Trinitas

      Собрав все необходимое, отряд отправился вглубь города, к айвану с сияющим маревом портала под величественными сводами. Перед уходом варанов было решено расседлать и отпустить в город самостоятельно искать пропитание, которого для ящеров здесь было достаточно. Бурдюки и запасы еды пришлось нести в перекинутых за спину сумах, а ковры и основы для шатров — в руках. Благо дом Наиля и колонный зал разделяли всего несколько улиц, а потому переместить все необходимое не составило большого труда.       Син опустил суму на мраморный пол и потер натруженные руки, в которых слабо отзывалась тянущая боль. Для кочевника с десяток бурдюков воды за спиной и пара ковров в руках — вовсе на тяжесть. Бывало, приходилось тащить на себе звериную тушу после охоты или десятки дней пешком идти под палящими лучами солнц, если не смог уследить за вараном и тот подох где-то посреди пути. Конечно, умереть от бессилия соплеменники не позволят — остановятся, когда совсем утратишь силы, напоят водой и накормят засушенным мясом, но не более. Если не заметил рану на ездовом ящере, не прокормил, не позаботился, значит идти тебе по знойной пустыне до ближайшего города. Именно поэтому выносливость никогда не подводила Сина, разве что последние два года удались слишком мирными и избаловали его комфортом.       Остановившийся поблизости Аскар тяжело выдохнул и утер пот краем рукава, не без тревоги глядя на трепещущее марево. Брови его нахмурились, губы поджались, а тяжелый взгляд таил множество переживаний. Син мог распознать некоторые из них, лежащие на самой поверхности: «Куда попадет отряд, войдя в портал? Как их тела перенесут переход? Что ждет их по ту сторону?». Кочевник и сам не мог дать на них уверенный ответ, отчего тревога не покидала сердце, жаля точно острые песчинки в бурю. Хотелось успокоить дорогого сердцу альфу, прогнать это напряженное выражение с лица и вновь увидеть легкую улыбку, предназначенную ему одному, но лгать Син тоже не собирался.       — Если люди древности часто использовали порталы, то значит, они не причиняли особого вреда, — озвучил Син свои мысли.       Он смог узнать от Наиля не так много — омега рассказал, что перемещения утомляют, но сведений было немного, поэтому действительность могла оказаться самой неожиданной. Однако Син был командиром отряда, а значит, был обязан сохранять спокойствие и дарить окружающим уверенность.       — Что бы ни ожидало нас по ту сторону — мы все преодолеем, — кочевник поднял взгляд на Аскара, замечая забавное выражение удивления на его лице, которое появлялось каждый раз, стоило прочитать недостаточно тщательно скрытые мысли альфы. Син улыбнулся глазами и добавил: — На то с нами и отряд бравых воинов, верно, акид?       — Верно, — Аскар проронил смешок от такого непривычного обращения, которое с недавнего времени редко всплывало в их разговорах. Теперь он выглядел не таким напряженным, а промелькнувшая искренняя улыбка позволила Сину расслабиться.       Подозрительно долго рассматривая скрытое лицо беты, Аскар мялся и отводил взгляд, явно что-то задумав, но не решаясь сделать. Син не задавал вопросы, позволяя альфе собраться с духом, и вскоре понял, какие мысли так смущали акида. В следующее мгновение желанные губы оказались удивительно близко, и бета невольно задержал дыхание, словно был хищником, что выжидал перед нападением. Но рядом находились посторонние, поэтому Син сжал зубы, зная, что ожидают его лишь невинные мальчишеские ласки.       Аскар только на мгновение прижался к губам через платок и тут же отстранился, не давая насладиться даже таким коротким мгновением близости. Син тяжело втянул засушливый воздух, который разом стал горячее и, словно кипяток, обжигал внутренности.       Эти мимолетные поцелуи напоминали касание ветра, когда тот прижимает ткань платка к лицу и ласкает горячими потоками то щеки, то лоб, то губы. После них до тревожного зуда хотелось скинуть последнюю преграду, прижаться вплотную, не оставляя расстояния между телами, и ласкать, кусать, гладить. Аскар будто назло дарил подобные не-поцелуи в такие моменты, когда сделать все это было невозможно, и Сину приходилось мучиться дни напролет, думая вовсе не о походе.       Бета кусал губы, с жаром глядя на желанного альфу, который вел себя до того просто и наивно, словно произошедшее — всего лишь милый жест. Вот только для Сина эти «милые жесты» были подобны искрам, что сыпятся на сухие ветви — рано или поздно из них разгорится настоящий пожар, и бета сомневался, что сможет сдержать порыв зацеловать своего альфу с ног до головы и продвинуться в их ласках дальше, чем Аскар обычно позволял.       