Fool For Lesser Things

Может быть, я слишком надеялся, Но я зашел так далеко, И это больше, чем я ожидал Билли Джоэл «Долгое время» _______________________________

Дни шли медленно, пока Эш делал все необходимые приготовления. Он все еще был прямым наследником компании Гольцино, и ему нужно было принять решение, что с ней делать. И он решил ее распустить, вокруг его «отца» сейчас было столько скандалов, что никто не стал бы думать дважды о роспуске компании. У Эша все еще были деньги, которые он получил раньше, и он сделал различные инвестиции, открыл несколько банковских счетов, точнее один в Японии. Также он инвестировал в небольшую чайную ферму за пределами Идзумо. Он создал себе новую личность, получил новый паспорт и чувствовал трепет предвкушения, когда держал его в руках. В ожидании оформления документов, требующих больше времени на подготовку, Эш отправился навестить Шина. Рука подростка была на перевязи, но он не сильно пострадал. Ни один из крупных нервов не был задет; он снова сможет без ограничений двигать рукой, как только она заживет. На самом деле Шин просто находил это очень раздражающим и громко об этом рассказывал. Лао нигде не было видно, пока Эш был в Чайнатауне, и когда спросил о нем, то был удивлен ответом Шина. «Он учится», — просто сказал он. «Что?» — ошеломленно спросил Эш. Шин закатил глаза. «Он вернулся в школу. Он умный парень, но ему придется напрячь задницу, чтобы успевать за всем на уроках». Эш улыбнулся: «А ты? Ты тоже можешь пойти в школу». Шин отвел взгляд и пожал плечами. «Посмотрим», — все, что он ответил. Эш думал о разных способах, которыми он мог бы выразить это, но он понимал, что Шин не оценит его изысканность. Поэтому, Эш так искренне, как только мог, произнес то, что хотел сказать. "Спасибо. Ты спас мою жизнь." На лице Шина отразилась смесь эмоций. Он выглядел довольным, смущенным и немного неуверенным. На его щеках появился светлый румянец, когда он снова пожал плечами и посмотрел на Эша краем глаза. «Ерунда», — ответил он. И если бы Эш не знал его так хорошо, то решил бы, что Шин застенчив. После паузы молодой человек встретился взглядом с Эшем: «Я подумал, что должен тебе за то, что ты сделал для Шортера. Я сделал то, что он сделал бы для тебя. Поэтому не будь тупицей и не трать свою жизнь впустую, лучше сделай что-нибудь чертовски хорошее». Эш сглотнул ком в горле и выдержал взгляд Шина. «Обещаю, я сделаю». *** Эш посетил Надю; осторожно, когда точно знал, что Чарли нет дома. Оказавшись у нее, он рассказал о том, что случилось с Шортером, потому что был в долгу перед ней. Надя слушала, по ее лицу текли слезы, а когда он закончил, она встала и обняла его. Эш был удивлен, обнаружив, что тоже плачет. Последнее дело, которое ему нужно было сделать, он откладывал так долго, как только мог, но затем, наконец, добрался и до поместья Ли. Охранники сразу же поприветствовали его, и Эш старался не выглядеть слишком враждебно, он все-таки пришел попытаться заключить мир. Телохранители Юуэ Луна усадили его в гостиной в ожидании своего хозяина. Конечно же, Юуэ Лун заставил себя подождать. Эш старался не ерзать, оглядывая комнату; богатство декора было ошеломляющим. Детали в картинах, богатство тканей и огромное количество украшений для одной комнаты были роскошью, выходящей далеко за пределы любой необходимости. Эша это не впечатляло, даже если бы он хотел насладиться такими легкомысленными проявлениями богатства, на всем этом лежал отпечаток его прошлого опыта. Обычно люди, у которых были такие деньги, приносили плохие новости. Когда Эшу все это порядком надоело, наконец появился Юуэ Лун. Он грациозно вошел в комнату, одетый в роскошную синюю мантию, его блестящие длинные волосы были элегантно заплетены в косу и перекинуты через плечо. «Эш Линкс, — поприветствовал Юуэ Лун, отчасти весело, отчасти с осторожным любопытством. — Чему я обязан таким удовольствием?» Эш с трудом удержался от закатывания глаз. «Я хочу уладить любые разногласия, которые у нас с тобой есть», — сказал Эш, откинувшись на спинку дивана и скрестив ноги, изображая элегантное хладнокровие. Юуэ Лун долго смотрел на него. Затем