«Доброе утро. Надеюсь, тебе удалось выспаться. Постараюсь сегодня освободиться пораньше: планирую перевезти твои вещи к себе».
Улыбка так и не сошла с лица, забылась даже головная боль. Вернуться в этот дом, к Лео — это, наверное, одно из ее самых правильных решений. Тем более, что теперь ночевать она будет не на диване и не одна.«О завтраке я, к сожалению, не успел позаботиться, но, думаю, кофе и вчерашняя пицца тебя вполне удовлетворят. Уже скучаю и жду встречи.
Постскриптум. Вася, кажется, не выдержал вчера нашей страсти и совершил самоубийство».
Вроде бы Эмили должна была прыснуть, рассмеяться неловкой шутке, но вместо этого на миг замерла и резко обернулась, смотря на подоконник, где всегда стоял кактус. Только вот того на месте не оказалось, лишь блюдце от цветочного горшка. Сглотнув, Эмили опустила взгляд: на полу возле окна была рассыпана земля. Немного, будто уже наспех собранная. А ведь в последнем сне она проснулась от того, что горшочек с кактусом разбился… Эмили тряхнула головой, выкидывая эти мысли. Бред. Звук бьющейся керамики просто проник в ее сон, тоже став его неотъемлемой частью. Решив об этом пока не думать, Эмили соскользнула с кровати и побрела на кухню. Голова все еще болела, и девушка намеревалась найти в тумбочке обезболивающее. У Лео с его постоянной мигренью этого не должно быть в дефиците. Пока Эмили варила себе кофе, ее все никак не покидали мысли о первом сегодняшнем кошмаре. Почему кладбище? Почему Одри? Уже сейчас, спустя время, Эмили отпустила вину за ее смерть. Отпустила обиду на ту глупую ссору, смогла унять чувства, что всегда кипели внутри, и принять наконец-то истину: она не ответственна за смерть Одри. Сестра была уже взрослой. Не маленькой девочкой, а той, кто сама принимает решения, делает выбор и отвечает за него. Одри знала, что Мэтту была неравнодушна Эмили, но это не помешало ей закрутить с ним роман. Как и встречаться с отцом Анки, что годился ей в отцы. Эмили никак не могла отвечать за поступки сестры, как и за действия Греогери. Отказ ему еще в юности — это не причина убийства, не мотив. В убийстве виноват тот, кто отнял жизнь. Беспощадно, потакая своими мелкими ничтожными желаниями и потребности в самоудовлетворении. Эмили потребовался почти месяц, чтобы понять это и отпустить остервенелое чувство вины, которое постоянно разжигала и она сама, и ее приемная мать, и Греогери своими признаниями. Потребовался почти месяц… Эмили подпрыгнула от осознания и схватилась за телефон, смотря на дату. Ну, конечно, месяц… Как она только могла забыть? Прошел ровно месяц с похорон Одри. Эмили была так закопана в свои собственные проблемы, что совсем забыла, что три дня назад минули четыре недели, как ее сестра мертва. Она должна съездить к ней на кладбище. Почтить память Одри. И сказать, что простила ее за те сказанные последние слова, что долго гулом стояли в голове: «Ты мне не сестра».⸺✧✧✧⸺
Съездив домой переодеться, Эмили вызвала такси и, пока машина везла ее на окраину города, набрала Лео. Ее все еще беспокоило то ночное видение о Мэтте. О том, как девушка вышла ночью гулять, а, возвращаясь, наткнулась на Греогери возле своего дома и получила, по всей видимости, чем-то по голове. Эмили сомневалась, что правда всплыла, затерявшись в кошмарах, но все равно посчитала важным сообщить это Дэвису. — Ты не занят? — осведомилась девушка, как только Лео поднял трубку. Возможно, вопрос был глупым: раз ответил, то говорить может. — Сейчас пойду в суд, у меня сегодня процесс. — Мне кажется, я что-то вспомнила. — Эмили не стала ходить кругами. — Возможно, это просто сон, тем более мне всякая чушь снилась… — Или ты вспоминаешь, — перебил ее Лео. — Сможешь приехать часа через два? Сейчас, правда, нужно бежать. — Да, без проблем. — Девушка закивала, хоть собеседник ее и не видел. — Я пока