Син сделал глубокий вдох нагретого солнцем воздуха, отвлекая себя от назойливых мыслей, и обернулся к отряду, собравшемуся у айвана: все уже успели отдышаться, выпить воды и обсудить предстоящий путь. Настрой у многих оказался вполне боевым, что было заметно по активным движениям и раскрепощенным позам, вовсе не свойственным встревоженным людям. Учитель Наиль дал им немного времени, чтобы морально подготовиться к переходу, а после подвел всех ближе к айвану и с помощью магии помог перенести вещи.       — Держите оружие наготове, вполне возможно, что Большой портальный зал наполнен змеями и нам придется сразу же зачистить его, — громко возвестил кочевник, обращая на себя внимание, и обнажил такубу. Золотистый блик пробежал по лезвию и блеснул яркой звездой на самом острие.       Син, как командир отряда, должен был первым войти в портал и узнать, что находится по ту сторону. Боялся ли он? Боялся. Как любой человек, впервые в жизни оказавшийся лицом к лицу с той мощью и силой, что была заточена в дрожащем мареве. Бета кожей ощущал жар, исходящий от портала, самой сжавшейся в комок душой чувствовал, как давит на него магия. Хотел бы Син отступить, попятиться, но не позволил тому маленькому трусливому мальчишке вырваться наружу. В нем страхом выковали смелость, и теперь он — кусок металла, которому тяжелыми ударами придали нужную форму, — не имел другого выхода.       Расправив плечи и сжав пальцы на рукояти такубы, Син сделал несколько решительных шагов, погружаясь в дрожащее марево. Горячие волны пробежали по телу то ли жаром, то ли влагой, облизывая словно шайтаны мокрыми языками. Мир пред глазами на мгновение утратил четкость, задрожал, покрылся рябью, а затем площадь Малого портального зала обратилась необъятным куполом, разрастающимся вширь и поднимающимся до самих небес.       Не успело сердце успокоиться после перехода, как вновь быстро забилось в груди. Син с трепетом выдохнул, осматривая поражающие сознание просторы: все так и пестрило узорами, блестело золотом и переливалось драгоценными камнями — преодолев многие дни пути всего за один шаг, он оказался внутри гигантского многоугольного зала с богато украшенными арками порталов в каждой стене. Разогретой солнцем кожи коснулась сладостная прохлада, словно пролетевшая над облаками птица Рух скрыла мир могучими крыльями от обжигающих лучей, даруя мимолетное мгновение в тени.       Казалось, Син может ослепнуть, если продолжит точно зачарованный смотреть на блестящую позолоту, поэтому кочевник опустил взгляд к полу, и сделал это очень вовремя, ведь к его ногам уже ползли змеи, затаившиеся среди многочисленных орнаментов. Такуба молнией промелькнула у цветастых голов, обрубая одним быстрым движением, но на их месте тут же появились новые. Пол был покрыт переплетениями тонких тел, словно чудным ковром, который каждое мгновение менял узор.       Как бы Син не любил свое оружие, прослужившее ему добрую половину жизни, такуба все же не справлялась с таким количеством маленьких и юрких противников. Ей можно было рассечь тело разбойника или пробраться тонким лезвием между чешуек чудовища, но быстрые и короткие движения давались с трудом. Син уже собирался вернуть такубу в ножны и воспользоваться кинжалами, когда на помощь подоспели сабли Нура и Рами, отбрасывая подкравшихся к порталу змей. Заблестели хопеши, зазвенела сталь, ярким всплеском пронеслись по залу вспышки огня — участники отряда слаженно зачищали территорию, прикрывая и сменяя друг друга.       Когда хищников стало меньше и у Сина появилась возможность обернуться, он быстро окинул взглядом поле боя: зоркие глаза заметили Зейба и Мунифа, прикрывавших Лейса, Хайри, защищавшего Наиля от нападок змей, и Аскара, который только вышел из портала, но сразу оказался вовлечен в битву. Альфа не переставал рубить хопешом врагов, не давая себе и мгновения, чтобы восстановить дыхание, а когда из завесы марева показался силуэт Исы — тут же вытолкнул его обратно в Малый портальный зал. Этот жест, который многим мог показаться грубым, лишь позабавил Сина. Будь Иса безразличен Аскару, он бы даже не заметил его появления и продолжил бой, но альфа позаботился об омеге — отправил в более безопасное место, где остался Наджи, способный защитить. Бета ощущал согревающее чувство благодарности каждый раз, когда Аскар проявлял неравнодушие к ворчливому и колючему целителю, ведь тот был важен ему, Сину. Это давало слабую надежду, что однажды два близких кочевнику человека перестанут смотреть друг на друга с такой неприязнью и найдут общий язык. Битва со змеями стала более напряженной, и протяжное шипение прогнало из головы Сина посторонние мысли, вынуждая сосредоточиться на уничтожении юрких врагов.              