⸺✧✧✧⸺
Эмили сидела на скамейке в небольшом сквере, что находился напротив здания полиции. Глаза были закрыты, но при этом не было никакой расслабленности. Ни на лице, ни в теле, ни в душе. Сердце отбивало ритм, мысли сменялись одна за другой. Это не дни, это какая-то круговерть из постоянных подножек, что неожиданно подставляют тебе в предвкушении твоего падения. Одри, Бекали, еще один ее любовник, Мэтт, выедающее душу жгучей кислотой чувство вины. Эмили терялась в этом, тонула в таких разных, но в то же время одинаковых эмоциях, не различая их, не понимая, где нить обрывалась, а где начиналась. Бекали здесь не причем, он непричастен к убийству Одри. Эмили не видела причин этого отрицать. Его ДНК совпала только с образцами эпителия, у него было алиби. И пусть еще официально оно не подтвердилось, Остин была уверена в этом. Эмили не до конца понимала, с чем связана эта уверенность — в том, что слова Николаса были убедительны; в удовлетворительных, почти незаметных кивках головы Вэлл, когда Бекали рассказывал про заправку; или во взгляде Лео, который он редко и почти незаметно бросал на стекло, через которое не мог ее видеть. И почему только Эмили сразу не уточнила, с чем именно совпал принесенный ею образец с бритвы? Почему из головы вообще выпала, будто и не существовала вовсе, информация, что под ногтями Одри был найден еще и эпителий? Эмили сразу решила, даже не допуская иных мыслей, что ДНК Бекали совпал с биоматериалами, найденными на белье сестры. Почему она такая беспечная? Упускающая даже не мелочи, а такую важную, меняющую ход дела информацию? Эмили тяжело вздохнула. Она сразу, еще в начале допроса, как только услышала про ДНК экспертизу, поняла все. Ее сестра имела роман не только с отцом своей лучшей подруги, у нее был еще кто-то. От этих мыслей, от понимания того, насколько Эмили не знала ее, насколько Одри была скрытной и… эгоистичной, жадной до мужской любви и чужих денег — это сводило с ума. Раньше Эмили думала, что Бекали просто влюбил в себя молоденькую девочку, купившись на юность и красоту, но сейчас было очевидно: Одри не жертва. Она попросила купить ей второй телефон, чтобы скрывать связь с Николасом, встречалась сразу с двумя, принимала подарки от обоих и, не раздумывая, после с расставания с одним поехала к другому. Нет, ее сестренка точно не была наивной глупой девочкой. Почему-то Эмили даже понимала махинации сестры с двумя телефонами. Одри знала, как отнесется семья к правде. Как будет шокирован папа, как яростно, в слезах, будет причитать мама, как отреагирует сама Эмили. Ее сестра лгала, чтобы близкие не узнали, какая она настоящая. Одри не хотела ругаться, стоять на своем, доказывая, что это ее жизнь и ее решения, не хотела, чтобы кто-то в семье изводился мыслями о ее судьбе. Но Лео и здесь оказался прав: ложь, которая пусть и была сказана во благо близких, их спокойствия, потом, спустя время, делала этим близким намного больнее. Теперь они снова остались ни с чем. Не знали, куда пошла Одри, не знали, с кем она встречалась, кто ее убил. Они все еще не нашли того, кто подставил Маркуса, подбросил улики в его дом и машину. Они словно, провалив уровень в игре, вернулись к первоначальным настройкам, не понимая, с чего начать и как вообще подступиться. Ничего, полный ноль. Безысходность подступала к горлу, в тиски заключая дыхание. Эмили начала все чаще судорожно глотать воздух. Нужно переключиться. Нужно подумать о чем-то хорошем, согревающем и таком… родном. Эмили перебирала мысли, словно те были костяшками на деревянных счетах, пытаясь найти нужное. Она сама не поняла, не осознала этого, но перед глазами четко предстал мужской образ. Пронзительно знакомый взгляд зеленых глаз и золотистые, будто немного выцветшие на солнце волосы. Лео. Мэтт, сам того, возможно, не ведая, желая задеть как можно сильнее, унизить и растоптать, докопался до истины. Лео действительно нравился Эмили. Даже намного больше. Он был тем, чье присутствие стабилизировало пылающий внутренний огонь, усмирял ее. С Лео она не забывала о всех бедах, свалившихся на плечи, но его поддержка, теплая улыбка и согревающие ее холодные ладони руки — все это заглушало вечно ноющую боль внутри, успокаивало и… излечивало. Эмили не боялась рядом с ним быть слабой. Наверное, единственным, кроме Лео, кто видел ее разбитой, с поплывшей по щекам тушью и заплаканными глазами, был Маркус. Но то было другое, там ее согревали отцовские объятие крестного, укрывающие от всего окружающего мира. Маркус заменил Эмили отца, пусть и появился, когда она была совсем взрослой. Он оберегал от многих ошибок, никогда не пренебрегал ее мнением и всегда заботился о ней. С Лео же были другие чувства. Тепло, что тлелось в груди от его ласкового взгляда, было родным, но не как с Маркусом. То было иное родство, родство душ. Запах кедра умиротворял, вытаскивал из тайных уголков все чувства, вытаскивал настоящую Эмили, не скрытую прочной оболочкой. Эмили доверяла ему, раскрывалась, рассказывая вещи, о которых всегда молчала, держа свои тревоги взаперти. Лео был, по сути, абсолютно чужим ей человеком, но за эти две недели сделал для нее больше, чем приемные родители за всю жизнь с ними. Эмили совершенно не помнила вчерашнего вечера. В памяти лишь остались остатки воспоминаний о том, как ей позвонила Вэлл, как она сама поехала к комиссару, почему-то не отвергнув предложение, а доверившись человеку, с которым даже особо не общалась. Эмили помнила, как они говорили обо всем — об Одри, о Мэтте, о Лео. Вэлл