После падения

      Мы с Вино прочитали половину биографии серийного убийцы простых прохожих, когда он вспомнил, что ему нужно изучить какую-то информацию. Я не стала продолжать чтение без дяди и решила немного вздремнуть.       Снился мне броманс между Тсуной и Гокудерой. Тсуна — умирает, весь в крови, побит сотней наёмных киллеров, нанятых Бьякураном (видимо, это была война десятилетнего будущего), крепко сжимает зубы, дабы не проронить ни звука, молча перенося страшную боль (и когда он только стал таким эмоционально-твёрдым?) А Гокудера самоотверженно тащит его тело на своём горбу, на лице читается крайняя степень отчаяния. Из изумрудных глаз по бледным итальянским щекам катятся скупые слезы боли. Тсунаёши просит у него прощения за то, что считал его психом, склонным к насилию, в начале их знакомства, в стихах умоляет простить. Гокудера в ответ тоже просит за что-то прощение и уверяет, что сам умрёт, если не дотащит любимого Джудайме до подземной базы.       Проснувшись, я ржала минут десять и уворачивалась от рук Вино, чтобы его любопытная сущность не увидела этот сон (я не могла объяснить, кто такой Гокудера и почему послание Морфея именно ТАКОЕ).       Успокоившись (и навеяв туманную дымку), я подумала, что Савада из царства снов был прав. Гокудера — красивый психопат, склонный к насилию над недругами (а они у него — все, кроме Джудайме). Разнонаправленная агрессия, мания преследования обожаемого объекта (Тсуны, кого же ещё?)… реально опасный чувак. То, что собственный босс (даже такой как Тсуна) будет его побаиваться — вполне адекватно. Какая-нибудь деваха выйдет замуж за Гокудеру только потому, что он играет на пианино.                               ***       Странно, но я думала о Гокудере даже когда спускалась с самолёта. О его жизненной истории, поступках в будущем… — Вот бы встретиться нам, Вот бы встретиться. Посмотреть друг на друга, отметиться. Если эта Земля всё же вертится, Вот бы встретиться нам, Вот бы встретиться. — Во-первых, не раз замечал, что ты поешь интересные песни, Фемида, и мне любопытно, откуда ты их знаешь, — подал голос идущий рядом Вино, — А во-вторых, мне кажется, ты о ком-то думаешь. — Э-э-э… Во-первых, мне лестно, что мои песни тебе заходят, уважаемый дядя. А во-вторых, давай конкретнее. — Ты уже влюблена? — без предисловий спросил Вино. — Только в ананасовое мороженное с шипучкой и улун с молоком, — моментально ответила я, скача к небольшой лавке с ледяным десертом напротив аэропорта. — Я говорю о любви к живому существу, — пояснил Вино, после того, как выбирал для себя мятно-шоколадное мороженое. — Ну-у… Я ненавижу Дайкона, но мне нравятся кролики, — ответила я. — А парни? — Пх, что такое любовь к мальчишкам? — насмешливо вопросила я и глянула на ананасовый рожок, который мне протягивал мороженщик, голодными глазами. — Любовь приходит и уходит, а есть нам хочется всегда. Из этого всего выходит, что в жизни главное — еда.       Под удивленный смех Вино я стала уплетать мороженое. — Ты удивляешь даже меня своей философией, Фемида, — сквозь смех отвесил он мне своё уважение. — Да, я такая, — важно кивнула я, и заказала себе ещё один рожок.       Этот стишок когда-то кто-то из приютских пацанов рассказал мне. Запомнила.                               ***       В Вонголе меня первой встретила та личность, которую я хотела бы видеть расфасованной в четырёх пакетах: Лукреция Мионе. Девочка, которую ПОЧЕМУ-ТО считают моей подругой, хоть мы и ненавидим друг дружку с пылкой страстью тысячи солнц. Она стояла на первой ступеньке в черных леггинсах и белом топе, с идеально зализанными в длинный хвост желтыми волосами (именно желтыми, а не золотыми, золото такого цвета не бывает), сжимая в руках мачете (для меня любимой, сто процентов кидаю). В двух шагах от неё стоял, сложив руки на груди, Алессио и сверлил её спину особым взглядом, вопрошающим: «Какого лешего ты на люди выползла, перхоть блошиная?» — Ты снова здесь, Фемида, — высокомерно «поприветствовала» меня Лукреция, сильнее сжав ручку мачете. — Разве? По-моему, я твоя иллюзия, Мионе, — посмотрела я на неё как добрая медсестра психушки на самого безобидного шизика, и прошла к Алессио.       