Адамово яблоко

Эдвард и Хайди спорили. Примерно часом ранее звонила Элис, и вопрос присутствия Эдварда во Франции был поднят снова. Элис настойчиво убеждала его уехать, объяснив свою просьбу загадочным видением, которое она вскользь охарактеризовала как “трудности с Викторией”. Все понимали, что Виктория избегает любой потенциальной опасности, и в лице Эдварда она вполне могла усмотреть таковую. Планы Эдварда относительно уговоров Элис и Хайди висели в воздухе. Он сопротивлялся, пусть и вяло, потому что был убежден, что Виктория может попытаться нам навредить — из-за происшествия с Джеймсом-ищейкой. Вечерело; я запретил Хайди задергивать шторы, и лиловый закат пробивался в номер сквозь широкие окна балкона в большой комнате. Я сидел на диване и щелкал кнопками на пульте от телевизора, издеваясь над собой. Звуков вокруг было непривычно много, и мне показалось, что телевизор отлично дополнит оркестр, состоящий из голосов Эдварда и Хайди, застенных звуков, уличного шума... За окном раздался автомобильный клаксон. Я перевел взгляд на электронные часы над телевизором — 8:35 вечера. — Тебе Элис сказала, что Виктория не станет угрозой. Ты-... — раздраженно воскликнула Хайди. Из номера сверху послышался звон столовой посуды. — Я знаю, что она сказала. Тебе вовсе не обязательно пересказывать каждое ее слово. — Эдвард постоянно перебивал ее, потому что заранее знал, что она собирается сказать, и от этого Хайди распалялась еще сильнее. Тем не менее он не повышал голос и со стороны казался спокойным, разве что Хайди не обращала на это никакого внимания, продолжая скандалить. — Так собирай свои монатки! — Хайди похлопала руками по карманам. — Да где этот чертов ключ? — А у вас никогда нет денег, — возмутилась блондинка из фильма. — У вас ничего нет. — Ты можешь дать мне немного времени? — попросил Эдвард. — Давай прекратим этот спор, пожалуйста. — Ты думаешь, у меня есть в запасе время? И хватит разговаривать со мной этим снисходительным тоном, будто я дура. Ты знаешь, что тебе придется уехать, но намеренно оттягиваешь этот момент. И кто тебя поймет, с какой целью ты это делаешь. Я украдкой посмотрел на Эдварда — и тут же вернул свое внимание к телевизору. Мы оба знали, что Хайди права. — Я не думаю, что ты дура. Даже мне его слова показались бы издевкой, если бы только я не знал, что Эдвард говорит искренне. — Зато я думаю, что ты полный кретин. — Хайди, рот закрой, — мне пришлось вмешаться. — Иначе что? Эдвард тут же оказался рядом и усадил меня обратно на диван — с третьей попытки, — после чего опустился рядом. Он молча забрал у меня пульт и нажал на кнопку выключения. Я сцепил руки в замок, не зная, чем еще их занять, и уставился на наше отражение в черном экране. Эдвард сидел, повернув голову в мою сторону, и смотрел на меня с сожалением. — Может, хочешь немного прогуляться? — спросил он. — Ты, наверное, соскучился по людям, пока торчал в той дыре. — Кажется, не хочу. Потому что людей из соседних номеров я предпочитаю спящими. На это Эдвард ничего не ответил. — А что, если результат встречи с Владимиром не оправдает твоих ожиданий? — резко сменил тему он, видимо, устав ходить вокруг да около. Я тяжело вздохнул — какой раз он спрашивает об этом? — Объясни мне свой план. Я не понимаю, что конкретно ты намерен делать. — Я смогу объяснить в случае, если здесь не будет Хайди, — ответил я, а затем, выдержав недолгую паузу, усмехнулся и добавил: — Но после ее ухода я буду способен только на невнятные объяснения, которые тебя, скорее всего, не устроят. Эдвард глянул на меня с возмущением. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь наверняка резкое, но усилиями Хайди громыхнул один из ящиков кухонного гарнитура. Я вздрогнул и обернулся. — Сделай так, чтобы он перестал упрямиться, — приказала Хайди. — Бегу и спотыкаюсь, — ответил я. — Никого он слушать не станет. — Кроме тебя. — Кроме себя, — поправил я. Я перевел взгляд на Эдварда. Он уставился на Хайди со странным выражением на лице: будто все те грубые высказывания, которыми она осыпала его до этого, это пустяки, но теперь, сказав эту невинную фразу, Хайди перешла какую-то черту. Она тоже заметила изменения на лице Эдварда, но отреагировала холодно: покрутила пальцем у виска и, прежде чем распахнуть входную дверь, сухо сообщила: — Узнаю, где этот ресторан, на который указала Челси. Вернусь — его здесь быть не должно. Я прислушивался к удаляющимся шагам. Скрипнул дверной косяк. После себя Хайди оставила мириады пылинок в воздухе и гробовую тишину. И машины с улицы, и люди за стенами — все почему-то стихло. — Я переживаю, Кристиан. Все разговоры, которые заводил Эдвард, проходили по схеме “я волнуюсь, Кристиан” или по схеме “что ты собираешься с этим сделать, Кристиан?” — и я понимал его чувства, но я бы солгал, если бы сказал, что мне не надоело. Словом, атмосфера в номере была