ее действительно понимала, и это находило отклик в душе, задерживаясь там, давая сказанному прорасти. Хофф сказала, что смерть сестры — это не повод не влюбляться. Что Эмили имеет право быть счастливой, пусть прошло всего несколько дней с похорон Одри. Слова Вэлл заставили Эмили в полной мере осознать свои чувства, разобрать кашу в голове, что столько дней не давала покоя — она была влюблена в Лео. Именно поэтому улыбалась в его присутствии, чувствовала себя в безопасности, хотела вдохнуть аромат кедрового леса и побыть с ним как можно дольше. И именно поэтому она, видимо, и попросила его остаться рядом прошлой ночью. Эмили много чего не помнила. Даже дорогу до дома Лео. Почему он остался рядом? Маялся, силясь уснуть на неудобном кресле? Неужели только потому, что она попросила? Эмили этого не знала. Но точно знала, что, проснувшись утром и увидев спящего Лео, она хотела одного — прижаться ухом к его груди, слушая размеренный ритм сердца, и под этот звук снова провалиться в сон, чувствуя на талии теплые руки. Это было так странно. Испытывать не просто влечение к человеку, а хотеть быть рядом с ним и видеть его спящим. Любоваться и находить в этом прекрасное. Испытывала ли Эмили такие эмоции еще к какому-либо мужчине? Ответ был очевиден: нет. Все они приходили и уходили, не оставляя даже и следа, лишь блеклые воспоминания, которые как старые кинопленки пересыхали и разрушались. Лео же, казалось, прочно въелся под кожу яркими чернилами. Хотела ли этого сама Эмили? Хотела ли сближения, еще большего и близкого? Хотела, очень сильно, но безумно боялась. — Эмили? Чуть хриплый голос, раздавшийся за спиной, заставил девушку открыть глаза. Не успела она обернуться, как теплые ладони опустились на плечи, мягко сжимая их через ткань кофты. От этого прикосновения Эмили блаженно прикрыла веки, подавив стойкое желание прижаться щекой к мужской руке, и просто откинула голову назад, прислонившись макушкой к стоящему сзади Лео. Глубокий вдох, и вот уже легкие наполнились таким желанным ароматом. — Ты как, в порядке? — Да, — мягко ответила девушка, вновь ловя нотки мужского парфюма. — Уже да. Ощутив прилив неловкости, Эмили быстро отстранилась и села вполоборота. Лео сразу понял ее мысли и, отняв руки, обошел скамейку, садясь рядом. Они были совсем близко, их колени почти соприкасались, но так и не встречались даже при мимолетных движениях. Как будто она оголенный провод под напряжением, а он — вода, и одно лишь их краткое, неуловимое взаимодействие привело бы к непоправимым последствиям. Вот только Эмили не права — пусть она и была оголенным проводом, прикосновением к которому грозило летальным исходом, Лео водой не был. Он не был ни морем, ни волной, он был камнем, скалой. Провод будет лежать на земле, и ничего не будет происходить — ни смертельных вспышек, ни замыканий, ни каких-либо еще угроз. Оба молчали. Лишь рассматривали друг друга, не отнимая внимательных, подмечающих все детали глаз. Его зеленые, цвета жизни, гармонии и равновесия. И ее карие — уверенности, надежности и твердости. Два цвета дерева — зеленые листья, распускающиеся с наступлением весны и знаменующие начало новой, яркой и счастливой жизни, и коричневые могучие ветви, держащие все на своем стволе. Так необычно. Эмили открывала новую страницу: она понимала, что должна продолжать, несмотря ни на что, наслаждаться всеми гранями своей жизни, Лео же помогал ей — он ее корни и почва. Эмили улыбнулась от этой мысли и еще раз пробежалась изучающим взглядом по лицу напротив. Пусть Лео выглядел сейчас беззаботным и полным сил, Остин видела залегшую темными кругами усталость, что так неестественно смотрелась на коже. Эмили не помнила, чтобы Лео так выглядел — даже когда он подрывался в пять утра на выезд, даже когда работал до позднего вечера, не вылезая из-за бумаг и компьютера. Сейчас его что-то изматывало, ежедневно, не давая покоя. — Ты выглядишь усталым. Женская ладонь невесомо легла на скулу, а большой палец слегка погладил кожу на щеке. Непроизвольное действие, неконтролируемое, но от этого простого движения сердце ускорило свой темп. Как перед прыжком с парашютом, когда ты хочешь испытать спектр эмоций, окунуться в эйфорию, которую давно жаждешь, но стоишь у края, смотришь вниз, себе под ноги, и боишься сделать один единственный шаг. — Просто не выспался. Эмили встрепенулась от этих слов, большой палец замер в воздухе. — Из-за меня? — Вопрос заставил Лео недоуменно нахмурить брови, и Остин продолжила: — Из-за того, что я попросила тебя остаться? — Она даже задержала дыхание в ожидании ответа, закусив губу. — Нет, — проговорил Лео и мягко улыбнулся, — совсем не поэтому. — У меня хроническая бессонница, вот уже и не сплю несколько дней. — И давно это? — Мягкие пальцы проделали медленную дорожку вниз, нежно касаясь скул, плавно спускаясь к подбородку. Ее взгляд только сейчас упал на собственную руку и, опомнившись, Эмили отняла ладонь, чуть виновато опустив глаза вниз, на свои колени. — Кажется, с момента смерти отца. — В его голосе Остин отчетливо услышала нотки досады. — Несколько раз в месяц у меня сильно болит голова, и из-за этого я не могу уснуть. Вот только сейчас эти боли растянулись на недели… — Ты обращался за помощью к врачу? — Эмили подняла на него обеспокоенный взгляд, но Лео лишь снова улыбнулся. — Конечно. — Покачал головой Дэвис. — Но ничего не обнаружили, лишь развели руками и выписали сильнодействующие обезболивающие, потому что обычные анальгетики мне никак не помогали. Девушка