Trinitas

      На утро после празднования отряд собрался в том же зале, чтобы обсудить дальнейший план действий. Син попросил Лейса и Гайса принести все, что они, ради шалости, забрали из лаборатории: детали, чертежи, зарисовки. Эти вещи могли понадобиться, чтобы разобраться в строении предполагаемого противника на случай, если погоня не померещилась взбудораженным умам. Молодые альфы нехотя разложили перед товарищами припрятанные сокровища, которые без воздействия защитной магии потемнели и состарились. Син объяснил свои опасения, обосновал такую тщательную подготовку и отряд не оказался против долгих совместных размышлений.       Нур и Рами, профессиональные охотники, не могли найтись с предположениями, ведь все механические животные звучали схоже: поскрипывали шестеренками, шипели, грохотали тяжелыми шагами. Одушевленного зверя те определили бы по одному лишь дыханию, но не металлическое чудовище. Альфы опробовали на прочность механизм, постарались разломить руками, затем — расколоть кинжалами, но металл оказался им неизвестным и крайне твердым. Только нанеся четкий прицельный удар хопешом удалось согнуть пластину. Сражаться без тактики, полагаясь только на силу и остроту оружия, было глупо, поэтому отряд обратился к чертежам, чтобы среди неизвестных символов и рисунков углядеть слабые места, казалось бы, непобедимого противника.       Наиль склонился над бумагами, раскрыл словарь, и принялся сверять неразборчивый рукописный текст, в попытке вычитать хоть что-то. Пальцы аккуратно перекладывали чертежи, листали страницы с переводами, глаза спешно бегали по строкам, а брови были задумчиво нахмурены. Такого Наиля, с прямой осанкой и четкими движениями рук, Син мог с легкостью представить в стенах Дома Мудрости.       Перевод затянулся, участники отряда стали томиться от бездействия и тогда омега собрал все бумаги, чтобы продолжить в личной комнате. Остальным он посоветовал отдохнуть, набраться сил, а Нура и Рами попросил сделать несколько глиняных сосудов со взрывчаткой. Они в любом случае будут полезны в бою с животными, защищенными броней и таящими за ней более хрупкие механизмы. Гайса с Лейсом Наиль отправил переводить вторую половину чертежей в лабораторию, а после подошел к Сину с просьбой:       — Не мог бы ты помочь мне с переводом? Нужно подыскать в библиотеке подходящие книги, — омега улыбался мягко и перед очаровательным блеском глаз Син становился безвольным. Бета уже был готов согласиться, как вдруг на талии сжалась ладонь, а на плече ощутилась тяжесть.       — Хочешь украсть у меня Сина? — вопросил Аскар шутливо, но не без ноток строгости. Он крепко обнимал бету со спины и будто всерьез не хотел отпускать.       — Нет, что ты! — неловко усмехнулся Наиль и отвел взгляд. — Это было просто предложение и если Син откажется — я приму.       Чувствуя, что ни за что не сможет выбрать между двумя дорогими людьми, бета обернулся к Аскару и решился на одну хитрость. Он коснулся щеки альфы, заставил посмотреть на себя и тепло сощурился, зная, как тает акид от его улыбки.       — Не против провести вместе немного времени в библиотеке? Ты, кажется, еще там не был.       Аскар задержал взгляд на глазах беты и, всего спустя мгновение размышлений, ожидаемо сдался под чарами: он согласно кивнул, потершись щекой о ладонь Сина, словно послушный варан.       В библиотеке было светло и просторно, солнечные лучи бросали цветные тени сквозь витражи, играли на резных стеллажах и книжных обложках. Аскар окинул взглядом помещение с восхищением и долей зависти — такому количеству томов было сложно не подивиться. Воздух здесь пропитался запахом книг и за долгое время стал слишком насыщенным, поэтому первым делом Наиль опустил на стол стопку бумаг, а после открыл окно, чтобы впустить в помещение свежий ветер оазиса. Со стороны он напоминал хозяйствующего в родном доме омегу и этот образ заставил Сина расплыться в мечтательной улыбке.       — Мне нужны книги по механике и хронология изобретений тех лет. Возможно, в их названиях будут эти слова, — Наиль передал бете лист с надписями и сел заполнять второй, точно такой же, для Аскара. — Не уверен, что нам так повезет, но если удастся найти текст про искусственных зверей, то это сильно облегчит задачу.       