⸺✧✧✧⸺
Дождь все еще продолжался, когда Лео с Эмили появились на кухне, собираясь все-таки поужинать. Продолжая перешучиваться, оба создавали уютную атмосферу вечера. Адвокат разбирала пакет с покупками, Лео — открывал вино, что вытащил из дальнего ящика. Пока Эмили искала бокалы, мужчина достал грильницу, утверждая, что сегодняшний ужин — его обязанность. Было легко — за разговорами, флиртом, рассказами о себе — оба все еще открывались друг другу. — Вкусно, — резюмировала Эмили, сделав глоток вина. — С цитрусовыми нотками. Интересная этикетка, где ты его купил? — Вэлл подарила. — Дэвис задумался. — Где-то в начале года. Вот и стояло. — Девушка не успела спросить, как Лео продолжил: — До недавнего времени я ненавидел привкус цитруса. — Он подмигнул. — А сейчас? — Сейчас? — переспросил Лео, тоже делая глоток вина. — Сейчас люблю. Разговоры шли не только о вине. Но если они продолжат в том же духе, то после ужина точно не поговорят. — Так почему ты задержался? — поменяла тему Эмили. — Какие новости ты хотел сообщить? — Совсем скоро дело Одри будет официально раскрыто, — с легкой улыбкой заявил Лео. — И хотя Мэтт уже не сядет, но я знаю, что доказать его виновность было важным для тебя. Эмили на мгновение растерялась. Просто смотрела в зеленые глаза напротив, жаждущие ее реакции, и не могла поверить в сказанное. Она уже думала, что возможность признать Мэтта виновным в убийстве навсегда потеряна. Что этой, пусть и условной справедливости, никогда не восторжествовать. Да, Греогери был наказан, его удел — смерть. Но это была плата не за убийство Одри. Небольшое движение вперед, и Эмили крепко обняла Лео за шею, прижимаясь к груди. Слов не было, но и молчать уже было нельзя. Девушке было действительно важно знать, что Мэтта будут считать убийцей — тем, кто лишил жизни лишь ради собственных амбиций. Возможно, это глупо. Возможно, дело было в том, что Лео не сдался и все-таки сдержал свое слово, данное так необдуманно под давлением ее слез. — Спасибо, — прошептала Эмили, пока крепкие руки гладили ее по спине. — Как ты это сделал? — Маркус помог, — признался Лео; Остин мигом отстранилась, одарив мужчину удивленным взглядом. — Я несколько дней назад попросил Маркуса пообщаться с Линой, помнишь ее? — Эмили кивнула. — Он смог добиться, чтобы она созналась в даче ложных показаний. Официально алиби у Мэтта больше нет. К тому же, Лина сообщила адрес одной из квартир Мэтта, которую наши ребята не смогли найти по базам и картотекам. — Лео положил ладони Эмили на плечи, мягко сжимая. — Мы провели там обыск. Нашли орудие убийства. — Что это было? — Адвокат сглотнула. — Я помню, что в заключении говорилось про какой-то деревянный предмет. Удар пришелся как раз углом. — Да, — подтвердил Лео. — Это была именная награда за какие-то успехи в шахматах. У нее прямоугольная деревянная подставка. Следы крови попытались смыть с нее, но все же не до конца. — Мэтт участвовал во всяких соревнованиях по шахматам… — протянула Эмили, вспоминая студенческие годы. — Гордился этим, выиграл какой-то чемпионат большой… — Именно поэтому он, видимо, и не избавился от этого кубка — тот символизировал его победу. — Желание самоутвердиться его и здесь сгубило. — Эмили печально усмехнулась. — И здесь? — переспросил Лео, подмечая в ее фразе главное. Остин поджала губы: проболталась. Ну, что ж, все равно она собиралась рассказать обо всем. — Прокурор всегда прокурор. — Она мягко улыбнулась. — Я расскажу позже, после ужина. Лео кивнул, соглашаясь на эти условия. Не настаивал, не просил дать ответ сразу и сейчас же. Он просто принял ее позицию. Доверие. Кажется, все еще перехватывало дыхание от осознания, что ей так верят. Оставалось надеяться, что это безоговорочное принятие сказанного ею будет всегда. Даже когда Эмили расскажет, что в мире живут не только люди, но и вампиры с бесами и прочей нечистью… — Это еще не все, — продолжил Лео. — Напротив дома Мэтта есть магазин. Камеры зафиксировали, как он ночью выходил, неся большой мешок… — Дэвис провел ладонями по женским предплечьям и крепко сжал чуть подрагивающие пальцы в своих. — Время позволяет сделать соответствующие выводы. Остались формальности и пару процессуальных бумажек. К концу недели дело Одри будет закрыто. — Это стоит отметить. — Улыбка Эмили была и грустной, и счастливой одновременно. Сочетались ли эти чувства в какой-то маленькой детали мимики — такой, как улыбка? В сердце все точно смешивалось, переплетаясь.⸺✧✧✧⸺