еще сильнее нахмурилась, но прокурор лишь ободряюще сжал ее ладонь, что минуту назад покоилась на его щеке, одаривая кожу таким приятным холодом. — Спасибо за беспокойство, Эмили. Уголки ее губ дрогнули в ответной улыбке. — Что дальше с расследованием? — Остин, смахнув с себя такое приятное умиротворение, все же вернулась в суровую реальность. — Что нам дальше делать? — Что делать? — переспросил Лео и тяжело вздохнул. — Одри могла как поймать попутку, так и сама пешком отправиться к кому-то конкретному, — начал он. — Думаю, нам все же стоит вернуться к Маркусу. — Что?! — воскликнула девушка. — Ты все же подозреваешь… — Нет, — быстро перебил адвоката Лео, не давая ее гневу заискриться. — Я все еще считаю, что Маркуса подставили. — Сказано твердо, уверенно, разбивая на своем пути все сомнения и страхи. — Я имел в виду, что нам нужно вернуться к вопросу о том, кто мог подбросить улики твоему крестному. — Ты прав, — согласилась девушка. — Сейчас я поеду в прокуратуру, мне нужно приобщить новые материалы к делу. Можешь поговорить с Маркусом? Может у него есть какие подозрения? Если его хотели подставить, то знали, что он твой крестный, а Одри — твоя сестра. — Лео нахмурился и провел пальцами по лбу. — Нам нужно еще раз внимательно изучить досье сотрудников, которые были в тот день в доме Хельсинга, опросить их. Еще, наверное, поговорить с теми, у кого в тот день был выходной. Как они относятся к начальнику, есть ли подозрения насчет других, ну, и так далее. — Тогда за работу. — Эмили шумно выдохнула, поднимаясь с места. — За работу, — повторил за ней Лео.⸺✧✧✧⸺
Эмили, подогнув под себя ноги, расположилась на диване, внимательно изучая документы. С Маркусом сегодня встретиться не удалось, поэтому Остин поедет к нему лишь завтра утром. Решив не терять время зря, девушка поехала в офис Хельсинга, где нашла погребенного под горой документов Нэша. Тот сокрушался по поводу своей нелегкой доли, и его жалобный тон заставив Эмили улыбаться. Нередко встретишь вечно неунывающего беса в таком состоянии. Рассказав Уинстону о продвижении расследования и забрав из офиса все документы на сотрудников Маркуса — и тех, кто был в особняке в тот день, и кого не было, — Эмили со всей кипой бумаг поехала домой к Лео. Она несколько часов провела за чтением, пытаясь выискать хоть какую-нибудь зацепку. То прерывалась, делая заметки в блокноте, то вновь возвращалась к уже прочитанному, чтобы сформировать в голове четкую картину. Эмили совсем не заметила, как пролетело время, пока на телефон не пришло сообщение от Лео. Дэвис спрашивал, удалось ли поговорить с Маркусом. Грустно вздохнув, Эмили написала отрицательный ответ, но телефон сразу не заблокировала, и пальцы тут же набрали новое сообщение. Хотелось узнать, когда Лео вернется домой. Вскоре экран засветился, оповещая о новом сообщении: «Не знаю точно, придется задержаться на работе». Эмили не до конца осознавала, что ей движет, когда пришла на кухню, осматриваясь там. Хотя нет, вполне понимала: она хотела сделать для Лео что-то приятное. Мужчина уже готовил им двоим ужин, пришла и ее очередь сделать что-то. Выбирать долго не пришлось: одним из немногих блюд, что у Эмили получалось готовить, была запеченная с овощами курица. В этом рецепте главное таймер поставить, а то даже этот простой ужин может испортиться. Нужно заказать необходимые продукты. Пока Эмили тыкала по экрану телефона, добавляя в корзину нужное, сознание озарило идеей. И, долго не думая, девушка открыла другой раздел онлайн-магазина. Лео должен понравиться этот небольшой подарок. Сделав заказ и дождавшись курьера, Эмили открыла плейлист и включила музыку. Динамик телефона был не таким громким, как хотелось, но хватило, чтобы окунуться в чарующий мир. Кажется, Эмили даже не следила за своими действиями, поддаваясь ритму и словам. Она почти кружилась по всей кухне, плавно описывая круги бедрами, стуча ногой в такт и напевая любимые песни. Руки сами делали то, что нужно. Эмили совершенно не любила готовить. И не умела этого делать — с ней постоянно случались какие-то казусы, поэтому девушка освоила лишь несколько легких блюд. Остин постоянно включала музыку, пытаясь отвлечься от методичных движений ножом или шипения масла на сковородке. Но бывало, когда она по-настоящему творила на кухне, колдовала, сметая в пух и прах все свои убеждения о плачевных кулинарных способностях. Такое случалось очень редко, когда Эмили хотела порадовать близких ей людей. Наверное, последний раз она так погрузилась в процесс, получая удовольствие, забыв про собственное отвращение к плите и прочей утвари, когда готовила что-то Маркусу. Хоть крестному человеческая еда не приносила сил и не утоляла голод, он чувствовал ее вкус и мог наслаждаться. Эмили улыбнулась: после Маркуса Лео стал первым, ради кого она взялась за свое ненавистное дело. Сама, по собственной воле. Просто чтобы сделать приятно. Через некоторое время ужин Лео был на столе, а Эмили вернулась на диван, вновь подгибая под себя ноги и опираясь плечом на мягкую спинку. Мужчина приехал домой спустя час. Уйдя в чтение, Эмили погрузилась глубоко в себя и даже не заметила ни шума мотора, ни как открылась дверь. Очнулась она, лишь когда раздался задорный голос, и подняла глаза, натыкаясь на насмешливый взгляд. — Невнимательны вы, госпожа адвокат. — Это обращение, что отдавало своим звучанием в не такое уж далекое прошлое с их постоянными адвокатско-прокурорскими перепалками, отозвалось приятной волной в груди. — А если преступник