Вручив в руки акида список, Наиль задержал взгляд на озадаченном выражении лица альфы: тот впервые видел такую вязь и потому, серьезно хмурясь, вглядывался в каждый завиток. Син находил такого Аскара очаровательным и, судя по короткой улыбке, тронувшей губы омеги, Наиль был с ним совершенно согласен.       Кочевник уже знал эту библиотеку, помнил, какие стеллажи заняты исключительно военной литературой, какие — учебной, поэтому первую подходящую книгу он нашел быстро. Аскар же попробовал честно сверять слова на листе со словами в названии, но вскоре бросил эту затею и стал перелистывать все книги подряд, ориентируясь только на изображения. Иногда, найдя что-то интересное, он вглядывался в страницы и после передавал раскрытую книгу учителю. Спустя некоторое время Наиль оказался завален толстыми томами: одну половину стола занимали стройные стопки, а другую — всевозможные изображения животных и механизмов.       Утомленный поисками, бета опустился рядом с ним и заглянул через плечо омеги на бумагу с записями. Там виднелся аккуратный текст со множеством пометок, на который с кончика пера капали чернила. Син поднял глаза к лицу Наиля, проследил за направлением взгляда и усмехнулся, наткнувшись на образ Аскара: альфа полностью погрузился в дело, намеренный перелистать хоть всю библиотеку — он глядел на неизвестную вязь грозно, словно угрозами и пытками заставляя ее сложиться в знакомые слова.       — Если продолжишь любоваться, то нам придется остаться здесь на ночь, — невинная шутка беты заставила Наиля вздрогнуть, отчего новая капля чернил разбилась о поверхность бумаги. Опустив взгляд к записям, омега отчего-то вздохнул:       — Не моя вина, что твой альфа так прекрасен…       Сердце Сина зачастило от комплимента, предназначенного вовсе не ему, но тронувшего до глубины души.       Когда акид направился к столу с очередной книгой, кочевник освободил ему место, а сам, пообещав скоро вернуться, покинул библиотеку. Хотелось порадовать учителя и хоть на немного оставить их наедине в обстановке, располагающей к душевным беседам. Возможно, Наиль озвучит сказанное шепотом, и тем порадует падкого на нежности Аскара? Син очень хотел в это верить.       Тем временем наступил обед и Син намеренно задержался на кухне, болтая с Нуром и Рами, пока те раскладывали по тарелкам горячую еду. Только после этого он неспешно направился обратно, поглядывая на колышущиеся за окнами деревья и с улыбкой размышляя о своем. Поскольку руки его были заняты, дверь библиотеки пришлось бесцеремонно толкнуть бедром. Бросив взгляд внутрь, Син заметил альфу и омегу, сидящих на расстоянии вытянутой руки, которые были увлечены далеко не друг другом. Заслышав шаги, оба подняли взгляд, но первым заговорить успел Наиль:       — Син, мы обнаружили кое-что интересное, — в этот момент Син понял, что все это время двое честно занимались исключительно книгами.       Почему-то этим бета был расстроен, но постарался улыбнуться и с интересом откликнутся на воодушевление Наиля. Омега принялся за объяснение аппетитно поедая кашу с фруктами:       — В одной из книг я заметил изображение механизма, похожего на тот, что находится в груди сираниса. Весь текст перевести не получилось, но я заметил, что чаще всего там встречается слово «мана». Предполагаю, что именно этот механизм связан с магией и каким-то образом подпитывает ей все другие — не зря же именно от него тянутся цепи и расходятся шестеренки на схеме.       Бросив взгляд на чертеж перед Наилем, бета вспомнил яркий свет, сочащийся между шестеренок из груди зверя и тянущиеся от него к конечностям лучи. В полумраке незримой клетки Син отчетливо видел тот самый механизм.       — Помнишь огни на месте сердец, которые загорелись у животных в воронке? — воодушевленно спросил бета.       — Сконцентрированная мана выглядит именно так, — согласился Наиль, — но пока что это только размышления, я должен найти более точное подтверждение.       После обеда омега снова погрузился в книги и чертежи, а Сина и Аскара занял простой работой. Уже к вечеру среди книг нашлось описание потоков маны, которые применялись в быту халлядов и могли использоваться в телах металлических животных. Сверяясь со словами Сина, увидевшего их еще в воронке, Наиль указал примерное расположение «вен» в искусственном теле. Они расходились от сердцевины, которую решили называть «ядром», и вели к конечностям, где разветвлялись или спутывались, разнося по своим каналам ману. Стало очевидно, что именно эта система заставляла животных двигаться и, если повредить сердце, те замрут, словно убитые.       