Ужин подходил к концу, и с каждой приближающейся секундой неизбежности Эмили все больше и больше напрягалась. Лео прекрасно это видел, но пока молчал, лишь сканировал ее реакции и эмоции и делал свои собственные предположительные выводы. Конечно, вряд ли он догадывался, что именно стало причиной такого поведения, но Дэвис был безусловно уверен, что Эмили хочет что-то рассказать, раскрыть тайну, секрет. Открыть правду, что скрывалась. Убрав грязные тарелки в раковину, девушка попросила Лео снова наполнить бокалы — благо, у них осталось еще почти половина бутылки, — а потом расположилась на диване, предлагая взглядом присоединиться. Дождь барабанил по окнам, отбивая быстрый ритм — каждая капля, как существенное условие договора, которое ей необходимо упомянуть, обозначить: Маркус, ее настоящие родители, собственные силы, волчья натура Лео, его головные боли, смерть Мэтта. Все это било по затылку, заставляя морщиться. Вдох. Нужно с чего-то начать — это самое главное. Выдох. Но как это сделать? — Ты напряжена, — взял первое слово Лео, хотя разговор должна была начать она. — Я вижу, что тебя что-то тревожит. И ты боишься и не знаешь, как это мне сказать. — Да, но сложно, Лео. — Эмили отставила бокал в сторону — он ей будто бы казался сейчас лишним. — Я тебе сейчас буду задавать вопросы. Дурацкие, иногда очень странные. Пожалуйста, ответь на них и не спрашивай, зачем мне это знать. Я все поясню сегодня, — уже второй раз пообещала она за вечер; Дэвис кивнул, соглашаясь. — Тебя мучают головные боли и бессонница в последние дни? — С тех пор, как тебя выпустили, нет. Ничего этого не было. Прошло. — У Кэсли такого никогда не было? Маркус говорил, что волчий ген редко когда вообще передается, так что скорее всего сестра Лео была обычным человеком, но Эмили все равно решила спросить. — Нет, она не жаловалась. Да и я б заметил в случае чего. Так Остин и думала. Для большей убежденности в своей правоте нужно было пообщаться с самой Кэсли, нужен с ней тактильный контакт. Тогда бы Эмили могла попробовать просканировать энергию девушки и сказать точно, имеет ли она отношение к сверхъестественному или нет. Но такой возможности не было: уехав на стажировку во Францию, сестра Лео, кажется, решила там обосноваться еще где-то на год и продолжить обучение за границей. Она исполняла то, что когда-то хотел ее брат, но в силу жизненных обстоятельств так и не сделал. — Расскажи еще раз подробно о своих болях, — попросила Эмили. — Раз в месяц болит голова, сопровождается бессонницей. — Лео пожал плечами. — Я уже рассказывал тебе: раз в месяц помучаюсь, попью дня три или пять обезболивающее, и все проходит. — Но пока я жила у тебя, у тебя каждый день была бессонница. Верно ведь? — Да, — согласился он, беря с журнального столика бокал и делая большой глоток. — В последний месяц творилось черт знает что. Почти постоянно раскалывалась голова и не спалось — не знаю почему. Переработал, может… — Помнишь тот случай, из-за которого мы поссорились? — Из-за которого ты обиделась и ушла, подумав, что я тебя обманывал? — Мужчина улыбнулся. — Помню. — Ты вспомнил что-нибудь? — Не вспомнил. — Лео покачал головой. — Белый лист. Честно, у меня были странные ощущения тогда, — помялся он; Эмили подобралась ближе, сжимая его предплечье. — Я же обычно чутко сплю, а тогда просто провалился в беспамятство. Закрыл глаза, а когда открыл — утро. И вроде бы бодрый, выспался, полон сил, но кости немного ломит — уже к середине дня это понимаешь. — Ты помнишь еще такие ощущения? Может, недавно еще было что-то похожее? — У тебя очень странные вопросы, Эмили. — В голосе Лео не было упрека, он просто сообщил данный факт и продолжил отвечать: — Надо подумать… — Он поджал губы и нахмурился; девушка еле заметно улыбнулась: Лео действительно серьезно подошел к ее «допросу» и размышлял, стараясь дать более правильный, неискаженный ответ. — Кажется, такое было после суда над Мэттом, в день, когда