в дом залез, а вы тут сидите, ничего вокруг не слыша и не видя. — Думаю, что по вашему дому, господин прокурор, преступники шарить не будут. — Легкий ответный укол в его сторону, чтобы закончить эту небольшую традицию препирательств. Сейчас в голосах обоих не было язвительности и ехидства, они прошли этот этап, завершили. Теперь все по-другому. Они улыбались, не в силах оторвать взгляда друг от друга. — Очень вкусно пахнет, — наконец-то первым сдался Лео, проходя в ванную комнату, чтобы помыть руки. — Сразу предупреждаю: я не мастер кулинарии. — Эмили спустила ноги на пол, чувствуя, как те занемели от неподвижной позы и словно покрылись маленькими иголочками. Сморщившись, она растерла лодыжки. — Ты голодный? — крикнула, надеясь, что ее слышно несмотря на шум воды. — Как волк. Эмили усмехнулась и наконец поднялась, чуть неловко ступая на онемевшие ноги. Взяв тарелку с едой со стола, поставила ту в микроволновку разогреваться, а сама отошла к холодильнику, собираясь достать бутылку холодной минеральной воды. Эмили не успела открыть дверцу, как услышала твердые шаги и обернулась, ловя теплую улыбку. Теперь опять трудно было оторвать взгляд. Настолько тяжело, будто это не движение головы в сторону, а грузовой вагон поезда, который приходилось тянуть на себя. Писк микроволновки, что закончила работу, заставил обоих встрепенуться. Лео опять первым оторвался от обоюдного разглядывания, доставая тарелку. Эмили же совершенно забыла, зачем подошла к холодильнику. Сейчас в голову залезли тысячи сомнений, она боялась, что напортачила, опять сделала неправильно, и приятный сюрприз в лучшем случае обернется скривленным лицом Лео. От волнения Эмили начала крутить сережку, щелкая застежкой. Та подобных издевательств не выдержала и, выскользнув из уха, со звоном упала на пол, отскочив. — Черт, — ругнулась девушка и наклонилась, пытаясь найти украшение. — Что-то случилось? Упало что-то? — Да, сережка. Видимо, закатилась под холодильник. — Она нахмурила брови и пробормотала себе под нос: — И как теперь ее доставать?.. — Давай я помогу. Эмили удивленно оглянулась, смотря, как Лео поднимается из-за стола. — Как? — она хлопнула глазами, все еще не понимая, что хочет сделать Дэвис. Лео не ответил, лишь подошел с боку к холодильнику и, чуть нагнувшись и обхватив его руками, поднял, отрывая от пола. Так легко, будто это была десятилитровая бутылка воды. Эмили так и замерла, смотря на эту картину. Ее словно магнитом приковало к разглядыванию напряженных рук мужчины — рельефных, сильных, красивых. Во рту сразу пересохло. Она, кажется, хотела себе воды холодной налить?.. — Эмили, я, конечно, могу еще так постоять, мне не сложно, — весело хмыкнул Дэвис. — Но может ты уже посмотришь свою сережку, я бы хотел вернуться к ужину. Эмили дернулась, быстро приходя в себя, и опустилась на корточки. Украшение нашлось быстро и, схватив его, она поднялась, давай Лео знак, что можно опускать холодильник на место. — Спасибо, — поблагодарила Остин, Лео довольно улыбнулся, будто только что выиграл лотерею, и сел обратно за стол. Эмили заинтересованно обернулась на него, тщательно разглядывая. — Ты много тренируешься? — Заметив непонимание, пояснила: — Ну, ты сильный, — начала Остин, — смог вон легко этот тяжелый холодильник поднять. И твое тело… — Эмили почувствовала, как щеки запылали, словно она стоит у огня, чувствуя касания языков пламени. — Рельефное очень. Мышцы, кубки пресса… Перед глазами сразу встали картинки полуобнаженного Лео, вышедшего из душа, и эти воспоминания застелили взор, не давая видеть ничего вокруг, кроме стекающей по мужской груди воды. — Сколько времени у тебя ушло, чтоб прийти к такой форме и сохранить ее? — Эмили наконец сморгнула наваждение. Если честно, за все время, что девушка жила у Дэвиса, она не наблюдала, чтобы тот ходил в спортзал. Может, он просто ей не говорил об этом? — Прийти к форме? — Лео пожал плечами. — Да я с детства занимался спортом, еще отец на борьбу отдал. А потом в институте был тренажерный зал, вот и ходил. Не знаю. — Его брови чуть взметнулись вверх, выдавая замешательство. — Как-то само все получилось. — Сейчас ты тоже занимаешься? — Стараюсь пару раз в неделю, но не всегда из-за работы получается. — Почему тогда ты выглядишь как Аполлон? — Эмили зажмурилась и прикусила язык. И какой только черт ее дернул так сказать! — Спасибо за комплимент. — Послышался смешок, но адвокат не спешила открывать глаза. — Не знаю, как-то само выходит. Я сам особо не понимаю почему, но факт остается фактом. Шум столовых приборов дал понять, что Лео все же добрался до ужина. На несколько секунд воцарилось молчание, а после раздалось довольное мычание: — Вкусно, — заключил прокурор, заставляя Эмили наконец поднять взгляд. — Правда? — с радостной надеждой уточнила Остин. Лео, прожевав, улыбнулся: — Эмили, ты ж знаешь, я… — Никогда не врешь, — закончила за него девушка.⸺✧✧✧⸺