Тяжелый толчок в грудь отбросил Ису на несколько шагов назад и заставил вернуться в жар портала. Он едва ли успел увидеть снующих по мраморному полу змей, пятна крови и блики от заточенных клинков, как вновь картина перед глазами превратилась в пеструю мешанину. Но даже среди дрожащего марева омеге все также четко виделось лицо Аскара в тот момент, когда он прогнал Ису, даже не дав оценить ситуацию. Глаза альфы пылали от ненависти предназначенной то ли змеям, то ли целителю, и Иса был готов с уверенностью сказать, что это чувство вполне взаимное.       Двойной переход через портал вымотал омегу, из-за чего удар в грудь показался особенно сильным. Когда зрению вновь вернулась четкость, Иса ощутил, что не может устоять на ногах и неумолимо кренится к земле. Сейчас упадет, расшибет голову о каменный пол, вот будет счастье непутевому муженьку Сина!       Но встретится затылком с полом омеге не позволили — подхватили, с легкостью подняли и поставили на ноги, словно родитель неуклюжего ребенка, разве что одежду оттряхнуть забыли. Для полноты картины оставалось только отвесить подзатыльник и отправить к лекарю, чтобы тот жгучими лекарствами обработал раны. Иса невольно скривился, вспоминая, как кричал и уклонялся от этих вымоченных в какой-то жидкости тряпок, которые прижимали к царапинам и наказывали держать, пока не выплачешь все слезы.       Почуяв исходящий откуда-то из-за спины запах альфы, Иса вдруг ярко ощутил чужие крупные руки, придерживающие за плечи, и это прикосновение обожгло не хуже исцеляющих настоек. В горле скрутился ком от осознания силы, таящейся в этих ладонях — такие запросто переломят пополам его жалкое хрупкое тело, которым так издевательски наградила Ису природа.       Целитель резко обернулся, шипением и рычанием скрывая страх, затаившийся в сердце:       — Не смей ко мне прикасаться, — твердо и холодно проговорил Иса, отчего Наджи опешил. Альфа отупело глядел на него круглыми непонимающими глазами, в то время как его ладони так и продолжали сжимать плечи, заставляя омегу подрагивать от накопившейся злости. Иса раскраснелся и прокричал: — Убери руки!       Пораженный Наджи тут же отскочил, и, придя в себя, стал делать торопливые, непонятные Исе жесты. Извиняется или оправдывается? Целителя мало интересовало, что хотел сказать этими трепыханиями альфа. Омега лишь фыркнул, делая вид, что его забавляет это странное поведение, и отряхнул ткань халата на плечах, словно прикосновение Наджи ее испачкало.       Не желая и дальше оставаться наедине с альфой, Иса двинулся в сторону портала, но, сделав несколько шагов, пошатнулся. Переходы вымотали его, превратив в совершенно беззащитное существо. Имея достаточно силы, он мог бы отбрасывать змей с помощью магии или создать защитный барьер из песка, но сейчас Иса сомневался, что сможет хотя бы просто устоять на ногах, пройдя в Большой зал снова. А все из-за Аскара, самого пугающего и опасного альфы во всем отряде!       Иса в очередной раз фыркнул и опустится на пол, опираясь спиной о стену айвана. Это сейчас он лишь обуза, но как только кого-то укусит змея, все сразу вспомнят про целителя. Прибегут, завизжат, словно поросята, и протянут ему свои искусанные руки. А ведь Исе было достаточно одного взгляда на застилающих пол змей, чтобы понять — те совершенно не ядовиты.       Из раздумий целителя вырвал шорох одежды поблизости — Наджи опустился на пол недалеко от Исы и устремил взгляд вдаль, словно сидящий рядом омега его вовсе не интересовал. Вопреки невозмутимому образу, который пытался создать Наджи, крупные руки альфы теребили край халата, выдавая, что мужчина вовсе не так спокоен, как хотел казаться. Мгновение помыслив, Иса все же остался на месте, хотя первым порывом было вскочить и показательно удалиться в другой конец зала. Однако не настолько плох был Наджи, чтобы так явно демонстрировать свою неприязнь. Пол в зале был крепкий, продержавшийся столетия, поэтому если бы Иса неудачно приземлился — точно испачкал бы мрамор в крови. Омега понимал, что должен поблагодарить Наджи, но сказать альфам хоть что-то хорошее не получалось у целителя уже множество лет. Вместо этого Иса просто позволял Наджи находиться рядом и тот, судя по слабой улыбке, промелькнувшей на губах, был этим вполне доволен.       