тебя нашли в лесопарке. На следующей день, вроде тоже. Но больше там из-за нервов, считаю. И еще совсем недавно. Помнишь, Василий разбился? Вот тогда. Эмили шумно втянула воздух. Все эти даты так четко и явно сходились с днями, когда Лео, как она точно знала, перевоплощался. Значит, она все правильно поняла — про свое влияние на его энергию. — Ты говорил, что лунатил в детстве… — вспомнила девушка еще один факт из биографии прокурора. — Когда это было, как часто? — После смерти отца. Последствия стресса, — неохотно ответил Дэвис. — В первые месяцы это было очень частое явление, потом постепенно уменьшалось. Но лунатизм — это из-за травмы, не более. Эмили нахмурила брови. Лео как будто отмахивался от чего-то. Будто сам приходил к каким-то мыслям и откидывал их в сторону, даже не рассмотрев. Как будто специально закрывал руками ответ, написанный прямо перед ним на бумаге. Может, Лео уже замечал за собой какие-то странности? Обращал на что-то внимание, а после ее вопросов и вовсе заподозрил? Эмили не знала, поэтому лишь перешла к другим ответам и вопросам: — Лео, расскажи еще раз, как тебе удалось добиться, что меня выпустили из тюрьмы? Возможно, этот вопрос нужно было задать с самого начала — с момента, когда Эмили оказалась за воротами тюрьмы. Но тогда было слишком много других забот. Сначала волнения из-за собственной опасности для других, потом — вся эта правда о волках. — Помнишь, накануне перед судом над Мэттом ты прочитала в новостях про нападения рыси в лесопарке? — Эмили кивнула, вспоминая, как хотела позвать прокурора на пикник, отдохнуть на природе — вдвоем, вместе. — Тебя как раз нашли неподалеку от этого лесопарка. А Мэтт… — Лео вздохнул. — Как я уже говорил, ножевая рана — не единственное, что было насильственного на теле. Лапы животного, следы клыков. — Эмили сжалась от этих слов. — Первоначально экспертиза установила, что причина смерти — ножевое, а труп эта рысь растерзала уже после. Меня беспокоило, что животное не тронуло тебя. Плюс я знал, что ты не могла его убить. Мы с Вэлл добились повторной экспертизы. Сейчас эксперты сказали, что невозможно определить, что было раньше — удар ножом или нападение рыси. А раз неясно, убийство это или несчастный случай, я ходатайствовал, чтобы содержание под стражей отменили. Эмили замерла, осмысляя услышанное. Она потянулась за бокалом и взболтнула вино, что лизнуло стенки, плавно стекая по ним. Рысь, о которой ранее писали в новостях, была совсем не рысью. Но никому, кроме них, знать об этом необязательно. Это отличный повод для следствия перекинуть всю вину на животное. И это будет даже правдой: Мэтта на самом деле растерзал зверь, просто это был волк. Но какая разница? Дело можно закрыть. В случае убийства Мэтта не хотелось, чтобы «виновный» был наказан. Наказание, наоборот, привело бы к несправедливости. Эмили знала, что это двойные стандарты, но еще Остин была адвокатом, и за свою практику также поняла, что не всегда за преступление нужно наказывать. Иногда эти вещи неравноценны. — Можешь еще раз рассказать о том, как погиб твой отец? Что вам сказали об этом? — осторожно спросила Эмили. Она прекрасно помнила, почти дословно, что Лео говорил об этом. Но этот вопрос был важен. Важно, чтобы Лео сам вспомнил все это, все факты из своей жизни, когда девушка начнет свой рассказ. — Эмили… — Дэвис шумно выдохнул, отводя взгляд. Остин понимала, что он просто не хочет снова об этом думать — о переломном моменте в своем детстве, когда ему пришлось слишком быстро повзрослеть и взять ответственность за то, для чего он был еще слишком мал. — Это, правда, важно. — Эмили коснулась его раскрытой ладони и провела кончиками по коже, после крепко ухватилась, переплетая пальцы. В прошлый раз, когда Лео рассказывал об этом, она могла лишь смотреть за его болью, которую доставляли воспоминания, а после — накрыть его руку своей. Теперь она могла больше, теперь у нее было право на поддержку. И сегодня она понадобится Лео как никогда. — Хорошо, — согласился Дэвис, кивая. — Был сезон охоты. В том лесу, куда ходил отец, говорили, что водятся волки. Отец всегда охотился один, без друзей и компаний. Я уже говорил, что он любил уединение с природой. Я