⸺✧✧✧⸺
Лео беспокойно ходил из стороны в сторону у центрального входа здания, где сейчас находилась Эмили. Ему удалось. Он смог добиться ее освобождения, смог ухватиться за нужные ниточки, чтобы судья согласился с доводами. Решение уже передано администрации изолятора, осталось ждать, пока Эмили заполнит официальные бумаги и получит вещи. Было волнительно. Лео не так мельтешил, когда судья принимал решение. Там он был собран, сосредоточен, готов к любому исходу. Там он был прокурором, чье лицо покрыла стылая маска безразличия. Сейчас же почему-то по телу гуляло непонятное ощущение, будто предчувствие. Но это — пустяковые переживания: сейчас Эмили выйдет и все будет хорошо. В кармане завибрировал телефон. Достав устройство, Лео взглянул на экран. Звонил Маркус, который в телефонной книге значился как «Подозреваемый Хельсинг» еще со времен дела о мошенничестве. Дэвис сразу же после заседания пытался позвонить ему: понимал, что крестный Эмили переживает, поэтому посчитал правильным сообщить сразу же о принятом судом решении. Но Маркус не ответил, а передавать эту новость через кого-то было не самой лучшей идей. — Лео, вы мне звонили час назад, что-то случилось? — начал собеседник. — Да. Эмили с минуты на минуты выпустят. Я звонил по этому поводу. — Спасибо, я знаю. Нэш уже сообщил мне эту новость. — Не успел прокурор хоть как-то отреагировать на слова Хельсинга, как тот перебил: — Вы ее встретите? — Да, конечно. — Хорошо. — Маркус выдохнул. — Нам с ней пока лучше не видеться, — проговорил он тихо, будто случайно. Дэвис нахмурился, но уточнять не стал. — Занимаюсь пока этой Линой. Как только будет нужная информация, сообщу. До связи, прокурор. И, не дожидаясь ответа, крестный Эмили сбросил вызов. Это было… странно. Лео задумчиво посмотрел на телефон, прежде чем вернуть его на место. О том, что арест отменили, знали только сам судья, Лео, да Вэлл, которой мужчина позвонил по дороге сюда. Откуда Маркус узнал все? Вернее, этот Нэш. Дэвис хмыкнул: и почему Хельсингу лучше не видеться с крестницей? Что такое случилось? Это из-за вчерашней встречи? Что между Эмили и Маркусом произошло, что они возводят какие-то стены? Развить свою мысль мужчина не успел: железная дверь изолятора открылась и оттуда вышла Эмили. Напряжение в теле сразу же пропало: она на свободе, уже точно. Девушка прошла вперед, высматривая что-то или кого-то вдалеке. Лео стоял сбоку, Эмили его не видела и стремительно удалялась, вероятно, надеясь кого-то увидеть за центральными воротами. — Эмили! — позвал ее Лео, делая шаг ближе. Она резко обернулась через плечо. Сумка выпала из ослабевших рук. Ее глаза выражали целую гамму эмоций: это был коктейль из радости, отчаянного желания, горького страха и невольного облегчение. Лео улыбался, подходя, а Эмили лишь стояла, не в силах ни оторвать взгляда, ни сдвинуться с места. Наконец, когда между ними осталось лишь пять шагов, девушка рванула навстречу, буквально влетая в теплые объятия. Поток холодного ветра пронесся мимо, царапая плечи, а Лео лишь сильнее прижал к себе любимую женщину: она здесь, она рядом. Он уже смог добиться ее освобождения, он сможет закончить эту войну. Докажет невиновность, снимет с Эмили клеймо убийцы. И в этот момент, когда все эти проблемы истлеют сигаретным дымом, они смогут в полной мере ощутить счастье, ощутить друг друга. Их отношения, их чувства — это целый акт, представление, которое предназначено только для них двоих. Но чем дольше длится спектакль, тем больше в нем антрактов. Это нерушимый закон театра, закон жизни. Между грандиозными сценами всегда должен быть перерыв, чтобы зрители могли осмыслить происходящее. Лишь маленькая незатейливая пьеса может длиться недолго, не включать в себя даже короткого антракта. Но серьезное представление, повествующее о настоящих и искренних чувствах, всегда будет прерываться. Вот только не у каждого хватит терпения, не каждый сможет дождаться продолжения. Кому-то не суждено вынести очередную паузу. — Лео. — Эмили резко отстранилась, разрывая их прикосновение. Она смотрела в пол, будто боялась чего-то. — Отвези меня, пожалуйста, домой.⸺✧✧✧⸺