повернулся и подошел к маленькому сервировочному столику и налил себе что-то в маленький хрустальный стакан и вопросительно посмотрел на Эша, но Эш только покачал головой. Юуэ Лун сделал большой глоток, прежде чем заговорить. «Это насчет Эйджи Окумура». Это выглядело как утверждение, а не вопрос. Эш почувствовал напряжение. Он знал, что Эйджи был больным местом для Юуэ Луна, хотя до сих пор не понимал, почему у него были проблемы с таким располагающим к себе человеком, как Эйджи. Эш рассматривал варианты: солгать, исказить правду и уклониться. Была ли в этом польза? В конце концов он остановился на правде. «Да, отчасти», — согласился Эш. Он наблюдал, как на челюсти Юуэ Луна напряглись мышцы, потом молодой человек осушил свой стакан, и поставил его обратно на сервировочный стол. Он прошел через комнату к Эшу и сел на место рядом с ним. «Хочешь знать, буду ли я охотиться на тебя и твоего драгоценного Эйджи, если ты поедешь в Японию?» — прямо спросил его Юуэ Лун, не сводя темных глаз с лица Эша. И снова Эш ответил ему честно. "Да." Юуэ Лун отвернулся, его глаза сузились. Он снова повернулся к Эшу и спросил почти по-детски в своем отчаянии: «Почему? Что такого в этом никчемном ничтожестве, рядом с которым могучий Эш Линкс мурлычет, как ручной домашний кот?» Эш подавил свое раздражение от оскорблений Юуэ Луна в адрес Эйджи и обдумывал, как ответить. Он не знал, как выразить словами, кем для него был Эйджи. Как объяснить, что Эйджи был частью его самого, частью его души? Имело ли значение, знаешь ли ты, зачем тебе нужен воздух? Тебе это было просто необходимо. «Эйджи…» — начал Эш, все еще подбирая слова, даже когда говорил. «Он…» Юуэ Лун сделал резкий жест: «Стоп», — он отвернулся. «Я не хочу этого слышать. И это выражение твоего лица — я тоже не хочу видеть». Эш замолчал. Он не знал, как выглядело его лицо, но знал, что в этот момент неразумно давить на Юуэ Луна. Он ждал. Шли долгие мгновения, Юуэ Лун упорно отворачивался от него, крепко сцепив руки на коленях. Наконец он заговорил. «Я не буду преследовать тебя», — сказал он натянуто, как будто это ему чего-то стоило. «Я не настолько обременен свободным временем, как ты мог бы подумать, чтобы тратить то, что у меня есть, на преследование тебя и этого бесполезного мальчишки вплоть до Японии». Эш почувствовал, как от сердца отлегло. Он кивнул, подтверждая, что понял слова Юуэ Луна, и подумал было поблагодарить его, но потом отказался. Он не рассчитывал, что его благодарность будет принята. Эш встал и направился к двери, но остановился и повернулся к Юуэ Луну. Несмотря на все, что он сделал с ним самим, и с Эйджи, Эш не чувствовал ненависти. «Не будь так строг к себе», — сказал он и проскользнул в дверь, прежде чем увидел выражение удивления на лице Юуэ Луна, когда Эш неосознанно повторил слова своего учителя. *** После этого оставалось связать последние концы. Нужно было попрощаться со своей бандой, Алекс теперь был главарем, и Эш знал, что тот справится. Ему отчасти хотелось распустить банду так же, как компанию Гольцино. Казалось, что он сможет увести всех своих ребят с улиц, вернуть их в школу и убедиться, что они все, так сказать, пошли по правильному пути. Но он был не в силах. Максимум, что он мог для них сделать, это напомнить им об их ценности, о том, что они значили и до сих пор значат для него. Эш поблагодарил их за верность, искренне сказал им, что будет скучать по ним, чем заставил плакать многих из своих парней. В их мире было редкостью, чтобы лидер «уходил в отставку», ты переставал быть главой банды, только когда умирал; исключений почти не было. Эш провел ночь перед отъездом в Японию со своей бандой в последний раз. Они пили, играли в карты, ели пиццу, делали нелепые ставки и бесконечно дразнили друг друга. Эш ни разу не обмолвился, что собирается в Японию, но все ребята, казалось, считали это само собой разумеющимся. Они пожелали ему безопасного полета и лукаво попросили передать привет Эйджи от них, шевеля бровями и подмигивая. Опьяненные дешевым пивом и восторгом, они не боялись его вспыльчивости, как обычно, и Эш обнаружил, что ему нравится новая легкость, которую они испытывали