все равно решила на кладбище съездить, к Одри. Сегодня месяц с похорон. — Я бы хотел поехать с тобой, поддержать… Внутри Эмили все похолодело от его слов. С губ чуть не сорвалось резкое: «Нет». Пусть приснившееся было страшным кошмаром, Эмили не хотела, чтобы хоть какая-то деталь совпала с ее сном. Она поехала одна, на такси, в совершенно другой одежде, собрала волосы в хвост и собиралась купить другие цветы. Ни единого совпадения, все по-другому. — Не нужно, хочу побыть там одна, — нашлась наконец-то девушка с ответом. — Увидимся в прокуратуре. — Увидимся. Сбросив вызов, Эмили выдохнула. Что-то за последнее время она стала слишком нервная: собственные ночные фантазии буквально заставляли стыть кровь в жилах и не развеивались в течении дня. Потерев переносицу двумя пальцами, Эмили попыталась смыть с себя это наваждение, что слепило уже который час. Ее воображение никогда не было примитивным: иногда это помогало найти креативный выход из какой-то рабочей ситуации, а иногда хотелось лезть на стену из-за надуманных страхов. Машина подъехала, и, поблагодарив водителя, девушка вышла. Руки крепко сжимали цветы — настолько, что казалось, Эмили переломит стебли. Снова этот липкий пот по телу, но она лишь шла прямо — к могиле сестры. Пусть и не родной. Эмили сразу поняла, что мама сюда часто приходила. Адвокат была уверена: Камилла проводит чуть ли ни каждый день на могиле дочери. Жалко лишь, что она решила уйти в скорбь, похоронив себя заживо, а не искала силы в том, что у нее осталось. В работе, отце и самой Эмили. — Привет, Одри. — Девушка выдохнула и положила цветы на ухоженную могилу. — Я очень многое о тебе узнала. Мне жаль, что мы были не так близки, как я думала. Возможно, я бы тогда смогла уберечь тебя от Бекали, от Мэтта, предостерегла бы. — Эмили посмотрела на фотографию сестры и горько улыбнулась. — А возможно, — продолжила говорить в пустоту, — ты бы меня и тогда не послушала, сделав все наоборот. Ты всегда хотела быть самостоятельной. — Дуновение ветра подняло ее волосы, разметав их в разные стороны, словно хотело подтвердить ранее сказанные слова. — Мэтт мертв, — сообщила Эмили будничным тоном. — Не знаю, можно ли это считать справедливостью. Я хотела, чтобы он гнил за решеткой, но он решил присоединиться к тебе, забрав ответы на все вопросы. Я так и не узнала, как он тебя убил, даже не доказала, что это сделал он. Наверное, во всей этой истории самым горьким было то, что про Греогери не заговорят как об убийце ее сестры. Его имя чистое, не несущее за собой грязного шлейфа. А вот имя Эмили, возможно, запятнано навсегда. — Но, я надеюсь, тебе хватит того факта, что Мэтт мертв, чтобы покоиться свободно. — Эмили обняла себя руками, не зная, куда их деть. — И еще, Одри, я простила тебя за те слова… — Что ты здесь делаешь? — Оглушительным громом раздался голос, но девушка не вздрогнула от резкого звука, лишь устало прикрыла глаза. — Еще смеешь тут говорить, что прощаешь Одри?! Мерзавка! — И тебе доброго дня, мама. — Не смей. Не называй меня так, — фыркнула Камилла. — Ты мне не дочь, я тебе уже это сказала. — Как тебе будет удобно, — согласилась Эмили. Спорить не хотелось, не было сил. Ее приемная мать все давно решила для себя, еще задолго до смерти Одри. — Как ты только посмела прийти сюда? — не успокаивалась Камилла. — После того, как променяла сестру на этого богатого ублюдка, своего крестного. — Маркус не убивал Одри, его невиновность доказана. — Голос холодный, безразличный. — Ты все подстроила, выгородила его. — Сходи к прокурору по делу. — Эмили усмехнулась. — Поведай об этом. — Уходи прочь отсюда и цветы свои паршивые унеси. — Женщина нашла на могиле дочери незнакомый букет и, подняв его с земли, швырнула их девушке под ноги. — Ты нормальная? — выпалила Эмили. — Одри — моя сестра. Хочешь ты этого или