Смерть в твоих глазах

      Эмили сидела на подоконнике, обняв себя за колени. Ее взгляд бесцельно смотрел в сторону, в одну яркую точку на улице. Это был какой-то свет, может, от фонаря, а может от вывески магазина. Эмили было безразлично, она просто хотела зацепится за какую-то деталь, хоть за что-нибудь, лишь бы не провалиться в вязкое болото собственных мыслей. Мыслей, разрушающих прочно построенную кирпичную кладку собственного здравомыслия. Эмили мотнула головой, сбрасывая с глаз размытое изображение окружающего мира, и окинула взглядом тротуар под окнами, где проходили редкие, спешащие куда-то прохожие. Возможно, их кто-то ждет дома? Родители, сестры или братья, любимый человек, да даже просто кот. Эмили же сидела в холодной пустой квартире, пронизанной лоском дорогого и длительного ремонта, и давилась от жалости к себе. На душе было паршиво. Тяжелый вдох, и Эмили выпрямилась, вытягиваясь до напряжения в позвоночнике, рука прислонилась к месту под грудью, и пальцы стали скрести по солнечному сплетению, словно в надежде достать это противное чувство, вытащить из груди и спокойно отправиться спать. Безмятежности и спокойствия — вот чего она хотела. Когда Эмили последний раз это чувствовала? Ответ сразу всплыл в голове, больно впиваясь в сознание, как ржавый гвоздь, вонзившийся в ногу. Последний раз она чувствовала себя на своем месте пять дней назад утром, когда дарила Лео термокружку и мечтала, чтобы его горячие губы коснулись ее по-настоящему, а не невинным поцелуем в уголок рта. Нет, Эмили хотела не только спокойствия, она хотела справедливости, честности. Но ее будто этого специально лишали. Девушка вздохнула, прислонившись виском к прохладному стеклу. В последние дни стало заметно холодать на улице, как и холодало внутри Эмили, и сейчас, из-за открытой створки, она сильно озябла. Вода, что стекла с помытых совсем недавно волос, впиталась в ткань домашней футболки и противно прилипала к спине и плечам. Надо было уже перестать опираться на это безжизненное стекло, закрыть окно и забраться под теплое одеяло, отогреваясь, но Эмили не могла сдвинуться с места, не могла заставить себя перестать крутить бесконечный поток мыслей. Прошло уже пять дней с той ночи, когда она укололась кактусом в комнате Лео. Сегодня уже третий день, как Эмили ночевала у себя дома. Вот только была ли эта квартира ее настоящим домом? Два дня назад ей написали рабочие и сообщили, что ремонт окончен. И, не долго думая, Эмили собрала вещи и уехала из дома Лео. Она даже не сомневалась, действовала на эмоциях, удушливую волну которых не смог никто унять. Просто потому, что рядом не было того, у кого была сила ее остановить. Лео не было. Позавчера Эмили перевезла вещи, разобрала их, расставляя все по местам. Она настолько хотела отвлечься от переживаний, что отказалась от клининга, самостоятельно отмывая каждый дюйм, и просто рухнула вечером на кровать, моментально засыпая от усталости. Вчера она мысленно закрыла тему Дэвиса, запретив себе думать о том, кто даже не заметил ее отсутствия. Эмили никогда не терзалась мыслями насчет мужчин, она легко отбрасывала всех, кто провинился перед ней. Девушка думала, что так будет и с Лео. Они ведь и знакомы нормально были всего две недели. Но не вышло. Все оказалось не так просто, как Эмили нарисовала вчера в голове. Сегодня вечером, когда она совершенно не ожидала подвоха, ее телефон ожил, разрушая промозглую и какую-то могильную атмосферу квартиры. Сердце в груди билось, каждым ударом наматывая нить оскорблений и презрений в сторону Дэвиса на огромный клубок. Эмили думала, что, приняв вызов, мгновенно дернет за веревку, обрушивая поток едкостей на прокурора, но от голоса Лео внутри что-то рухнуло, и клубок исчез, будто его и не было. Эмили сейчас совершенно не помнила, каким был голос мужчины, какое было у него настроение, был ли он искренне удивлен. Она и не помнила толком собственных чувств. Лео, что приехал домой и не увидел никаких ее вещей. Там и правда ничего не осталось, она забрала все. На слова прокурора Эмили