рядом с ним. Он почувствовал себя просто еще одним из них. Эш привык цепляться за свою прохладную неприкосновенную внешнюю маску, так ему было легче выделиться, защитить свои чувства, свое тело и свой рассудок. Но теперь он обнаружил, что открыт и хочет этих связей; хочет, потому что Эйджи заставил его хотеть их. Эш проснулся с затуманенным взглядом, тупая головная боль напомнила ему, почему он обычно не пил. Он посмотрел на часы, было 5:30 утра, его рейс вылетает через два с небольшим часа. Вещи — то немногое, что он брал с собой — уже упакованы. Ему оставалось только умыться и надеть свежую одежду, на это ушло около пяти минут. Он провел ночь со своей бандой, все они собрались в одном притоне и спали на любой доступной поверхности. Эш старался сохранить гробовую тишину, пока пробирался через комнату к двери. Оказавшись у выхода, он остановился и посмотрел на комнату, почувствовал тяжесть в груди, но улыбнулся, это не было похоже на прощание навсегда. Прибыв в аэропорт, регистрация и проверка службой безопасности пролетели за одно мгновение. Эш умел изображать из себя респектабельного молодого человека и заплатил за свои документы целое состояние. Теперь оставалось только ждать. Эш звонил Эйджи за день до того, как намеревался прощаться со своей бывшей бандой. Услышать его голос по телефону было странно и на удивление приятно. Голос Эйджи в его ухе, теплый и более глубокий, чем он помнил, его акцент далеко не так ярко выражен, как при первой встрече, но все еще ощутим. Эш сказал ему, во сколько приземлится его самолет; дал информацию о своем рейсе и подтвердил адрес. Эйджи посетовал, что не сможет встретить Эша в аэропорту, но сказал, что будет ждать его на вокзале в Идзумо. Эш улыбался все время, пока они разговаривали. Ему не терпелось снова увидеть своего друга. Возможно, слово «друг» не совсем отражало то, кем был для него Эйджи. Прошло уже четыре часа полета, Эш сидел в самолете и размышлял. Какой термин был подходящим? Слово друг не совсем подходило, может бойфренд? Эш почувствовал, как его лицо немного потеплело, когда это слово пришло ему в голову, и он молча произнес его, пробуя на языке. Было неправильным решать это самостоятельно, и в любом случае оно тоже казалось неадекватным, этого было недостаточно для Эйджи. Что еще было? Партнер — тоже не подходит; они не были любовниками, хотя могли бы ими стать. Эш закрыл глаза и подумал о том давнем поцелуе. Он много думал об этом за то время, что они провели вместе. Это было заветное старое воспоминание, очертания которого сгладились от постоянного обращения, и было так привычно вызывать его в памяти. Хотя тот поцелуй был напоказ и являлся средством для достижения цели, но иногда это было все, о чем он мог думать, лежа ночью в постели. Вкус губ Эйджи, его горячее дыхание, и то, как он быстро и сладко сдался. Мысль о физических отношениях с Эйджи была столь же захватывающей, сколь и ужасающей. Эшу было трудно согласиться с мыслью, что секс — это что-то иное, кроме эгоистичного проявления власти. Он думал, что его желание должно быть умерло в тот первый раз, когда кто-то наложил на него руки, как будто имел на это право. Даже когда он получал какое-либо сексуальное удовольствие, он всегда впоследствии чувствовал отвращение и ненависть к самому себе. Никому не было дела до того, что это был он, что они держали именно Эша, их заботило только то, что он был телом, которое они могли трахнуть. И он думал об Эйджи, теплом и обнаженном, готовом и желающем тело Эша. Сможет ли он прикоснуться к Эйджи, или позволить Эйджи прикоснуться к себе, не чувствуя при этом всех других рук, которые брали без разрешения? Он не знал, но молился кому или чему-либо, кто бы его не слышал, чтобы с Эйджи все было по-другому. Добрый и любящий Эйджи, так и должно было быть. Он слегка покачал головой и осторожно отбросил эти мысли. Ему нужно поговорить с Эйджи. Эш был почти уверен, что Эйджи тянуло к нему, но пока он точно не был уверен, что Эйджи хочет именно секса, все это было спорным вопросом. Эш снова подумал, как бы он мог назвать Эйджи. Потом вспомнил Платона. Хотя греческие философы на самом деле не