Он поздоровался со мной молчаливым кивком, подошёл ко мне вплотную и резко выбросил руку за мою спину. Чтобы словить мачете. — Почему бы тебе не свалить, Лукреция? Раз уж ты выполнила то, что хотела, — «очень вежливо» попросил Алессио, убивая Мионе взглядом. — Не указывай мне, Манчини, — приказала Лукреция.       Я обернулась как раз в тот момент, когда она кинулась на меня с тонким клинком, взятым фиг пойми откуда. Алессио буркнул витиеватый мат и отстранился от меня. Неуёмная Лукреция воткнула своё оружие прямо мне под рёбра. Я покачнулась, но не упала, схватившись за её руку. Она застыла, удивлённая моим выражением лица. Я смотрела на неё весьма безразлично. Как червяк на проплывающее мимо облако. — Лукреция, я уже переросла то время, когда такое банальное проявление любви могло меня ранить. Отойди.       Опешившая Мионе не сдвинулась с места, когда я перестала держаться за её руку. Оттолкнув своего «величайшего врага», я хмыкнула, она попятилась, споткнулась о ступени и сделала обратное сальто, чтобы не упасть на задницу. Глядя ей в глаза с милейшим выражением лица, я мучительно медленно вытащила клинок из тела и… вместо ожидаемой крови из разреза вырвалось несколько клочков мягкой белой набивки для игрушек. И Лукреция, и Алессио в шоке проследили взглядом, как она плавно опустилась на ступени и исчезла. В следующий миг я одним лёгким движением запястья запустила клинок в его хозяйку. Она увернулась и уставилась на меня, прищурившись. — Я сейчас занята, поэтому поиграй с кем-нибудь другим, Крошка Лу, — насмешливо предложила я, поворачиваясь к дверям.       Лукреция кинулась за мной, но тут откуда-то с небес (на самом деле с моих покоев, находящихся над нами, но небеса звучат круче) свалился Зая и преградил ей дорогу, намереваясь потрепать за жёлтые патлы. Лукреция издала яростный крик: драться с моими игрушками она терпеть не могла, ей всегда хотелось надрать попку именно мне. — Как ты это сделала? — спросил Алессио, нагнав меня в коридоре. — Конкретнее. — Я про вату вместо крови. — Секрет фирмы, — загадочно улыбнулась я, и с жалостью посмотрела на него. — Я не могу раскрыть тебе его, потому что ты не в моей Палате.       Алессио закатил глаза. — Одна из немногих вещей, которые я никогда не узнаю. — Никогда не говори никогда, — стрельнула я избитой людскими языками фразой и приветливо замахала рукой идущему к нам навстречу Михаэлю.       Горничные смотрели ему вслед, отчаянно смущаясь. Мой компаньон уже не был тем противным избалованным пухлячком, убийцей муравьев. Теперь это был высокий избалованный юноша со стройной фигурой и аристократическим лицом. — Ты уже прибыла, Мива, — приблизившись, улыбнулся он и крепко меня обнял. — Ага. Почему Алессио не хочет быть в моём отряде? Потому что я девочка? — Не поэтому, — ворчливо возразил Манчини. — Тогда почему? — уставилась я на него глазами знаменитого кота в сапогах. — Хочешь я перейду в твой отряд? — якобы небрежно предложил Михаэль.       Однако я заметила скрытое напряжение в его очах. И не подала виду. — Не-а, не хочу портить твою жизнь, — похлопала я его по плечу. — Но я… — Так и знал, что это твоя цель! — воскликнул Алессио, перекрикивая Михаэля. — О, метишь на медаль Всезнайки? — подняла я брови. — Тебе стоит заметить, что люди вокруг — не тупее тебя, Фе-ми-да, — фыркнул Манчини, особо насмешливо протянув моё прозвище. — Ох, это так? — удивилась я и улыбнулась нежной улыбкой кобры, уставившись на него немигающим взглядом. — В таком случае, предлагаю тебе пари, умница.       Алессио недоуменно уставился на меня, но насторожился. Михаэль помрачнел из-за того, что я снова обратила всё своё внимание на его кузена. Кажется, скоро Миха будет смотреть на меня как на яблоко раздора. — Какое пари? — спросил Манчини. — Если считаешь, что не тупее меня, значит, можешь додуматься до того же, что придёт мне в голову. У меня есть кое-какая работа. Мелочная… В трущобы нужно будет заглянуть на огонёк. Короче, тот, кто достигает цели — победитель, — скороговоркой выпалила я. — Если выиграешь ты, я перейду под твоё деспотство, — сказал Алессио таким тоном, будто я была страшным драконом, а он девственной принцессой, и выразительно посмотрел на меня. — Но а если выиграю я? — Одно желание, — щедро улыбнулась я, показав указательный палец.       Алессио задумался. Михаэль переводил взгляд с него на меня и угнетал своё сердце ещё больше. Решившись на что-то, он вплотную подошёл к кузену и что-то зашептал ему на ухо. Я знала, какими были его слова, и это тонко било меня по мозгам.       