После падения

      Ну, что я могу сказать о первом дне в школе, непривычной мне?       Сперва пройдемся по образованию и режиму, если вас интересует такая фигня (а если не интересует — представьте как я показываю вам акамбэ, ХD). Японский, каллиграфия, арифметика (ой, а как не по-древнему называется этот предмет? Я забыла… Гриша, помоги), музыка, искусство, физ-ра, основы жизнедеятельности, гуманитарные и естественные науки, труд — именно эти предметы нам будут преподавать (напугали меня лишь японский и каллиграфия, хоть молодая мама и дала мне основы). Не всё эти предметы будут идти до окончания началки, но большинство из них (например, основы жизнедеятельности максимум идут два года или год, а японский — до самой старшей и дальше). В день проходит не больше четырёх уроков по сорок пять минут (как в моей прошлой школе, хоть что-то родненькое). Домашку нам задавать НЕ БУДУТ (кайф, я поймала кайф!), не нужно сдавать экзамены, делать какие-то серьезные работы. Главная цель начальной школы — дать общие навыки и знания, призванные подготовить учеников к другим, более ответственным этапам. Ещё наша классная руководительница, худенькая Кояма-сенсей, сказала, что будут строгие требования к изучению английского языка, потому что японцы должны владеть им на высшем уровне ради престижа страны (бабулита, что-то я тебя вспомнила: «престиж семьи Калабрия, бла-бла-бла…») Некоторые ученики очень расстроились, так как речь пошла о репетиторах, а я… Бу-га-га, мама — ты просто КОСМОС, как мне и Тсуне фортануло с тобой!       Теперь по коллективу. В моём классе сорок детишек (СОРОК, КАРЛ! ВСЁ-ТАКИ ЧЕТЫРЕ ДЕСЯТКА! ДО КОНЦА НЕ ХОТЕЛА ВЕРИТЬ! КАК ИХ ВСЕХ ОЧАРОВЫВАТЬ-ТО?!!!) Наш первый урок ушёл на знакомство. Кояма-сенсей попросила каждого встать с места, представиться и рассказать о мечте или увлечении. Мы с Тсуной сидели в середине класса на разных рядах. До него назвались десять человек (я запомнила семерых) и, когда пришла его очередь, он с дрожью в коленях встал со стула, робко глянул на Кояму-сенсей и представился. — Савада Тсунаеши… Мне нравятся игры на приставке и… Я хочу стать роботом.       Мои глаза чуть не выпали из орбит, а уши едва не отпали, но я быстро успокоилась: Тсуна ещё ребёнок, он вправе мечтать о чём угодно. Хоть Аполлоном стать.       Однако так считала только я, по всей видимости.       Мечта Тсуны заставила всех остальных маленьких детишек противно хохотать и попискивать над «глупой» мечтой. Я рассчитывала, что Кояма-сенсей заступится за Тсуну, объяснит детям, что унижать человека за мнение — неправильно.       Но нет.       Эта швабра костяная неодобрительно покачала головой, сказала детям замолчать и отпесочила будущего Вонголу, босса королевской семьи (знала бы ты, на кого бочки катишь, дура, мигом бы язык в жопе потеряла!). — Савада-кун, увлечение играми — плохо. Они не развивают твой ум, а притупляют мышление. Если хочешь стать успешным человеком в обществе — собирай пазлы, как Мидзуно-кун или увлекался оригами, как Иида-кун.       ЧЕГО-О-О?!!! ЭТО ИГРЫ НЕ РАЗВИВАЮТ МЫШЛЕНИЕ?! ПРИ ЛЮБОМ ЖИЗНЕННОМ ПРОЦЕССЕ НУЖНО МЫСЛИТЬ, ДУРА! ДАЖЕ ПРИ НАЖАТИИ КНОПОК, КОТОРЫЕ ДАДУТ КАКОЕ-ТО ДЕЙСТВИЕ! В ИГРАХ МОЖНО НАУЧИТЬСЯ ПРОСЧИТЫВАТЬ СВОИ ШАГИ! ДУРА, ДУРА, ДУРА! — Х-хорошо… — пристыженно и поникше согласился Тсуна, сев на своё место.       Было очень обидно за него. Мечта как мечта. Обычная детская. Что такого? Разве в Японии не знают, что мечтать — тоже часть детства? А вдруг эта мечта Тсуны могла бы сделать из него талантливого механика? Зачем сразу разрушать то, что на твой взгляд кажется неправильным? — Следующий! — объявила Кояма-сенсей.       