Хлопнула входная дверь, и Эмили прислонилась к ней спиной, в попытке удержать равновесие. Девушку трясло будто ознобом: колени ходили ходуном, пальцы рук дрожали, охваченные тремором. Не успела она прийти в себя, как мир снова поплыл перед глазами. Эмили терялась. Голова шла кругом, и невозможно было угнаться за чередой сменяющихся друг за другом событий. Наверное, сейчас она должна радоваться? Улыбаться, веселиться и чувствовать себя счастливой? Эмили не понимала. Просто стояла у входной двери, буквально час назад освобожденная из-под стражи. Внутри все продрогло, запуская мороз под кожу. Было холодно от пустой квартиры, от мыслей, сомнений, одиночества. Но ведь Эмили его сейчас сама выбрала, разве нет? Девушка бросила сумку, скинула обувь и медленным шагом прошла в свою спальню. Нужно понять, что делать, как действовать и вообще жить. На ней все еще висело обвинение в убийстве Мэтта: Лео хоть и удалось добиться отмены ее ареста, но Эмили все равно являлась главной подозреваемой по делу. Адвокат до сих пор не была уверена в своей невиновности. А откровения Маркуса о ее настоящей сущности лишь ухудшали всю ситуацию, порождая еще больше страха. Может, она в гневе поехала к Греогери и именно в этот момент вырвались какие-то магические силы? Эмили усмехнулась. Какие, к черту, магические силы?! Мэтта убили ножом. Она сама держала оружие в руках, сама полностью была измазана кровью. Не заставила же она силой мысли этот нож ударить?! Кажется, у нее скоро начнется истерика… Выдохнув, Эмили опустилась на пол, прислонившись спиной к кровати. Сил идти в душ не было совершенно, хотя и безумно хотелось смыть с себя тюремный запах вместе с шелухой всей этой правды. Только вот сколько не три мочалкой, сколько не намыливайся, водой ничего не стереть из разума. Эмили сжала кулаки: она должна найти в себе силы выйти из этого упаднического состояния. Нужно собраться. Определить, в какую сторону двигаться и какие шаги делать. Для начала нужно понять, что случилось в ночь убийства Мэтта. Да, Лео что-то уже узнал, заполнил пробелы этого странного дела, но Эмили сама должна была что-то сделать. Вспомнить до мелочей, включить логику, искать мотив. Если, по словам Дэвиса, она ему позвонила и извинилась за свое поведение и брошенные слова, значит, успокоилась. Не стала бы изображать раскаяние. Эмили много врала в своей жизни, но Лео лгать не желала. А из всего этого можно сделать вывод, что на эмоциях девушка не стала бы убивать: весь гнев был усмирен. Хладнокровно расправиться с Мэттом тоже не могла. Получается, вины в смерти Греогери на ней нет. Девушка вздохнула: все это складно, вот только Мэтт мог вывести ее на новые эмоции. Это было в его характере. Да и как они оба оказались в этом лесопарке? До него добираться черт знает сколько времени. Может, ей обратиться за помощью к специалисту? Эмили усмехнулась. Вряд ли в случае терапии вернутся только воспоминания той ночи, скорее всего она начнет вспоминать свою прошлую жизнь. Жизнь, в которой была дочерью двух самых сильных существ в другом мире. Эмили подняла голову, встречаясь с собственным взглядом в зеркале. Как ей принять себя, своих настоящих