Алессио шепнул ему что-то в ответ, и подошёл ко мне, протягивая руку. — Я согласен.       Мхм… У него есть, что попросить у Фемиды? — Мудрое решение, синьор Манчини, — высокопарно произнесла я, вздёрнула нос и протянула свою руку.       Алессио крепко схватил её, промолчав, но не забыв закатить глаза. — Михаэль, разбей. — Вы уверены? — чуть ли не сквозь зубы спросил тот. — Мы уверены, — ответила я, чувствуя как в раздражении дёргается левая бровь.       Алессио заметил это, но ничего не сказал. Михаэль подошёл к нам и разбил наше рукопожатие, глядя на меня. Я загадочно улыбнулась, хоть мне очень хотелось подарить его белокурому затылку леща. — Мне нужно идти, — отведя взгляд, сказал Михаэль, и быстрым шагом удалился в том направлении, откуда пришёл. — До встречи! — помахала я ему вслед со сладкой улыбкой, потом посмотрела на Алессио, и не менее радостно сказала: — Попистофали в мой кабинет! — Уже приказываешь мне? — язвительно спросил Манчини. — Практикуюсь на скорое будущее, — пожав плечами, не стала я ничего отрицать.       Алессио что-то пробухтел и вдруг ворчливо выдал: — Вам с Михаэлем нужно прямо поговорить, иначе он меня скоро возненавидит. — Ну так кинь ему намёк. Пусть он подойдёт ко мне тихой ночью, склонится к моим прекрасно-святым глазам и-и-и… Выдаст все свои претензии, — невозмутимо ответила я. — Обязательно ПРЯМО ему скажу, — ответил Алессио.       Мы поднялись на второй этаж восточного крыла, и прошли по коридору к концу. Я открыла дверь и привычно внимательным взглядом огляделась. В кабинете преобладало четыре цвета: чёрный, белый, фиолетовый и золотой. Стены украшали фиолетовые обои с красивыми толстыми узорами, но их было почти не видно, потому что у каждой стены стояли высокие широкие полки и шкафы чёрных и белых цветов для документов, статуэток богов и прочих вещей. Посередине кабинета на черном, без каких-либо ковров, полу стоял причудливый квадратный стол: одна его половина была белой, другая — черной. Соответственно его цветам стояли три белых и три чёрных кожаных кресла с широкими квадратными спинками. На линии соединения двух цветов стола стояло такое же кожаное кресло, только золотого цвета. Три французских окна с золотыми ручками пропускали лучики солнца, блестящий стол отражал их в зеркальный потолок и от этого становилось ещё светлее.       Алессио остался стоять возле двери, с интересом рассматривая интерьер моего владения, пока его глаза не наткнулись на сидящих в белых креслах моего папу и Нерайо. Если бы он подошёл ближе к столу со мной, то узрел бы в черном кресле старика, который на внешний вид прожил десять десятков лет. Или подумал бы, что это одетый и украшенный под человека скелет. Он реально так выглядел. Будто какой-то больной шутник украл из музея питекантропов скелет, натянул на него морщинистую кожу, вставил в пустые глазницы выцветшие от старости глаза и нарядил в дорогой синий смокинг. Этот человек был жутким из-за того, что не умер в расцвете сил. — Карло! Сегодняшний костюм отлично подчёркивает вашу стройную фигуру! — улыбнулась я скелетику, поцеловав папу в щеку и приветливо помахав Нерайо.       Карло улыбнулся и сказал приятным мягким голоском: — Благодарю, Фемида, но с вашей талией мне не сравниться.       Я самодовольно улыбнулась и обернулась к Алессио, который, видимо, не хотел идти дальше двери (не понравился мой прекрасный стол?) — Два шага ближе.       Алессио посмотрел на меня с вызовом, и откинулся спиной на двери. — Я и тут в комфорте. — Запомню на скорое будущее, — как бы себе сказала я.       Папа с любопытством посмотрел на меня. — Хочешь перетащить этого юношу к себе в Палату, милая?       Палата Фемиды — моя зона власти. Вот этот кабинет. В палате без меня в креслах сидело пять моих верных последователей. Мы, равно как и хранители, могли приказывать всем шестеркам Вонголы и альянса. Ну, мои пять человек могли делать это только от моего имени, поэтому на мне были облака ответственности. — Об этом уже легенды ходят, — тихо сказал папе Нерайо. — Давно хочу, — согласно кивнула я. — И сегодня, наконец, мой злой план превратится в явь.       