После падения

— Братец, она, конечно, милая, но… — Но Жанна куда красивее?! — раздражённо перебил младшего брата Викензо. — Но гражданская, — снисходительно фыркнул Винченцо. — Обычная девушка. Может, отпустишь, пока не поздно?       Викензо вздохнул, развалился на кровати младшего брата и пробурчал: — Поверить не могу, что меня отчитывает тот, кому едва за десять перевалило. Ты всегда был такой рассудительный, Вин. Не по го-дам-м… — Я не отчитываю, — возразил Винченцо, потянувшись к пачке сигарет, лежащих на столе. — Просто произношу вслух то, о чем ты не раз думал. — Не трогай, — Викензо кинул в брата подушку, и тот отдернул руку от заветной пачки. Закинув руки за голову, Викензо сказал: — Я люблю Мису. И уверен, что это если не навсегда, то на долгие годы. Она меня тоже любит. Разве это не причина рискнуть? — Рискнуть её жизнью? — отстранённо уточнил Винченцо и пожал плечами. — Это вы сами решайте.       Викензо резко захотелось оторвать ему голову. И Винченцо понял это по его кривой ухмылке. — Ты пока ещё мелкий для понимания того, что любовь — одно из главнейших чувств в жизни, — кинул в него вторую подушку Викензо. — Ага-ага, — не стал спорить Винченцо. — А что после свадьбы будет? Ты в Вонголе. Родители вряд ли позволят тебе ещё и жену свою туда утащить. Знаешь же, что на самом деле они ужасно разочарованы в том, что ты предпочел Вонголу родной семье. — Конечно, знаю, — спокойно подтвердил Викензо. — Думаю, что в выборе невесты я их тоже разочаровал. Прав был папа, когда в детстве сказал мне, что за первым разочарованием следует второе. — А мне он такого не говорил… — задумался Вино. — Ты пока идеален.       Братья немного помолчали, а потом Винченцо сказал: — Не лучше ли тогда после свадьбы Мису поселить за пределами Италии? — Не говори чепухи, — тут же отмахнулся Викензо. — Миса сможет прижиться в Италии. В моем доме… — В итоге, я оказался прав, — пробормотал Винченцо и вошёл в свою спальню. — Ох, здравствуйте! — мигом обернулась горничная, протиравшая окно. — Здравствуй, — улыбнулся Винченцо.       Девушка засобиралась уйти, но Винченцо улыбнулся ещё шире и приблизился к ней вплотную. Тряпка выпала из её рук, когда парень прильнул к мягким губам.                               ***       Знаете, что? Дома я осознала, что мафия пугает меня куда меньше, чем предстоящая школа. Всё-таки я никогда не ходила в нормальные школы. В приюте было несколько толковых учителей, но дело не в знаниях. Всех в школе объединяло одно — у нас не было родителей, и школа действительно была частью нашего дома. Сомневаюсь, что в обычной школе все так близки друг с другом. Особенно в японской школе, где учеников в классе чуть ли не полсотни.       Тсуна моих опасений не разделял. Напротив, он очень хотел пойти в школу. И завести друзей. Я поддерживала его, хоть и знала, что не судьба ему так рано расцвести. Мы часто гуляли с ним на площадках, и остальные дети непременно выкидывали Тсуну из игры или затевали словесные разборки, потому что он всегда лажал.       Однако стоит отметить одного мальчика по имени Акихиро. Он часто играл с Тсуной, несмотря на клеймо неудачника, которое уже начало принимать Саваду в объятия.       Так мы и гуляли вчетвером — я, Тсуна, Аюми и Акихиро.       Однако в один прекрасный день кое-что случилось и привычные деньки канули в бездну, даруя новое начало.       