нет, но это так. — Она не твоя сестра, ты… — Она моя сестра, — повысила голос адвокат, перебивая. — То, что не родная по крови, не имеет значения. Я любила ее и имею право приходить сюда, сколько хочу. Ты, мамочка, как выразилась неоднократно, мне никто, поэтому не смей запрещать. — Эмили попыталась вздохнуть, успокоить себя, но это было невозможно. — Ты знаешь вообще, что такое ответственность, а? Ты, осознавая всю ситуацию, согласилась взять чужого ребенка в свой дом. Зачем? Ты же не хотела этого, ты меня с детства ненавидишь, зачем ты на это пошла? Про отца я не говорю, он-то хотя бы любил меня, пусть ты и вынесла ему мозг своим постоянным ворчанием. Для чего ты согласилась взять ребенка, если хотела только своего, родного? Или… Камилла молчала, а вот у Эмили пазл в голове начал складываться. Все осколки ее разбитого детства собрались воедино, наконец-то явив ответы. — Или ты боялась, что отец тебя бросит? — Мать поджала губы, а Эмили усмехнулась. — Ну, конечно. Вы хотели ребенка, никак не получалось, ссорились, а тут папа приносит маленькую девочку. Вот ты согласилась, просто боялась потерять мужчину. Глаза слезились, но Эмили не позволяла ни единой слезинке скатиться по щеке. Переводила всю боль, всю обиду, что кипела внутри, в смех и улыбку. — Знаешь, Камилла, ты жалкая, — обрубила Эмили. — Ради того, чтобы удержать мужчину, который, возможно, и не собирался тебя бросать, сломала ребенку детство. Постоянно вынуждала чувствовать себя недостойным материнской любви, искать причину в себе, в своих недостатках. Но знаешь… — Девушка глубоко вздохнула, поднимая глаза к небу. — Я тебе благодарна за это. Я ни в чем не нуждалась, благодаря твоей грубости смогла идти напролом, добиваясь цели, чтобы вырваться из дома и построить свою жизнь. Я благодарна тебе за Одри — она была единственным человеком в этой семье, кто меня по-настоящему поддерживал. Эмили подняла валяющиеся под ногами цветы и вновь положила на могилу сестры. Камилла не двигалась. — Ты сейчас одна. И ты останешься одна до конца своей жизни, мама, — прошептала Эмили. — Но, знай, у тебя было две дочери, и ты потеряла обеих. Это были последние слова Эмили перед тем, как она покинула кладбище, оставив посреди одиноких холмов обиду на мать, что терзала ее очень долго. Теперь дышалось намного свободней.⸺✧✧✧⸺
Эмили никогда не любила здание прокуратуры. Это всегда означало, что ей предстоит общаться с очередным упертым представителем закона — и это в лучшем случае. Иногда по делам, где она представляла интересы своих доверителей, попадались такие тугодумы-прокуроры, что хотелось выть от того, что они писали в обвинительных заключениях и различных ходатайствах. Поэтому это место ее никогда не радовало, Эмили всегда заранее настраивала себя, что поедет сюда. Однако с недавних пор прокуратура не вызывала у нее прежнего отторжения. Напротив, сюда хотелось прийти, вернее — в один конкретный кабинет к одному конкретному служителю порядка. Кто же знал, что так произойдет и она полюбит всем сердцем прокурора Лео Дэвиса, принципы которого раньше раздражали? Эмили улыбнулась своим мыслям, и, не изменяя себе, сразу же открыла дверь после быстрого стука. Лео стоял к ней спиной, разгребая на столе какие-то бумаги. — Эмили. — Он оглянулся через плечо. — Проходи. — Уголки его губ поднялись. — Сейчас я быстро закончу, — пробормотал он, возвращаясь к документам. Девушка лишь тихо прикрыла за собой дверь на ключ. На Лео сейчас не было пиджака, он был брошен на спинку кресла, и Эмили замерла у порога, глядя на затянутые тканью рубашки широкие плечи. Было что-то нервное в его движениях, что-то выдавало беспокойство, разрезающее все острыми гранями. Что-то душило Лео изнутри — Эмили это отчетливо видела, хотя мужчина и отмахивался от своих же мыслей. В голову не пришло ничего