Иса делал вид, что не замечает взгляд, блуждающий по его телу. Рядом с альфами он был особенно насторожен, поэтому не смог бы оставить эти рассматривания без внимания, даже если бы захотел. Наджи глядел пристально, изучая и любуясь, но стоило Исе обернуться — всегда успевал отвести взгляд. Первое время омега пытался изловить, смутить и заставить отвернуться, но вскоре бросил эту затею. Если хочет смотреть — пусть смотрит, лишь бы не трогал. За время, проведенное в нерушимом молчании, Иса смог отдохнуть и восстановить силы. В теле снова чувствовался поток маны, ослабший из-за частых переходов, но сейчас вновь слабо согревающий изнутри.       Спустя некоторое время марево портала засверкало с новой силой и в Малом портальном зале появились Зейб и Муниф. Оказавшись в компании трех рослых и сильных альф, Иса ощутил подступающую панику и состроил такое лицо, от вида которого воины больше не смели глянуть на него. Пока Зейб, Муниф и Наджи переносили сумы ближе к порталу, чтобы после перебросить их на ту сторону, целитель незаметно проскользнул к мареву. Обернувшись к альфам из осторожности, Иса наткнулся на глаза Наджи, неизменно следящие за ним. В этот раз у целителя получилось перехватить их взгляд, и от этого короткого контакта альфа занервничал, с удвоенной усердностью принявшись переносить груз. Иса тихо хмыкнул, не в силах понять причину такой реакции, а после обернулся к порталу и шагнул в жар марева.       Сину до дрожи нравилось, как выглядел Аскар во время битвы. Как крепко держал хопеш, как резко и яростно опускал его золотистый полумесяц на головы врагов, как свирепо оглядывал поле боя, а после с невозмутимостью и холодом стирал тыльной стороной ладони капли крови, упавшие на его лицо. Вид такого яростного Аскара заставлял ощутить непонятное самому Сину довольство и наслаждение. Один взгляд на земное воплощение Сара заставлял сердце замирать от восхищения, но это чувство не могло сравниться с тем ощущением, когда спина прижимается к спине, когда Аскар, самый верный боевой товарищ, прикрывает и защищает от нападок змей. В такие моменты Син чувствовал себя в безопасности, даже находясь посреди поля битвы.       Во время боя не найдется времени, чтобы пожирать взглядом, но сейчас, когда все змеи были уничтожены и с помощью магии вынесены за пределы зала, Син мог позволить себе без зазрения совести рассматривать Аскара. Бета следил, как тот с трудом восстанавливал дыхание, как ослаблял ворот, чтобы получить как можно больше воздуха, как стирал тряпицей кровь с лезвия хопеша и бережно возвращал его в ножны. Свирепый, наполненный силой образ медленно исчезал, а стоило их взглядам пересечься — так и вовсе растворился в воздухе. В пылу сражения Аскар мог безжалостно рассекать плоть и рубить кости, но при взгляде на Сина тут же превращался в ласкового и нежного альфу. Эти изменения особенно радовали кочевника, ведь когда-то он даже помыслить не мог, что суровый акид будет смотреть на него так.       Вскоре в зале появился Иса и, искоса поглядывая на Аскара, прошел к группе мужчин, чтобы узнать, не поранился ли кто во время зачистки. Следом за ним через портал перенеслись трое альф, до того занятые перебрасыванием груза. После небольшого отдыха они принялись помогать товарищам с установкой шатра и, как командир отряда, Син не мог оставаться в стороне: расстилал ковры, возводил палатки, следил, чтобы менее опытные участники отряда ненароком не нарушили конструкцию. Когда все приготовления были закончены, солнца уже преодолели зенит и неспешно продолжили путь навстречу горизонту. Их яркий свет просачивался сквозь полупрозрачный купол внутрь Большого зала, где уже находились шатры Сина и омег, а на вычищенном от крови полу были расстелены ковры для бет и альф. До заката оставалось еще много времени, поэтому первым делом отряд решил исследовать место, в котором они оказались.       Оазис, находящийся в центре Пустоши, учитель называл «Халляд». Исконное название переводилось как «Вечный», однако амма Наиля не в силах был воспроизвести оригинальное звучание мертвого языка, поэтому на правах первооткрывателя дал городу адаптированное название. Покровителем Пустоши, по рассказам учителя, был какой-то неизвестный Бог — древний народ изображал его как мужчину в венце из мертвых змей, голыми руками убивающего ужасное чудовище с туловищем человека и хвостом змеи. Амма Наиля прозвал его «Богом-змееносцем».       