родителей, свою сущность, свои непонятные силы. И бессмертие. Эмили стиснула пальцами кожу головы до боли. Эта вечная жизнь пугала до чертиков. Хотелось выть, бить, кричать, разрушать от понимания, что ее ждет. Смерти вокруг, потеря любимых, отречение от них и всей человеческой жизни. Страх заполнял ее, а противный мерзкий внутренний голос набатом стучал по перепонкам, внушая, что необходимо уже сейчас оборвать все связи, пока не стало слишком поздно. Пока не привязалась, пока не пустила корни. Чтобы не страдать так сильно, когда друзья и любимый человек уйдут из жизни, оставив после себя лишь черную дыру вместо сердца. Эмили вздрогнула и резко помотала головой, прерывая эти нашептывания. Эти голоса убеждали, что нужно расстаться с Лео, именно они заставили ее отпрянуть от него, со страхом вглядываться в родное лицо, именно из-за них Эмили болезненно вздрагивала от прикосновений Лео, именно они зашептали ей приехать сюда, в пустую квартиру. А для чего все это? Ради чего эти разлуки, одиночество? Чтобы не было так сильно больно, когда он погибнет? Поэтому лучше прервать отношения сейчас? В этом же совершенно не было логики. Ни грамма. Это лишь какой-то бесконечный круг из напрасных страданий. Эмили нахмурилась: она уже любит Лео. Сильно, до безумия. Так какого черта ей нужно расставаться с ним сейчас? Как это поможет уменьшить боль? Разве путь одиночества не увеличивает всю агонию? Сознание исказило все. Эмили не выбирала между смертью Лео и его жизнью. Их расставание никак не повлияет на этот фактор. Перед ней стоял другой выбор: или прожить счастливую жизнь с ним до самой смерти, или потерять его, обрекая их обоих на одиночество. Так о чем здесь думать? Плевать на бессмертие. Плевать на какие-то силы и другой мир. Почему Эмили вообще лавировала между какими-то «правильными» и «неправильными» вариантами. Верный вариант тот, которого хочет ее сердце. А эти проблемы — они решат их вместе. Эмили же приняла существование другого мира, приняла, что ее крестный — вампир, а его лучший друг — бес. Так почему Лео не сможет этого принять? Принять ее особенности, помочь с ними справляться, помочь принять себя. Они позже разберутся со всем вместе. Сейчас Эмили хотела быть рядом с Лео. Прожить с ним столько, сколько им суждено, построить семью, воспоминания, построить их жизнь. И пускай ей потом будет безумно больно. К черту это «потом». Есть только «сейчас». И сейчас Эмили хотела быть счастливой. Наконец впервые вздохнув полной грудью за последние дни, Эмили поднялась с пола. Сейчас она сходит в душ, а потом сразу поедет к Лео. Тем более у нее есть даже официальный повод: узнать, как прокурору удалось добиться отмены ареста.⸺✧✧✧⸺
Лео бесцельно бродил по пустой квартире, не находя себе места. Сегодняшний вечер должен был принести облегчение, на деле же сковал еще большими вопросами. Эмили была собой, но при этом словно парализованная замороженным страхом. Сначала она отскочила от него — резко, неожиданно, ужаленная собственной же мыслью. Словно ее побудило на это действие какая-то засаженная глубоко внутри спираль — фантомная, но при этом беспощадно дробящая все живое. Лео видел, что когда Эмили вышла за стены тюрьмы, ее напряжение не ушло, а лишь усилилось, заставляя сердце беспокойно биться в груди. Эмили всю дорогу была холодна, отстранена и болезненно вздрагивала каждый раз, когда его рука касалась ее холодных пальцев. Будто для нее их мимолетные прикосновения — смертельная сладостная мука. Девушка не хотела, чтобы это заканчивалось, не хотела лишаться тепла, но ее взгляд был затуманен, полон сомнений, страха и горечи. Ее тихая просьба отвезти ее