Так же пришлось понять логику, с которой халляды покрывали тела зверей пластинами. Размещали на месте крупных мышц и выступающих костей, а также вблизи потоков маны. Чтобы узнать расположение защитных конструкций было достаточно разбираться в строении противника, но едва ли хоть кто-то из отряда знал тела шадхаваров или гидмейнмунов.       За ужином Наиль озвучил все, что отыскал за день: от простых понятий до четких указаний, куда лучше наносить удары. Он с помощью магии создал в воздухе иллюзию чертежа сираниса и указал на место сплетений цепей:       — Пластины прикрывают механизмы не полностью, при желании можно попасть по ядру и такубой, и саблей, и хопешом, поэтому в бою сможет участвовать каждый вооруженный, а это увеличивает шансы на победу. Даже если не получится попасть точно — повредить потоки маны тоже будет выгодно, ведь магия перестанет циркулировать, как задумано создателями.        — Ваши разговоры будут бессмысленны, если на нас нападет животное, собранное по другим чертежам, — отозвался Хайри, наблюдающий за разыгравшимся подопечным строгим и отчасти взволнованным взглядом. — Лучше попытать силы на одном звере и не ввязываться в бой, если узнаем, что уступаем.       — Но мы должны попасть на дно воронки, — недовольно возразил Наиль. Престарелый бета одним предложением обесценил все многочасовые поиски, отчего омега выглядел раздраженным. — Если на нашем пути действительно появятся враги, значит им есть, что защищать от чужаков.       — Ты не должен ввязываться в битву, — коротко и четко настоял Хайри.       — От меня там и так будет не много пользы: ни кинжал, ни магия не помогут в таком бою, — признался Наиль и бета уж было расслабился, — но если я пойму, что мои силы чего-то да стоят — сделаю все возможное. Хайри лишь протяжно вздохнул и отвел взгляд, понимая бесполезность дальнейших уговоров — Наиль уже все решил. Син тихо хмыкнул, глядя на собравшегося с духом омегу. Хоть в силе Наиля бета сомневается не смел, пускать его в бой все же не собирался. Без подходящего оружия и с одной лишь магией наготове он становился легкой добычей.       Утром отряд собрался в том же зале, чтобы хорошо позавтракать перед повторным исследованием направления. Нур и Рами порадовали отряд нутом с мясом, а после — горячим чаем. Отдохнувшие, спокойные и подготовленные к бою участники отряда направились в Малый портальный зал, а из него — в Большой. Стоя под стеклянным куполом, Син все еще надеялся, что те ужасающие звуки им только причудились и на самому деле спуск будет спокойным, но чувство тревоги не давало расслабиться. С каждым шагом волнение только нарастало, а при виде марева бета сжал ладонь на рукояти такубы, готовый к нападению. В тихом клокотании ему слышалось механическое шипение и скрежет острых когтей-кинжалов, в мелькании цветов на тревожной глади виделись образы механических зверей. Делая следующий шаг навстречу айвану, Син чувствовал прикованные к себе взволнованные взгляды небезразличных людей. Коротко втянув воздух носом, бета собрался с силами, сжал такубу и двинулся вперед, погружаясь в жар портала.       Вынырнул из него бета с резким взмахом клинка, который, к счастью, не наткнулся на металлическую тушу. Син в растерянности огляделся, и, не увидев поблизости врагов, позволил себе выдохнуть. В колодце мало что изменилось после их ухода: темноту теней все так же освещали ядра маны, а запертые в клетках звери бесцельно бродили по комнатам, издавая металлический скрежет. Син подошел к ограждению, не выпуская из рук оружие, и направил взгляд в темноту воронки. Огни, до того горящие на самом дне, сейчас казались ближе и ярче. Бета мог углядеть, как медленно передвигаются некоторые из них на дорогах и мостах дальних этажей. Теперь, зная предназначение огней, бета понимал: каждая сияющая точка — ядро неизвестного механического противника. И, судя по их расположению, спуститься на самое дно без битвы не получится.       