Эмили находится в огромном пространстве посреди темноты и пустоты. Ничего — голая земля, каменные гроты и никакой жизни вокруг — ни животных, ни растений. Кажется, тут всегда все было мертвым. Пустыня, облаченная в темные траурные одеяния, окутывающая одиночеством, что впивается в тебя острыми когтями. Здесь страшно. Здесь холод питает землю, насыщая ее силой. От него невозможно укрыться, спрятаться, он пронзает насквозь, понижая температуру тела. Эмили чувствует, как дрожит, как мурашками покрывается кожа. Может, из-за этого места у нее постоянно холодные руки, что почти никогда не согреваются — ни от горящего костра, ни от теплых перчаток? Эмили озирается вокруг, пытаясь узнать это место. Внутри скребется какое-то чувство, смешивая мысли. Назойливое, выворачивающие внутренности. Откуда-то слышен звук капающей воды — этот звук вроде бы рядом, но где-то далеко, он действует на нервную систему. Эмили чувствует, как одновременно с этими каплями стучит ее сердце. К этому темпу невозможно привыкнуть, приспособиться — он то медленный, методичный, то вдруг ускоряется, словно кто-то специально усиливает напор воды. Это мешает сосредоточиться, сводит с ума, изнуряя. Что это за чувство внутри? Она никогда не была здесь, это какое-то нереальное место, несуществующее. Эмили уверена, что его нет в настоящем мире. Тогда почему она здесь, в окружении холода и темноты? Девушка уже не чувствует кончиков пальцев на руках, эта голая земля будто высасывает жизнь. Но медленно, почти лениво, будто не желая причинять сильный вред. Глаза уже немного привыкают к темноте, и Эмили замечает размытые силуэты вдалеке. Дыхание перепирает. Девушка сглатывает и ведомая непонятной силой идет к ним. Шаг. Потом еще и еще. Она не видит ни лиц, ни одежды, ничего — лишь две тени мужчины и женщины. Сердце екает. Трепещет в груди, разгоняя по венам кровь. Эмили уже не чувствует сковывающего холода, моментально забывает про него, лишь смотрит на два силуэта, понимая: это ее родители. Настоящие родители. Эмили хочет сделать шаг, подбежать к ним, увидеть и крепко обнять, впитывая в себя реальность этих касаний. А потом долго всматриваться в каждую черточку, каждую деталь на их лицах, пытаясь запомнить, выжечь этот момент, чтобы он остался с ней до последнего вдоха. Но ноги не двигаются. Эмили замирает на одном месте, не в силах пошевелиться, не в силах сказать хоть слово. Это будто воздействие магией, будто она герой фильма о Гарри Поттере и ее парализовали заклинанием. Она может лишь стоять и слушать. Вдруг, материализовавшись просто из ниоткуда, за спинами родителей появляется третья тень. Огромное чудовище с крыльями и жутким рычанием. Дергается фигура отца, и он отпрыгивает в сторону. Эмили слышит, как усмехается тень, в ту же секунду пронзая отца острым, сверкающим в лунном свете клинком, превращая в горстку пепла. А потом, не давая второй фигуре — ее матери — опомниться, вонзает уже окропленное кровью лезвие в ее сердце. Вспышка, и мамы нет. Тень чудовища исчезает, но морок так и не спадает. Эмили хочет кричать от ужаса, от боли, хочет стирать ладони в кровь о грубый камень под своими ногами, но она не может ничего. Лишь смотрит на прах, не имея возможности пошевелиться, не в силах даже отвести взгляд. Две горстки серого пепла — вот что осталось от ее родителей. Эмили не знает, сколько времени уже так стоит. По щекам не катятся слезы, она даже оплакать потерю не может. Вот он — настоящий ад. Не котлы с чертями, а это — беспомощность, невозможность что-то сделать и как-то повлиять на исход событий. Она будто обречена. Неожиданно ее щеки касается прохладная рука, и Эмили отмирает, паралич спадает, наконец давая возможность шевелиться и позволяя слезам выйти наружу. Рядом стоит Маркус, ее крестный, и Эмили бросается ему на шею, сжимая ее и пряча слезы на мужской груди. Он рядом, он поможет, укроет от всего мира. Но Маркус не дает ей даже выплакаться, не дает успокоиться, почувствовать себя в безопасности, почувствовать, что кошмар давно в прошлом. Ад только начинается. Мягко отстранив девушку от себя, Маркус по-отечески целует ее в лоб, а после, прошептав короткое «прости», исчезает, оставляя одну. Эмили не падает на колени, рыдая навзрыд, она стоит, не понимая. Не понимая, за что с ней так, почему?.. Вспышка. Яркая, ослепляющая, развеивающая всю темноту. Эмили зажмуривается, прячась от этого света, а когда открывает глаза, то находится на кухне в доме, где прошла большая часть ее жизни. Где она провела детство. Она видит приемных родителей, те стоят друг напротив друга, ссорятся, кричат, выясняя, кто прав, а кто виноват. Эмили их не слышит, но прекрасно знает, о чем спор. Она прекрасно помнит этот день. Эмили уходит с кухни — ее даже не замечают. Она здесь словно призрак, которого никто не видит. Несколько шагов, и девушка в коридоре. Там на полу, прижавшись спиной к стене, сидит она сама. Маленькая Эмили, ей одиннадцать лет. По щекам девочки стекают слезы, которые та беззвучно глотает, боясь, что всхлип вырвется наружу и ее могут услышать. В этот день, несколько лет назад, маленькая Эмили Остин подралась с одноклассником, толкнула его, из-за чего мальчик расшиб голову. В этот день на нее снова накричала мама. В этот день детский хрупкий мир пронзила молния, с громом раскалывая землю на две части. В этот день маленькая Эмили узнала, что она подкидыш, который просто нашли на крыльце и пожалели. Девушка приседает на корточки, смотря на маленькую себя — та с самого раннего детства чувствует, что что-то не так. Она почти не помнит, как оказалась в этом доме, не помнит прошлой жизни, и такой удар оказался слишком сильным для нее. Остин хочет обнять маленькую Эмили, прижимая к себе. Хочет стереть с детского лица слезы и заверить, что все будет хорошо. Она справится, преодолеет это, найдет тех, кому она по-настоящему дорога. Но ее рука проходит сквозь девочку, не давая к ней прикоснуться. В глазах стоят слезы. Слезы обиды за себя, свое разрушенное детство и мечты. Чем она, маленькая девочка с двумя смешными хвостиками, заслужила навалившуюся на нее правду? Ответа нет, и вряд