Открыв единственную дверь, участники тут же пожалели о своем решении — за пределами зала змей было только больше. Первые несколько юрких тварей, которые завидели гостей и двинулись в их сторону, были сразу же отброшены за пределы зала. Дверь захлопнулась перед их высунутыми раздвоенными языками и была плотно закрыта на засов.       — Не думаю, что Источник может находиться здесь, поэтому нам не стоит тратить силы на постоянные бои лишь чтобы удовлетворить свое любопытство, — тяжело выдохнуть Син и покачал головой.       Участники без промедления согласились с командиром отряда, не менее напуганные перспективой вернутся в зал искусанными и измазанными в крови.       — Пускай мы и планировали двинуться по первому направлению Розы Пустыни только завтра, можем не терять время зря и попытать сделать это сегодня, — предложил учитель Наиль. — Если там нас встретят не менее радушно — вернемся и будем восстанавливать силы для очередной битвы.       Большинство поддержало предложение омеги, ведь многим уже не терпелось начать поход по направлениям Розы, а сейчас сил для первого рывка было вполне достаточно. Остаться в Большом портальном зале пожелали только Иса, Гайс и Муниф: омегу вымотали частые переходы через портал, не такой уж стойкий и в повседневной жизни старший ученик предпочел заняться расшифровкой надписей на резных стенах зала, а Муниф слишком утомился от перетаскивания тяжелых сум и сразу же уснул, стоило ему прилечь на ковер.       После небольшого перерыва отряд собрался у портала, на который указал учитель — это было то самое направление, с которого много лет назад начались исследования экспедиции аммы Наиля, и вело оно на северо-восток. Как и прежде, Син первым ступил внутрь сияющего марева, вновь ощутив на себе жар и влагу, заменившую воздух. Сейчас, когда страх перед неизведанным отступил, кочевник смог узнать это ощущение — поднимающиеся от земли разгоряченные потоки влаги, которую проронили низкие дождевые тучи и иссушили первые жаркие лучи.       Оказавшись по ту сторону, Син погрузился в темноту. Черное полотно застилало взор, за спиной тихо клокотал портал и только острый слух позволил кочевнику убедиться, что его вновь окружили змеи — отовсюду слышалось шуршание чешуек об пол. Син обнажил такубу и, ощущая малейшие передвижения потоков воздуха и предчувствуя скорое нападение, стал отбрасывать хищников в кромешной темноте. Вскоре бета почувствовал слабую вибрацию, которая прошлась по полу и коснулась ног сквозь подошву обуви — кто-то прошел через портал и остановился неподалеку от него. Искра пробежала по стержню огнива и блеснула в воздухе, с удивительной скоростью разгораясь в пылающее пламя. В его свете Син смог как следует рассмотреть помещение, в котором он оказался.       В отличие от Большого портального зала, здесь все выглядело гораздо скромнее: каменные своды, выточенные статуи и узоры из того же материала, не украшенные позолотой и блеском драгоценностей. Под ногами все так же ползали змеи, но в куда меньшем количестве: с десяток окружили портал и примерно столько же отдыхали в прохладе, не обращая на гостей никакого внимания. Зачищать это помещение не было смысла, ведь даже в полумраке можно было разглядеть множество лазеек, созданных змеями в стенах и на полу. Лучшим вариантом было проскочить к большой двери с противоположной стороны зала, стараясь сильно не тревожить затаившихся тварей. Именно это Син и сделал, уводя за собой учителя Наиля и остальных участников отряда, недавно прошедших через портал.       Старая дверь, которую не открывали сотни лет, подавалась с трудом, но нескольким сильным мужчинам все же удалось ее отпереть и вырваться из темного помещения. Яркий свет солнц больно резанул по глазам, отчего Сину пришлось сощуриться и прикрыть их козырьком ладони, с трудом рассматривая засвеченный пейзаж, от которого перехватывало дыхание — отряд оказался на скалистой возвышенности, откуда до самого горизонта открывался вид на просторы пустыни. Оглянувшись, Син понял, что стоит на площади, которую высекли в камне, подобно скульптуре. Над головой нависала естественная монолитная плита, от края которой вниз спускались посохшие стебли плюща, а где-то в вышине слышались птичьи крики. Множество домов были погружены в камень, улицы уходили вглубь скалы темными туннелями или выглядывали из нее мостами, зависшими над пропастью. Это поселение не напоминало Сину ни одно из виденных за жизнь — не оазис с озером в центре, не деревня, выросшая вокруг колодца, а дивный город на вершине скалы. Неужели здесь, на такой будоражащей разум высоте, некогда жили люди? Одно понимание этого заставляло удивляться смелости горожан, проживающих здесь прежде.       