лишь изложила суть, коротко и по делу: квартира отремонтировала, и она вернулась туда. А на простой вопрос «когда?» лишь ответила «два дня назад», и бросила трубку, выключая телефон. К глазам тогда сразу подступила влага, и Эмили скрылась в ванной, желая, чтоб горячая вода из крана слилась с солеными слезами, и даже ее собственная квартира не заметила следов этой слабости. Никто никогда не сможет сказать наверняка: были то слезы или просто проточная вода. Эмили прикрыла глаза, сглатывая вставший в горле ком и чувствуя, как сердце стало отплясывать танец с бешенным ритмом. Почему сейчас ее вчерашняя установка на безразличие не работает? Почему Эмили просто не может выкинуть из головы эти яркие зеленые глаза и манящую улыбку. Ответ лежал на поверхности, за ним не нужно было нырять глубоко на дно, ища правду в вязком иле. Ответ на этот вопрос был перед самым носом, но Эмили будто специально туда не смотрела, отворачиваясь все сильнее. Почему она не может забыть? Выбросить из памяти, превращая все в пепел былых воспоминаний? Почему раньше у нее получалось, а сейчас, будто назло, все валилось из рук? Может, потому что до этого Эмили никогда по-настоящему не влюблялась?.. Она так и не смогла поговорить с Лео о случившемся. В первый день — в тот самый, когда Остин подарила термокружку — Дэвис вернулся поздно и, сказав, что сильно устал, отправился спать. Эмили не стала донимать его вопросами о произошедшем. Прокурор действительно выглядел безумно замученным. И хотя Эмили жаждала получить ответы, она погасила в себе эти яростные порывы, решив, что им обоим нужно разговаривать на свежую голову. Рано утром следующего дня Эмили слышала, как захлопнулась дверь, когда она еще даже не встала с постели. Девушка злилась, но помнила, что Лео уже срывался до рассвета на работу. Тем более, на кухне обнаружилась записка, которая объясняла все. У прокурора много работы, он приехал буквально на четыре часа и уехал обратно. Это немного остужало, а душившие вопросы ослабили хватку на шее, перенося разговор на вечер. Но им так и не удалось встретиться. На второй день Лео просто не пришел ночевать, отправив в полночь сообщение, что у него много работы и он останется в прокуратуре до утра. На третий день снова не получилось поговорить: Лео вернулся, когда она уже легла спать, и ушел, когда Эмили еще спала. Остин только по мелочам поняла, что мужчина приезжал: мокрое полотенце висело на сушке, зубная щетка стояла по-другому, кофемашина была помыта, хотя Эмили помнила обратное. Лео словно избегал ее, всякого контакта с ней. От этого руки сжимались в кулаки, а на лице играли желваки. Но Эмили ничего не делала: не ездила к нему на работу, не звонила, даже в последние дни почти не писала. Если Лео захотел держать дистанцию, она не будет уменьшать расстояние. На четвертый день Эмили получила два сообщения: первое — об окончании ремонта от рабочих; и второе от Лео — тот писал, что скорее всего снова не приедет домой и переночует на работе. И вот, шестой день и этот звонок. Девушка абсолютно не понимала, что происходит. Почему он так резко отдалился? Почему избегал ее? Понял, что Эмили узнала, что его не было в спальне той ночью? И специально тянул время, в надежде замять этот момент? Пытаясь сделать так, чтобы она забыла о его вранье? Эмили глубоко вздохнула и подняла глаза, чувствуя, как защипало от подступающим к ресницам слезам. Что такое? Почему ей так хочется разрыдаться, с силой сжимая волосы у корней? Почему хочется колотить рукой по подоконнику? Почему хочется кричать, прижимая ладони к груди? Эмили вцепилась ногтями в собственные предплечья, пытаясь заглушить рвущиеся наружу эмоции. Если Лео соврал ей насчет своего сна, то лгал ей и по поводу всего остального? Лгал тот, кто никогда не врет. Тот, кому она доверилась. Тот, в кого она влюбилась. Это совершенно не укладывалось в голове. Лео же ничего не скрывал, не утаивал, это просто не в его правилах, это не он. Но, может, это все была одна сплошная ложь? Он сам и то, что было между ними. Если Лео соврал ей