ли Эмили его когда-то найдет. Снова вспышка. Такая же яркая. Эмили в каком-то непонятном доме. Спальня. Остин осматривается вокруг, и память тут же пронзает воспоминание. Она знает это место: вечеринка, первый год студенчества, Мэтт… Дверь, словно поддакивая ее мыслям, открывается, и в комнату заваливает Греогери, таща другую ее за руку внутрь. Здесь Эмили восемнадцать. Она поступила в университет, полна жизни и энергии. Она хочет любви — настоящей, искренней, о которой пишут в книгах и показывают в фильмах. Остин наблюдает со стороны, как Мэтт прижимает ее к стене, задирая юбку. Юная Эмили дергается в шоке и непонимания, чувствуя на бедрах мужские руки. Она не этого хочет, она даже не флиртовала, никак не заигрывала. Остин кипит от ярости, смотря, как ее копия пытается вырваться из рук Мэтта. Благо Эмили знает, что у нее получится. Вот девичья рука ложится на щеку Греогери, одаривая звонкой пощечиной. Мэтт отстраняется, давая девушке выбежать. Она пытается отдышаться, чувствуя себя униженной, оскорбленной. А после на голову обрушивается гул голосов: «дешевка», «стерва, «шлюха». Она сама чувствует себя в тот момент такой. Снова ярко, будто кто-то включает сотню лампочек у самого лица. Эмили уже не смотрит на себя со стороны. Она — это она. Ей двадцать пять. Вот только теперь тело неподконтрольно ей, оно движется само, ведя к чему-то. Будто ей нужно что-то увидеть. Эмили идет по улице. Снова темно, но фонари слегка освещают дорогу, не давая споткнуться и упасть. Голова будто сама поворачивается в нужную сторону, и взгляд падает на мусорный контейнер. По делу проходит дрожь. Одри. Эмили снова стоит, не двигается. Слышит лишь шум мотора машины и скрежет колес. А потом видит огромную тень. Эта тень похожа на ту, что убила ее родителей. Темная фигура держит на руках Одри. Ее кожа бледна, руки безвольно свисают. Сестра не дышит, она мертва. Эмили хочет дернуться, но ее опять парализует. Она не может подбежать, рассмотреть лицо того, кто убил сестру. Она лишь смотрит, как мусорный бак открывают, и словно мешок с отходами кидает в него ее младшую сестренку. Сердце, кажется, больше не бьется. С каждой секундой Эмили будто разрушается изнутри. Щеки мокрые. Эмили проводит рукой по ним, понимая, что это слезы. Она снова может двигаться, но темная фигура уже исчезла. Девушка не хочет этого делать, но она идет, движется к этому чертову контейнеру, где лежит Одри. Руки приподнимают крышку, и Эмили видит родное лицо посреди мусорных пакетов. Остин сгибается пополам, будто ее пронзили острым ножом. Вдалеке дребезжит яркий свет. По щекам все сильнее катятся слезы. Эмили знает, что этот свет сейчас подхватит ее и унесет в другое мрачное, страшное место. Но что может быть хуже?.. Вспышка. Эмили вновь смотрит по сторонам. Она… в тюрьме? Эмили сглатывает, догадываясь, кого увидит. Маркус. Она смотрит, как он сидит на тюремной койке. Он осунулся, его тело ослабло. Она не смогла его вытащить: Эмили понимает это. Она проиграла. Маркуса осудили, она ничего не смогла сделать. Он сидит в одиночной камере, он не пьет кровь много месяцев, из-за чего силы почти покинули могущественного вампира. Эмили хочет подбежать к нему, подставить свою шею, лишь бы как-то помочь крестному, но она не успевает. За спиной Маркуса появляется та же тень с крыльями и одним движением вонзает тот же клинок, с которого не смыли кровь, в вампирское сердце. Крестный мгновенно вспыхивает, а после рассыпается пеплом. Тем же пеплом, что и ее родители… Снова этот свет. Эмили задыхается. Она уже больше не выдерживает. Она видит Лео. Сердце болезненно сжимается. Она бежит к нему, боясь опоздать. Боясь, что и он исчезнет, растворится, погибнет. Лео же улыбается, смотря на нее, и идет навстречу. Его глаза сияют, отражаясь от закатного солнца над их головами. Это закат его жизни?.. Чем меньше между ними расстояние, тем больше страх. Он сжимает в тиски, но Эмили все равно бежит, не давая сломить себя, побороть. Что-то стучит в ней, кричит, заглушая весь мир вокруг. Это надежда, беспомощность или собственное отчаяние? Лео уже совсем близко. Казалось бы, прыжок — и она рядом с ним. Эмили боится, что в последнюю секунду все оборвется. Она жмурится и изо всех сил делает рывок к нему. Вот он, под ее ладонями. Эмили стискивает до боли его плечи, впиваясь в кожу пальцами, обнимает его, крепко сжимает в объятиях. Лео рядом, он не исчез, не растворился в темноте, покидая ее навсегда, оставляя лишь ожог, шрам после которого невозможно свести. Лео же ей не мерещится, это не плод ее больной фантазии? Но под ухом, опровергая все сомнения, в мужской груди бьется сердце. Лео смеется ей в ухо, одаривая кожу приятным теплом. Дыхание постепенно успокаивается. Объятия не прекращаются. Они стоят, вцепившись друг в друга, будто разъедини их — оба умрут, сгорят, не оставив после себя ничего. Эмили выдыхает: она успела. Лео рядом, она его никуда и никогда не отпустит. Не позволит, чтобы и его отняла у нее темная фигура. Эмили полностью расслабляется, поздно понимая, что зря. За спиной Лео раздается приглушенный утробный смех, и в ту же секунду, словно из-под земли, возникает та самая тень. Сверкает лезвие клинка, быстрый отточенный удар. Эмили не успевает даже вскрикнуть, когда прах Лео осыпается на ее ноги. Она хватает пальцами пустоту, а голову пронзает осознание: это конец. Она кричит, но из горла вырывается лишь хрип. Эмили падает на колени, перебирая в ладонях пепел. Она потеряла. Всех потеряла. Снова проносится этот жуткий, горловой