Алессио прищурился, уколовшись моей самоуверенностью, но гордо промолчал. За его спиной раздался стук, и он едва успел отпрянуть от двери, как она отворилась, и в кабинет проскользнула высокая аки берёза девушка. Её голову украшали пять толстых серых мудреных косичек, похожих на рыбьи хвосты, а смуглое стройное тело носило синий топ, белую юбку карандаш и высокие сапоги на тонкой шпильке. В руках она держала пиджак от юбки и тонкую фиолетовую папку. Заметив отскочившего Алессио, она легко повернулась к нему всем телом, бегло осмотрела его тёмно-карими глазами, потом повернула голову в мою сторону. — У нас пополнение? — Вряд ли это можно считать пополнением, если шестое кресло всегда стояло здесь для него, — ответил возникший за спиной девушки ещё один индивид.       В широких штанах в чёрно-белые полоски, странных остроносых тапочках, футболке с рисунком галстука и кожаной куртке с разными свисающими на булавках брелоками и цепочками. Его бледно-салатовые волосы были сильно отросшими и свисали на озорные лимонные глаза. Мой личный бомж.       Я с претензией посмотрела на его разрисованное тонкими лиловыми узорчиками лицо. — Я не настолько помешанная на Алессио. Кресло для равновесия сторон.       Парень молча мне поклонился театральным жестом, потом поклонился Алессио и протянул руку: — Долго же ты шёл, я Тамио Висконти.       Алессио с сомнением глянул на руку с фиолетовыми листиками, но всё-таки её пожал. — Алессио Манчини. И я не под её каблуком. — Ну это ещ… — Я не ношу каблуки! — перебила я Тамио. — Что там со спором? — не стал развивать тему Алессио.       Я глянула на девушку. — Передай ему, Джульетта.       Девушка подошла к Манчини и передала фиолетовую папку. Тамио тем временем подошёл к столу, и развалился в черном кресле возле Карло, не забыв поприветствовать главу Безымянных. Алессио раскрыл папку, и погрузился в чтение. — Ты не хочешь присесть? — поинтересовалась у него Джульетта.       Алессио не успел и рта открыть как я записалась в его адвокаты: — Вьюноша опасается, что как только посадит свой центр приключений в кресло — оно превратится в электрический стул!       Тамио расхохотался, папа тоже пустил смешок. Нерайо и Карло улыбнулись одинаково понимающе, Джульетта подняла брови, но ничего не сказала. Лишь подошла к белому креслу и кинула на его спинку свой пиджак. — Не лги, что от тебя такого ожидать нельзя, — ответил Алессио, не поднимая глаз от бумажек. — Не буду лгать, — сказала я, усевшись в золотое кресло, которое в миг превратилось в знаменитый пыточный стульчик (это вызвало новый прилив смеха у Тамио). — Но ты определённо худшего мнения обо мне. Хотя я очень хорошая девочка. Как зайчик. Да, я очень хороший зайчик.       Папа улыбнулся. Тамио сдавленно кашлянул и засмеялся ещё пуще. — От того, что ты окружаешь себя «хорошими зайчиками» — сама в такого не превратишься, — на манер просветителя отрезал Алессио.       Нерайо посмотрел на моего папу взглядом «а парень, похоже, экстрасенс». Папа согласно хмыкнул. — Ох, твои слова... Да в уши всем, кто считает иначе, — саркастично улыбнулась я и посмотрела на Карло. — Ну чем я так плоха? — То есть, — опять заговорил Алессио, не дав Карлу утешить меня, — я должен принести в Вонголу то, что украл тот мужик? — Ага, — подтвердила я, катаясь на своём электрическом стуле.       Манчини задумался. — Хэй, и вообще-то у меня такое же нутро как и окружающих меня хороших зайчиков! — вдруг добавила я. — Скорее, ты заставляешь всех так думать! Фишка всех иллюзионистов! — фыркнул Алессио. — Хочешь кексы? — предложила я, заметив посередине стола тарелочку с шоколадными кексами. — С малиновым кремом. — Спасибо за гадость, — отказался Манчини, вертя в руках закрытую папку.       Джульетта снова подошла к нему, чтобы забрать её. Тамио схватил кекс и одним махом проглотил его. — Значит, начинаете? — спросил Нерайо.       Алессио кивнул и глянул на меня. Я уставилась на него в ответ. — Будь внимателен, а не быстр. Это — пари на мышление, а не на скорость. Ты успеешь заполучить ту вещь быстрее меня только в том случае, если внимательно и тщательно всё обдумаешь.       Алессио застыл на пару секунд, удивленно на меня уставившись, а потом напыщенно фыркнул. — Хочешь меня запутать?       Я моргнула и тонко улыбнулась. — Из какого металла кандалы ты предпочитаешь? — Из звёздного, — ещё раз фыркнул Манчини, и стремительно вышел из моего кабинета.       Я прикрыла глаза, разыскивая Заю.