насчет той ночи так легко и беспечно, значит он мог врать обо всем. О той истории об отце, о своей вере в невиновность Маркуса. Любое его слово могло быть ложью, любое действие. Неужели ничего не было правдой? Одна лишь мысль, одна лишь возможность этого хоронила Эмили живьем. Ее словно затаскивали в деревянный гроб, заколачивая гвоздями крышку, а память игралась с ней, заставляя усиленно хватать ртом воздух. Хотя, воздуха здесь и так скоро не будет. Первый удар горстки земли о крышку гроба — воспоминание о поддержке Лео, что давала силы бороться. Второй ком разбился о дерево — по рукам прошлось фантомное ощущение успокаивающих объятий и нежных поглаживаний по спине. Третий, огромный и оглушительный: перед Эмили, как наяву, мерцающие зеленые глаза, родный взгляд, который будто бы въелся под кожу. Эту краску не вывести ничем, только выдрать с мясом. От этого хотелось выть, царапать пальцами крышку, сбивая их в кровь, ломая ногти. А может, ей все показалось? Это была вероятность, в которую Эмили хотела верить, пытаясь найти сотню доказательств и оправданий, но все это рассыпалось, не успевая приобрести форму. Она ведь сама собственными глазами видела, что Лео не было в комнате, в доме. И как бы Эмили не хотела убедить себя, что она просто могла сойти с ума, что ей все приснилось, след от иголки кактуса буквально кричал об обратном. Эмили строила разные версии, обдумывала, отметала варианты. Она до последнего не хотела верить в то, что Лео ей соврал. Она отказывалась от этой версии, не хотела принимать за истину, но факт оставался фактом. Так было на самом деле. Возможно, Эмили бы отбросила все сомнения, если бы не такое поведение Лео. Если бы не его неожиданное и резкое отдаление, избегание любых встреч и разговоров. Возможно, если бы они поговорили, и Лео, улыбнувшись, сказал, что Эмили все померещилось, она бы поверила. Плюнула на все и слепо поверила. Но прокурор отстранился, будто снова устанавливая границы, которые были тогда, давно, когда Одри еще была жива. По щекам покатились слезы. Эмили со остервенением стерла их. Она просто не может плакать из-за этого, у нее есть другие проблемы. Но Эмили была упряма, и ее слезы были такими же. Девушка глубоко задышала, будто это могло помочь, успокоить. Нет, она все надумала. Лео не мог так поступить. Она же смотрела в его глаза, она не видела в них лжи. Почему сейчас Эмили так легко поддавалась негативным чувствам, огнем выжигая землю вокруг? Вдруг Лео лунатил, вдруг просто не помнил, что вставал ночью? Бывает же, что у человека просто из памяти исчезают какие-то фрагменты. Пропадают бесследно, будто их не было. Ведь все можно объяснить, у всего есть причина. Так почему она злилась, обижалась, сама себя закапывала, добровольно лезла в могилу, забирая надежду? Ее просто никогда за всю ее жизнь по-настоящему не любили. Ни родители, ни ее бывшие мужчины. Наверное, никто, кроме Маркуса. Но и то было не в счет. Может поэтому Эмили так отреагировала, не давая Лео объясниться, даже не говоря ему о том, что она в чем-то его подозревает? Боялась, что худшие опасения сбудутся? Поэтому и решила изнывать в неведении, с подозрениями и толикой надежды, что все не так страшно. Эмили всхлипнула, чувствуя, как горячие слезы скатились к подбородку. Она терялась, терялась сама от своих же мыслей. Она запуталась, не понимала, чему верить — себе, фактам, своим страхам? Все снова перемешалось, когда Эмили вроде бы только вчера навела порядок в голове, как в доме. Эмили срывалась на плач, останавливалась, стирая с лица влагу и пытаясь успокоиться, но потом чувствовала, как эмоции опять лезут наружу, и не могла удержать очередной приступ боли, сомнений и банального страха. Под глазами уже слегка жгло от соли, дышать было невозможно, но Эмили никак не могла собраться, чтобы все прекратить. В прошлые разы слезы помогали ей выплеснуть все, что не давало спокойно жить дальше, помогали вновь подняться, чтобы стоять твердо. Сейчас же не получилось. Легче не стало, ни на сколько. Может, потому что рядом не было Лео?..