так себе. — Столько времени прошло, а мне до сих пор хочется поправить тебя. Когда ты зовешь меня так, я слышу в голове голоса родителей. — Я обхватил подбородок Эдварда пальцами, вынудив посмотреть на себя, и попытался спародировать недовольный тон мамы: — Кристиан, ты снова пользовался моей соковыжималкой? Сколько раз я тебе говорила, не суй туда лимоны. Эдвард улыбнулся кончиками губ. Я заставил себя улыбнуться в ответ, постарался сделать это как можно мягче и шире. Мне хотелось, чтобы он хоть немного расслабился. — Да, в кругу семьи, — сказал он, отведя взгляд. — Что у тебя с лицом? Я надавил большим пальцем на его аккуратную нижнюю губу, намекая, что не хочу слышать странные замечания. — С чего ты взял, что здесь я в большей опасности, чем в Вольтерре? — поинтересовался я. — Я не пытаюсь продолжить головомойку Хайди, мне просто любопытно. Он тяжело вздохнул. Я понял, что ответ на мой вопрос Эдвард счел слишком очевидным и решил не утруждать себя объяснениями. Настаивать я не стал. — Ты улыбаешься сразу после упоминания о своих родителях, а потом говоришь мне не волноваться. У меня такое чувство, будто я только и делаю, что повторяю одно и то же, а ты дразнишь меня обещанием ответов, которых я не получаю. Нет у тебя никаких планов, верно? Эдвард, полуприкрыв свои золотистые глаза, неотрывно смотрел на меня, но я стойко выдержал это испытание и не позволил улыбке дрогнуть. Он рывком отнял мою руку от своего лица и прошипел: — Сейчас же прекрати улыбаться. — Ты негативный, — пошутил я и тут же поспешил его успокоить. — Доверься нам. — Кому — нам? — требовательно спросил Эдвард. — Мне и Элис. Или ты можешь просто положиться на меня. — Нет, — неожиданно ответил он и толкнул меня в грудь. Я откинулся на спину и признался: — Ужасно обидно. Он навис надо мной, как лезвие гильотины. Взгляд Эдварда был тяжелым и серьезным. Со стороны он мог казаться равнодушным, но если присмотреться повнимательнее, становится ясно, что это впечатление обманчиво и с равнодушием у Эдварда очень мало общего. — Я не позволю тебе умереть. — Мы снова о смерти, — вздохнул я. — Почему у нас с тобой все сводится к этому? — Потому что, видимо, все одно, — язвительно ответил он. Спустя мгновение я зашелся смехом. Эдвард с минуту смотрел на меня, пытаясь понять, что чувствует, а потом тоже негромко посмеялся. Смех оборвался так же внезапно, как начался. Мы молча уставились друг на друга, и эмоции захлестнули меня. Я сел, вынудив подняться и Эдварда. Моя рука скользнула ему под рубашку, и Эдвард отозвался коротким вздохом. Я приблизил свое лицо к его; оно было немного выше из-за положения, в котором мы находились, поэтому мне пришлось вскинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Несмотря на то что мои прикосновения ему явно нравились, он все еще выглядел недовольным. Когда я переместил ладонь выше, к его груди, она опала, выпустив из себя весь воздух. — Хватит, — потребовал он. — А что я такого делаю? — Касаешься. Я тут же поднял обе ладони на уровень своей головы и провел языком по его нижней челюсти. Коленями, которые были прижаты к его бокам, я почувствовал, что он напрягся всем телом. — Кристиан. — Руки-то вот они. — Я пошевелил пальцами. Он внимательно проследил за их движением. Зрачки у него были просто огромные. Эдвард проинформировал: — Хайди скоро вернется. — Понятно. Еще что-то, что мне нужно знать? — Да. Я сейчас скину тебя с дивана. — Давай, — весело предложил я. — Я думал, ты будешь просить меня уехать. — С какой стати? Можем вообще запереться здесь и никуда не выходить. Когда нас найдут и убьют, я ни о чем не буду жалеть. Только бы это произошло быстро, а перед этим я успел натянуть штаны. Эдвард надавил ладонью мне на грудь и сверкнул глазами, по-птичьи склонив голову. Я снова оказался прижат спиной к дивану и не особо этому сопротивлялся. — Что за ерунду ты мелешь? — беззлобно спросил он. — Как думаешь, успеем до ее возвращения?.. Лицо Эдварда приобрело такое выражение, будто у него заболели все зубы разом. Я наблюдал за ним, старательно сдерживая смех. — Я рад, что хотя бы одному из нас весело. — Знаешь, я столько раз представлял это. Думал, вот если бы только распрекрасный Эдвард Каллен был моим… — Я и так твой. — Сейчас дотвойкаешься. — Я предупреждающе ткнул ему в грудь указательным пальцем, и улыбка сползла с моего лица. Эдвард раз за разом прерывал поцелуй: то мои пальцы были слишком низко, то язык, а это уже совсем никуда не годилось. Я понимал, почему он сопротивлялся: для него это многое значило и он не хотел торопиться. Я должен был уважать желания Эдварда, но если у него хватало сил на сопротивление, то я никак не мог взять себя в руки. В последнее время с самоконтролем у меня были серьезные проблемы. В какой-то момент в моей больной голове возникла секундная мысль о том, что физической силы мне вполне хватит, чтобы