домой, последний виноватый взгляд, брошенный в его сторону, — полный отчаянной мольбы. Словно Эмили чего-то одновременно очень хотела, но при этом до ужаса боялась. Лео не понимал, что происходит. Сбитый с толку ее поведением, он замер на месте, лишь смотря, как ее чуть сгорбленная фигура скрылась за дверью. В какой-то прострации Дэвис доехал до Вэлл, пытаясь вспомнить каждую даже самую незаметную эмоцию на лице Эмили, но натыкался на какой-то заслон, не дающий осознать, что было и как поступить дальше. Хофф, на удивление, в участке не оказалось, а ее подчиненные сказали, что комиссар уехала буквально минут двадцать назад. Лео даже не стал звонить подруге: последние дни они все работали на износ, и, видимо, узнав, что Эмили сегодня выпускают, Вэлл решила уехать домой пораньше и наконец-то выспаться. Лео провел рукой по волосам, взъерошивая их. И почему он такой идиот? Почему вместо того, чтобы кинуться тогда за Эмили, просто уехал? Почему сейчас он сидит дома, раздумывая непонятно над чем, когда должен быть рядом с ней? И что, что Эмили попросила отвезти ее домой, была холодна и хотела уйти подальше, исчезнуть с его глаз? С ней не все в порядке, это же очевидно. Лео же знает ее, знает ее реакции. Знает, что она будет скрывать до последнего то, что ее гложет. До тех пор, пока не разорвется, не разрушится до основания. Его место сейчас не здесь. Он должен быть рядом с Эмили. Лео резко подорвался, натянул футболку с джинсами и оглянулся, пытаясь вспомнить, куда положил телефон и ключи от машины, но не успел он их найти, как раздался тихий стук в дверь. Нахмурившись и оставив поиск необходимых вещей, мужчина быстрым шагом двинулся в коридор. Лео не спрашивал и не смотрел в глазок, чтобы узнать, кто заявился на его порог в такой час. Наверное, он чувствовал, кто это. Надеялся и очень сильно желал. — Эмили… — Лео выдохнул, когда за дверью и правда оказалась Остин. Плечи сразу же накрыла легкая вуаль облегчения, заставляя радостно улыбнулся. — Я… — Девушка помялась у порога, но, едва заметно выдохнув, все же прошла внутрь. — Ты куда-то идешь? — спросила она, видимо заметив на нем не домашнюю одежду. — Да. — Не успела Эмили поникнуть, как Лео продолжил: — Я хотел поехать к тебе. Что-то случилось? — перевел он тему, закрывая дверь на внутренний замок. — Нет, я пришла… — Она вздохнула: — Пришла узнать, как ты меня вытащил. — Эмили. — Лео мягко улыбнулся. — Ты уверена, что пришла за этим? Девушка шумно усмехнулась и отвела взгляд, убирая за ухо прядь, тем самым пытаясь скрыть неожиданно охватившую ее нервозность. Она в растерянности покусывала губы, смазывая матовую помаду, будто специально приковывала внимание. — К черту! — Сорвалось с ее уст прежде, чем Эмили стремительно припала к мужским губам. Она поддалась соблазну, ушла в сладостное вязкое забвение, в котором хочется остаться навсегда. Она целовала так, будто хотела выпасть из времени и пространства на одну ночь. Забыться, смыть с себя все сверлящие мысли. Хотелось лишь оставить на телах друг друга несмываемые следы, проникнуть под кожу, под ребра, в артерии и вены, сливаясь с кровью. Сейчас нет никакого страха, даже отдаленного эха не слышно. Есть только неистовое желание, похожее на звездопад — стремительное, головокружительное. Это была капитуляция. Взаимная, обоюдная, разбивающая все «невозможно» и «неправильно». Все отчаяние, которое на протяжении месяца стремилось затянуть ее в оглушающую темноту, под землю, меркло. Борьба окончена, противостояния нет. Все демоны, что шептали о страхах и смерти, трусливой змеей уползли подальше, остались на полу пустой квартиры, покинутые и разочарованные. Они