Когда удивление отступило, Син смог обратить внимание на музыку, которая звучала воем зурна, ударами дафа, переливами нэя и растекалась по всему городу. Посреди площади перед порталом в воздухе зависли музыкальные инструменты и наигрывали отдаленно знакомую мелодию. Их появлению отряд не был удивлен так же, как когда в первый раз столкнулся с подобным оркестром на улицах оазиса: никто не вынул оружие, не испугался и не попятился — подобная бытовая магия уже не казалась чем-то нереальным.       Учитель Наиль, недавно покинувший портальный зал, маленькими торопливыми шагами мерил улицы, заглядывал в переулки и, словно непослушное дитя, перегибался через ограждения площади. Хайри, который был ответственным за жизнь омеги, едва поспевал на ним, мельтеша перед глазами участников отряда. Наконец-то запыхавшийся Наиль остановился возле Сина и с волнением произнес:       — Я помню, что к источнику ведет большая старинная дверь, а таких здесь множество, — омега говорил шепотом, словно боясь, что их разговор подслушают джинны и воспрепятствуют его задумке. — Нужно тщательно исследовать каждое здание, вдруг нам повезет?       Син коротко кивнул, глядя в эти горящие интересом глаза, находя их блеск крайне приятным зрелищем. Нарастающее в груди тепло смел заструившийся по венам холод, вызванный воспоминаниями недавней ночи о персиковом вине и голубом свечении кулона. Син улыбнулся Наилю одними лишь глазами, в то время как уголки губ оставались все так же неподвижны. Гадкое ощущение разъедало душу, но бета не смел показать свою слабость перед омегой.       По наказу Сина отряд стал исследовать поселение и выискивать что-то схожее с описанием Наиля, однако по ходу осмотра выяснилось, что каждая улица, уходящая вглубь, неизменно заканчивалась тупиком. Пройдя через несколько перекрестков и поднявшись ближе к вершине скалы, они заметили, что дома стали встречаться все реже, а дорога расширилась. На их пути появилось высеченное в скале здание, величественное и изысканное в сравнении с простыми лачугами, которые приходилось видеть ранее: на его фасаде извивались причудливые узоры, растекались поблекшие краски и красовались остроконечные звезды самых разнообразных форм. Крохотные углубления, напоминающие окна, были хаотично рассыпаны по стенам строения и поднимались выше, до самой вершины.       Красота работы неизвестного творца завораживала взор, и отряд не мог пройти мимо, не заглянув внутрь здания. Отворились резные двери, и перед глазами отряда появилась темнота, которую пронизывали тонкие лучи, попадающие внутрь через окна. Света было недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-то, поэтому Наиль поджег факел, оставленный на стене у входа, и с помощью магии увеличил пламя до внушительных размеров. Подрагивающие алые языки осветили помещение, позволяя разглядеть очертания статуи на противоположной стороне. Во мраке блеснули драгоценные самородки в глазах каменного изваяния, и каждый из присутствующих узнал в нем великого Нанну. Маг был охвачен тьмой, словно черным полотном ночного неба, и слабо светился, отражая белоснежным камнем свет огня. Все в его образе было хорошо знакомо каждому и заставляло с трепетом затаить дыхание, лишь одно не давало покоя — Нанна стоял посреди храма в полном одиночестве.       — Где же Сар и Сол? — Лейс озвучил вопрос, который так мучил всех присутствующих. — Они же святая триада, сама Троица, и не могут находиться порознь.       — У народа змееносцев не было триад, — отрезал Наиль, заставив участников отряда в непонимании распахнуть глаза. — Их люди были слишком увлечены наукой и магией, чтобы засорять голову такими сентиментальными вещами как отношения и семья. Они предпочитали деловые союзы, которые заключали скорее между родами ради выгоды. Детей же зачинали лишь в целях продолжения рода, а впоследствии отдавали на воспитание в учреждения-интернаты. Самые способные из них могли продолжить обучение в Домах Мудрости, чем славили породивших их на свет. Такие союзы между альфами, бетами и омегами не предполагали верности или любви, они были нужны лишь для достижения какой-то определенной цели. Именно поэтому Сар, Сол и Нанна для них разные божества, вместе сотворившие все живое, но не имеющие друг перед другом никаких обязательств, как положено у халлядов.       