были фаворитами Эша, нельзя было отрицать, что они представляют интересные и ценные концепции. В частности, на ум пришла идея Платона о родственной душе. Мысль о том, что душа Эйджи была частью его собственной души, казалась правильной. Эш никогда не чувствовал себя более самим собой, чем, когда он был с ним, он никогда не чувствовал себя более умиротворенным, и его сердце никогда не было таким полным, как, когда Эйджи был рядом. Родственная душа. Эш, возможно, никогда не произнесет этого вслух, это было бы слишком неловко, но он мог хранить это слово в своем сердце, держать его при себе и наслаждаться радостью от того, что нашел свою потерянную половину. Эш проводил время в самолете за чтением и сном. И то, и другое он делал с перерывами. Летать было немного похоже на езду в машине, только когда они попадали в турбулентность, Эшу приходилось сжимать зубы и заставлять свой разум думать о чем-то другом, кроме возможности разбиться. В глубине души у него было смутное чувство страха, которое он решительно игнорировал с тех пор, как решил быть с Эйджи. Тихий голос нашептывал ему, что то, что он делает, невозможно. Что-то обязательно встанет у него на пути, что-то произойдет, чтобы Эш не добрался до Эйджи. Он был странным образом на взводе в течение трех недель, которые потребовались ему, чтобы покинуть Нью-Йорк. Теперь он подумал, что почти не удивится, если самолет разобьется, если вселенная избавится от всех этих пассажиров и членов экипажа только для того, чтобы убедиться, что он не получит то, что хочет, что он не будет счастлив. Эш с силой отогнал эти мысли. Он сосредоточился на чтении своего японского разговорника. Эйджи научил его всего нескольким словам, и, черт возьми, как же японский отличался от английского. Эш быстро учился, он сносно владел испанским и немного французским, но японский был совершенно другим опытом. Там было три разных алфавита, зачем им все три? Эш немного поворчал про себя, представляя себе как шутливо оскорбился бы Эйджи, если бы он сказал ему это. Эш улыбнулся, разыгрывая эту мечту, успешно отвлекаясь от тревожной турбулентности. После тринадцати долгих часов, успешной посадки и мучительно медленного выхода из самолета Эш оказался на поезде, направляющемся в Идзумо. Он спал урывками, устал от путешествия, но все время беспокоился, что заснет крепким сном и пропустит свою остановку. К тому времени, как Эш наконец добрался до цели, он был рад выйти из поезда просто ради удовольствия постоять. Он только что провел целый день сидя, и его тело не было довольно этим. Теперь, когда он вышел на станцию, его тело вспомнило, для чего оно только что подверглось всем этим испытаниям. Он нервничал. Это застало Эша врасплох, у него были настоящие бабочки в животе при мысли о том, что он снова увидит Эйджи, и это было глупо, и он ругал себя за это, но так оно и было. Эш направился к юго-западному выходу, где Эйджи должен был его встретить, и попытался успокоиться. Он просканировал взглядом толпу людей в поисках знакомого лица и вдруг понял, насколько он выделялся, это немного нервировало. Не то чтобы Эш не привык, чтобы на него смотрели, но он знал, что куда бы он здесь ни пошел, он будет выделяться, он будет явной белой вороной, и ему невозможно будет слиться с толпой. «Эш!» Сердце Эша практически остановилось, а потом снова забилось с удвоенной скоростью. Он знал этот голос. Он повернулся в сторону источника звука, и, действительно, Эйджи был там, только что вышел из бокового входа. Эш улыбнулся, направляясь навстречу, его глаза не отрывались от лица Эйджи, и тот тоже улыбался. Когда они, наконец, встали друг перед другом, Эйджи внезапно отвернулся и посмотрел назад, как раз в тот момент, когда Эш собирался протянуть к нему руку. Эш тоже перевел взгляд. Молодая девушка и пожилой мужчина стояли позади Эйджи и с нескрываемым любопытством смотрели на Эша. Эйджи махнул рукой за себя; и прежде чем заговорить, он взглянул на Эша немного застенчиво. «Эш, это моя сестра Сакура и мой отец Хадзиме Окумура». Они оба поклонились и что-то сказали, Эш был почти уверен, что по-японски это было «Приятно познакомиться». Эш тоже