прекратить эту возню прямо сейчас, — страх, который повлек за собой этот порыв, частично помог остудить пыл и включить мозг. Я понятия не имел, как ему удавалось постоянно перехватывать мои руки — возможно, он пользовался каким-нибудь шестым чувством. Не заметь я, что он вздрагивает каждый раз, когда мне удается добраться до его ключиц, я бы ни за что не пробился сквозь неприступные стены его самообладания. Пользоваться этим открытием было неспортивно, но человек я не то чтобы честный. Когда Эдвард в очередной раз отвлекся, чтобы сжать мою руку в своей, я впился ртом в его шею. Он тут же качнулся вперед, как если бы у него неожиданно закружилась голова. Обе мои руки снова были свободны, и я схватил Эдварда за талию, поднимая рубашку выше и притягивая его к себе. Он больше не сопротивлялся. Время понеслось с невероятной скоростью. Мир за пределами этого дивана прекратил свое существование. Это была не похоть, а нестерпимое нежелание находиться порознь. Я не мог ни удержать его, ни оттолкнуть — это приводило меня в исступление, вызывало желание вести себя агрессивнее, настойчивее. Он не мог быть моим, потому что принадлежал самому себе, тем не менее я отчаянно пытался добиться этого. Я хотел стать им, не мог и с тем же отчаянным рвением пытался. В нем было сосредоточено все, чем я живу. Если до смерти я желал его, потому что он был моим идеалом, а еще сказкой, другой вселенной, в которую я пытался попасть, то после нее мое положение было еще плачевнее. Я потерял дом, увлечения, семью, самого себя, планы на жизнь… Эдвард был единственной постоянной среди хаоса, маяком, блуждающим огоньком над водой. Он направлял меня, придавал моему существованию смысл, показывал пример. И все это, сконцентрированное в одном человеке, до которого я наконец смог дотянуть свои грабли, производило на меня страшное по своей силе впечатление. Уж что я пытался с ним сотворить, я не знал. Судя по моим действиям, наверное, поглотить. Эдвард, конечно же, само совершенство, даже не пискнул. Это точно не кончилось бы ничем хорошим, если бы не громкий хлопок входной двери. Он раздался ровно в тот момент, когда моя рука замерла на его брючном ремне. Появление Хайди казалось следствием одного из тех совпадений, которые приписываются мудрыми и набожными людьми особому вмешательству Провидения. Если бы не она, я не знаю, как смотрел бы ему в глаза после этого. Я встал с дивана, еще не до конца понимая, где вообще нахожусь, в то время как Эдвард поднял свою рубашку с пола. Перед тем как одеться, он размял кисти и левое плечо. — Извини, — бросил я и кивнул на его руки. В ответ он небрежно махнул рукой. Хайди бросила ключ от номера на пол и вышагнула из мокрых туфель. Я покосился на открытый балкон. Оказывается, шел дождь. Ветер забрасывал воду внутрь и драл занавески. Стояла темень; грозы не слышно. Открытому балкону никто не уделил внимание. Эдвард застегнул последнюю пуговицу. Напоследок бросив на меня тяжелый взгляд, он уставился на черный экран выключенного телевизора. Лицо Хайди ничего не выражало, она опустилась на стул у кухонного острова и уткнулась носом в телефон, закинув ногу на ногу. — Заметила что-нибудь подозрительное? Что-то, намекающее на западню? — спросил я севшим голосом. — Ничего примечательного. Я даже не знаю, почему это место называется рестораном, ведь на вид оно — потрепанный бар. Ну, я посидела там немного, понаблюдала. Потом подошла к администратору-придурку, который всех американцев без разбора называет “Джонами”. Сказал, что стол никто не бронировал. Я занялась и заказала. Я хмыкнул и промолчал. До встречи с Викторией оставалось еще несколько часов, и у нас было время. Ни мне, ни Эдварду не хотелось запираться в комнате и сидеть ждать, когда это время подойдет к концу. Рядом с Хайди будто бы было немного легче, потому что окажись мы вдвоем, и мрачные мысли, все эти чувства, — они накроют меня с головой. Поговорить о чем-то толковом у нас не получится, особенно после случившегося только что. Эдвард вернется к своему “я волнуюсь, Кристиан”, потому что сейчас его мысли заняты лишь этим, а я буду пытаться утешить его — и эти попытки в конечном счете сделают только хуже. Хайди была не против компании, хотя всеми силами разыгрывала обратное. Она тоже нервничала, ведь вполне могло оказаться, что это ее последняя командировка. Подтверждение своим догадкам я умудрился найти во взгляде Эдварда, который он время от времени обращал к Хайди. Имея прямой доступ к ее мыслям, он не мог не заметить ее состояние. Молчание в комнате было гнетущим. В конце концов я снова включил телевизор и приготовился к неодобрению со стороны Эдварда или Хайди, но никто не высказался против. Сначала мы с Хайди занимали разные углы комнаты, но вскоре подтянулись к Эдварду. Хайди заняла кресло, я с ногами забрался на диван, но сидел от Эдварда поодаль — между нами мог бы