В глазах товарищей читалось сомнение. Разве может существовать настолько равнодушный и бесчувственный народ? Заключать деловые союзы, жить без любви и каких-либо обязательств — разве может все это делать сознательный человек? Син тоже не мог понять, что творилось в головах людей древности. У кочевников был самый крепкий брачный союз, который невозможно разорвать даже после смерти, поэтому факт того, что бета и альфа могли с легкостью и без каких-либо душевных терзаний отказаться от омеги и детей, заставлял Сина чувствовать праведный гнев.       Заметив, как недоверчиво притих отряд, Наиль добавил:       — Мой амма нашел в одной из библиотек Халляда уцелевший документ подобной сделки, где в подробностях были описаны правила, которые должны будут после подписания соблюдать все стороны. Их я вам кратко и пересказал.       Лейс, стоявший ближе всех к учителю, поднял взгляд к блестящим глазам Нанны и задумчиво произнес:       — Неужели им не было одиноко всю жизнь проживать так: без семьи, триады, детей?       — Любой бы чувствовал себя плохо, оставшись в мире без единого близкого человека, — в тон ученику отозвался Наиль, и слова его эхом пронеслись в голове Сина, осели тянущей болью в груди. Показалось, омега говорил вовсе не о жителях Халляда. Он, между тем, продолжил: — Люди давнего народа наверняка страдали от своих же традиций, но не могли нарушить многовековой обычай. Может поэтому однажды великая цивилизация и исчезла, оставив после себя только Пустошь.       Традиции, которые вынуждают собственный народ страдать, да? Семье Сина, да и ему лично, такое было хорошо знакомо… А еще он знал, что невозможно с легкостью отказаться от многовековых традиций, как бы много мучений они не принесли — все люди отчего-то были вынуждены жить по правилам, которые кто-то придумал задолго до их рождения. «Глупые традиции!» — думал Син, будучи совсем ничего не смыслящим мальчишкой. Или же ребенком он был мудрее, чем стал спустя годы, превратившись в очередного взрослого, подчиняющегося неудобным правилам?       Будто вторя его сокровенным мыслям, Наиль как-то печально улыбнулся и ослабил огонь факела, погружая помещение в полумрак.       Покинув храм, отряд продолжил осматривать улицы поселения. Маленькие и тесные дома окружили святыню со всех сторон, уродуя прекрасный вид прямыми потрескавшимися стенами, лишенными окон и малейших изысков. Здания выглядели неподходящими для комфортного проживания, и чем дольше Син их рассматривал, тем больше вопросов формировалось в его голове. В подобном месте не добыть воду и не изловить зверя, ведь спуститься к песочной глади пустыни — настоящее испытание. Попасть сюда можно было только через портал, но этот способ казался кочевнику ненадежным. Не в силах отыскать ответ, Син задал вопрос Наилю и незамедлительно получил ответ учителя:       — Я предполагаю, что это не город, а деревушка, которая разрослась вокруг храма. Должно быть, эти лачуги высекли для паломников, что нуждались во временном жилье.       Такое предположение звучало вполне реалистично и Син согласился с идеями Наиля, в подтверждение кивая головой. Когда они стояли так близко, он старался не разглядывать учителя, ведь для беты-бади такое поведение было неподобающим. Однако против воли Син все же скосил взгляд, скользнувший по профилю Наиля, подмечая его вскинутый подбородок, его стать, его уверенно расправленные плечи — в каждом его движении таилась неброская сила, которая приковывала к себе взгляд кочевника. Но, поддаваясь традициям и принятым среди бади порядкам, Син подавил в себе желание любоваться.       Отряд сновал по городу, тщательно обыскивая окрестности на предмет нужной двери, но безрезультатно. Во время очередной прогулки по улицам поселения Син заметил, как Аскар отбился от группы, осматривающей высеченные здания, и подошел к краю дороги, с осторожностью выглядывая за ограждение. Под ногами его расстилалась пустыня, летали птицы, а вдалеке солнца окрашивали небо в алые краски.       — Должно быть, не каждая из оазисных майн может подняться так высоко, а ведь я всегда им завидовал. Такие маленькие, вольные и поют до того прекрасно.       Как бы хорошо Син не умел читать мысли людей по малейшим жестам и мимике, Аскар умел удивлять неожиданными размышлениями. Кто бы мог подумать, что рослый, широкоплечий акид, устремив взор на небеса цвета крови и положив ладонь на рукоять хопеша, обдумывал не замысловатые стратегии, а вспоминал пение оазисных майн.       