капитулировали, отдавая Эмили право выбирать и принимать решения. Лео целовал безудержно, исступленно, будто оголодавший зверь, вступающий в дикую схватку, однако касания его были полны нежности, словно он передавал бразды правления, показывал, что любого можно укротить, как сделала она. Одна его рука легла на женскую спину, притягивая ближе, второй же Лео обхватил ее лицо, поглаживая скулу большим пальцем. От этого яркого контраста, острой грани трепетной нежности и сжигающей все вокруг страсти, Эмили сходила с ума. Необходимо еще ближе, теснее, вместе. Она сильнее сжала мужскую шею и в нетерпеливо прикусила его нижнюю губу. Лео понял ее желания и по линии подбородка ушел поцелуями к шее, заставив Эмили запрокинуть голову и переместить ладони на его плечи, вжимаясь ногтями так сильно, что наверняка даже через ткань футболки останутся следы. Но это будут ее следы — другого оба и не желали. Пробравшись под ее кофту, Лео пробежался пальцами по спине вверх от поясницы и начал гладить вдоль позвонков. Эмили не сдержала тихого просящего стона, когда его зубы прикусили кожу у места, где бился пульс, а затем горячий язык прошелся по красной отметине, смягчая эту сладкую боль. Теперь и Лео оставлял на ней свои печати принадлежности, закрепляя свое исключительное право. Только он может целовать ее, только он может прижимать к себе, исследовать стройное тело и срывать с губ приглушенные стоны. Эмили замерла, будто неопытная девчонка, сдаваясь напору. Она готова была сгореть от этих обжигающих касаний, готова завтра прожить последний день в Помпеи и быть погребенной под многометровым слоем пепла и вулканического стекла, лишь бы Лео сейчас не останавливался. А прокурор и не собирался: поцелуями спустился еще ниже и глухо выдохнул в район ключиц, что выпирали острыми гранями. Ладони провели уверенную дорожку вниз по спине, а после он убрал руки, разрывая прикосновение и лишая такого нужного тепла, отчего Эмили захотелось протестующие захныкать. Она чувствовала, как Лео улыбнулся и вновь вернулся к ее губам. По телу разливалась сладкая истома, Эмили наслаждалась каждым мгновением этой близости и даже не заметила, как ловкие пальцы начали расстегивать пуговицы ее кардигана. Эмили усмехнулась сквозь поцелуй: сама она всегда снимала эту кофту через голову, не тратя время. Лео, казалось, специально медлил, хотя губы уже горели от жестких пылких поцелуев. Этим невозможно насытиться. Никогда. Кардиган соскользнул с тела, ненужной тряпкой падая к ногам, и Эмили прижалась сильнее, чувствуя, как застежка лифа щелкнула под его пальцами, а следом были стянуты бретельки с островатых плеч. Хотелось прижаться кожа к коже, без малейшей преграды, и Эмили чуть нахмурилась, когда ее обнаженная грудь встретилась с тканью. Опустив руки и чуть отстранившись, но не разрывая поцелуя, она позволила бюстгальтеру упасть на пол и, подняв на Лео шальной полыхающий взгляд, вцепилась в края его футболки, потянув ту наверх. Дэвис не стал тянуть, поддаваясь, и уже через несколько секунд Эмили ощутила жар его тела. Они стояли полуобнаженные посреди коридора возле двери и самозабвенно утопали друг в друге. Ее ногти слегка царапали кожу на его спине, но оба понимали, что еще немного — и эти метки станут больше, глубже. Лео уже требовательно сжимал ягодицы, вынуждая отчаянно желать получить все. Желать так, что от одних только мыслей подкашивались ноги. Юбка-карандаш давным-давно уже перекрутилась, и Лео не составило труда нащупать замок и резким движением дернуть вниз, едва не повредив молнию. Эмили оставалась лишь сделать пару шагов вперед, оставляя одежду позади и прижимая мужчину к