поместиться еще один человек, и я не мог избавиться от назойливой мысли о том, что это место принадлежит Аро. Оглянувшись, я понял, что не один чувствую его призрачное присутствие. Хайди смотрела перед собой и безостановочно крутила золотое кольцо на среднем пальце, замерла, словно чей-то взгляд приковал ее к месту. Эдвард тоже расслабленным не выглядел, он следил глазами за фигурами на экране, точно кот, но создавалось такое впечатление, что он их даже не видит. Во время очередной рекламной паузы Хайди переместилась на кухню и расстегнула свою дорожную сумку, достав оттуда сменную пару туфель. Я поднялся следом, выключив телевизор. Эдвард впервые за вечер оторвал от него свой взгляд и встал. Хайди с мрачной решимостью остановилась в дверях. Мы с Эдвардом замерли друг напротив друга, и Хайди, не дождавшись, в два шага сократила расстояние между нами. — Ты идешь или нет? — спросила она и потянулась к моему плечу. Эдвард вонзил в нее такой яростный взгляд, какого я у него еще не видел. Хайди замерла на месте. — Не подходи. Я попытался повернуть к себе его голову сначала одной рукой, но поддался он, когда я использовал и вторую. Переведя взгляд на меня, Эдвард ничуть не смягчился. — Эдвард, это Хайди, — на всякий случай напомнил я и постучал кулаком себе по виску. — Не сходи с ума. — Все труднее. Я не стал уточнять — отпускать или не сходить с ума — разницы все равно мало. Мне хотелось сказать ему, что скоро все закончится, но я не знал, когда наступит это “скоро”, поэтому промолчал из страха снова разозлить его. На туманные обещания и полуправду у Эдварда аллергия. Сегодня я усвоил, что если не могу сказать ему ничего конкретного, то лучше просто промолчать. — Нам надо выйти пораньше, чтобы взять машину в прокате. — Эдвард может оставить тебе свою, — предложила Хайди. Я хотел возразить, что это необязательно, но поскольку Эдвард спорить не стал, то я тоже промолчал. Он достал ключ из кармана брюк и вложил мне его в руку, после чего клюнул меня носом в щеку. Я прикрыл глаза. Пытаясь в очередной раз тщательно продумать каждый возможный исход встречи с Викторией, я мысленно подставлял к той или иной ветке событий термин “безопасность Эдварда” и проверял, не может ли случиться хоть что-то, что могло бы ее нарушить. “Безопасность Эдварда” была кислотной пробой для всех этих сплавов из вариантов будущего. Список того, что может пойти не так, получился внушительным. Вероятность, что Эдвард может серьезно пострадать, возрастала в несколько раз, если я облажаюсь и дам заманить себя в ловушку. Основная задача, стоявшая передо мной: не щелкать… клювом. К ночи ветер усилился. Объяснив, где находится машина, которую он предусмотрительно оставил подальше от отеля, у широкой дороги, Эдвард проводил нас до ближайшего перекрестка. Вдоль тротуара были высажены каштаны, припорошенные зеленью лопнувших почек. Они чередовались с высокими уличными фонарями, исписанными граффити. Мимо проносились автомобили, но пешеходов практически не было — дождь загнал людей по домам. Мокрая мостовая блестела, отражая очертания домов и теплый свет фонарей. Когда я заметил, что одежда Эдварда промокла, под влиянием сиюминутного импульса мне захотелось попросить его спрятаться где-нибудь подальше от холода. Поразившись собственной глупости, я тяжело вздохнул, обратив на себя его непроницаемый взгляд. Все мы одеты были не по погоде, но, кажется, никого, кроме меня, это не волновало. Как только я рассмотрел вдали неприметную “Тойоту”, он сжал мой локоть. Долгих прощаний я не выносил. — Свяжитесь с Денали. Возможно, скоро нам понадобится их помощь, — сказал я, намекая на Хайди. — Теперь тебе дорога в замок заказана, никак встреч с Аро. — Я не могу, — процедил Эдвард и усилил хватку. — Просто сделай. Он сделал. Кивнув Хайди, Эдвард развернулся, его рука заскользила вниз по моему предплечью — и в конце концов исчезла. Я сжал воздух в ладони. Хайди завела разговор на свою любимую тему. — Будь с ней осторожен. Тщательно подбирай слова. Не умничай. — Больно надо, — равнодушно ответил я, провожая спину Эдварда взглядом. — Не спугни ее. На светофоре загорелся зеленый, и мы двинулись дальше. Эдвард ни разу не обернулся. — Я Крис Свон, а не Дарт, мать его, Вейдер. — Ты пытался убить Джеймса! — Поправочка: я не пытался. — Нужно сделать все быстро, пока сюда не явился Деметрий. — Аро не позволит ему поехать, — возразил я. — Деметрий главный фанат Маркуса, его правая рука! Неужели ты думаешь, что Маркус к нему не прислушается? — Эта правая рука сейчас на домашнем аресте, пашет как проклятый. — Деметрию верят больше, чем тебе, поэтому сделают так, как он скажет. — Ты мне прямо глаза открыла, Хайди. — Ты меня за дуру держишь? — Точно хочешь, чтобы я ответил? — Нам нужно все обсудить. И за руль сяду я, потому что если нас остановят, нам придется потратить время. Ты без документов. Пусть