Представилось больше десятка детишек с «нормальными мечтами» и угадайте, кто был среди них. Я вам говорила, что видела знакомые лица. — Меня зовут Сасагава Киоко. Хочу стать балериной.       Все шептались и восторгались мечтой красивой девочки. — Ого, она тоже в нашем классе? — удивился Тсуна. — Ага, и её подруга, и… — я бросила на Саваду ленивый взгляд, да так и застыла.       Он смотрел в затылок Киоко с каким-то новым для меня огоньком в глазах и огромным интересом.       Хм-м, как странно… Тсуна иногда будто на рубильнике: вот он до школы ничего не чувствовал к Киоко, а в первый же день его сердце воспылало к ней верной сильной любовью. Будто один из рубильничков клацнули, только потому что в аниме упоминалось, что любил Дечимо мини-Нану с младшей школы и ходил на уроки только ради неё.       Это так… жутковато. Прямо не по себе становится от того, что иногда он может вести себя как машина, потому что ему что-то приписали.       Или это я себя накручиваю?..       Хотелось бы. — Курокава Хана. Хочу поскорее стать взрослой, — представилась следующая моя одноклассница.       Ну что, Кояма-сенсей? Это вообще нелепость, и-и-и? Почему вы ничего не говорите? Лохушка.       Ещё несколько человек и настала моя пора. Под пристально рассматривающие меня глазки я спокойно поднялась со стула и улыбнулась мУчительнице. — Ковата Мива. Люблю игры на приставке и тоже хочу стать роботом.       Кояма-сенсей уронила челюсть. Как и Тсуна. А остальные дети, почему-то, не спешили смеяться.       Стр-р-ранно… я реально очень жуткая для них? Но из-за какого повода??? — Ковата-чан, почему ты повторила за Савадой-куном? — взяв себя в руки, нахмурилась Кояма-сенсей. — Не повторила. У нас одинаковые увлечения и мечты, потому что мы с Тсуной друзья, — возразила я.       Детишки зашептались о том, что мы с Савадой всё же влюблённая парочка. Э-эх, бедный Тсуна. С такими слухами к Киоко ему не добраться. Хотя… он же никогда этого и не делал до появления Реборна. Пока могу не чувствовать себя виноватой.       Кояма-сенсей вздохнула. — Как я уже говорила Саваде-куну… — Мне не подходит ваше мнение, — с детским простодушием перебила я её, и она ещё больше нахмурилась. — Что ты сказала? — будто не поверила учительница своим ушам.       Пха, неожиданно, что детишка не слушается, да? Ты, наверное, в младшую школу подалась, потому что боялась не справиться со старшаками? Увы и ах, не во всём нас настигает везение. Терпи меня. — Мне всё равно, какой вы видите мою мечту, потому что ваше мнение не подходит мне, — просто повторила я, сделав вид, будто не вижу в своём поведении ничего плохого (мама повесит меня на стенку, как картину, если узнает, что я огрызаюсь со взрослыми). — Потому что моя ока-сан говорит, что я могу мечтать о чём угодно пока не закончу младшую школу. Только в средней нужно становиться серьезной. — Твоя мама права, но…       Хэй, какого рожна ты думаешь, что моя молодая мама вбивала в меня неправильные вещи? (хоть она и не говорила мне того, что я только что сказала) — А у Курокавы мечта нелепая! — обиженно воскликнула я. — Зачем мечтать о том, что и так произойдет?! Все здесь однажды станут взрослыми!       Несколько деток поддержали меня. Хана обернулась и недовольно на меня зыркнула. Я сделала каменное лицо. Жаль, что пришлось пожертвовать нашими и без того хилыми отношениями с ней, но так было нужно. — Нельзя осуждать чужую мечту, Ковата! — повысила голос Кояма-сенсей.       