Вскоре из айвана вышли другие участники отряда, сначала настороженные, а после приятно удивленные лишенному врагов портальному залу. Они с осторожностью осмотрели помещение, разошлись по этажу, в ожидании команды к спуску. Син не видел причин тянуть и дальше — издалека побороть страх он не сможет, поэтому остается лишь встретиться с ним лицом к лицу.       Во второй раз путь по винтовой лестнице дался проще: останавливались для отдыха реже, не боялись нападок запертых вдалеке животных и не всматривались в их пугающие образы. Участники отряда думали, что кроме механических животных им никто не угрожает, но Наиль и Син помнили вид той змеи с определенно людскими глазами. Из-за этого бета с осторожностью всматривался в следующий поворот лестницы, способный скрыть за собой опасность, а Наиль сжимал в ладони искру, чтобы в случае нападения разжечь ее до огромного пламени.       Дальнейшее погружение в воронку лишь увеличивало тревогу, словно пройденные этажи давили на плечи тяжелым грузом. Головокружение сводило с ума, поэтому заслышавшиеся вдалеке звуки сперва показались лишь плодом воображения. Рычание, эхом раздавшееся в стенах колодца, заставило Сина опомниться и осмотреться в поисках хищника. Взгляд забегал по этажам, круговым дорогам у вольеров, комнатам и мостам, пока не замер на паре ярких глаз, глядящих на него снизу вверх.       Металлический силуэт вдалеке был плохо различим, поэтому Син успел заметить лишь тело средних размеров да враждебный оскал, ведь уже спустя мгновение зверь бросился по мосту в сторону винтовой лестницы, а за ним — серебристый поток таких же тварей. Бета в замешательстве попятился, услышав знакомый звук взбирающихся по лестнице металлических лап. Сердце громко загрохотало в груди, дыхание участилось, а по телу прошелся холодный воздух, поднявшийся из глубин воронки. Мысли спешно заметались в голове и в следующее мгновенье Син скомандовал подняться выше, чтобы в худшем случае портал оказался как можно ближе.       Пока остальные спешно поднимались на верхние этажи, бета отставал, ведь постоянно выглядывал за ограждение и высматривал, на сколько приблизились враги. Когда скрежет когтей звучал совсем рядом, несколькими этажами ниже, Син наказал остановиться, занять пролет возле моста и приготовить оружие. От быстрого бега по винтовой лестнице ступени словно плясали под ногами, а тело не могло удержать ровно вертикальное положение. Вцепившись одной рукой в гудящую голову, а другой удерживая перед собой такубу, Син понимал, что воин из него сейчас никакой.       Услышав скрип шестеренок и звон цепей в опасной близости, бета обернулся и попятился, чувствуя — добраться до нужного этажа раньше хищников не успеет. Оставалось лишь до боли сжать рукоять и отдышаться перед неизбежным сражением. Собственное сердце гремело в голове, новый удар на мгновение погружал в глухоту, из-за которой бета не оказался напуган протяжным скрипом металла и четко отреагировал на внезапный выпад неизвестного врага — сильным взмахом попал по груде металла, и зверь отпрянул, прижался к ступеням, готовясь напасть вновь.       У Сина было мгновение, чтобы рассмотреть противника, сориентироваться, оценить его строение и углядеть слабые места. Раскосыми глазами на кочевника смотрел каракал: пустынная рысь с длинными заостренными ушами и округлыми рогами, напоминающими полумесяц. Син не мог не узнать животное, известное каждому кочевнику из рассказов старцев, ведь помеченный символом Нанны зверь был проводником в пустыне, мудрым наставником в бою и глубокоуважаемым товарищем в странствиях. Иногда, проходя по маршруту кочевников, можно было встретить стаю идущих навстречу каракалов, ведь именно их следам однажды доверились бади, начав бесконечные скитания. Обычно пустынные рыси не нападали на кочевников, а если и делали это, то исключительно как учителя мастерства сражений. В глазах убитого однажды каракала Син не видел ненависти — лишь уважение и некое будто наставническое одобрение. Этот же каракал отличался от одушевленного: вместо глаз у него были горящие огни маны, вместо шерсти — металлические пластины.       