смех, и Эмили слышит в своей голове, будто кто-то проник в ее сознание, слова: «В твоих глазах — лишь смерть. Вокруг тебя лишь смерть. Ты — смерть». Эмили подскочила на месте. В висках стучало. Оглянулась: она в доме Лео, в гостиной, на его диване. Девушка со стоном откинулась на подушку. Это сон. Всего лишь сон. Сердце колотилось, билось о грудную клетку, будто вот-вот выскочит. Щеки мокрые от слез, Эмили провела по ним ладонями, стирая влагу. За окном все еще глубокая ночь, девушка нашарила рукой телефон. Яркий экран озарил лицо, заставляя прищуриться. Даже этот небольшой свет в темной комнате заставил панику подкатить к горлу. Глаза плохо видели, и только спустя несколько секунд цифры перестали расплываться, складываясь в четкую картинку. Всего лишь половина третьего ночи. Эмили шумно вздохнула. Перед глазами плыли картинки сна, в ушах стоял зловещий смех. Девушка чувствовала, как начинает задыхаться. Она села на диване, свесив ноги на холодный пол, и схватилась за футболку, стискивая ткань у сердца. Эмили не понимала, что с ней, откуда взялся этот приступ паники, почему все это ей приснилось? Все же было хорошо. За последние сутки не произошли никакие события, которые могли привести к этому. Почему тогда сейчас она не могла успокоить дыхание, ловила ртом воздух, но кислород будто не доходил до легких, словно в груди преграда, не пропускающая абсолютно ничего. Сделав несколько судорожных вдохов и выдохов, девушка отняла руку от груди. Она не хотела сейчас об этом думать. Не было сил анализировать, выяснять, в чем причины, Эмили хотела лишь, чтобы паника отступила. Девушка ни о чем не думала, когда резко встала с кровати, бросая телефон куда-то в район подушки. Совсем не взвешивала свое решение, делая уверенные шаги в одном единственном направлении. К комнате Лео. Может, она хотела убедиться, что с ним все хорошо? Может, хотела почувствовать успокаивающий запах кедра? Увидеть? Прикоснуться? Все вместе и каждое по отдельности. Эмили просто знала, что ей необходимо быть сейчас рядом с ним. Она не уймет по-другому тревогу, не справится с ней. Схватившись за ручку, Эмили почувствовала, как по телу прошелся разряд, будто предупреждая, что ей надо остановиться. Что она скажет Лео? Как объяснить ему причины, по которым вломилась в его комнату посреди ночи? В доме было тихо, никаких шорохов, шагов — может, мужчина уснул? Наконец-то спустя столько времени. Лео же говорил, что у него проблемы со сном. Эмили уже хотела уйти, развернуться, но рука, будто игнорируя доводы затуманенного происходящим рассудка, надавила на ручку, приоткрывая дверь. Назад пути уже не было. Выдохнув, Эмили сделала шаг, переходя порог комнаты. Почему так страшно? Что ее выгонят, выставят? Но это же Лео, он так никогда не будет делать. Он не пренебрегал чувствами других, он выслушивал ее, все ее страхи и переживания, никогда не считал их мелочными, недостойными внимания. А если Эмили захочет помолчать, то Лео не будет давить, пытаясь разговорить и узнать причины, он будет просто сидеть рядом, поглаживая спину теплыми руками, пока Эмили, уткнувшись в мужское плечо, будет дышать хвоей. Глаза уже привыкли к темноте, девушка сильнее приоткрыла дверь, чувствуя, как по голым ступням пробежался сквозняк. Окно в комнате Лео, как всегда, было нараспашку. Ветер игрался с занавесками, то приподнимая, то опуская их. Остин сделала еще шаг, входя внутрь. Теперь она могла видеть комнату полностью, всю. Взгляд тут же упал на кровать. Та была пуста. Лео не было. Где он может быть в такой час? Ничего не понимая, девушка, в считанные секунды преодолев расстояние до кровати, опустилась на нее. Заметив ночник над изголовьем, Эмили щелкнула выключателем, освещая комнату мягким приятным светом. Она обернулась, разглядывая постель. На подушке след от головы, одеяло откинуто чуть вбок. Остин провела рукой по простыни — холодная, Лео давно здесь нет. Эмили окинула взглядом тумбочку, замечая там стоящий на зарядке смартфон. Лео даже телефон не взял. И его точно нет в доме — иначе Эмили бы услышала. Куда он мог уйти в третьем часу ночи? Может, Лео вышел на улицу, как она несколькими днями ранее, подышать свежим воздухом? Чтобы остудить мысли, голову. Или, может, у него закончились таблетки, и он ушел в аптеку? Эмили разочарованно вздохнула: почему он исчез, когда так был ей нужен? Когда ей жизненно необходимо было увидеть его рядом с собой? Снова подул ветер, заставляя мурашки пробежаться по обнаженным рукам. Если Лео вышел на улицу подышать ночной прохладой, может она сможет сейчас увидеть его, выглянув в окно? Поднявшись с кровати, девушка, обняв себя руками за плечи, подошла к подоконнику. Окно все так же охранял кактус Василий. На губах скользнула небольшая улыбка. Выглянув на улицу, Эмили осмотрела двор. Никого. Досадно выдохнув, она встала прямо и снова посмотрела на растение. Жаль, кактус не мог ей поведать о том, куда делся Лео, наверняка Василию было, что ей рассказать. Эмили провела подушечками пальцем по иголкам, поглаживая колючки. Она совсем не боялась, что уколется. Каждому живому нужна ласка, в том числе и кактусу. Эмили не заметила, как, задумавшись, сильно надавила на иголки, и одна из них впилась в указательный палец. Ойкнув от мимолетной боли, девушка осмотрела поврежденное место, обнаруживая прямо по середине подушечки занозу. Видимо, Василия не стоило трогать на его ночном посту. Вынув иголку, Эмили вернулась на кровать Лео. Голова как-то сама упала на подушку, и девушка втянула