⸺✧✧✧⸺

      Эмили приоткрыла глаза и туманным взглядом осмотрела обстановку вокруг. Слух уловил какой-то методичный звук, и только спустя долю секунды Эмили поняла, что это дождь. За окном было серо, тоскливо, отражая ее настроение. Девушка приподнялась на локтях, придвигаясь корпусом к изголовью кровати, и скривилась: в виски ударила тупая боль. Медленным движением Эмили прижала ладони к голове, заключая в тиски. Руки были холодные, но не остужали, не приносили никакого облегчения. Интересно, сколько сейчас времени? Как долго она спала? Эмили даже не знала, в каком часу смогла уснуть, провалившись в бессознательное состояние. Пытаясь игнорировать боль, Эмили встала с кровати и медленными шагами двинулась к рабочему столу, где лежал телефон. Стукнула пальцами по тачпаду, но экран не загорелся. Шумно выдохнув, девушка вспомнила, что выключила его вчера. Быстро нажав на кнопку включения, Эмили потянулась к наручным часам, которые лежали тут же. Она даже моргнула от неожиданности, когда увидела время, проверяя собственное зрение. Уже был полдень. Адвокат совершенно не помнила, когда столько времени спала в последний раз, до такого часа. В голове всплыли воспоминания о вчерашнем вечере, но Эмили отмахнулась от них, тут же находя аргумент своему состоянию: она легла поздно, еще и из-за пасмурной погоды было темно в квартире, вот ее организм и решил, что еще не утро. К тому же, окна ее спальни выходили на запад, здесь проснуться пораньше не поможет рассветное солнце. Как, например, было дома у Лео… Опять эти мысли! Тряхнув головой, Эмили взяла телефон, проверяя уведомления. Три пропущенных от прокурора вчера и два сегодня. Остин тяжело вздохнула. Сначала он не обращал на нее внимания пять дней, а теперь не оставлял в покое. Лео не закончил на звонках, еще и сообщение отправил: «Что-то случилось? Я переживаю». Эмили лишь смахнула уведомление, поскорее убирая подальше с глаз. Сердце кольнуло от последней фразы, но адвокат сразу же вернула взгляд на экран. Помимо всего было еще два пропущенных от Нэша. Игнорируя все, что связано с Лео, Эмили быстро набрала Уинстона. — Ягодка! — воскликнул бес после непродолжительных гудков. — Наконец-то, что у тебя с телефоном было? — Разрядился и выключился, а я и не заметила. — Быстрое объяснение. Лживое. Эмили сглотнула моментально вставший в горле едкий ком. Она хотела честности, а сама врала буквально во всем, не желая ничего рассказывать. — А что у тебя с голосом? — хмуро спросил Нэш. Эмили уверена, что, говоря это, он сощурил сизый глаз и напряг слух, стараясь уловить все оттенки ее голоса в следующей фразе. — Только проснулась. — Хотя бы здесь была правда. Эмили снова тряхнула головой. Слишком много ненужных мыслей, мешающих. — Ну и мастак же ты спать, Ягодка. — Эмили слышала, как Уинстон усмехнулся. Значит, ничего