лучше, как сделать пару шагов навстречу. Первый шаг — раздался резкий звук каблуков и сумка упала на пол, сброшенная с плеча, как ненужный балласт; второй шаг — и Эмили обвила руки вокруг его талии, утыкаясь щекой в спину. Она прижалась вплотную, будто могла слиться с ним, и услышала, как Лео вздохнул, оставляя бумаги. Не нужны были вопросы о том, случилось ли что-то, не нужны никакие объяснения. Сейчас не нужен был даже взгляд глаза в глаза, чтобы почувствовать, прочитать, отсканировать и увидеть все трещины. Несколько минут, а может, это длилось секунды, которые просто замерли на месте, Эмили и Лео просто стояли, прижавшись друг к другу. Она забирала все туманные, уродливые мысли дня, а он, сам того не ведая, отгонял прочь все кошмарные картинки снов и реальности, смывал едкие слова матери, которыми та пыталась больно ужалить. — Что успело произойти за пару часов? — нарушил тишину Лео, поворачиваясь к девушке; та шумно выдохнула: все же понял, что что-то не в порядке. — Встретила мать на кладбище. — Эмили грустно улыбнулась и, опустив руки, обошла мужчину, присаживаясь на стул. — Поговорили, можно сказать. — Кривая усмешка сказала сама за себя, но, встрепенувшись, Эмили переключилась: — А у тебя? Дело проиграл? Я вроде не участвовала в нем адвокатом, — попыталась перебить витавшую в воздухе атмосферу шуткой. — Не была, — подтвердил Лео. — Поэтому посадили преступника. Дело не в этом. — Он поджал губы. — Осадок просто неприятный остался. Знаешь, вроде должен быть доволен, что эта сволочь за решеткой, но какое-то послевкусие горькое… Эмили лишь кивнула. — Ты хотела мне рассказать, что вспомнила сегодня, — перевел тему Дэвис. Рассказ вышел не коротким. Лео постоянно задавал дополнительные вопросы, уточнял, делал пометки на каком-то листке, фиксируя детали. Эмили видела, как сильно сжала его рука карандаш, который, казалось, вот-вот надломится от напряжения, когда девушка поведала о своих догадках, что Мэтт ударил ее по голове. И хотя сама Эмили все равно склонялась к тому, что все приснившееся — смесь ночного бреда и долгих ежедневных рассуждений, прокурор буквально вцепился в эту теорию. Эта была версия, хоть чем-то подтвержденная, когда до этого следствие лишь строилось на догадках и домыслах. — Это могло быть всего лишь сном, Лео, — в который раз повторяла Эмили. — Знал бы ты, сколько в последнее время мне снится всякой чуши! — Давай мы просто проверим и все. Адвокат лишь закатила глаза. — Почему ты так нервничаешь на этот счет? — Я не нервничаю, — огрызнулась Эмили. Но она нервничала, даже психовала. Девушка уже не знала, зачем вообще решила рассказать все. Все ее кошмары сегодняшней ночи — сплошные больные фантазии, не более. А эта надежда в глазах Лео, что они смогут что-то нарыть, только изводила, заставляя сожалеть о сказанном. Эмили точно знала, что все это — одна сплошная ложь, неправда. — Я тогда пойду. Эмили резко встала и двинулась к выходу, вот только не успела она пройти мимо, как была умело схвачена за запястье. Рывок, и она уже на мужских коленях. Не успела ойкнуть, возразить, как-то воспротивиться, как сама замерла на мгновение, когда Лео с наслаждением провел носом по ее оголенной шее, вдыхая запах — чертовски пленительный, соблазнительный, притягательный. Чертовски невозможный. Эмили уже не помнила, зачем хотела уйти, какие мысли были в ее голове, она просто хотела ощущать на шее не только его дыхание, но и его губы, хотела чувствовать не только нежные прикосновения рук к талии, но и остервенелые — к груди. Хотела получить свое, забыться в ощущениях. Ждать Эмили никогда не любила и не умела, поэтому, обхватив лицо Лео двумя руками, отстранила. Короткий взмах ресниц, короткий взгляд глаза в глаза, и она уже прильнула к нему всем телом, впиваясь губами в жестком, таком нужном сейчас поцелуе. Затянутый