Был четверг, Вино прогуливал школу, занимаясь какими-то своими делами в комнате (подозреваю, они касались Калабрии, раз мамочка не стала по привычке возмущаться), сама молодая мама подтягивала сына своей знакомой по английскому языку, а мне разрешили пойти к Тсуне. По дороге я решила зарулить к Аюми и случайно столкнулась с маленькой Киоко на одном из поворотов. — Мива-чан, привет! — обрадовалась она. — Привет, — махнула я рукой, — Куда идёшь? — К Хане, а ты? — К Аюми. — Нам по пути! — захлопала в ладошки Сасагава-младшая. — Ты одна идёшь? — немного удивлённо спросила я.       Обычно её всегда сопровождал Рёхей, если она находилась без Ханы или других подруг, потому что мальчишки часто подбегали к ней и дёргали за волосы. Так как они у неё короткие это было очень больно, и иногда какой-то пацан мог случайно её поцарапать, не сумев ухватиться за мелкие прядки.       Да и случай, когда Рёхей получил шрам, уже произошел, поэтому маленький боксер старался не оставлять сестру одну на улице. — Братик был занят домашними заданиями, которые ему выдали в школе до каникул. Я решила не беспокоить его и пошла сама, — беспечно улыбнулась Киоко.       Я только мысленно покачала головой. Намимори сейчас — не такой безопасный город, каким был в аниме. Здесь наглые задиры-старшеклассники, которые не стесняются отбирать деньги у детей даже при прохожих, распутные женщины… В общем, Хибари ещё не навёл в любимом городе порядок по причине своего отсутствия. Даже я иногда стремаюсь ходить одна по давно привычному маршруту. — Может, вместе поиграем? — предложила Киоко, когда мы подходили к дому Ханы. — Мама купила мне новый бисер, сделаем браслетики друг другу.       На миг я задумалась, а потом согласно кивнула. — Давай. Я немного поиграю с вами, а потом пойду к Тсуне.       Сходив за Аюми, Киоко отвела нас в дом Ханы. Эта маленькая дэвушка не была рада мне и Аюми. Как обычно. Она вообще никогда не была рада нам. Даже на игровых площадках, не то что в своём логове. Потому что мы с Аюми всегда активные и громкие. Как дети, которых она терпеть не может.       Мне и в аниме это было дико, и сейчас дико. Однако отступать я не собиралась. Хотелось научиться делать браслетики из бисера.       Сперва мы выпили чай, который принесла нам мама Ханы (красивая женщина, кстати. С такими же классными волосами, как у Ханы, только личиком милее), потом начали читать инструкцию и тренироваться. Спустя больше часа, каждая из нас определилась с видом браслета (крестиком, кружочками, простой ниткой…) и Киоко предложила то, о чем говорила мне ещё на улице. — Мы плетём браслетики и дарим друг другу! — Зачем? — спросила Хана. — Так интереснее! — поддержала Сасагаву Аюми. — Лучше делать подарок кому-то, чем самому себе!       Я была того же мнения, но решила промолчать, чтобы не вызвать ещё большую неприязнь у Ханы.       Коробка бисера только с виду казалась маленькой. На самом деле в ней оказалось двадцать цветов бисера, разные стразики и много лески. Я глянула на Аюми. Она решила плести браслет из сиреневого бисера. Хана выбрала зелёный. Киоко делала голубой, не замечая взгляда подруги, которая, кажется, поняла, что браслетик делается для неё, так как ей нравились холодные тона (она всегда в голубом или синем) и у нее были глаза цвета моря.       Мангака вообще сделала её немного иностранной, дав такой цвет глаз и волнистые волосы. Да и увидев её маму… Не удивлюсь, если окажется, что у неё в роду были французы.       А Киоко таких светлых тонов создана, потому что у неё брат — солнце.       Глянув на Аюми ещё раз, я выбрала золотистый бисер, почти под цвет её глаз. Они у неё темного янтаря. Золотистый, конечно, больше подошёл бы любви Тсуны, а не моей подруге, но я хочу так.       