не заподозрил. — Может… — Нэш, — прервала Остин очередную остроумную шутку. — Ты зачем мне звонил? Аж два раза. — Ты оказалась абсолютно права. — Бес сразу же перешел к делу, и Эмили насторожилась с этих слов. — Насчет бывших сотрудников. — Ты узнал что-то конкретное? — уточнила она, делая шаги по направлению к кухне, чтобы поставить чайник. — Не знаю, помнишь ты или нет, но где-то полгода назад, плюс-минус, у Маркуса была домработница. Он ее уволил за кражу. — За кражу? — Эмили нахмурилась. — Маркус мне не рассказывал. — Да она что-то мелкое взяла, не особо ценное, но ты же знаешь своего крестного. Эмили кивнула. Маркус в таких вещах действительно был довольно резок, поэтому даже не слушал никакие оправдания. Платил он сотрудникам очень хорошую сумму, и не для того, чтобы его дом разносили по частям. — Ну так вот, я тут навестил нашу дамочку: ее новая машина впечатляет. — Мужчина даже слегка присвистнул в конце: если Нэша удалось впечатлить, значит там действительно что-то стоящее. — У нее была возможность подкинуть все? — Остин надавила указательным и большим пальцами на веки. Неужели, наконец, они нашли того, кто подставил Хельсинга? Смогут вытащить Маркуса и снять с него все подозрения? — Думаю, что вполне. Ключи могли остаться, знакомства — хоть полгода прошло, но кадровой текучки у Маркуса нет. — Знакомства? — спросила Эмили, Нэш согласно угукнул в трубку. — Нам бы узнать, с кем она общалась близко… — протянула девушка, барабаня пальцами по столешнице. — Погоди… Бес задумался, а телефон пиликнул оповещением о заканчивающемся заряде. Закатив глаза, Эмили двинулась в сторону спальни, пока Нэш рылся в своей памяти. Бросив мимолетный взгляд в зеркало по пути, она замерла, рассматривая себя. Лицо отекло, под глазами огромные мешки, Эмили провела пальцами по векам, только сейчас замечая, как сильно они опухли. Втянув в себя побольше воздуха, адвокат вернулась к поиску зарядки. Уинстон же, озаренный пониманием, продолжил: — Николь может знать что-то. — При упоминании имени Эмили свела брови к переносице, вспоминая милую женщину кухарку, кажется, она работала у Маркуса с того момента, как он поселился в этом городе. Однако, в голосе Нэша звучало сомнение, и Остин молча ждала, когда он продолжит: — Но она же на кухне всегда, так что шансы малы. — Вышли мне данные Николь и той домработницы, я дальше сама разберусь. — Телефон был успешно поставлен на зарядку, и Эмили присела на кровать. — Все будет. В течении пары минут скину. — Спасибо, Нэш. — Эмили улыбнулась. Кажется, впервые за долгое время. — Всегда пожалуйста, Ягодка. Эмили облегченно вздохнула. Наконец-то что-то начало проясняться. Нужно связаться с Вэлл и сообщить ей все — с прокурором говорить все еще не хотелось. Дождавшись сообщения от Уинстона, Эмили набрала комиссара Хофф.