попробует. О чем она вообще думала, когда говорила это? — Давай обсудим. Знаешь, у меня как раз есть очень интересная тема для разговора… — Не сейчас! — сквозь зубы проговорила Хайди. — Это, правда, очень интересно! Просто послушай. Есть такая вещь, она называется сообщение страхователя страховщику о передаче управления транспортным средством водителям, не указанным в страховом свидетельстве в качестве допущенных к управ-… — Заткнись? Хайди подошла к двери у пассажирского сидения и яростно дернула ручку — как еще не оторвала дверь. Я снял блокировку и послал ей воздушный поцелуй. Мое поведение она никак не прокомментировала, но как только я боком протиснулся в салон, она продолжила читать нотации: — Еще раз тебе повторяю, подбирай слова. Я уже говорила ей, что ты не убивал Джеймса, и ты подтвердишь это. В твоих интересах сделать это убедительно. — Она выдержала недолгую паузу, перед тем как продолжить. — Что ты собираешься ей сказать? Мне нужно знать. Я открыл бардачок и с удивлением обнаружил там солнцезащитные очки Эдварда. Нацепив их на себя, я грустно улыбнулся и повернул ключ зажигания. — Какого хрена ты молчишь? — возмутилась Хайди. — Ты сказала мне заткнуться. — Я тебя ненавижу. — Это взаимно, — весело сообщил я, не взглянув на нее — занялся регулировкой зеркал и сидения. — На вопрос ответь! — Меня укачивает, — пожаловался я и сделал вид, что меня сейчас стошнит прямо на нее. — Не могу говорить. — Тебя не может укачивать. Не только физически — мы даже не тронулись! — Только я открыл рот, чтобы сказать, что это “психогенное”, и доступно объяснить ей этиологию психогенной рвоты, как она замахнулась на меня. — Вот теперь точно лучше заткнись. Я пожал плечами. На прозрачной двери ресторана висело возмутительное объявление, провозглашающее о том, что джентльмены, оплатившие счет за свою даму, имеют возможность получить дополнительную скидку на любой из десертов меню. Я компульсивно придавил к двери пальцем отклеившийся уголок этой бумажки и дернул дверную ручку на себя, войдя первым. Хайди толкнула меня в правую лопатку, тем выразив свое мнение о моих манерах, и вошла следом. Мы замерли у входа; Хайди остановила рукой звенящий над нашими головами колокольчик. Столы здесь стояли в ряд, а впереди, в самом деле, виднелась барная стойка. С десяток пар человеческих глаз, будто нитка бус, были направлены на меня и Хайди — и среди них не было Виктории. — Может, нам следует подождать? — осторожно предложила Хайди и выглядела при этом потрясенной. — Так, я в это не играю, — заявил я. — У нас нет на это времени, черт возьми! — Но она должна быть здесь, — одними губами пробормотала Хайди. — У нас был уговор. Молодой администратор закончил с тем, что они там делают, прежде чем встретить новых посетителей, и подбежал к нам, промурлыкав несколько слов на французском. Я перевел взгляд на бейджик, не испытывая никакого желания глядеть в его любопытные глаза, и закусил губу. — Что ж, судя по всему, ваш уговор отменяется! Ищи ее, иначе мы с тобой подохнем, — процедил я и вышел на улицу, хлопнув дверью. Хайди осталась в ресторане и начала расспрашивать администратора и подошедшую к ним официантку. Я следил за ними через окно с левой стороны и прикидывал варианты. Накрапывал дождь, размывая картинку. Когда Хайди вышла из ресторана, воровато оглянулась по сторонам и приложила телефон к уху, я подумывал о том, чтобы снова связаться с Элеазаром. Хайди устремила на меня взгляд и сказала несколько слов на незнакомом языке. Она совершила жест свободной рукой, намекая, что мне нужно разворачиваться, и вернулась в ресторан. Я тут же выпрямился и облегченно выдохнул. В номере было темно, чувствовался запах мебельной политуры и странный, едва уловимый чужой душок. Красный огонек выключенного телевизора отбрасывал блик на деревянный пол. Я хорошо различал предметы в темноте, но сейчас мне показалось, что я делаю это даже лучше, чем обычно. Я давно усвоил, что вижу и слышу лучше, когда мне страшно. Ее высокий силуэт я заметил не сразу, хотя Виктория сидела у меня прямо перед носом — как если бы утерянная вещица лежала на самом видном месте, и из-за этого ее трудно было отыскать. Расположившись на стуле у кухонного острова, Виктория ждала, когда я обращу на нее внимание. Она держалась с небрежным превосходством, так, будто могла усадить на колени перед собой все человечество, но не находила для этого времени. Когда Виктория повернула голову, ее густые морковно-рыжие волосы потянулись со спины и накрыли правое плечо. Казалось, что у нее на голове разгорелся костер, и ее лицо обрамляли языки пламени, колеблющиеся на ветру. — Привет, Виктория, — шепотом произнес я. — Чувствуй себя как дома. — Бенедикт Арнольд, — протянула она высоким голоском, который никак не вязался с ее внешностью. — Только симпатичнее. Я не спешил подходить к ней и был готов к чему угодно — даже бежать. Она полностью завладела моим вниманием. — К чему все это? — спросил я. — Хочу, чтобы все прошло гладко. — Неужели. И что мешало мне вернуться сюда с Эдвардом? Или ты об этом не подумала? Глаза Виктории блеснули в темноте; она окинула меня взглядом и отвернулась. На ее лице отчетливо проступило разочарование, которое я счел напускным — будь оно искренним, вряд ли Виктория позволила бы эмоциям вырваться наружу. Я тут же сделал для себя пометку: доверять ей нельзя. — Я знаю, что он уехал, — флегматично ответила она. — Тогда на кой черт ты потратила мое время и разыграла весь этот спектакль? — За Хайди следят. — Кто? — нетерпеливо спросил я. Виктория промолчала. Я сделал еще одну пометку: поменьше оставлять Хайди одну. — Ладно. Что ты хочешь взамен на информацию о Лоране? — О Лоране? — переспросила Виктория, будто бы не могла поверить, что услышала от меня что-то настолько глупое. — Эти сведения я дам тебе бесплатно, в знак доброй воли. Я думала, тебя интересует сделка. — Ах, сделка, — понял я. — Вольтури, — подтвердила Виктория. — Это твой способ отомстить за Джеймса? — Ну, способ… Скорее мечта, причем многих из нас, к воплощению которой я чувствую себя в некоторой степени предназначенной. — Я смотрю, ты не мелочишься. — Если бы я сочла это уместным, я бы создала целую армию и пошла бы с ней на Вольтерру. К счастью, у меня был друг, который подсказал другой способ. — Лоран — и друг? — хмыкнул я. — Ты не винишь его в смерти Джеймса? — Соображаешь быстро, но недостаточно. Я сказала “был”. Она отвечала сразу же, едва я успевал договорить. Складывалось впечатление, что она спланировала наш разговор в точности до запятых. Это напомнило мне об Элис, которая жила в будущем: иногда казалось, что она совершала большую часть своих действий лишь для того, чтобы подвести все к общему знаменателю, добиться известного только ей результата. Ту же апатию ко всему, которую я время от времени улавливал на лице Элис, демонстрировала и Виктория. Это меня настораживало. Люди, которых я считал умнее себя, всегда меня пугали. — Да ты издеваешься! Если ты знала, что я стану искать его, зачем ты его убила? — Я слышала, трудности, вместо того чтобы портить твой настрой, подливают масла в огонь. — Виктория усмехнулась собственной шутке и сложила руки в замок. Браслеты на ее запястьях, позвякивая, царапнули гладкую поверхность столешницы. — Лоран поделился со мной кое-чем. — Рассказал, где прячет свой личный дневничок? Ты блефуешь. — Думаешь, он знал, что умрет? Я заинтересованно вскинул бровь. — Все равно я тебе не верю. — Я об этом не спрашивала. — Я рискую жизнью, так что извини, если мне хочется знать наверняка, занимаюсь я сейчас делом или танцую под дудку очередного психопата. Где гарантии того, что Лоран действительно мертв? — Было бы чем рисковать. Я потрачу на ожидание еще минуту, а затем мы разойдемся — каждый в свою сторону, поэтому поторопись с решением. Добавлю, чтобы ускорить процесс: твоя жизнь мне глубоко безразлична, но мне бы не хотелось подставлять Хайди. Я к ней неровно дышу. — Не води меня за нос, плевать ты хотела на Хайди. Судя по тому, что слышал я, трусости в тебе больше, чем здравого смысла. Ты и пальцем не шевельнула, чтобы помешать Джеймсу умереть, — заметил я. Виктория отвечать не стала и не позволила себе отреагировать, поэтому я не знал, вызвали ли мои слова в ней какие-то чувства. Не дождавшись ответа, я продолжил: — Ты бы сюда не пришла, если бы не нуждалась в моей помощи. И ты будешь ждать хоть минуту, хоть десять, потому что в одиночку ни за что не пойдешь против Вольтури. Виктория тактично промолчала и откинулась на спинку своего стула. Большую часть своего времени я общался с Хайди и привык к ее взрывному характеру, поэтому холодная реакция Виктории на грубую правду привела меня в растерянность и вызвала еще больше сомнений. Пока она внимательно рассматривала мое лицо, я размышлял. Собственные слова склонили мое решение в пользу сделки с Викторией — не просто так она здесь. Да, вполне могло оказаться, что Лоран все еще жив и Виктория намеренно вводит меня в заблуждение с целью отвлечь от его поисков или заманить в какую-нибудь ловушку (а ловушек у нее в запасе может быть бесчисленное множество), но вариантов, кроме как положиться на нее, у меня не оставалось. Даже если Лоран и жив, Виктория должна была помочь мне отыскать его, а раз уж она утверждает, что он умер, помощи от нее я не получу. Я мог бы попытаться найти Лорана сам — когда-нибудь справился бы точно, будь он хоть мертвый, хоть живой, — но на это у нас с Хайди не было времени. Я подошел к Виктории и протянул ей свою руку. Когда ее ладонь оказалась в моей, я дернул ее на себя и процедил: — Если по твоей вине с головы Эдварда Каллена хоть один волосок упадет, я тебя в порошок сотру. Ни один мускул на лице Виктории не дрогнул, но она тут же