Плели мы молча и сосредоточенно. Каждая хотела сделать красивый браслет и не сплоховать перед другими. На середине своего браслета я заметила, что Киоко поглядывает на него и делает такой же, только голубой — в три ряда, без хитрых узоров, левых цветочков и стразов. Мне стало интересно, почему она повторяет за мной, но я не стала ничего спрашивать (может, Киоко решила, что такой простой стиль больше подойдёт Хане, чем роскошный со стразами, который делает Аюми).       К слову о дЭвушке, Курокава первой закончила браслет — он был сделан в виде цветочков. Второй закончила Киоко — красивая полоска из чистого голубого цвета, не толстая, но и не тонкая (как она стыренную у меня схему раньше меня закончила?! Будто бизнес-план скомуниздила и первой за него награду получила!). Третьей была я — мой браслет был аналогичен Киоко только из золотистого бисера. И последняя Аюми — сиреневый браслет а-ля «Роскошная дива». Сиреневый со стразами, звёздочками и буквами. Хана смотрела на этот браслет, как Елизавета Первая на рой мух, кружащих над навозом — с надменностью и чувством превосходства. — Кто кому дарит? — с предвкушением спросила Аюми, тряхнув нежно-розовыми волосами. — А то ты не догадываешься, — ответила ей Хана и глянула на младшую Сасагаву. — Давай, Киоко, идея твоя — значит, даришь первой. — Хорошо… — смущённо кивнула Сасагава и… протянула своё изделие МНЕ.       Мы все удивились, однако я послушно приняла браслет. — Спасибо... — Э-э-э?! Я хотела подарить Миве! — возмутилась Аюми. — Ой, извини! — тут же попросила Киоко. — Предупреждать нужно было, — показала я Аюми язык.       Она надулась. — Я просто… Мне нравятся глаза Мивы-чан, — вдруг призналась Киоко. — Они... как небо…       О, ну раз пошла такая песня… — От папы достались, держи, — протянула я ей золотистый браслет. — Твои глаза похожи на расплавленное под солнцем золото. — П-правда?! — покраснела Киоко, с радостью принимая моё творение. — Чистая правда, — важно кивнула я. — Солнце не может расплавить золото, — неожиданно сморозила Хана. — Солнце может расплавить что угодно, если оказаться достаточно близко к нему, — просветила я её.       Хана пристыженно покраснела (Вау, я открыла тайное событие! Награду мне, награду!). — Вы заранее договорились, да? — продолжала дуться Аюми. — Нет, — в один голос ответили мы с Киоко. — Теперь нам с Ханой-чан остаётся только подарить свои браслеты друг дружке, — вздохнула моя подруга.       Они обменялись браслетами. У Ханы при этом было кислое лицо (будто ей кусок грязи дали, честное слово, мне аж захотелось прописать ей подзатыльник. До чего же ужасная дЭвушка 🤮).       И похоже теперь я у неё в черном списке. — Давайте ещё сделаем, — предложила я. — Хочу своей ока-сан подарить. — И я своей подарю! — мигом перестала обижаться Аюми.       Киоко тоже понравилась идея. А на хозяйку дома я предпочла не смотреть.       Интересно, почему все другие попаданки смогли с ней поладить, а я нет? Потому что я не такая взрослая и рассудительная? Потому что даже при своем подростковом возрасте мне нравится быть лёгкой и оптимистичной? Громко смеяться, беситься?       Что-то я слишком заморачиваюсь этим вопросом. Хана всё равно не в моём вкусе. Просто мне хочется нравиться всем. И я не могу объяснить почему так. Знаю, что нельзя понравиться всем-всем без исключения, но все равно меня это задевает. Неужели это синдром попаданки? Хочется, чтобы все персонажи относились ко мне по-особенному, потому что я не из этого мира?       Так я теперь часть этого мира, потому что умерла в своем и это новая жизнь. Да и в прошлой жизни я была такой же. В отличие от других детей приюта я не пыталась делать противно, чтобы кто-то страдал. Я пыталась нравится. И у меня отлично получалось.       