⸺✧✧✧⸺

      Следующие дни закрутились с невероятной скоростью. Все это время Лео пытался безуспешно с ней связаться. Только Эмили, будто маленькая девочка, избегала этого. На звонки не отвечала, сообщения игнорировала. Злилась сама же на себя за такое детское поведение, но просто не могла найти в себе силы поговорить с ним, расставить все по своим местам. Пару раз девушка порывалась написать Лео, позвонить ему, высказать все, что скопилось глубоко внутри, но каждый раз останавливала себя. «Потом», — говорила она себе. — «Сначала Маркус, потом уже все остальное». Новости ей сообщала Вэлл, а если прокурору нужно вызвать ее для дела — что ж, это сделает Рик, его помощник. Адвокат не понимала себя. С одной стороны, ее так и тянуло нажать на заветную зеленую кнопку и наконец-таки поговорить, расставив все по местам. Но, с другой, безумно пугал предстоящий разговор, но больше — то, что может выясниться при нем. Поэтому она просто сбегала. Трусливо, эгоистично, даже подло. Эмили была очень благодарна Вэлл. Та держала ее в курсе дел на протяжении всех дней и не поднимала тему прокурора, будто понимала, что Эмили что-то тревожило и она совершенно не хотела контактировать сейчас с Лео. Комиссар делилась всеми новостями, выслушивала доводы адвоката и поддерживала ее. И хотя Эмили не принимала ни в чем участия, не присутствовала на допросах, не читала протоколы, она знала о каждой детали. Расследование шло полным ходом, и скоро все действия должны были принести результат — свободу Маркуса. Николь, несмотря на свое постоянное нахождение на кухне, вспомнила очень важные подробности. Оказывается, у той самой домработницы, Виолы, закрутился роман с одним из охранников особняка. Николь не знала, продолжились ли их отношения после увольнения Виолы, но это было и не важно при данных обстоятельствах. Главное, что именно этот охранник находился на смене в то самое время, когда Маркусу могли подкинуть улики. Проверка счетов Виолы ничего не показала, никакие крупные суммы ей не поступали. Однако Вэлл удалось выяснить, в каком салоне бывшая домработница купила себе машину, и что расплачивалась та наличкой. Происхождение этих денег было очевидным. На следующий день на разговор с прокурором вызвали того самого охранника. Эмили не знала, каким чудом Лео удалось его разговорить, но парень подтвердил, что Виола приходила в особняк на следующий день после смерти Одри якобы забрать какие-то свои вещи, что случайно оставила на бывшей работе, но обнаружила только сейчас. Влюбленный охранник пропустил предмет своего воздыхания внутрь, и даже провел ту в обход камер. И совсем не думал, что «его» Виола способна на такое преступление, вот и молчал про ту ситуацию. Парня, очевидно, ждало увольнение и разбитое сердце, но Эмили, если честно, это совершенно не волновало. Заботила только замаячившая почти перед самым носом возможность увидеть Маркуса на свободе. В этот же день, получив признание охранника, Вэлл отправилась к Виоле. Оснований для задержания было вполне достаточно. Девушка отпиралась и кричала, что ей нужен адвокат. Однако рабочий день подходил к концу и Виолу просто отправили в камеру. Так, для профилактики. Сегодня должен пройти допрос. Эмили сжимала салфетку в руках, сидя в кафе в ожидании Вэлл. Хофф обещала сразу после допроса подойти и все рассказать. И сейчас Эмили никак не могла унять волнение. А что, если и этот след ложный? Что если Виола не сознается в содеянном? Что если они не смогут доказать, оправдать Маркуса? А еще Эмили замирала от того, что сегодня могла узнать имя убийцы сестренки. Это тот, кто передал деньги, улики, — бывшая домработница должна знать этого человека. Назвать имя. Адвокат закусила губу и глубоко вздохнула. Нужно немножко подождать. Но почему последние минуты такие тяжелые? Такие сложные? — Привет, птичка. — Вэлл появилась так резко и неожиданно, что Эмили