одернула руку. — Так вот чем ты боишься рискнуть, — догадалась она. — А я уж было решила, что ты надеешься пережить это. — Если ты меня не услышала, тебя я точно переживу. — Вы подписали себе смертный приговор. Не моими руками, но руками Деметрия или Джейн с Алеком он будет исполнен — и, поверь мне, моему обостренному чувству справедливости этого достаточно. — Что ты хочешь знать? — уступил я. Я возвышался над ней, но она, судя по всему, не испытывала дискомфорта. Виктория уверенно смотрела мне в глаза снизу вверх, ни разу не моргнув. — Кто именно отдал приказ? — Аро, — не задумываясь, ответил я. — Почему? Что именно там произошло? Тут мне показалось, что ее голос дрогнул. — Все из-за Лорана. Он подбросил кое-что Вольтури, заставив всех думать, что это был Джеймс, и выманил меня из замка, пообещав то же, что и ты, — информацию. Согласно задумке Лорана, Джеймс должен был стать связующим звеном между нами. Я согласился на это, и хотя Аро отправил меня убить Джеймса, собирался ослушаться приказа. Может быть, Джеймс сообразил, что Лоран использовал его и обрек на бега, и рубанул с плеча, а может, у него крыша съехала, я без понятия. Он сказал, что не собирается убегать, и напал на меня. Эдвард вызвался меня защищать. В конце концов, я решил, что Лоран наплел Джеймсу с три короба, и тот, догадавшись об этом, сделал вид, что выполнит его поручение, в то время как намеревался мстить и срывать его планы, раз уж терять ему было нечего — все-таки нрав у твоего бойфренда тот еще. Я умолчал о том, что мы с Челси навели Аро на Джеймса, скрыв факт причастности Лорана к этому делу. Виктории об этом лучше не знать. Раньше у меня плохо получалось лгать, но служба при Вольтури помогла мне поднять этот навык на нужный уровень. Деметрий разобьет себе голову об стену, когда поймет, чему именно он меня научил. И все же один вопрос оставался открытым: знал ли Джеймс, что именно я, не Лоран, сдал его Аро? В день, когда мы встретились в железнодорожном депо, он сказал что-то вроде “спасибо за столетия в бегах”. Благодарил он не Лорана, а меня. Если так, то Лорану не пришлось бы уговаривать Джеймса идти на встречу со мной. Либо Лоран действительно его обманул, и тогда я почти не врал Виктории, либо Лоран каким-то чудом узнал о моем поступке и посвятил в это Джеймса, что и побудило его встретиться со мной. Точно я уже не узнаю, в противном случае ответ найдется только у Виктории, а мне бы этого ой как не хотелось. Все снова сводится к тому, верить мне в то, что она убила Лорана, или не верить. Если Лоран мертв, значит, Виктория не знает правды, если же нет, то она нарисовала на моей спине мишень и прицеливается издалека. — Ты почти прав. Но Лоран не доверился бы ему слепо, потому что чует ложь за милю. Если бы все было так, как ты говоришь, и Джеймс выполнял его просьбу, то Лоран был на сто процентов уверен, что Джеймс выполнит ее — иначе быть не могло. Из чего следует, что Лоран не собирался говорить с тобой. Лоран попросил Джеймса в точности о том, что он попытался сделать, и Джеймсу хватило глупости согласиться. Лоран подкупил его, втянул в свои идиотские игры и подвел. — На несколько мгновений Виктория замолчала, и я заметил, как в глубине ее черных глаз заклубился гнев. Она очень быстро взяла себя в руки и подвела итог ровным голосом: — Он подвел Джеймса, поэтому он мертв. Мои мысли разлетелись в разные стороны, как почва, под которой разорвалась мина. Неужели Лоран изначально выманил меня из замка, чтобы убить? А произошедшее после? Все это совершенно не имело смысла. Я глянул на Викторию, не сдержав скепсиса, который наверняка свозил из каждой щели в моем теле, и решил, что она ошиблась в своих суждениях. — Чем он мог его подкупить? — Мне сказали, что ты умнее, чем кажешься. Я начинаю в этом сомневаться, — сказала Виктория. Она опустила руку в карман своего кардигана и вытащила оттуда телефон. Я терпеливо ждал, пока она найдет что-то в нем. Вскоре она показала мне фотографию, на которой был конверт с незнакомым адресом, она пролистнула, далее было содержимое конверта: в нем лежало фото, на нем — лица высокого бородатого мужчины с обаятельной улыбкой и Тасиро на фоне машины со швейцарскими номерами. — Я нашла это в столе у Джеймса за день до его смерти. Тебе это о чем-нибудь говорит? — Мужчина слева — Лоран? — спросил я, и Виктория кивнула. — Лоран работал на румынов, Тасиро имеет прямое к ним отношение. Все указывает на то, что письмо было отправлено ими. Но это не объясняет того, как Лоран заставил Джеймса полезть на рожон. Я отступил от нее на шаг, испытав чувство, которое обычно возникало у меня перед тем, как рождалась идея. Тасиро был не только предупреждением для Аро, а для меня — побуждением к действию. Тасиро был ключом к этой загадке. Жестокость, с которой все это было организовано, поразила меня. Я заговорил не без содрогания: — Лоран послал