Поддерживающие мои слова дети тут же затихли. А вот меня таким было не пронять. В приюте каждый день на всех орали. Эта учительница ещё ангелочек по сравнению с теми преподами. — Тогда почему вы этим занимаетесь? Потому что взрослая? — резонно спросила я. — Почему вы осуждаете мою маму и наши с Тсуной мечты? Почему восхваляете других? Потому что вам так нравится? Но моя ока-сан говорила, что ко всем нужно относиться одинаково! Вы почти унизили меня! Я ока-сан расскажу!       Кояма-сенсей молчала.       Надеюсь, я не слишком переборщила со специей серьёзности. Было же по-детски, да? Нужно было расплакаться? Кто-нибудь, скажите мне!       Неожиданно с соседнего ряда кто-то поднялся. — Ямамото Такеши, люблю бейсбол.       «И разряжать обстановку», — мысленно добавила я за него.                               ***       По окончанию урока-знакомства Кояма-сенсей реактивной пулей вылетела из класса. Я злорадно фыркнула ей вслед. Наверняка сейчас всему учительскому коллективу на меня пожалуется (вот так я начну становится легендой...)       Я хотела встать с парты и подойти к Тсуне (глупая Кояма всех пересадила, и теперь я сидела на ряду Ямамото, прямо за его спиной, а Тсуна в середине класса самого первого ряда), но меня взяла в кольцо кучка одноклассников. — Это было так круто, Ковата! — Ты такая смелая, я завидую! — Можно звать тебя Мива-чан?! — А глаза у тебя настоящие?!       Нет, пластиково-фосфорные, детка.       Поотвечав на несколько глупые (детские, детские) вопросики, выдав несколько разрешений (ой, ну не министр ли я? Такая важная-бумажная вся 😏), я наконец смогла добраться до Тсуны. — Ужасная учительница, — без предисловий поморщилась я. — Ага… — уныло согласился Тсуна. — Не думал, что моя мечта такая… — Это не мечта «такая», а учительница — дура! — фыркнула я, хлопнув Тсуну по плечу и пожав плечами. — Тише, Мива! — испугался Савада. — А если кто-то услышит?! — Я и так максимально тихо излагаюсь. — Что делаешь?.. — Разлагаюсь. — Это что? — Гниение мыслей. — ЧЕГО?!!! — Что ты так орёшь? Тише, Тсуна, теперь нас услышали. — Мама говорила, что гниение — что-то плохое! У нас бананы стали из жёлтых очень коричневыми, я попробовал — очень невкусно! Мама сказала, что они сгнили и их нельзя больше есть! — И-и-и? — Что у тебя гниёт в голове, Мива?!       Ну… Совесть. — Мива?!       Ой, Тсуна чего ты испугался? — Не гниёт у меня голова. Я словом ошиблась.       Савада облегчённо вздохнул. И тут же, без всяких пауз, огорчённо вздохнул. — Что такое? — поинтересовалась я, полагая, что он всё ещё волнуется из-за своей мечты. — Да нет… Просто я удивился… У тебя… уже так много друзей появилось, — попытался улыбнуться Тсуна. — Друзей? — искренне удивилась я.       И тоже вздохнула. Немного наклонившись к Тсуне, я тихо сказала: — Я не могу считать друзьями тех, кто всего лишь сказал мне парочку приятных словечек. И ты лучше никогда не считай, что если тебе кто-то улыбается — значит, он хорошо к тебе относится. — Почему? — так же тихо спросил Савада. — Потому что некоторые из них могут оказаться Акихиро: лгать тебе ради какой-то цели, а потом сделать больно. Может, кто-то из тех, кто сейчас познакомился со мной, тоже как Акихиро. Им просто понравилось моё лицо. Вместо того, чтобы играть со мной, они будут сидеть и смотреть в мои глаза. Каждый раз. Как зомби. Как Акихиро. Как зомби. — Фу-у-у… — тут же передёрнуло Тсуну. — Хорошо, что я не такой. Это жутко. — Вот-вот, — согласно покивала я.                               ***       Оставшиеся уроки прошли лучше первого. Японский с угрюмым, но интересным старичком, и математика с милой, полноватой Ёи-сенсей (позже оказалось, что она не полноватая, а беременная). На переменах я чуть лучше познакомилась со своими одноклассницами и некоторыми одноклассниками. Киоко подвела ко мне Хану, я извинилась, та меня «извинила» (именно в кавычках, потому что морда у неё была СОВсем не прощающая, скорее брезгливая, будто я о её платье свои сопли вытерла). На уроке японского Ямамото дважды обернулся ко мне, но ничего не сказал, хотя видно было, что хотел.       В конце за нами пришли Нана, моя мама и Вино. — Вин-кун, а ты почему не в школе? — удивилась мама Тсуны. — Уроки сократили, — без стеснения солгал мой дядя.       Молодая мама послала ему один из своих фирменных взглядов, но предпочла промолчать. Вместо этого она спросила у нас с Тсуной как прошёл наш первый школьный денёк. — Вам понравилось? — подхватила тему Нана.       Мы с Тсуной переглянулись. — Да… — Нет.       Ответили мы в один голос и снова уставились друг на друга. — Неужели день прошёл плохо? — начала расстраиваться Нана моим ответом.       Вновь глянув на друг друга, мы с Тсуной ответили почти одновременно: — Хорошо… — Кояма-сенсей — дура.       И опять мы с этим чистейшим героем глазеем друг на дружку. — Я думал, мы не будем расстраивать родителей. — А я думала, мы выплеснем эмоции. — Что-то на разной волне вы сегодня, — сказал Вино, смотря на нас с огромным любопытством. — Ми-чан, что произошло? — взволнованно спросила молодая мама. — Почему Кояма-сенсей дура? Она обидела тебя? — вторила ей Нана.       Эх, девушка, обидела она вашего сына. Всегда страдает он.       Я глянула на Тсуну. Он замялся и качнул головой. Я возвела глаза к небу.       О скай, почему именно я должна рассказывать? Почему Савада не хочет поупражняться в красноречии? — Ну… — важно начала я.       После моего рассказа мамочки остались в разных мнениях: Нана сказала, что пойдет к директору и повозмущается на Кояму-сенсей, а молодая мама на это сказала, что учительница виновата лишь в том, что поставила одного ребёнка выше другого. — Насчёт игр в приставку — Кояма-сенсей не пыталась обидеть Тсуну. Просто у неё задача — подготовить детей к более серьезной жизни. Вот она и решила сразу отбить у Тсуны желание играть. Чтобы это не стало основным в жизни, и он к чему-то стремился, — объясняла она Нане. — Ох, вот как? — мигом остыла матерь Тсуны. — Тут одна девочка явно не согласна с тобой, — сказал маме Вино, указав пальцем вниз.       Молодая мама глянула на меня и осеклась. — Ми-чан, почему ты плачешь?!       Я уже давно стояла со слезами на глазах и пялилась на девушку, чьей плотью и кровью была. — И-и-и, ока-сан, ты — предательница! — громко всхлипнула я и обняла ногу Вино.       У-у-у, ну почему она такая правильная? Такая… — Зануда, — поддержал меня Вино и подхватил на руки. — Я не зануда! — возмутилась мама и попыталась объяснить мне, что Кояма-сенсей была права. — Тогда почему она ничего не сказала о мечте Ханы?! — возмущалась я, выглядывая из-за плеча Вино. — «Стать взрослой скорее»! — Потому что с такой мечтой Хана будет хорошо трудиться, — объясняла мама милым, успокаивающим голосом, как дидятку-дауну.       Я ещё пуще всхлипнула, спрыгнула с рук дяди (маму и Нану чуть инфаркт не хватил, а Тсуна восхитился), воскликнула «ну не-не-не» и побежала вперёд. Тсуна побежал за мной с криком: «Мива, подожди!»       В нескольких метрах от мамы мы перестали бежать. — Мива… А ты правда хочешь… стать роботом? Или это только ради меня? — вдруг спросил Тсуна.       