В следующее мгновение зверь прижался к стене и пронесся мимо Сина наверх по ступеням, оцарапывая кожу пробным взмахом когтей и врезаясь металлом в тело. После враг развернулся, приготовился напасть со спины, в то время как подоспевший товарищ — ранить спереди. Каракалы всегда славились своей хитростью и особенно коварным, изворотливым стилем боя, который и переняли кочевники. Син успел лишь отразить атаку нового врага, спиной чувствуя звон металла и порыв холодного ветра. Казалось, сейчас его привалит металлическая туша, раздавит весом, исполосует когтями, задушит рогами, но подлого удара в спину не последовало. Скрип механизмов сменился треском гнущихся металлических пластин, и бета краем глаза заметил золотистый блеск хопеша — Аскар мощным ударом прижал шею зверя к ограждению лестницы, но этого было недостаточно, чтобы перерубить поток маны.       Животное все еще вырывалось, извивалось, впивалось когтями в плоть и разрывало тело, отчего акид сжимал зубы и хмурился. Не в силах перерубить металл, он ухватился за лапу зверя и, приложив немалые усилия, перекинул через ограждение. После, не дав себе и мгновение отдышаться, Аскар бросился на помощь: рубанул второго зверя по морде, а Син тем временем вклинил такубу между пластин и попал по ядру. То развеялось, словно редкое облако в небе над пустыней, и туша застыла в одном положении.       Бета с облегчением выдохнул и вынул клинок из тела. Теперь, зная наверняка как работает механизм, он позволил себе немного успокоился. Достаточно преодолеть изощренную тактику и прочную броню, чтобы обезвредить врага, а это было задачей непростой, но выполнимой. Главное — не попасть в зубы каракалу, ведь однажды сцепившись на теле, они не разомкнутся, пока не накормят собратьев добычей.       Вскоре на помощь подоспели Зейб и Наджи, а потрепанные первым столкновением Син и Аскар смогли отступить, чтобы подняться выше на десяток ступеней для исцеления. Альфа зажимал рукой расцарапанный живот, дышал коротко и поверхностно, чтобы не тревожить рану, но несмотря на это придерживал кочевника за плечи. На ближайшем пролете и перетекающем в него мосту разместились участники отряда: Иса и Наиль находились на ступенях и тут же принялись за исцеление, Муниф, Джанах и Хайри высматривали сражающихся на лестнице товарищей и готовились подменить, а беты доставали из сумы заранее подготовленные горшки со взрывчаткой.       Увидев растекающееся на одеждах алое пятно, Иса первым делом бросился к Сину, но тот отступил и подтолкнул в руки омеги Аскара. Рана его была тяжелее, а вот со вспоротым боком беты мог справиться и Наиль. Стоя у ограждения и чувствуя на коже взволнованную, жгучую магию, Син рассматривал наступающих зверей. Они поднимались с нижних этажей, но встретив сопротивление на лестнице — занимали мосты. Там, на более свободной местности, они заполонили собой все пространство и лишь озлобленно глядели на людей, не в силах достать.       Нур и Рами прихватили горшки и прошли дальше по мосту, почти до противоположной стороны колодца, чтобы там опробовать взрывчатку.       — Пригнитесь, — выкрикнул Нур и вместе с Рами замахнулся и с силой сбросил глиняные сосуды на мост этажом ниже.       Син зажмурился, накрыл ладонью затылок Наиля, опустился сам и заставил пригнутся его. В следующее мгновенье стены содрогнулись от взрыва, а после послышался свист и удары о металл крупных частиц. Кочевник выпрямился и глянул вниз: звери не были убиты тяжелыми осколками, но механизмы повредились и уже не работали так слаженно — согнутые пластины перекрывали поток маны, заставляли прихрамывать или волочить за собой конечность, металлические частицы застревали между шестеренок и не давали двигаться быстро. В бою с настоящими каракалами взрывчатка дала бы гораздо больший эффект, но и такое ослабление сейчас не будет лишним.       Поблизости послышалось возмущенное фырканье, и кочевник обернулся, заметив, как Иса стряхивает с плеча ладонь Аскара. Наверняка он, по старой военной привычке, сделал то же, что и Син: заставил товарища пригнуться. Иса, пускай и был таким грубым жестом крайне недоволен, почти разъярен, продолжил исцеление. Наиль же вскоре закончил с лечением и Син, не теряя времени, вернуться в бой — раненых каракалов Зейб и Наджи одолели быстрее и уже прорвались к мосту. Их, исцарапанных, изрезанных и иссеченных осколками, тут же приняли омеги для исцеления.       