Джеймса не убить меня, верно? Вот как он обманул его. Лоран послал Джеймса на смерть, в то время как Джеймс был уверен, что справится со мной на раз-два. Лоран заставил его выполнить поручение румынов, доставить письмо, навлек на Джеймса гнев Аро, а затем избавился от него, столкнул нас лбами. Лорану приказали доставить то письмо в замок, но он решил, что умнее, и использовал Джеймса. Впрочем, это тоже было предсказано, потому что ты нашла у него фото Тасиро. Вскоре, когда Лоран выполнил часть своей сделки, ты избавилась от Лорана. Они дают мне зацепки, а после того как я ими воспользуюсь, уничтожают посыльных. Они и до тебя доберутся, может, уже добрались — в момент, когда ты согласилась встретиться со мной. — Я уставился перед собой. Несмотря на всю чудовищность ситуации, по какой-то причине я ощутил ликование. — Череду всех этих событий запустили амбиции Лорана. Ты сказала, что он втянул Джеймса в свои игры? Что румыны пообещали Лорану? Напряженное выражение лица Виктории заострило его красивые черты. Она поднялась на ноги и встала лицом к окну, спиной ко мне. — Я сделала вид, что не видела того письма и что не знаю о делах Лорана. Он рассказал мне паршивую историю о том, как неосторожен был Джеймс и попался, и я сделала вид, что поверила. Мне нужна была информация. Когда я спросила, какие вообще проблемы могут быть у Джеймса с Вольтури, Лоран признался мне, что Владимир из Румынского клана заключил сделку с кем-то из вашей верхушки. Лоран сказал, что теперь у нас есть шанс и он знает, как нам подняться на самый верх. Мы — будущее Вольтури. Нам всего лишь нужно привести мальчишку к румынам, да так, чтобы никто не понял, кто именно постарался. Всё же на верхушке Вольтури сидят очень осторожные люди. — С кем? — обалдел я. Я принялся перебирать в уме лица и имена. Мне на ум не приходил никто, кто мог бы устроить такой переполох, быть приближенным Аро и оставаться при этом незамеченным. Виктория лишь пожала плечами. — Если бы я знала, то была бы мертва. И делиться предположениями своими со мной не нужно. Я проглотил слова и задал другой вопрос: — Неужели ты сама обо всем догадалась? Я о Джеймсе. Лоран не мог дать тебе столько информации. — Ты же сказал, мы уничтожаем друг друга по очереди. — Они нашли тебя! — воскликнул я. — Вот почему ты стоишь здесь, а не скрываешься на другом конце света. Ты знаешь, что и румыны, и кто-то из Вольтури — все они заметили тебя. Ты знаешь, что умрешь. — Ты сказал, что я нуждаюсь в твоей помощи. Я покачал головой. — Я смогу добраться до Аро, если его предал кто-то из близкого круга, точно смогу. За месть ты можешь не переживать. Но спасти тебя я не-... — Хайди под твоей защитой, хоть ты и знаешь, что она обречена. Ты смог уберечь Калленов, они все еще живы, хотя когда ты объявился в рядах Вольтури, все считали, что вскоре им придет конец. Румыны обработали Тасиро и отправили его прямо в пасть Аро, но ты уберег и его. Ты предатель, все это знают, но Аро позволяет тебе жить, несмотря ни на что. Я не знаю, как ты это делаешь, но мне нужно это. — Виктория, это все — удачное стечение обстоятельств. Эти слухи только выглядят красиво, на деле все совсем не так. — Ты защищаешь Хайди, — сказала она. — Хайди многое сделала для моей… для людей, которыми я дорожу. И я не даю гарантий — я вступлюсь за нее и сделаю все от меня зависящее, чтобы сохранить ей жизнь, но она знает, что это ничего не решает и она может умереть. Ей просто есть куда бежать. — Я ущипнул себя за переносицу. Виктория внимательно смотрела на меня, словно ожидала согласия, словно действительно верила, что я способен творить чудеса, просто упрямлюсь. Я отнял руку от своего лица и моргнул, решив, что придумать кое-что все-таки можно. — Ладно, я сделаю все что смогу. С тебя румыны. Рано или поздно все равно пришлось бы скормить румынов Деметрию. Мне даже не жалко — ребята явно с приветом. — Прямо сейчас, — не спрашивая ее ни о чем, сказал я. Виктория кивнула и растянула рот в медленной улыбке, выверенной до мельчайших деталей. Я нашел на письменном столе канцелярские принадлежности и хотел было нагнуться над столом, но встал боком, чтобы держать ее в поле зрения. Несмотря на то, что я ей в целом поверил, все равно поворачиваться к ней спиной — идея не из лучших. На газете, найденной здесь же, я написал на итальянском: “Элис найдет тебя. Не покидайте Монпелье, пока я не вернусь. Жди меня там, где тебе передали черный кейс, каждый день с трех до четырех утра. Если Деметрий сорвется с поводка, она поможет тебе. Если что-то пойдет не так, бегите, тяните время”. Я крутанул пальцами карандаш и добавил: “То, чего ты там вечно боялась, бойся еще усерднее. Виктория сказала, у тебя кто-то на хвосте”. Только я отошел от стола, как снова вернулся к нему. “Пошел выбрасывать мусор. Целую”. Записку для Хайди я оставил на журнальном столике у телевизора.