поклонился, его движения были грациозными, он скрывал волнение перед встречей с семьей Эйджи. Каким-то образом тот факт, что он встретит их всех, совершенно вылетел из его головы. «Hajimemashite», — сказал Эш с японским акцентом, стараясь подражать тому, как семья Эйджи произнесла это слово. Он бросил взгляд на Эйджи и увидел, что тот улыбается. «Хорошо, — сказал он, сияя глазами, — ты учился, а? Jouzu, nee?» Эш не знал, что это значит, но у его семьи явно было свое мнение о том, что сказал Эйджи, потому что они оба одновременно заметили это и все улыбнулись ему. Эш изо всех сил старался не волноваться под их улыбающимися взглядами. Он не привык к такого рода ситуациям, хотя и не знал точно, что это за ситуация, но отчаянно хотел им понравиться. Отец Эйджи что-то сказал, обращаясь к сыну. Эйджи кивнул, а затем снова улыбнулся Эшу. Он взял Эша за рукав, его прикосновение было легким, едва ощутимым, и у Эша снова возникло впечатление, что он слишком застенчив. «Пошли», — сказал Эйджи. Поездка на машине сопровождалась вопросами сестры Эйджи, Сакуры, которые Эйджи переводил. Был ли он раньше в Японии? Нет. Он любил рис? Да. Острая еда? Иногда. Какого роста был Эш? Шесть футов. Это было много для Нью-Йорка? Средне. Он был в школе? Нет. Была ли у него девушка? Нет. На этом последнем Эйджи сказал что-то своей сестре, несколько резко, к чему их отец добавил что-то еще, и вопросы Сакуры прекратились. Она не надулась и не выглядела пристыженной; Эш подозревал, что поток вопросов рано или поздно возобновится. На самом деле он не возражал против них, он просто беспокоился, что не сможет правильно ответить на некоторые из них, и еще он не хотел лгать семье Эйджи, по крайней мере, не больше, чем необходимо. Он посмотрел на Эйджи и благодарно ему улыбнулся, Эйджи тоже улыбнулся, не встречаясь с ним взглядом, и быстро опустил взгляд на свои руки, аккуратно сложенные на коленях. Эш старался не придавать слишком большого значения этой реакции, но не мог сдержать болезненный укол, который почувствовал из-за того, что Эйджи не посмотрел ему в глаза. У семьи Окумура был прекрасный домик в пригороде. Улицы тут были узкими, но на большинстве тротуаров были обозначены велосипедные дорожки, и люди всех возрастов использовали их по назначению. Эш был в этой местности всего одну минуту, но уже понял, почему Эйджи так отчаянно хотел привезти его сюда, настолько здесь было спокойно. Эш не представлял себе места, которое бы давало такое настоящее чувство покоя, какого он не ощущал с тех пор, как был совсем маленьким. Окумура провел Эша в их дом, мимо ворот, доходивших ему до пояса, мимо небольшой подъездной дорожки и к входной двери, которая была примерно такой же высоты, как и сам Эш. Он сделал себе мысленную пометку - всегда пригибаться, когда входил и выходил из комнат в Идзумо и, возможно, во всей Японии. Было немного смешно идти с маленькой семьей, он мог видеть макушки каждого, а им всем приходилось запрокидывать головы, чтобы посмотреть ему в лицо. Это было похоже на то, как быть единственным взрослым в группе детей. Эш без напоминания снял обувь, когда вошел в дом, и не заметил, как Эйджи улыбнулся ему. Мистер Окумура провел его в маленькую гостиную с махровым ковром, низким столиком в центре, двумя маленькими кушетками и скромным маленьким телевизором. Эйджи вошел перед ним, взял подушки из аккуратной стопки в углу и разложил их вокруг низкого стола. Он сел на одну из них и жестом пригласил Эша сесть на другую. Эш не колебался, и Эйджи опять улыбнулся, глядя на стол. Мистер Окумура что-то сказал, явно Эйджи, раз он ответил. «Мой отец говорит, что проверит обед, ты, должно быть, проголодался, да? Хочешь чаю, или воды, или чего-нибудь еще?» И снова Эйджи не смотрел Эшу в глаза, когда говорил, и Эш старался не поддаваться беспокойству из-за этого. Эш посмотрел на мистера Окумуру и улыбнулся в знак благодарности, а затем снова повернулся к Эйджи. «Я бы не отказался от чая, и да, я не ел уже несколько часов». Эйджи кивнул и перевел отцу, который ушел на кухню, взяв с собой Сакуру. «Как мне назвать твоих родителей?» — спросил Эш после некоторого неловкого молчания. Это