Воины подменили товарищей, но выдержать нападение сразу с двух направлений не могли. Тогда Син и Джанах взяли на себя мост с ослабшими каракалами, а Муниф и Хайри — винтовую лестницу. Более, чем два человека не могли свободно сражаться на одном участке, не задевая друг друга в бою.       Сперва могло показаться, что кочевник, как командир отряда, выбрал самое простое направление, но это было не так. На просторном мосту каракалы могли во всю использовать свою хитрость, с которой никто не был так же хорошо знаком, как бади. В первые ряды выходили более ловкие животные, обычно — молодые рыси. Они отвлекали, бросались, окружали и запутывали, а после прижимались к земле и из-за их спин выпрыгивали взрослые особи, чтобы нанести ослабшему врагу единственный точный удар. Тогда, схватившись за одежду или конечности, хищники утягивали жертву в стаю и там раздирали в клочья.       В напарники себе Син выбрал Джанаха с особым умыслом — ему эта тактика была хорошо знакома, ведь именно так сражались кочевники в рядах хибовской армии. В глазах товарища бета видел узнавание, а в движениях — четкость и уверенность. Если Сину было непривычно сражаться с подобными себе, то Джанах хорошо помнил, как именно боролся с кочевниками несколько лет назад. Из-за своего телосложения альфа не был таким ловким и изворотливым, поэтому был вынужден вступать в бой с каждым. Молодых каракалов он отбрасывал саблей, а когда пришло время нападения крупных рысей Джанах занял свободную руку серпом — традиционным оружием Санабиля. Острым полумесяцем он захватил шею одной рыси точно под челюсть, а саблей вклинился между пластин и попал по ядру. Горящие ярким светом глаза тут же потухли, а ману унес порыв холодного ветра.       Не успел Джанах высвободить оружие, как тут же набросился другой зверь, которого Син смог удержать острием такубы. С тихим рыком бета навалился на лезвие, но животное извернулось, сбросило такубу и наклонило голову. Син заметил стремительный рывок и постарался избежать ранения, но один острый рог все же впился между ребрами. Мгновение бета не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, захлебнувшись в затопившей его боли. Заметивший это Джанах подцепил рог серпом и заставил животное задрать голову. В просветах между защитными пластинами виделся яркий поток маны, который альфа перерезал саблей. Несколько мгновений механическое тело все ещё двигалось и упиралось, но после опало, словно мана была его кровью, вытекшей через разрезанное горло.       Син уже успел прийти в себя, крепче перехватить такубу и свободной рукой раздвинуть сломанные ребра, чтобы те не впивались в легкие так сильно. Ослабший и раненый, он не мог бороться в полную силу и поэтому упустил момент, когда следующий притаившийся зверь проскочил за спину Джанаха и, выпрыгнув, ухватился за руку. Послышался приглушенный хруст и надтреснутое предплечье опустилось под весом каракала. Джанах подавил крик и развернулся, с яростью ударяя рысь саблей между рогов. Металлические пластины извернулись, посыпались шестеренки, а пасть распахнулась, выпуская из захвата руку. Син заметил, как Джанах подхватил ее под локоть, растерянно глянул на врагов, а потом спасительно — на подоспевшего Зейба. Альфа толкнул раненого товарища в сторону лестницы и сам занял его место в паре с Сином.       За время боя они успели продвинуться почти на половину и теперь оставалось лишь окончательно зачистить мост и вырваться на этаж, где бой пойдет легче. Сражение упрощали сломанные местами механизмы в телах тварей и сильный напарник, но сам Син оставался раненым и с каждым шагом только больше слабел. Он не смел покинуть бой и оставить Зейба одного против десятков врагов, но и продвижение вперед не сыграло ему на руку — рядом не оказалось никого, чтобы заменить Сина и позволить попросить помощи целителей.       