Всех обманула. Умная, начитанная девочка, верный друг, душа компании… Что плохого в том, что я так делала и хочу делать дальше? Никому от этого не плохо. Всем хорошо. И им, обманутым моим добром и лёгкостью, и мне, знающей, что они не думают обо мне гадко. Я не лгу ради злого умысла, и это главное. Я не пыталась навредить той же Ханне. Я могу причинить вред только тем, кто может разозлить меня своими необоснованными обвинениями или несправедливостью.       И всё. Ничего плохого.                               ***       Сделав по второму браслету, мы с Аюми попрощались с девочками и пошли к Тсуне (перед этим Аюми забежала домой и подарила своей маме второе собственно-сделанное творение (более приземлённое, чем первое). — Мива-чин, Хана-чан не кажется тебе какой-то противной? — спросила Аюми. — А тебе кажется? — ответила я вопросом. — Ещё как! Зачем Киоко-чан позвала нас к ней, если Хана-чан такая грубая и неприветливая?! — Киоко не замечает этого, потому что Хана хорошо к ней относится, — встала я на защиту Сасагавы (ей и так вечно от фанатов аниме и манги доставалось, только потому, что мангака сделала её самой красивой и маленькой копией Наны). — А что Хане-чан мешает относится и к нам так же?! — искренне возмутилась Аюми (ещё и ножкой топнула, чуть не споткнувшись (кто вообще делает такие трюки во время ходьбы?). — Мы не сделали ей ничего плохого! — Это мы с тобой так считаем, — пожала я плечами. — А Хана, наверное, думает иначе. Я слышала от Киоко, что Хана хочет стать взрослой, и ей не нравится играться с детьми. Как сегодня, например. — А?! Но мы же и так станем взрослыми! Я её не понимаю! — Я тоже.       Ей просто не нравятся сверстники. Так бывает. Это не так уж и дико.       Хотя на мою мысль, Рёхей немного глупее тех же Гокудеры и Ямамото, которых в аниме Хана приматами считала. И чего она тогда за этого дурака (прости меня, Рёхей, молю, прости! Просто по сравнению с Ханой ты — дурак!) замуж вышла?       А-а-а… как же это могло покинуть мою черепную коробочку… Противоположности притягиваются — вот и весь секрет. Тоже самое и с дружбой между Ханой и Киоко. — Мива-чин, но почему Хана-чан тогда дружит с Киоко-чан? — уже более спокойно продолжала недоумевать Аюми. — Киоко-чан не отличается от нас с тобой! — Не знаю. Наверное, она поспокойнее, чем мы, — ответила я, рассматривая голубой браслет.       Потому что у мега-наивной девочки (помните, как она поверила в то, что её брат с дымохода упал? А соревнования по сумо? Мы с вами это ещё пройдем) должна быть мега-серьёзная подруга. Потому что, во-первых, противоположности притягиваются, как я уже мысленно упомянула ранее (ни за что не уверую в то, что Хана когда-то верила в Деда Мороза или эльфов. Она рождена под звездой жёсткого реалиста), а во-вторых, чтобы в будущем, став супругой босса Вонголы, Киоко имела железную поддержку в виде ультра-серьезной подруги.                               ***       Нана сказала, что Тсуна пошёл играть с Акихиро на площадку возле дома последнего. Аюми продолжала чихвостить Хану, а я смеяться с этого, потому что даже представить не могла, что Аюми может так себя накрутить. Да и мило смотреть как детки обижаются на кого-то. Когда мы подходили к площадке, она неожиданно затихла на полуслове и остановилась. Я по инерции прошла несколько шагов, довольно улыбаясь, но потом остановилась и удивлённо оглянулась. — Что такое, Аюми? — Кажется… Они издеваются… над Тсуной, — ответила подруга, смотря вперёд шокированным глазами.       