был странный опыт; молчание между ними редко когда-либо было неловким. Эйджи на мгновение задумался, прежде чем сказать: «Окумура-сан». «Их обоих? Разве это не странно?» Эйджи слегка пожал плечами: «Это не должно быть проблемой, но, наверное, я могу спросить, не возражают ли они, чтобы ты использовал их имена? Хотя для молодых людей обычно не вежливо так говорить», — объяснил Эйджи, обращаясь к своим рукам, а затем к плечу Эша. «Эйджи…» — начал Эш, но его прервало появление остальных Окумура. Мать Эйджи была самой низкой из них, маленькой и миниатюрной, рядом с ней Эш чувствовал себя варваром. Она тепло улыбнулась ему, кланяясь и приветствуя. Эш поклонился в ответ, и она приятно рассмеялась, улыбаясь ему. Она сказала Эйджи что-то такое, от чего он покраснел, и ответил с красными щеками, но его мать, казалось, настаивала. Тогда Эйджи немного сухо перевел: «Моя мама говорит, что у тебя хорошие манеры и, — вздох, — что ты очень хорошо выглядишь». Эшу хотелось, чтобы Эйджи посмотрел на него, чтобы они обменялись здесь веселыми взглядами, как это часто бывало раньше. Может быть Эйджи сожалеет, что привел его сюда, в свою семью? Эш снова склонил голову и искренне тепло улыбнулся миссис Окумура. «Arigatou gozaimasu, Okumura-san». Миссис Окумура снова рассмеялась, легко и счастливо, а остальные члены семьи, казалось, одобрительно ответили. После того, как принесли еду, Эш напрягся, чтобы понять отдельные слова, которые были сказаны, ему удалось распознать одну или две вещи, которые все же не раскрывали всего смысла сказанного, ему явно нужно было уделить серьезное время изучению языка. Эйджи был официальным переводчиком, но было очевидно, что его сестра понимала большую часть того, что говорил Эш. «Мне нужно время, — объяснила Сакура, когда он спросил, понимает ли она, — чтобы понять…?» Она оборвала себя и сказала что-то Эйджи, который поправил: «…привыкнуть к тому, как ты говоришь». Эш кивнул, полагая, что у него, вероятно, была своя манера говорить, которая могла звучать не так, как она привыкла слышать от учителей или в тех шоу, которые она смотрела. Обед был легким и вкусным, и когда все закончили, Эш без колебаний сказал «Gochisousama deshita» вместе со всеми остальными, как он научился, читая в самолете. Ответом были еще более впечатленные взгляды и комментарии от всей семьи, Эш почувствовал себя вполне гордым и ухмыльнулся Эйджи. Их глаза встретились впервые со встречи на вокзале, и Эш увидел, как все лицо Эйджи залило румянцем. Он вскочил, объяснил, что ему нужно подготовить комнату, и умчался. Эш продолжал сидеть на месте, немного ошеломленный. Он повернулся к Сакуре, которая понимающе улыбалась ему. Но Эш проигнорировал это и вежливо спросил: «Могу ли я чем-нибудь помочь?» Сакура покачала головой и сказала ему, что комната Эйджи находится наверху по лестнице, вторая дверь справа. Восприняв это как сигнал уйти, Эш встал, убрал подушку, на которой сидел, как это сделали другие, и направился в комнату Эйджи. Дверь была слегка приоткрыта, и были слышны шорохи и бормотание Эйджи. Эш слегка улыбнулся, он скучал по этому ворчанию. Он тихо постучал в дверь, слегка приоткрыв ее, и увидел, как Эйджи вздрогнул от звука, повернувшись к нему лицом и выглядя совершенно взволнованным. Эш оглядел комнату, она была маленькой и загроможденной, но самым интересным ее аспектом были фотографии на стене. Искусно сгруппированные по цветам рамки с пейзажами украшали комнату Эйджи, образуя радугу на стене слева от Эша. На маленьком письменном столе в углу и рядом с ним висели фотографии Эйджи и его семьи, рядом с ним на полу лежала небольшая стопка книг, и там тоже были фотографии городских пейзажей, которые Эш не узнал, хотя один из них был ему знаком, как стук сердца, Нью-Йорк. Рядом с ними были еще фотографии, сделанные Эйджи на Кейп-Коде, фото ребят из его банды и его самого. «Эш», — сказал Эйджи, привлекая внимание к себе. Он стоял рядом с небольшой кроватью, придвинутой к дальней стене, у ног лежал аккуратно расстеленный футон, в руках Эйджи держал маленькую подушку, и, похоже, сжимал ее довольно крепко. «Она маленькая, — начал Эйджи, — я знаю, но