стене. Крепкие руки тут же приподняли, заставляя Эмили обхватить ногами его тело и покрепче вцепиться в плечи для устойчивости. Бедра горели от того, как сильно его пальцы вдавливались в кожу. Лео уверенно нес ее по коридору, и Эмили добралась поцелуями до мочки его уха. От мыслей о том, как он может стонать, буквально сносило крышу. В спальне стоял полумрак, работал лишь ночник. Пахло свежестью из-за открытого настежь окна и хвоей. Эмили спиной встретила холод мягкой кровати и, приподнявшись на локтях, посмотрела в горящие глаза напротив. Лео смотрел на нее с восхищением, обожанием, вожделением; зрачки мерцали, выдавая кипящее желание, что сильнее бурных вод горной реки. Сейчас Эмили казалось, что радужка Лео окрасилась в истинно золотистый цвет, почти полностью поглотив зелень. Она не видела, что и ее глаза потемнели, становясь похожими на горький кофе. Эмили облизнула взглядом накаченную фигуру, потянулась вперед, хватаясь за ремень мужских джинсов, и рванула на себя. Она провела вдали от него чуть больше секунды, а это было непозволительно много. И Эмили не отпустит его, пока не получит все, что хочет. Сполна. Лео, не ожидая такой прыти, рухнул на кровать, успев подставить согнутые руки по бокам от девушки. Лишь только это спасло Эмили от участи быть крепко прижатой к кровати его телом. Вот только она именно этого и добивалась. Новый терпкий поцелуй отвлек от пряжки ремня, буквально отшибая память. Эмили уже не помнила, что хотела сделать ранее, а просто отдалась на растерзание его губ и языка. Как она жила до этого раньше? Без него, его тепла, рук, поцелуев, касаний? Как могла даже в мыслях лишить себя этого, обречь на агонию боли и вечно гореть в ней, навсегда оставшись без его прикосновений? Нет, это невозможно, она не сможет. Каким-то немыслимым образом Лео перехватил ее руки и прижал к постели, закрепляя над головой и не давая пошевелиться. В отместку Эмили прикусила его губу, наверняка до крови, но кого сейчас это волновало? Наоборот, только распаляло. Эмили ощущала себя чертовым вампиром, вкусившим наконец то, что изводило ее голодный разум. Лео спустился губами к шее, одной ладонью удерживая ее руки, а второй сжал полную грудь. Его язык дразняще прошелся по ложбинке, заставляя Эмили прогнуться в спине, выдыхая его имя с очередным стоном. Игра набирала обороты, становясь все более беспощадной, мучительной, истязающей. Лео чувственными поцелуями прочертил дорожку от пупка к самому низу и остановился у края кружевного белья. Короткий взгляд глаза в глаза, замершее дыхание от осознания, что сейчас будет. Он у ее ног, пальцы впивались в кожу на внутренней стороне бедер, белье брошено в сторону. От первого касания языка Эмили вскрикнула, взвинченная до предела. Она выгибалась, стонала, сгорала изнутри, возрождаясь. Будто последние дни совершенно не жила, не чувствовала. Изнывала под напором его пальцев и языка, тянулась и просила еще. Казалось, что не осталось ни места, где бы Лео не оставил влажный след, каждый из которых разливался сладостной пульсацией по телу. Хотелось молить о продолжении, в то же время жаждя пощады. Эмили осознала, что ее руки давно уже никто не держит, когда увидела собственные пальцы, с силой вцепившиеся в короткие бронзовые пряди. Притянув Лео за шею к себе для нового поцелуя, заряжаясь одним дыханием на двоих, Эмили обхватила ногами и руками его тело и оказалась сверху. Все поменялось стремительно: теперь в ее власти контроль над ним, теперь она будет слышать перелив хриплых мужских стонов. Грациозно извернувшись в его ладонях, Эмили по-кошачьи провела острым языком по кадыку, ощущая солоноватый вкус кожи. Ладони уже