галстук буквально вонзился в горло, перекрывая доступ к кислороду, а синее платье-футляр, которое Эмили очень любила, теперь казалось абсолютно неудобным. Но никого сейчас не волновал дискомфорт, все это было мелочью в данный момент. Галстук можно расслабить, платье — снять, а вот унять буйство чувств, весь огонь — невозможно. Лео сминал ее губы, а в ответ — ни единого сопротивления, лишь полная отдача под его напором. Это было похоже на безумие: они находились в здании прокуратуры, в кабинете прокурора, но обоим было плевать на неподходящее место или же время. Будто кто-то нажал на рубильник, выключая логику, мысли, разум, оставляя лишь обостренные животные инстинкты. Нет дела ни до чего, важен лишь жар тела, шепот губ и сбитое дыхание. Подхватив Эмили под бедра, Лео поднялся с ней на руках и усадил на стол. Папки с документами, которые мужчина так старательно и аккуратно раскладывал по стопкам, полетели на пол. Поцелуев было мало, этого слишком недостаточно, чтобы обуздать бушующее желание. Платье было уже задрано к талии, а молния сзади — резко дернута вниз. Возможно, одна из самых любимых вещей была испорчена, и Эмили придется забрать пиджак Лео, чтобы хоть как-то на выходе из кабинета попытаться скрыть это. Впрочем, это опять же неважно. Сейчас Эмили просто обхватила Лео ногами, привлекая ближе, плотнее. Мужчина же уже стягивал с ее плеч верх платья. Сил ждать больше не было, времени тоже. Хотелось брать, получать и отдавать. Эмили лихорадочно блуждала руками по мужскому телу, пытаясь нащупать узел галстука, развязав который, тут же отбросила в сторону. Еще пару ловких движений, и уже расстегнуты верхние пуговки рубашки. Хотелось снова ощутить рельефность мышц, опалить кожу жаром его тела, но девушка ничего не успела из этого. Лео грубо прикусил ее грудь, все еще скрытую черным кружевом. Эмили была готова вскрикнуть от этого острого, но такого приятного ощущения, но лишь почувствовала, как огрубевшие на кончиках пальцы прижались к ее губам, призывая сдержать крик. Эмили покорилась, хотя всегда ненавидела быть послушной. Но сейчас она не думала, лишь поддавалась желаниям. Эмили легла спиной на гладкую поверхность стола и раскинула руки в стороны, крепко вцепившись пальцами за края стола. Лео теперь еще ближе. Он кружил языком по месту недавнего укуса, до сладостной боли сжимал вторую грудь, а затем отодвинул вниз чашечку бюстгальтера и провернул вершину между пальцев. Хотелось стонать, но свободной, не терзающей ее тело ладонью, Лео все еще придерживал Эмили за подбородок, плотно прижимая большой палец к пухлым губам. Мужчина хотел, чтобы она молчала, вот только это лишь держало пламя внутри, не давая ни минуты передышки, ни секунды ослабления. Когда Лео вобрал в рот затвердевший сосок, Эмили только в отместку больно прикусила его за подушечку пальца. По влажной от сладких пыток груди пробежался холодок, заставивший вздрогнуть, стоило прокурору отстраниться. Звякнул расстегнутый ремень. Обхватив Эмили за лодыжку, Лео закинул ее ногу себе на плечо. Он даже не снимал с нее белье, просто отодвинул в сторону, и девушка не смогла сдержать блаженного стона, ощутив его в себе. Он двигался резко — никакой нежности, плавности и трепетности. Лишь животные желания — оголенные, истинные. Его руки снова вели свою дорожку — от набедренных косточек к груди. Вновь терзая, вновь балансируя на грани удовольствия и боли. Эмили нравилось это, нравилась эта грань, острие ножа, по которому она ступала с закрытыми глазами, ориентируясь лишь по ощущениям. Рывок, и Лео, оторвав Эмили от стола, прижал к себе, меняя угол проникновения. Глубже, быстрее, ярче. Продолжая двигаться, он приник к женской шее, оставляя пару красных отметин, которые наверняка придется замазывать тональным кремом. Это было собственничество — в чистом