Я глянула на него. В его возрасте я мечтала о любящих родителях и теплом доме. Эта мечта сбылась, поэтому сейчас я ни о чём не мечтаю. Так почему бы и нет? — Трансформером-кроликом с глазами-лазерами! — воскликнула я, подняв руки вверх и улыбнувшись во все тридцать два. — Э-э?! Но такого нет! — опешил Тсуна. — Я буду первой! — парировала я и снова сорвалась вперёд.       К тёплому дому.                               ***       С того дня мои школьные будни побежали, как лучшие скакуны королевской армии. Школа не оказалась настолько ужасной, насколько я ожидала, поэтому мне даже понравилось проводить в ней время. Я приняла как должное то, что дети в этой школе ничем не объеденены и из-за этого чужие друг другу. То есть, не такие родные, как в приюте.       Учёба давалась мне легко, так как была рассчитана на маленьких детей (даже японский и каллиграфия были мне понятны из-за простейшей подачи педагогов), а я-то почти всю школу в прошлой жизни прошла. Правда, раздражало, что ко всем урокам без исключения было серьезное отношение (на музыке и искусстве фигнёй не страдают как у нас, а реально изучают инструменты, познают картины и прочее). А ещё можно похвастаться тем, что Тсуна пока что не пасёт задних по оценкам. Благодаря тому, что иногда он сидел со мной на уроках молодой мамы — его место было в серединке.       Кояма-сенсей больше не придиралась ни ко мне, ни к Тсуне. Вела себя так, будто ничего не происходило, хоть и обращала на оценки Савады и мои пристальное внимание.       Всех своих сорок одноклассников я запомнила и даже поладила с большинством (да, я сумела стать для них и учителей зайчиком, белым и пушистым, как мой Зайка), несмотря на некоторые нюансы. Такие, как их отношение к моему дорогому другу.       Сперва мальчишки пробовали подружиться с Савадой (общались, предлагали играть вместе), но когда увидели, что он во всех делах неумеха — стали величать Бесполезным Тсуной (как в аниме, грёбаный канон, тебе не жалко своего мальчика, Амано Акира? Мне жаль!). Я как мать родная рвала за будущего Джудайме свою маленькую глотку, изо всех сил сдерживая рвение проглотить ею каждого неугодного, считающего, что можно обзывать ближнего своего. Естественно, из-за такого на меня тоже попытались обрушить буллинг: всякие тили-тили-тесто, жених и невеста; мамочка Бесполезного Тсуны (и что в этом такого обидного? Разве что то, что Тсуна не такой, нам ли с вами не знать). Также естественно, что попытки всех молокососов канули в лету очень быстро (парочка угроз, парочка тычков в спину или под рёбра). В общем, в течение месяца проблемы кое-как были решены и Тсуну не доставали слишком часто.       Аюми целых два месяца унывала из-за того, что мы оказались в разных классах, но потом смирилась и бегала ко мне на обеды. Иногда у нас была совместная физ-ра или другие уроки. Мы часто виделись.                               ***       Весь первый семестр не был напрягом для меня и я выдохнула. Мама была довольна моими оценками, поэтому мы с ней жили в мире и её нотациях на бытовые мелочи. Двадцатого июля школьники ушли на каникулы, и я рассчитывала попросить маму съездить куда-нибудь на горячие источники (никогда на них не была, но интересно и нужно для опыта, японка я теперь или нет? Японцы же обожают такое). Однако мне было не суждено в этот раз: пока я продумывала план (необходимо было и Аюми с собой потащить), Вино объявил, что я улетаю в Италию.       На ЛЕТНИХ каникулах.       ПАРАМ-ПАРАМ-ПАМ-ПУМ!       Ералаш просто.