надеюсь, тебе будет удобно. Извини, что не могу предложить больше, но если тебе что-то понадобится, я сделаю все возможное — эта подушка моя любимая, я подумал, что она может быть удобной для тебя, — Эйджи положил ее на кровать позади себя, лишь слегка повернувшись. — В ванне есть вода, если нужно, и, ах, у меня есть одежда, которую можно надеть как пижаму, хотя мы и не одного размера, все же, может быть? И твоя сумка… о, ты не поднял ее? Я схожу за ней». Эйджи двинулся быстро, и Эш поймал его за руку, когда тот собирался проскочить мимо него. «Эйджи, — тихо сказал Эш, выдавливая из себя слова, — ты не хочешь, чтобы я был здесь?» «Э-э-э?» — Эйджи выглядел комично удивленным, его карие глаза были огромными. «Почему ты так говоришь?» Теперь он выглядел расстроенным. «Конечно, я хочу, чтобы ты был здесь! Эш Линкс, почему ты спрашиваешь меня об этом?» Эш посмотрел на свою руку на руке Эйджи и позволил ей медленно спуститься вниз по руке Эйджи, ослабляя хватку, давая Эйджи возможность отстраниться, если бы он захотел, но тот не сделал этого. Эш взял его за руку, нежно переплетая их пальцы. «Ты даже не смотришь на меня», — сказал Эш, и глаза Эйджи переместились с их рук на лицо Эша, наконец встретившись с ним взглядом. «Я подумал, может быть, ты передумал приглашать бывшего гангстера в дом своей семьи». Эш старался говорить спокойно, но в его собственных словах чувствовалась боль. Эйджи многозначительно покачал головой и крепче сжал руку Эша. «Нет, нет!» — сказал Эйджи, он выглядел искренним, Эш хотел верить ему. «Нет, это не…» — Эйджи сделал паузу, отвел взгляд и закусил губу. Его щеки медленно порозовели. Он глубоко вздохнул и снова поднял взгляд, глядя прямо в глаза Эшу. «Я нервничаю, — объяснил он. Эш, должно быть, выглядел удивленным, но Эйджи продолжил, не отводя взгляда. — Когда ты здесь, я чувствую себя по-другому, мне кажется…» Щеки Эйджи густо покраснели. «Как будто я привел своего любовника на встречу с родителями. Я думаю, они все могут видеть мои чувства на моем лице, когда я смотрю на тебя. Поэтому я пытался этого не делать». Теперь взгляд Эйджи опустился, он выглядел нервным, настороженным, даже немного виноватым, как будто думал, что Эш может расстроиться из-за него. Эш не собирался расстраиваться, его сердце бешено колотилось, и ему казалось, не хватало воздуха, когда он спросил. «Какие у тебя чувства?» Эйджи снова взглянул на него и слегка застенчиво улыбнулся. «Я говорил тебе в письме. Я так много сказал, но Эш, ты ничего не ответил, теперь твоя очередь». Эйджи посмотрел на него с надеждой. Он немного дрожал, а может, это был Эйджи, а может, они оба. Эш чувствовал себя нелепо, предполагалось, что он должен был быть опытным, даже пресытившимся, но его сердце колотилось от мысли о том, что он собирается сделать. Эш осторожно положил свободную руку на щеку Эйджи, радуясь, когда Эйджи прильнул к ней. Затем медленно, медленно наклонился. Эйджи смотрел на него полуприкрытыми глазами; и они закрылись, когда Эш поцеловал его. Это было совсем не похоже на их первый поцелуй, который был показным и функциональным. Это… это было для Эйджи так же, как и для Эша. Это было сладко и медленно, и Эшу казалось, что он глотает теплый мед. Все тело покалывало, и когда он наклонил голову, Эйджи приоткрыл рот. Поцелуй углубился, они даже не заметили, как отпустили руки друг друга, и руки Эйджи обвили шею, а руки Эша обвили талию. Эш хотел, чтобы этот поцелуй никогда не прекращался. Отдалённо какая-то часть его разума отметила, что это хороший знак с точки зрения любых возможных будущих сексуальных отношений, но на данный момент этого было достаточно, более чем достаточно. Через некоторое время Эйджи немного отстранился, захватывая при этом нижнюю губу Эша. Эш застонал. Они смотрели друг на друга, щеки покраснели; они дышали воздухом друг друга и улыбались. Эш чувствовал, что здесь он должен взять на себя инициативу, судя по поцелуям Эйджи, у него явно не было много практики, не то чтобы Эш возражал насчет этого. Тем не менее, он никогда не был в таком положении, что случилось после вашего первого поцелуя, когда вы не стремились к сексу? «Ты мне