила дыру в своих способностях? Хорошо ли маги Бездны оберегают её? Его вторая половина… возможно, в этот раз он так сильно приблизился к местным именно из-за исчезновения Люмин. Вздохнув, он лёг спиной на прохладную траву, равнодушно глядя на потолок гигантской пещеры. Ему всё ещё нравился Тейват, но он больше не хотел сражаться и жить по чужим правилам, ради чужих просьб. Однако, где выход из этого бесконечного аквариума с красивыми экзотическими рыбками? Его обитатели знают лишь эту вселенную, и данное мировоззрение превращает их в лягушек в колодце. Что не делало их хуже, но не помогало ему выбраться. Путешественник лежал долго и тихо, исчезая в музыке земли, растворяясь в этом огромном покинутом острове, некогда служившем утопией для своих жителей, пока в голову не пришла занятная мысль: подпространство. Здесь их забавно называли чайниками. Он не мог уйти в свой, так как о нём знало слишком много людей и, тем более, Паймон, но… можно спросить мадам Пин. Не теряя ни минуты, он поднялся и, лёгким шагом достигнув телепорта, попросил о перемещении. *** Возможно, Паймон уже искала его. Скорее всего не слишком беспокойно, ибо за ним и раньше водилась привычка оставлять её ненадолго, ради охоты или прогулки. Но если она тоже куда-нибудь переместилась, не хотелось бы с ней встречаться. Итер одернул себя — он ведь не вор и не разыскиваемый преступник, так что не за чем испытывать странное, вязкое чувство… он беглец, но не он — изменник… и всё же… не имелось ни малейшего желания начинать этот душераздирающий разговор, ставящий все точки над i. Потому что… что бы ни сказала Паймон… это будет концом — абсолютно точным концом, и именно в этом плане Итер оказался тем ещё трусишкой: когда злость ушла, осталась обида, разочарование и крохотная, неубиваемая надежда, что они по-прежнему друзья. Стоит им с Паймон встретиться, и последнее неминуемо обратилось бы в прах. Итер не хотел этого, он хотел сохранить хотя бы крохотную иллюзию, хотя Люмин посмеялась бы над типичным для него побегом от реальных фактов прямо под носом. Но Люмин здесь нет, она… нет, не бросила его, но временно оставила одного, чтобы разобраться со своими, ей одной ведомыми делами. Хотелось верить — она тоже ищет способ выбраться из этого мира — было бы очень в её духе. А пока… он просто попросит об убежище. Мадам Пин, верная себе, стояла на обочине площади недалеко от павильона Лунного моря, любуясь глазурными лилиями и цветами шелка. Завидев Итера, она улыбнулась, заложив руки за спину:  — А, это ты, дитя. Путешественник вежливо кивнул:  — Мадам, как вы поживаете?  — Замечательно, лилии в этом году издают особенно чарующий аромат, они словно рассказывают внимательному слушателю истории своей земли. Но что же, не думаю, что ты заглянул поинтересоваться моими делами. Ты выглядишь обеспокоенно, возможно ли, ты пришёл ко мне со своей тревогой? Итер усмехнулся уголком губ — проницательность мадам всегда била прямо в цель.  — Да, простите, Вы правы… когда-то, вы сделали мне бесценный подарок.  — Ох, ты о чайнике безмятежности?  — Да… может это слишком нагло, но возможно ли создать ещё один или же погостить в Вашем? Мадам Пин задумчиво глядела на него некоторое время.  — Созданные мной подпространства не годятся для сокрытия чего-либо. Любой, обладающий поисковыми способностями или артефактами легко найдёт тебя в них. Ты же, дитя, судя по всему, желаешь укрыться от взглядов этого мира. Она разгадала его с полуслова. Итер прикусил нижнюю губу, стараясь не выдать разочарование — наверняка немного в Тейвате людей, способных на подобное, однако они всё же найдутся, и конечно же согласятся поискать героя. Стоит ли спросить Сяо? Мадам Пин прервала его размышление:  — Возможно и существует способ создания подобных подпространств, мне неведомый. Некоторые адепты вели записи, и даже если владельцы исчезли, по записи мне удалось бы воссоздать желаемое. Однако у меня нет подсказок об их местоположении, ни даже о наличии подобного… — она задумалась, нахмурившись. — Думаю, ты можешь спросить молодого друга семьи Ху, заведующей ритуальным бюро «Ваншэн», Чжун Ли. Он помогает им с подготовкой к проводам Адептов, и многое о нас знает. Возможно, он слышал об адепте, воссоздающем подобные подпространства. Путешественник кивнул — сказанное имело смысл.  — Я… попрошу Вас никому не говорить о моей просьбе. Та с улыбкой согласилась. Знала мадам Пин или нет об истинной природе Чжун Ли, однако Моракс действительно мог помочь. Более того, для Итера Чжун Ли являлся одним из самых приятных собеседников — его мягкий, низкий голос, обходительный характер и постоянство нрава действительно очаровывали. Хотелось проводить с ним больше времени, однако то обстоятельства, то место, то их другие собеседники, так же желающие внимания скрывающего истинную личность Властелина Камня делали желание неуместным. Итер мялся, ругая свои детские манеры и чаще молчал или соглашался со сказанным другими, чтобы не ляпнуть глупость. Пожалуй, из всех его знакомых, Чжун Ли он уважал больше всех, пусть и не понимая полностью его мотивов. Путешественник поблагодарил мадам Пин и, зайдя за павильон Лунного моря, окликнул:  — Сяо. Тот появился за правым плечом, бесстрастный и бессовестно красивый.  — Ты звал меня, — констатировал.  — Да, можешь переместить нас к Чжун Ли? Знаешь, где он? Якса кивнул, но замешкался:  — Почему ты не поговорил с Паймон? Я просто хотел, чтобы ты знал. Нужно полностью всё прояснить, прежде чем делать выводы. Итер вздохнул:  — Дело не в Паймон… вернее, не только в ней. Да, я был тогда расстроен, но… я просто задумался. Обо всём. Раньше я лишь плыл по течению, в происходящем не было так уж много моего желания, так что возможно это всё моя вина. Нет разочарования, если не очаровываться, — он нахмурился, пытаясь четче выразить сумбур недавних мыслей: — Этот мир — не мой. Я очень не хотел быть одиноким, ненужным, но это завело меня не на ту дорогу. И теперь… я просто хочу, чтобы меня ненадолго оставили в покое. Неожиданно для себя выводы получились довольно чёткие. Говорить с Сяо было легко — из-за общей симпатии он явно принимал его сторону, даже если не считал мысль верной. Захотелось шаловливо проверить — предложи Итер устроить разбой мирных жителей — как бы изменилось его лицо? Конечно же, путешественник не стал спрашивать, довольствуясь воображаемой реакцией. Сяо не реагировал довольно долго, видимо переваривая.  — Мы какое-то время не увидимся? — из всех возможный вопросов задал именно этот. Итер отвёл взгляд:  — Возможно. Не знаю. Перенесёшь нас к Чжун Ли? Якса молча взял его за руку, и они исчезли с хлопком. Телепортация настолько сильно отличалась от перемещения с Сяо, насколько разнились между собой лёгкий южный бриз и порыв резкого северного ветра. Чжун Ли сидел за одним из столиков на небольшой площади деревни ЦинЦэ и неспешно пил чай из фаянсовой чашки с облаками и цаплей на видимой стороне. Его собеседник, старик лет семидесяти, рассеяно смотрел на усеянные цветами поля, и кажется, оба были настроены скорее на созерцание, чем на диалог. Они даже не дернулись от хлопка перемещения, наоборот — Чжун Ли улыбнулся, видимо привычный к внезапным появлениям друга. Однако, заметив Итера, чуть свел брови, недоуменно спросил:  — Что привело вас сюда? Путешественник замялся, не желая говорить при посторонних, и Моракс сразу же подхватил настроение:  — Прошу меня простить мистер Кай, кажется, у меня появилась неотложная встреча. Тот только рассмеялся:  — Ха-ха, молодежь такая нетерпеливая в наше время, но ничего, я никуда не тороплюсь, если снова захотите присоединиться, возвращайтесь до заката. Чжун Ли кивнул, поднимаясь, и они спустились вниз по выложенной камнями дороге к заполонёнными цветами полям. Погода стояла солнечная и безветренная. Властелин Камня не начинал разговор первым, однако одним взглядом приказал Сяо скрыться — возможно, не покинуть их, а именно скрыться от взглядов. Глядя на рассыпающийся остаточный эффект перемещения Якси, Итер задумался: всё же Гео Архонт оставался архонтом несмотря на различные его попытки мимикрировать под обычного смертного. Вероятно, для него это даже не игра, а жалкая попытка пусть не избежать, но уменьшить последствия собственной эрозии. Ведь когда-нибудь и его настигнет участь Аждахи, и память смотается разноцветными нитками в один спутанный узелками клубок, и, пожалуй, Чжун Ли предпочтёт смерть такому опасному в его случае угасанию, физический конец — прежде чем сознание покинет его. Иногда Итер гадал — что следует после смерти? Воссоединится ли он с другими звёздами — не этими из аквариума, а