его виде, без всяких примесей. Опуская руку ниже, к животу, Лео едва сам не застонал от ее теплоты, нарушая им же построенные правила игры. Вот только в игре есть ограничения, запреты, есть стратегия, есть проигравшие и победители. Сейчас же был хаос — безудержный, вихрем сносящий все на своем пути. Были только стоны, заглушаемые жесткими поцелуями. Когда глаза готовы были закатиться от чувственного наслаждения, когда Эмили готова была провалиться на мгновение в негу, что острыми сладкими импульсами проходилась бы по телу, Лео оборвал ее. Скинув женскую лодыжку со своего плеча, он поставил Эмили на не держащие ее ноги и, развернув к себе спиной, вновь уложил на стол. Теперь он снова брал ее — но только тело, потому что и душа, и сердце уже и так были отданы. Здесь и сейчас есть только они, друг для друга. Разгоряченная грудь терлась о холодную поверхность стола. Снова контраст, снова два полюса. Они сами были сплошной антитезой, вместе усиливающей все вокруг — мысли, образы, чувства. Эмили слышала в ушах собственное сердцебиение, она была близка. Перестав сжимать упругие ягодицы, Лео обогнул ладонями стройное тело и, найдя нужную точку внизу живота, начал массировать, продолжая движения внутри. Вскрик, и Эмили сжала бедра. Это было безумием, дикостью, но все это было правильным.⸺✧✧✧⸺
— Не поможете застегнуть, господин прокурор? — Одернув низ платья, Эмили повернулась спиной к Лео, одарив того лукавой улыбкой. — Только за ответную услугу, госпожа адвокат. — Подойдя к девушке и бережно перекинув через плечо ее волосы, чтобы случайно не зажать замком, мужчина застегнул молнию. — Да вы корыстный человек, оказывается, — хихикнула Эмили и, обернувшись, стала завязывать узел галстука. — Ты же сам прекрасно можешь справиться с галстуком, столько лет каждый день на работе их носишь. — Могу, но не хочу. — Лео наклонился и еще раз коснулся манящих губ. Стук в дверь отвлек их обоих от дурманящего поцелуя, и, отстранившись, Дэвис обвел глазами кабинет: разбросанные бумаги с пола они поднять еще не успели. — Секунду, — крикнул он, быстро пытаясь подобрать папки с делами. Водрузив их на стол в неопрятные стопки, Лео поспешил открыть запертую дверь. — Добрый день, прокурор. — С порога раздался задорный голос Уинстона, и тот поспешил зайти. — О, Ягодка, и ты здесь. — Привет, — поздоровалась Эмили. — Классный прикид. — Она пробежалась глазами по косухе и бандане на голове. — По какому случаю сменил образ? — пыталась заболтать она Нэша, который уже вовсю сканировал каждую мелочь в кабинете. — Да так, захотелось. — Он отмахнулся, проходя и усаживаясь на стул прямо напротив Эмили. — Зачем приехали, господин Уинстон? — Вздохнув, Лео снова закрыл дверь и вернулся к своему месту. — Или тоже просто захотелось? — слегка съязвил он. — Не угадали, прокурор, — цокнул Нэш. — Я приехал по делу, от Хельсинга. Эмили изумленно приподняла брови. — Ягодка, возьми это. — Уинстон стянул с волос черную бандану и протянул ткань адвокату. — Мне головной убор не нужен. — Девушка усмехнулась. — Да и к платью не подойдет. — Ягодка… — Нэш с улыбкой выдохнул, будто бы собирался объяснять ребенку прописные истины. — К платью просто превосходно подойдет, поверь старому бесу. Да и к тому же, банданы носят еще и на шее. — Он подмигнул Эмили. Лео взглянул на девушку и поджал губы, понимая, к чему Уинстон разыграл эту сцену: на шее Эмили начал наливаться оставленный им же синяк. Ситуация была неловкой. Но кому-то в этом кабинете она точно казалась забавной. Сообразив, о чем шла речь, Эмили выхватила у друга платок и прикрыла ладошкой место, где совсем недавно были губы Лео. — Тебе помог, но вот эти документы… — Он кивнул в сторону кучи на столе. — Точно спасти не смогу. — Нэш закашлялся, пытаясь скрыть за этим смех; Эмили опустила голову, покрываясь румянцем, Лео