вели по большим грудным мышцам, очерчивая их рельеф. Лео не двигался, давая свободу действий, с интересом наблюдая, что она сделает дальше, каким будет следующий ход. Хищно прищурившись, Эмили опустилась ниже, позволяя пальцам заскользить по кубикам пресса. Девушка все еще помнила тот день, когда случайно увидела только вышедшего из душа Лео. Как капли стекали с его волос, падая на плечи, и срывались вниз, скатываясь по золотистой коже. Именно в этот день Эмили увидела шрам на его теле, именно тогда впервые поддалась влечению, прикасаясь к нему. Сегодня она не собиралась отстраняться и убегать в тень. Сегодня она воплотит все те тайные мысли, которое боялась озвучить даже в своей голове. Этот шрам на теле Лео — он был неправильным, ошибочным, он не должен был безобразной линией рассекать кожу. Это след смерти, прошлого. А Эмили хотелось, чтобы на его теле были только ее метки. Ноготь оцарапал белесую полосу, будто так можно было ее вывести, а затем, затаив дыхание, Эмили прижалась губами к шраму. Секунда, и она провела языком вдоль линии, ловя обострившимся слухом участившиеся дыхание Лео. Эмили коварно улыбнулась, принимая эту маленькую победу, и стала исследовать дальше, оставляя влажные следы на мышцах пресса. Ее руки уже тем временем наконец-то добрались до мужских джинсов. Щелкнула пряжка ремня, послышался звук расстегиваемой молнии. Приподнявшись на локтях, Лео видел, как Эмили, избавившись от остатков его вещей, облизала пересохшие губы. Только от одного ее вида из горла вырывался рык. Она пленила, одурманивала, завораживала. От ее ласк хотелось рвать, метать, кусать, а Эмили лишь проталкивалась глубже, плотнее сжимая вокруг него губы. Она была невозможной. Будто специально поднялась к нему из Преисподней, чтобы превратить все сладострастные сны в реальность. Но фантазии не были такими яркими, жизнь оголяла нервы, заставляя чувствовать острее, сильнее, больше, до хриплых стонов. Лео не выдержал первым. Дернув девушку на себя, перекатился, прижимая ее к постели. Кажется, ее игра была закончена, но сейчас Эмили готова была подчиниться его силе. Она уже на коленях, опираясь руками о мягкую постель и прогибаясь в пояснице. Лео притянул Эмили за упругие ягодицы, перехватил рукой под грудью, чтобы взять ее сзади. Жадно, рвано, грязно. Нет ни мгновения, чтобы она смогла привыкнуть, хоть как-то сориентироваться в круговороте чувств. Его руки на талии — они держали, направляли; пальцы оставляли красные следы на нежной коже. Сиплое дыхание, смазанные поцелуи, рваные стоны, жадные укусы. Копна ее волос в кулаке, Лео потянул на себя, заставляя сильнее прогнуться и прислониться спиной к разгоряченной груди. Другие ощущения — на грани, за гранью. Движения уверенные, настойчивые, жесткие. Все чертовски правильно и идеально. Каждое мгновение пронизано жизнью, каждое касание и стон. Эмили плавилась в его руках, выдыхая его имя с каждым разом все громче. Лео не останавливался, а она лишь требовала больше, сильнее, до сладостных судорог. Его руки нагло ласкали низ живота, заставляя задыхаться. Лео отпустил ее, переворачивая на спину, и закинул стройную ногу себе на плечо. Взгляд глаза в глаза — ему необходимо видеть каждую искру этого карего пожара. Видеть, как будут закатываться глаза, как ее бедра будут двигаться навстречу, задавая темп, пытаясь взять контроль. Но брал сегодня только он — ее всю, целиком, без остатка. На всех поверхностях, во всех позах. Сильно, властно, чувственно. Рвано, жадно, пошло. Парные стоны, слившиеся в один. Разгоряченные влажные тела. Наслаждение, блаженство, эйфория. Эта была безоговорочная капитуляция. Взаимная и обоюдная.