нравишься, Эш Линкс. Dai suki», — сказал Эйджи тихим голосом, заполняя только пространство между ними. Признание ударило Эша прямо в челюсть, вся его бдительность полностью испарилась под этим ударом. Сердце было переполнено, он смутно хотел сказать Эйджи, чтобы тот остановился, что он не сможет больше выдержать. Эш снова поцеловал его, легко, голова кружилась от осознания того факта, что он может, а затем уткнулся лицом в пространство между шеей и плечом Эйджи. Он почувствовал, как Эйджи тоже легонько поцеловал его в шею, и глубоко вздохнул. Эш хотел раствориться в нем; он хотел сжать себя и свои чувства во что-то, что мог бы отдать Эйджи, что тот бы мог держать Эша вечно. Некоторое время они обнимали друг друга, им обоим это было нужно. Первым нарушил молчание Эйджи. «Эш, тебе надо поспать, ты, наверное, устал». Он оттолкнулся очень мягко, это движение почти не задело Эша, но он не без сожаления отпустил. Эйджи смотрел на него своими теплыми красивыми карими глазами; Эш никогда не понимал, почему карие глаза считаются скучными. Для Эша глаза Эйджи были прекраснее, чем весь декор в поместье Ли. «Ты хочешь, чтобы я остался с тобой?» Естественно, именно этого Эш и хотел. Он чувствовал себя ребенком, которого родитель милостиво балует. Но ему было все равно. Эш кивнул. Эйджи улыбнулся и жестом пригласил прилечь. Эш так и сделал, он попытался встать на колени на футоне, когда Эйджи схватил его за рубашку. Немного испугавшись, Эш обернулся. «Что ты собираешься сделать? Думаешь, я предлагаю тебе футон, когда ты можешь спать на кровати? Эш, я думал, ты умнее», – Эйджи отчитал его, отпустив рубашку Эша и уперев руки в бока. «Я не собираюсь отнимать у тебя твою кровать! Я пришел сюда не для того, чтобы тебе пришлось спать на полу! Это твоя кровать, ты спишь там!» — настаивал Эш, понимая, что если они не устроят это сражение сейчас, то неизбежно получат его ночью. «Ты не пришел, чтобы спать на моей кровати, ты говоришь. А зачем ты пришел? Спорить? Ты всегда такой упрямый! Используй кровать, ты гость! Я настаиваю!» И Эйджи даже топнул ногой. Наступила пауза, во время которой они смотрели друг на друга, нахмурив брови и сжав губы в жесткую линию. Затем уголок рта Эйджи дернулся, потом они оба улыбнулись, а потом вдруг рассмеялись. Они смеялись и смеялись, сама ситуация была не слишком смешной, но почему-то они не могли перестать смеяться, как будто это была самая веселая шутка, которую они когда-либо слышали. Они оперлись друг на друга и затаили дыхание, когда смех стих. Эйджи, все еще посмеиваясь, слегка покачал головой. Он потянулся и откинул челку Эша с глаз. «Пожалуйста, используй мою кровать, Эш», — тихо попросил он. Эш не мог заставить себя сказать «нет» и кивнул. Он подошел к кровати, откинул одеяло и устроился поудобнее, потом подвинулся, прижался к стене так близко, как только мог, и выжидающе посмотрел на Эйджи. Другой парень улыбнулся, нежно покачал головой и лег на то место, которое Эш освободил для него. Кровать явно не предназначалась для двоих и была тесновата, но Эшу она нравилась. Ему нравилось, что Эйджи прижимался к нему, что он мог всем своим телом чувствовать тепло от его тела. «Никакого долгого сна, только слегка вздремнуть. Если ты это сделаешь, твой джетлаг только усугубится», — предупредил Эйджи, лежа на спине, он повернул голову и посмотрел на Эша, который наблюдал за Эйджи, лежа на боку. Они были так близко, что Эйджи едва нужно было повышать голос, чтобы его услышали. «Когда я тебя разбужу, ты должен встать, и никаких лишних пяти минут». Эш сделал вид, что надулся. «Знаешь, ты довольно властный. Я думал, что я гость, разве ты не должен делать то, что я прошу?» «Надувание губ на меня не действует», — сказал Эйджи, и Эшу пришлось бороться с улыбкой. «И я делаю то, о чем ты просишь, я здесь, — он указал на кровать, — и…» Эйджи мягко и счастливо улыбнулся. «Я останусь с тобой, навсегда». Эш закрыл глаза. Он позволил этим словам захлестнуть его, он позволил чувствам, пробуждающимся внутри него, свободно захватить его, не было никакого смысла пытаться разобраться в них, они могли просто завладеть им. «Хорошо», — сказал Эш.