воздух полной грудью. Древесные нотки впитались в ткань наволочки, и Эмили уткнулась лицом в нее, насыщаясь смолянистым запахом хвои. Это, как всегда, действовало успокаивающе, паника понемногу отступала, очищая мысли, что подобно иголкам кактусам вонзались в сознание. Эмили почти уснула здесь, в чужой кровати, на чужой постели. Но одна мысль не дала этого сделать, одно воспоминание, несколько фраз из ее собственного сна: «В твоих глазах — лишь смерть. Вокруг тебя лишь смерть. Ты — смерть». Эмили быстро подскочила и, словно скрываясь с места преступления, почти выбежала из комнаты, закрывая за собой дверь. Она испугалась. Вдруг этот сон был каким-то предупреждением. Это же не просто так все было? Девушка понимала, что не сможет уснуть сама. Изведется мыслями, размышляя обо всем. Нужно как-то избежать всего этого. Она сейчас не готова к анализу. На днях Эмили заметила, где у Лео лежат таблетки, может, у него есть снотворное? Должно быть — у него же проблемы со сном. Включив свет на кухне, она стала искать на полке нужное. Удача, к счастью, сейчас ей сопутствовала, и Эмили, выпив таблетку, легла обратно на диван. Она не знала, сколько времени прошло, когда все же уснула.⸺✧✧✧⸺
— Доброе утро. — Эмили сморщилась от звука, прозвучавшего слишком близко. Послышался беззлобный смешок, а после мягкий голос продолжил: — Эмили, просыпайся, ты говорила, что тебе утром нужно съездить к Маркусу. — Сколько времени? — сонно пробормотала Остин, переворачиваясь на другой бок. Было так хорошо под теплым одеялом, оно будто придавливало к дивану, отнимая всю силу воли, чтобы встать. — Уже половина девятого. — Хорошо… — прошептала девушка, натягивая одеяло выше. Всего лишь половина, ей к Маркусу к десяти. Еще много времени, можно поспать. Но уже проснувшийся мозг стал прокручивать информацию и через несколько секунд активировал тревожную кнопку: осталось всего полтора часа до встречи. Эмили резко открыла глаза, садясь. Возле дивана на корточках сидел Лео. В его глазах игрались, перекликаясь, смешинки. От ее растрепанного вида он засмеялся, рассматривая взъерошенные волосы и глаза с расширенными зрачками в удивлении. Услышав смех, Эмили насупилась, складывая руки на груди. — Решил тебя разбудить, а то отсюда еще добираться тебе прилично. — Не переставал улыбаться Лео. Он был одет и, очевидно, уже собирался выходить, уезжая на работу. — Ты уже поехал? — уточнила Эмили, проводя двумя ладонями по взъерошенным волосам, убирая пряди от лица. — Да, сейчас кофе сделаю и поеду. — Подожди! — воскликнула Эмили, откидывая одеяло в сторону и подскакивая на ноги. Лео остановился посреди комнаты, слегка шокировано разглядывая девушку. Эмили подбежала к шкафу, где сейчас хранились ее вещи, открывая его. — У меня есть для тебя небольшой подарок. — Она смущенно улыбнулась. — Подарок? — переспросил Лео, подходя ближе. — Да. — Эмили повернулась, протягивая небольшой пакет. Она почему-то вчера совсем забыла про маленький купленный сюрприз. Лео широко улыбнулся. В его взгляде плескался неподдельный интерес, и, не медля, Дэвис быстро раскрыл пакет. — Это… — начал он, доставая подарок. — Термокружка, — кивнув, радостно подтвердила Эмили. — А то ты со своими стаканчиками всегда ездишь, а это неудобно, и кофе остывает! — Да ты прямо завалила меня аргументами. — Лео добродушно усмехнулся, вертя в руках зеленую кружку. — А почему цвет такой? — Под цвет глаз, — призналась Эмили, закусывая губу и отводя взгляд в пол. — Спасибо большое. Его голос раздался почти у уха, а кожу шеи опалило горячее дыхания, заставляя сердце быстрее биться — Лео коснулся щеки, почти краешка губ, поцелуем. Мягким, совсем невинным. Эмили было этого совершенно мало. Она хотела обхватить его шею руками, прижиматься всем телом и поцеловать по-настоящему, пробуя вкус его губ, наслаждаясь, насыщаясь им. Хотела, чтобы легкие горели от недостатка кислорода, пока у них бы не хватало сил отстраниться друг от друга. Но Эмили ничего не сделала. Просто улыбнулась. — Опробуй сейчас. — Остин кивнула в сторону кофемашины. — Так и хотел сделать. — И пока Лео был занят делом, Эмили выскользнула в ванную, приводя мысли в порядок. Когда адвокат вышла, Дэвис стоял уже в коридоре, поправляя галстук и проверяя документы в папке. Эмили прислонилась плечом к стене, разглядывая его уже ставшую такой родной фигуру. На губах играла улыбка, и не было причин ее не показывать. Было хорошо сейчас, и Эмили не думала это скрывать. Лео сегодня выглядел бодрым, не как в предыдущие дни. Он был полностью заряжен позитивной энергией, насыщая ею и Эмили. Когда он успел выспаться? Казалось, что у него сегодня тоже бессонница… — Как тебе спалось? — все же решилась на вопрос. — Знаешь, просто прекрасно. Давно так не высыпался. Сразу лег и просто отключился, ни разу не просыпался за ночь. Наверное, если б не будильник, проснулся только часов в двенадцать, — весело хмыкнул мужчина. — Ладно, я поехал, встретимся позже, — попрощался он и вышел, захлопывая за собой дверь. Эмили встала как вкопанная, осознавая сказанное. «Ни разу не просыпался за ночь». Но ведь она же заходила, она видела, что его нет. Лео не было в комнате, адвокат прекрасно это помнила. Может, это она сходила с ума? Это все ей приснилось, померещилось. Эмили поднесла ладонь прямо к лицу, разглядывая указательный палец, в который ночью впилась иголка кактуса. Там, почти еле видимый, был след. Значит, не показалось… Она на самом деле была в комнате Лео. И его там не было. Значит, Лео ей только что соврал…