Продолжать и дальше сражаться с глубокой раной тоже было опасно — от потери крови металлические твари перед глазами смешались в единое серебристое месиво, где едва ли угадывались их силуэты. Син мог ориентироваться лишь на осязание: вот в лицо ударяет поток воздуха, вот в тело врезается острый металл, вот спина сталкивается с полом. Слышится оглушительный хруст и звук рвущихся мышц, а следом, будто с запозданием, в бедро на границе с туловищем пронзает невыносимая боль. От нее взгляд снова становится четким, а мир вокруг — слишком ярким. Свирепые глаза каракала, глядящие на Сина, почти ослепляют своим сиянием. Благо, их свет вскоре угасает из-за хопеша, вонзившегося в спину животного, а сомкнувшуюся на бедре челюсть хватают знакомые руки. Они режутся об острые зубы-кинжалы и наконец-то разводят их в разные стороны, высвобождая ногу. Аскар перекладывает раненое бедро через здоровое, подхватывает Сина на руки и уносит от места боя.       В горле почему-то ужасно саднит — должно быть, он кричал, срывая голос, хоть вовсе этого не заметил. Нога ниже середины бедра пылала, словно подвешенная над костром, а в самом месте перелома до сих пор чувствовались клыки, которые вгрызались, пережевывали, выедали. Когда Аскар опустил Сина на пол, а бедра коснулись руки Исы, бета отчетливо услышал собственный изуродованный болью голос, оглушительно прогремевший в голове. Кочевник задышал часто, прерывисто, мешая выдохи с невнятными воплями. На затылке чувствовались горячие крупные руки, которые прижимали голову к груди, словно желая спрятать от незримых чудовищ. Син был благодарен, ведь так его боль утихала, исчезала и словно растворялась. Или он просто терял сознание в родных объятиях?       Внезапно рядом раздался вопль, явно не его, чужой, и Аскар резко отпрянул, лишая желанного успокоения. Син через силу разомкнул веки и увидел, как вдалеке столпились каракалы, склонив головы к земле. Силуэт Зейба исчез из виду и затуманенный болью разум никак не мог понять — куда? В поиске ответа Син поднял взгляд к лицу Аскара: пораженному, напуганному и какому-то обезумевшему, а после — утратившему всякие человеческие эмоции. Он словно обратился зверем, равным своей бездушностью механическим каракалам.       В голове клубился густой туман, когда бета возвращался в сознание после долгого исцеления. Сперва глаза его не различали форм и цветов, а уши — голосов и звуков. Только спустя время Син смог увидеть рядом встрепанного и побледневшего Ису, почувствовать его ладонь на ребрах и теплую магию на коже. Ее мирное течение успокаивало, но казалось таким слабым, что бета набрался сил и отодвинул руку омеги — Иса был слишком уставшим, чтобы закончить исцеление не смертельного ранения. Почувствовав прикосновение, целитель сначала вздрогнул, а после облегченно выдохнул, запрокинув голову к небу и взывая к Богам.       — Я так боялся, что не успею и ты лишишься ноги, — тихо простонал Иса и потер лицо руками.       — Но ты успел, — прохрипел Син и постарался улыбнуться глазами искренне, но получилось вымучено. Бета двинул ногой, поджал пальцы, согнул колено — тело функционировало слажено и Син не смог сдержать восхищенного шепота: — Удивительно, будто и не ранили вовсе.       Иса одарил кочевника короткой улыбкой, после чего поднялся на ноги и протянул руку:       — Попробуй встать. Аскар ранен, а я не смогу исцелить его без твоей помощи.       Новость о ранении встревожила Сина, но гораздо больше пугала странная формулировка. Бета лишь для вида коснулся ладони омеги, когда спешно поднимался с пола. Он осмотрел мост, усыпанный телами каракалов, перевел взгляд к противоположной стороне колодца и увидел на этаже единственный силуэт, погруженный в битву. Сердце беты в тот же миг сжалось, хотя разум осознал увиденное гораздо позже. Аскар, не останавливаясь и на мгновение, рубил зверей: недвижимых, давно убитых, с потухшими ядрами и глазами. Они не нападали в ответ, ничем не отвечали и это лишь больше злило рассвирепевшего альфу. Он шарил взглядом по грудам металла, дышал тяжело и часто, а не найдя цели вымещал ярость протяжным рычанием и новым бесцельным ударом. От треска ломающихся механизмов Син вздрогнул, не в силах поверить в увиденное — его альфе было настолько больно, что разум забился куда-то глубоко и править телом стали инстинкты.       Бета сорвался с места, поспешил пройти по мосту, добраться до этажа, но обходить тела каракалов и переступать через их уничтоженные останки было слишком сложно — подводила только что исцеленная нога. Казалось, Син двигался непозволительно медленно, а образ Аскара оставался все так же далек. Собственная слабость стала незначительной, боль в неисцеленных ребрах — незаметной, и Син ускорил шаг.       