же оставался невозмутим. — Так вот, — резво перескочил на другую тему Нэш, — я привез документы, о которых вы с Маркусом договаривались. Он передал папку, и, быстро забрав ее, Дэвис буквально впился взглядом в находящиеся там бумаги. — Отлично, — наконец резюмировал Лео после нескольких минут чтения. — Передайте господину Хельсингу благодарность. — Что-то важное? — Эмили развернулась к нему. — Вся информация важна, — коротко ответил прокурор. — Так, я сейчас к Вэлл. Проверим твои предположения, Эмили. Ну, и изучим эти документы. — А комиссар уже в курсе содержимого, — спокойно, будто невзначай оповестил Нэш, приковывая к себе сразу две пары удивленных глаз. Поняв, что сболтнул случайно лишнего, он резко замолчал. — Ну… я тогда пойду. — Он быстро поднялся и поспешил к выходу. — Всего хорошего, прокурор. До встречи, Ягодка. Не прошло и пары секунд, как от его присутствия ни осталось и следа, лишь черная бандана в руках Эмили. Девушка взглянула на кусок ткани, потерла место засоса и хихикнула себе под нос от неожиданно пришедшей в голову мысли: — Это еще хорошо, что у меня помада следы не оставляет.⸺✧✧✧⸺
Когда Эмили пришла домой — а домом для нее отныне был дом Лео — то получила от прокурора смску, что он с Вэлл поехал к ее дому, а также Хофф отправила команду в кафе, куда той ночью могла ходить адвокат перекусить. Эмили все еще считала это бредом, но адрес из сна помнила, как и помнила, что расплатилась она наличкой. Переодевшись, Эмили зашла на кухню: в раковине в разбитом горшке одиноко лежал Василий. Помня о бедном кактусе, девушка по дороге купила для него новый горшок. Все же растение было полноценным жителем этого дома, можно даже сказать, членом семьи Лео, поэтому забота о нем — дело очень важное. Пересадив Василия, Эмили полила его водой и поставила на столик возле дивана в гостиной. Раз кактус не выдержал их страсти, то лучше его не возвращать в спальню. А то так они разорятся на керамических горшках. Хихикнув про себя, Эмили быстро прибралась на месте трагедии, где остался мелкий песок земли, а после вернулась на кухню. Осколки все еще валялись в раковине. Может быть, попытаться их склеить? Теперь почему-то мысли крутились вокруг несчастного кактуса. Эмили вспоминала, как впервые зашла к Лео в комнату, пока тот был на работе, и через распахнутое окно увидела валяющегося на улице Василия. Помнила, как после кошмара пришла к Дэвису в комнату, укололась иголкой и на утро решила, что Лео ей солгал. Теперь вот сегодняшнее происшествие. Девушка мотнула головой, отгоняя мысли. Это все бредовый сон. Сейчас Лео напишет, что ничего они не нашли, и можно будет, наконец, вздохнуть с облегчением. Глянув на часы, Эмили искренне изумилась: прошло уже полтора часа с ее прихода домой, хотя, казалось, всего минут десять. Видимо, за всеми этими маленькими делами и размышлениями она совсем потеряла счет времени. Телефон завибрировал, сообщая о новом сообщение Лео. Прокурор написал, что по камерам ее нашли — она действительно была в том кафе ночью. Что вообще происходит?! Как она могла быть там? Немыслимо. Какой-то бред. Вернувшись к осколкам, Эмили начала доставать их из раковины. Сполоснув от земли, разложила на полотенце на обеденном столе. Где-то она видела у Лео клей. Вспомнить сразу не удалось, поэтому пришлось пошарить по ящикам, чтобы найти нужное. Теперь можно заняться почти что рукоделием и очистить мысли от всякого хлама. Вот только с каждой парой осколков, которые Эмили складывала воедино, в ее голове собирался пазл. Она все четче видела полную картину, вспоминала детали — каждую мелочь, каждое сказанное слово.— Я, когда выходила из дома, увидела валяющийся горшок возле твоего окна. Наверное, его сбило форточкой.— Странно, что я не проснулся от шума, когда окно захлопнулось.— Видимо, ты очень крепко спал.