Не успела я посмотреть туда же, как Аюми подскочила ко мне, схватила за руку и потащила к кустам, находящимся немного в стороне от площадки (ё-моё, прямо как матёрый сталкер, сразу смекнула, где выгодная позиция для наблюдения, я буду бояться эту девочку). Мы спрятались. Осторожно раздвинув ветки кустиков (ой, если взрослые, проходящие мимо, подумают, что мы тут нужды справляем и подымут шум? Вся тайная контора сгорит. У Аюми ещё шорты бежевые, что если издалека покажется, будто это голая попа? Мы сгорим в огне стыда), я осторожно выглянула, отгоняя нелепые мысли (позже расскажу о них Аюми). Стайка пацанов из четырёх человечков, заключила Тсуну в квадрат. Савада сидел на песке, опустив голову вниз и сжимая правую руку. Акихиро был одним из четверых. Под ногой у него была любимая приставка Тсуны, подаренная Вино на день рождения.       Не вдуплила, что это значит.       Не-а, я поняла, что Акихиро напал на Тсуну, но какого рожна? Они же казались классными друзьями. Почему Акихиро вдруг совершил на Тсуну нападение с теми, кого я вообще в первый раз вижу рядом с ним? — Мива-чин, что будем делать?! — шёпотом пискнула Аюми. — Подойдём к ним и узнаем, в чем дело, — прошептала я в ответ. — А если драться полезут?! — испугалась Аюми. — Нужно сбегать за моим папой, он недалеко работает. Вроде бы…       Я глянула на неуверенное лицо подруги вопросительно. — Или за твоим дядей! Он же старшеклассник? — тут же нашлась она. — Он сейчас в школе, наверное, — качнула я головой и услышала размеренное тарахтение своих серёжек.       Ну и какой поддон? На каком хризолит звенит сильнее?       На левом. — Аюми, можешь остаться здесь. Я умею драться, — решила я. — Откуда?!!! — вытаращила на меня глаза подруга. — Дядя научил, — солгала я.       В приюте с пацанами корешилась. Научили. Потому что всем нравилась (не в том смысле, что была красавЫцей, человеком я была отличным). Все обо мне беспокоились. — Я с тобой, Мива-чин! — подскочила Аюми.       Мы начали осторожно приближаться к площадке. Мальчики не замечали нас, продолжая весело обзывать Тсуну. Даже он сам нас не видел. Когда мы уже стали на территорию площадки, один пацан прокричал: «Вмажь ему, Аки!» Наш бывший друг тут же схватил Тсуну за волосы и потянул на себя, готовя маленький кулачок для удара. Тсуна, весь зарёванный, только айкнул и зажмурился. — А что это ты творишь, А-ки-хи-ро? — спросила я, оказавшись у пацана за спиной и ощутимо подув ему на открытый затылок (для пущего испуга).       Задумка удалась. Акихиро заорал и отскочил. Оглянувшись, он превратил свои глаза в блюдца. — М-Мива?!!! А что… — Нет, — терпеливо, но решительно перебила я его, снова подойдя к нему почти вплотную. — Я первая спросила «а что». Отвечай давай.       Акихиро отступил от меня. Аюми подскочила к Тсуне и в полголоса спросила: — Ты в порядке? Что болит? — Рука… — тише ответил Савада. — Кто толкнул тебя? — спросила я, не переставая оценивающе смотреть на Акихиро.       Тот сжал кулаки и грозно глянул на Тсуну. От меня это, естественно, не укрылось (я же в открытую пялилась на него, вот олень безмозглый).       Ну, точно левый поддон. — С чего это ты вдруг стал крысой? — спросила я, сделав шаг к нему. — Т… Это не твоё дело! — Моё. Естественно, как день, что моё. Сказать, почему? Тсуна — мой друг. — Это мужская драка! — воскликнул один из пацанов. — Идёте отсюда, девчонки! — прокричал второй. — А то и вам достанется! — грозно упёр руки в бока третий.       Аюми вздрогнула и испуганно глянула на меня. Я весело ей подмигнула. — Вы не мужики, а шакалы! — фыркнула я. — Нападаете своим безмозглым стадом! Сборище крыс! Ничего в одиночку не можете! — Сама ты… — хотел как-то обозвать меня Акихиро, но, видимо, не решился.       Я наклонила голову влево и ещё раз осмотрела его с ног до головы.       Всё же не право…       Стремительно подскочив к Акихиро, я со своего кулачка дала ему по носу.