вздрогнула. — Есть новости? — Разорванная салфетка отправилась в блюдце из-под кофе, а сама Эмили подалась вперед, тщательно вглядываясь в лазурные глаза напротив. — Есть. — Вэлл тряхнула головой, откидывая волосы назад, и сложила руки перед собой в замок. — Поздравляю тебя! — Комиссар улыбнулась. — Твоя версия оказалась правильной: Виола призналась во всем. Видать, ночка за решеткой ее изрядно впечатлила, — хмыкнула Хофф. — Но и Лео молодец, дожал. — Она сказала, кто заплатил ей деньги? Кто все это организовал? Имя, сейчас она услышит имя. Ведь должна же эта Виола знать, должна… — Нет. Эмили досадно закрыла глаза. — С ней связывались с помощью анонимных сообщений. А после выполнения работы просто указали, где лежат деньги. Мы сейчас пытаемся установить отправителя, но, чую, дохлое это дело. — Вэлл махнула рукой официанту, подзывая к себе. Эмили тактично ждала, пока Хофф сделает заказ. Мысли кипели, возникая одна за другой. Но важным сейчас было одно: ее крестный. — Теперь, когда против Маркуса нет никаких улик, его должны выпустить, — твердо произнесла адвокат. Спина прямая, ровная, хоть кидай кирпич — тот превратится в мелкую крошку, пыль. — Теперь у вас нет оснований его задерживать. — Птичка, остынь. — Вэлл улыбнулась, игриво подмигивая. — Мы и не собирались дальше его держать под арестом. Лео уже занимается этим. Так что сегодня Хельсинг будет на свободе. Думаю, это дело двух часов. Маркус будет на свободе сегодня. Уже сегодня. Через каких-то два часа. Это казалось нереальным, каким-то чудом. Эмили верила, надеялась, что что-то получится, но после стольких ошибок, после стольких ложных версий и зря потраченного времени не ожидала, что результат будет так быстро. Маркуса отпускали даже без боя, к которому она так готовилась. На сердце словно полегчало. — Спасибо, Вэлл. — Эмили протянула руку и в благодарном жесте сжала ладонь Хофф. — Да я-то что, Лео благодари, — отмахнулась девушка. — Он и охранника разговорил, и Виолу эту. Эмили лишь поджала губы, снова услышав имя прокурора. Она и в первый раз заметила, когда Вэлл его упомянула. Еще тогда что-то дрогнуло внутри. — Эмили. — Комиссар прищурилась, оглядывая девушку напротив. — Что случилось между тобой и Лео? Почему ты не связываешься с ним? Игнорируешь? Почему съехала, не сказав ни слова? — Она нападала с вопросами, загоняя в ловушку. — Вэлл… — предупреждающе прошептала Остин. Говорить на эту тему не хотелось. — Эмили, я не лезла, ничего не говорила, просто наблюдала со стороны, но уже больше не могу игнорировать ваше состояние. — Хофф смотрела открыто, на ее лице отразилось искреннее переживание. — Рассказывай, что случилось? — Но адвокат молчала, рассматривая стол перед собой. — Если тебя что-то беспокоит, что-то тревожит, хочется узнать, удостовериться — просто спроси у Лео. Он никогда не врет и… — Мы пришли сюда о нем поговорить? — резко вскинулась Эмили, перебивая. Кажется, комиссар даже опешила от такого тона. — Спасибо, что сообщила новости. Ты очень мне помогла, — сказала она тихо, спокойно, но голос был пронизан льдом, отрешенностью. Эмили достала из сумки кошелек, вытаскивая из него несколько купюр и кладя на стол. — Мне нужно идти, спасибо еще раз. Вэлл ее не останавливала, и Остин была ей благодарна за это. Комиссар просто кивнула, провожая взглядом. А Эмили сжимала челюсти, покидая кафе. Да, тревожит. Да, беспокоит и хочется узнать. Но как ей спросить это у Лео? Как удостовериться в сказанном им? Ведь причина сомнений как раз та константа, в которую упирались все устои. Как понять, что он ей не врал? Эмили думала, что ей стало легче. Что после освобождения Маркуса полностью спадет груз, веревками стягивающей шею. Ей и правда было легче, что крестный смог вылезти из грязи, выбраться из заранее спланированной засады. За него сердце, кажется, больше не болело. Но болело по другой причине. Внутри все ныло из-за Лео…