настоящими, способными стать основой чьей-то солнечной системы, и тогда, даже без разума, может, его бы настигло настоящее счастье. Он глубоко задумался, не заметив, что они идут молча достаточно долгое время, и Чжун Ли просто шагает с ним вровень. Когда они доходят то вторых, нижних ворот, здороваясь с малышкой Ю, и проходят чуть дальше к подвесному мосту, останавливаясь у причудливой статуэтки, кажется, дракона, Итер делает глубокий вздох и пересказывает архонту их разговор с Мадам Пин. Тот хмурится и рассеянно вертит на кончиках пальцев янтарно-песочную фигурку, похожую на два сцепленных между собой прямоугольника, заменяющую ему что-то вроде шаров Гантань* для своеобразной медитации.  — Да, — ответил, заставляя фигуру исчезнуть. — Я действительно знаю способ создания подобных убежищ, но… — он запнулся. — Что заставило тебя принять такое решение? Моракс смотрел на него серьёзно и печально, словно знал больше, чем хотел показывать, и желал убедиться в правильности своих выводов. Такой взгляд всегда нравился Итеру — в нём никогда не просвечивало фальшивое веселье или беззаботность, он никогда не казался мелочным или непогрешимым. Внутри Чжун Ли оставался стихией, камнем: спокойным, внимающим, готовым к очевидному концу вещей. Он резонировал с Итером, хотя их характеры отличались, и вызывал приятную прохладу, точно огромный гранитный столб заслонял его от солнца в пустыне. Путешественник легко улыбнулся, почти не применяя к себе силу:  — Что заставило?.. То, что всё потеряло смысл? Раньше он думал, что смысл заключается в помощи другим, в новых знакомствах, новых друзьях, но чем больше их становилось, тем сложнее и хрупче их отношения… Итер хотел бы ему рассказать, но слова в голове не складывались и вышло лишь:  — Я просто устал, Моракс. Чжун Ли вздрогнул от собственного имени, проницательно взглянул на парня:  — Вы поссорились с Паймон?  — Ммм… нет. Но это уже неважно, правда не важно. Думаю, рано или поздно он бы всё равно сломался… этот фальшивый смысл. Он не может выбраться отсюда, не может противостоять сославшему его божеству — даже если собрать силы всех архонтов и обладателей глаз бога, она будет гораздо могущественней. И если он не может делать то, что хочет, бесплодна даже малейшая попытка — стоит ли пытаться? И если не стоит — в чём тогда суть? Архонт приложил костяшки к губам в сложном, едва ли не хмуром выражении:  — А как же твоя сестра?  — Она… думаю, она пока не хочет быть найденной. Возможно, она тоже ищет способ выбраться, он не похоже, что ей нужна его помощь, а без неё нет даже смысла искать путь отсюда. Путешествовать же по Тейвату… сама мысль о нахождении в этом аквариуме вызывала у него пульсирующее чувство клаустрофобии. Аквариум. Это всё аквариум, насколько бы огромным он ни казался. Они часто называют его путешественником, и он действительно гость здесь, пришелец, и это место никогда не служило для него домом. Итер вздрогнул, когда холодные пальцы взяли его за подбородок. Чжун Ли никогда раньше не касался его — не похоже, чтобы он в принципе любил прикосновения, однако касание оказалось мягким, ненавязчивым.  — Кажется, — Властелин камня вгляделся в глаза похожие цветом на его стихию, — ты не знаешь, что с собой делать. Итер жалко усмехнулся:  — Всё рушится. Я думаю о том и об этом, но ни один из вариантов не выглядит правильным. Мне нравится… путешествовать, в странствиях раньше был смысл, но сейчас даже это кажется нелепой отговоркой. Чжун Ли по-прежнему осторожно держал его за подбородок. Он был выше на целую голову, в мыслях Итера промелькнуло: возможно всё это время он хотел утешения. И не хотел одновременно. Моракс смотрел внимательно, пристально, и такая тонкая нить печали проходила сквозь его взгляд, что Итеру становилось не по себе. Печаль не позволяла отвернуться, а взгляд глаза в глаза понемногу начинал вызывать смущение.  — Я помогу тебе, — заключил Властелин Камня, выпуская подбородок из пальцев. — Даже со знанием способа, Мадам Пин не сможет воссоздать скрывающее подпространство, никто из живущих не сможет. Однако, я помогу тебе войти в существующее. Предложение осталось не законченным, и путешественник догадался:  — И какова цена? Чжун Ли слегка усмехнулся, хотя глаза оставались серьёзными:  — Ты прав. Будет цена. Давай заключим контракт.