— У меня хроническая бессонница, вот уже и не сплю несколько дней.
— Несколько раз в месяц у меня сильно болит голова, и из-за этого я не могу уснуть. Вот только сейчас эти боли растянулись на недели…
Врачи ничего не обнаружили, лишь развели руками и выписали сильнодействующие обезболивающие, потому что обычные анальгетики мне никак не помогали.
— Ты много тренируешься? Сколько времени у тебя ушло, чтоб прийти к такой форме и сохранить ее? — Не знаю, как-то само все получилось. Стараюсь тренироваться пару раз в неделю, но не всегда из-за работы получается.
Я лег вечером, а когда проснулся — было уже утро. Не было ни головных болей, ни бессонницы, меня просто отключило, и вся ночь прошла за мгновение. Раз меня не было, то я правда вставал. Но я не помню этого. Может быть я лунатил, как в детстве, может проснулся и вышел на улицу, а этот момент просто стерся из памяти. Но я уверяю тебя: я думал, что говорю тебе правду.
— Новости почитала: пишут про участившиеся случаи нападения на животных в лесу на севере. Думают, что это рысь.
Это было странно: на ночь они с Лео оставили окно настежь открытым, Василия точно не могла сбить открывшаяся створка.
Он был близко. Очень. И когда зверь поднял морду и снова посмотрел на нее, Эмили узнала эти глаза. У волка были глаза Лео.
Эмили резко вскочила, сжимая руками виски. Неужели?.. Неужели все, что она видела, было правдой? Ни сном, ни кошмаром, а оглушающей правдой? Это невозможно, какая-то насмешка судьбы. Девушка вздрогнула от звонка телефона. Взгляд заметался, дыхание сперло. Вздохнув и выдохнув пару раз, Эмили взяла IPhone в трясущиеся руки и приняла вызов. — Это был не сон, Эмили, — начал говорить Лео в трубку, и девушке пришлось ухватиться рукой за столешницу, чтобы не упасть. Дэвис знал, о чем она думала все это время? Он… подтверждал это? — Мы нашли следы крови. Похоже, Мэтт действительно был здесь. Эмили выпустила воздух из легких. Сердце грохотало в груди, норовя вырваться наружу, лишив жизни. В это мгновение девушка мечтала об этом, лишь бы ни слышать, ни думать, ни знать. Хотелось вернуться во вчерашний день и нежиться в мужских объятиях, не забивая голову всеми этими странными мыслями. — Лео, — начала она. — Я тебя так и не спросила… А как ты смог вытащить меня из тюрьмы? — Да долгая история… — Пожалуйста, Лео. — С трупом было не все в порядке, — сдался Дэвис. — Помимо ножевых ранений были еще следы клыков. Ну, помнишь, еще в газете писали про нападения рыси? — Внутри похолодело. — Я добился проведения повторной экспертизы, чтобы установить, что именно послужило причиной смерти. Оказалось, что не очевидно, что смерть была именно от удара ножа, возможно, им воспользовались после. — Прокурор отвлекся, переговариваясь, по всей видимости, с полицейскими на месте. — Эмили, не могу больше говорить, увидимся. Телефон выпал из ослабевших рук. Ноги не держали, и Эмили села прямо на пол. Она все вспомнила. Всю ночь, в деталях. И теперь знала, кто убил Мэтта, что произошло тогда: на Греогери в ту ночь набросился огромный волк.