Добравшись до середины моста, бета замер, наткнувшись на кровавое пятно, окруженное измельченным в труху каракалами. Он помнил место, где его ногу пронзили зубы хищника, где на помощь пришел Аскар и где один против стаи каракалов остался Зейб. Син распахнул глаза и резко выдохнул, словно осознание врезалось кулаком в живот. Всматриваясь в кровь, бета замечал куски плоти, волос, костей и понимал — это десятая часть того, что видел Аскар.       — Зейб… — неверяще прошептал Син.       — Иди быстрее, не хочу, чтобы умерли двое альф, — прогремели в голове слова Исы. Он старался сделать голос привычным, недовольным, но дрожь выдавала истинные эмоции.       Омега отвел взгляд, лишь бы не смотреть под ноги, и Син последовал его примеру, идя по залитому кровью полу. С каждым шагом бета лишь больше погружался в мысли об альфе, который был любящим мужем, хорошим отцом, славным воином, а главное — товарищем Аскара.       Чем больше Син приближался к противоположной стене воронки, тем громче звучали удары хопеша. Оказавшись на другом конце моста, где тот соединялся с широкой круговой дорогой возле вольеров, Син вблизи увидел буйство своего альфы: полный ярости и неведомой силы, он жестоко опускал хопеш на тело пустынной рыси, которая не заскулит, не испытает мук и не ощутит его мести, а только рассыплется на еще более мелкие кусочки.       Теперь Син понял, о каких именно ранах говорил Иса — когда разум Аскара погрузился в агонию, он встал против стаи металлических тварей и изрубил каждого. От этого тело его было залито алым, иссечено когтями и истерзано зубами. Страшно представить, насколько глубоки раны и как быстро Аскар потеряет слишком много крови, чтобы заняться исцелением. Нужно поспешить и как можно раньше успокоить его.       Син двинулся навстречу аккуратно, медленно, чтобы не встревожить резким движением, и все же особенно чуткий сейчас акид заметил шевеление поблизости. Он обернулся, обжог взглядом, полным смертоносного намерения, заставляя Сина замереть и затаить дыхание, но после расслабил хват на рукояти хопеша. Аскар дернул носом, принюхался и распахнул глаза от узнавания. Он двинулся навстречу стремительно, словно желая напасть, но оказавшись рядом со всей силой сжал Сина в объятиях. Возле уха послышалось утробное рычание — зверь внутри Аскара нашел бету, носящего его метку, и приготовился защищать свою диаду. Касаясь носом шеи и прихватывая зубами край платка, альфа напряженно высматривал угрозу. Неаккуратный шаг Исы, от которого эхом раздался треск металла, Аскар тоже принял за нападение и дернулся в его сторону, но Син имел достаточно сил, чтобы удержать порыв. Альфа возмущенно рявкнул, сильнее сжал руки на спине и пояснице, прихватил зубами шею — попытался усмирить непокорного бету. Было очевидно, что такой Аскар не подпустит к себе целителя и уж точно не позволит прикоснуться.       Обычно зверство длилось около трех дней, во время которых альфы не ели, не пили и не спали, находясь в возбужденном состоянии каждую секунду, готовые сражаться до последнего вдоха. Если физически акид и вынесет столько времени в напряжении, то раны истекут кровью гораздо раньше. Син знал один действенный способ, которым успокаивали своих альф беты хашашины, и не видел другой возможности помочь Аскару. Потому кочевник обернулся, глянув на встревоженного Ису, и попросил:       — Уведи всех в Шурук. И раскури в моем шатре травы.       Целитель знал достаточно о хашашинах, как и о том, что каждый бета потенциально готов им стать, отчего носит смесь нужных трав для усмирения альф. Он быстро осознал, что именно подразумевал Син своей просьбой, и поэтому двинулся в сторону лестницы спешно.       Звук его шагов выводил Аскара из себя, и альфа все рвался напасть следом, но кочевник крепко удерживал его в объятиях. Мягкими поглаживаниями по спине Син надеялся хоть немного успокоить, но тело в руках оставалось каменным. Акид смотрел куда-то вдаль, реагировал на шорох песчинок и свист ветра, дышал тяжело, вперемешку с рычанием.       Бета звал его, но альфа не понимал речи. Теплый, нежный, любящий Аскар забился куда-то глубоко и вовсе не откликался. Проговаривая ему шепотом знакомые нежности, Син чувствовал, как накатывает боль, передающаяся от сердца к сердцу через крепко прижатые грудины.