Непростая натура был этот акид, а приоткрывавшаяся иногда глубина кружила Сину голову. Бету затопила нежность, и он подался вперед, приобнимая своего мужчину за талию.       — Я не сомневаюсь, что ты тоже какая-то маленькая и хитрая птичка, — кочевник склонил голову на бок, заглядывая в глаза Аскара и подмечая в них нарастающее непонимание, смешанное со смущением. Син указал на губы, скрытые платком и усмехнулся: — Потому что постоянно клюешься.       Аскар вспыхнул ярким румянцем и отвел взгляд, пока бета тихо посмеивался над такой милой реакцией. Альфа по-детски обижено глянул на Сина и, коротко клюнув в губы, приостановил этот смущающий смех. Мягкое касание неизменно отзывалось нежностью в сердце кочевника, заставляя улыбаться, но что-то сидящее глубоко внутри окрашивало этот момент в серые краски, приглушая яркость заката, стук сердца и тепло сильного тела. Акид потерся щекой о щеку, сбрасывая серую вуаль и возвращая в реальность, где все было как прежде, где свежая кровь не пролилась на песок и не заставила страдать двух небезразличных Сину людей.       «Не думай о кулоне. Не думай о Басиме. Не сейчас», — зажмурился Син, прогоняя непрошенные мысли.       Когда солнца покинули небосвод, лишая мир своего света и тепла, на смену им пришел Нанна. С вершины скалы его свет казался особенно ярким, словно расположенная здесь святыня притягивала к себе его холодное мерцание. Завидев чернеющее небо, отряд решил завершить поиски и вернуться к порталу. Наиль освещал путь огнем факела, осторожно ступая по потрескавшимся улицам, в то время как Син помогал отыскать правильный путь. Где-то вдалеке слышалась тихая музыка, которая с каждым шагом становилась громче, подтверждая, что отряд движется в верном направлении. Улицы города неизменно молчали, погруженные во мрак, и лишь у храма Нанны на каменной дороге виднелся серебряный луч, который просачивался через щель приоткрытой двери. Проходя мимо, отряд не смел проигнорировать дивный свет — до ужаса хотелось заглянуть внутрь и узнать, что порождает это сияние. Син с осторожностью и затаенным трепетом подошел ближе к святыне и сделал шаг на каменный пол, тут же в удивлении распахнув глаза.       Сквозь маленькие окошки на фасаде просачивался лунный свет, отражаясь от незамеченных в прежней темноте зеркал, и белыми лучами направлялся к звездам из самоцветов, которыми был усеян купол — они перемигивались и поблескивали, совсем как непослушные дети Нанны на небосводе.       Озорные звезды освещали лишь малую часть помещения, направляя потоки лунного света в единственную точку — на образ великого мага. Озаренный белоснежными лучами, он словно был окружен ореолом, в одиночестве царствуя среди темноты храма. Великое божество, которое было особенным для каждого беты-кочевника, смотрело на Сина сверху вниз, пронизывая взглядом драгоценных глаз. Их холодный блеск пробежал по телу восхищенным трепетом, вынуждая задержать дыхание и, словно дитя, впервые увидевшее мир за пределами шатра, с восторгом рассматривать каждую складку мраморной одежды, каждую черту прекрасного лица. От избытка эмоций Син хотел упасть на колени, нижайше преклоняясь перед божеством. Он мог бы провести в молитвах десятки дней, лишь бы как можно дольше видеть царствующего на небе Нанну настолько близко. Казалось, его самое почитаемое божество вот-вот оживет, протянет руки к одному из миллионов своих сыновей и благословит на долгое служение — до того живым показался Сину образ бездыханной статуи.       «Как жаль, что ты этого не увидишь…» — пронеслось в голове Сина, и едва появившаяся на губах улыбка потухла, словно последний догорающий в костре уголек.       — Как это «не увижу»? — звонкий голос пронзил слух как птичье пение.       Син обернулся, встретившись с прищуренным взглядом желто-зеленых глаз, напоминающих молодую листву, и улыбнулся в ответ. Зайтуна все так же подводил нижнее веко сурьмой на манер черных отметин вокруг глаз сорокопута, на шее носил кожаный шнур с камнем заберзата и скрывал лицо от посторонних глаз синим платком. Бета, что на вид был куда младше Сина, поднял взор к звездному куполу, отчего в зелени глаз рассыпались их отблески, сияя маленькими искорками.       — Ты же не надеялся, что будешь любоваться такой красотой в одиночку? — рассмеялся Зайтуна, переведя взгляд на бету и крепко ухватившись за его плечо. Дружеские объятия вернули Сина в его ранее юношество, вынуждая погрузиться в воспоминания.