должен был с ним начать ходить с десяти лет — так они договорились с мамой, хотя отец хотел сделать это раньше. Лео задумался, очевидно, вспоминая или тот разговор, когда его попросили соврать матери, или может быть споры родителей об этой охоте; Эмили сильнее сжала его ладонь, помогая очнуться и вернуться к ней. — Охотники, которые застрелили отца, сказали, что им показалось, что там огромный волк. Возможно, он там и был — были найдены следы животного недалеко от… — Мужчина сглотнул. — Недалеко от тела. Думаю, волк после выстрела просто убежал, а отец принял ту пулю… Я, правда, не понимаю все равно, как можно было не заметить рядом с волком человека и выстрелить в него. — Лео вздохнул. — Уже когда стал прокурором, нашел дело в архиве, изучил — все так странно… — Лео, — тихо обратилась Эмили. — Я, кажется, предполагаю, что тогда произошло… Дэвис нахмурился, смотря на нее вопросительным взглядом. — Мне нужно тебе много чего рассказать. Про себя, тебя, твоего отца и даже про убийство Мэтта. — Лео нахмурился еще сильнее, но их руки все еще были сцеплены, и это давало Эмили силы продолжить: — Я вспомнила ту ночь. Полностью, — пояснила она. — Я начну с начала, хорошо? Тебе многое будет казаться бредом, невозможным. Ты можешь посчитать меня сумасшедшей. — Остин усмехнулась. — Это все настолько будет нелепо и нереально звучать, что… — Эмили, — перебил ее мужчина. — Рассказывай. Даже если ты скажешь что-то безумное, я поверю тебе. Мир — он всегда по-своему безумен. Рассказывай. Я поверю. — Хотелось бы мне, чтобы это было правдой. — Эмили горько вздохнула. — Не давай мне сейчас обещания, когда не знаешь, о чем говоришь, — попросила она и, видя, что Лео хочет попытаться возразить, лишь покачала головой, останавливая. — Просто слушай и не перебивай, пожалуйста. Это было почти мольбой. Это обещание она могла с него взять, потому что просто не сможет продолжить, если Лео ее перебьет — хоть вопросами, хоть своим недоверием к ее словам. Мужчина кивнул, ободряюще сжав ее ладонь. И Эмили решилась. Она начала с истоков, пусть Лео это уже знал. Как приемные родители нашли ее, подкидыша, как потом во взрослой жизни ее нашел Маркус. Она пересказала детально их встречу, каждое действие. Пока ее рассказ не содержал ничего сверхъестественного, но девушка плавно приближалось к этому моменту — своему собственному воспоминанию, где Маркус признался, что он — вампир. Как она не поверила, рассмеялась, а после увидела его истинный облик и испугалась. Эмили говорила сбивчиво, путаясь иногда в словах, но Лео не перебивал, как она и просила. Девушка не смотрела на Дэвиса, боялась увидеть в его глазах усмешку или еще что-то, поэтому просто не сводила взгляда с их рук — те словно держали на поверхности, помогали находить нить повествования, не запутаться. Эмили рассказала, как приняла Маркуса, приняла, что существует другой мир, сверхъестественное. Все то, что ей рассказал крестный, хоть по сути он им не являлся — просто друг ее настоящих родителей. Она называла его крестным, чтобы в настоящем мире не было вопросов к их отношениям. Хотя бы у близкого окружения. Лео узнал про то, что на самом деле у Маркуса было алиби, вот только рассказать об этом ему, прокурору, было невозможным. Эмили извинялась, что врала, хотя скорее всего эти извинения были о другом — не о том, что она скрывала тогда от незнакомого человека тайну мироздания, а о том, что ей придется рассказать дальше. Следующий этап — это сны в тюрьме, рисунки и рассказ Маркуса о ее настоящих родителях. О Роберте, о Нериссе, о Кнессете трех и о маленькой девочке Адэрре. Говорить об этом было трудно. Эмили параллельно, пересказывая тот разговор с Маркусом, вновь вспоминала, как остро реагировала, вспоминала полный боли взгляд крестного. И сейчас была безумно рада, что Лео не вел себя так, как вела себя она при разговоре с Хельсингом. Это не было перебрасыванием вопросов и ответов, это было больше похоже на сказку — ту самую, что несет в себе правду. Повесть жизни, их жизней. Эмили рассказала о своих страхах перед этими силами, рассказала, как испугалась собственного бессмертия. Делилась всеми теми сомнениями, что съедали ее изнутри. Пояснила свое поведение, когда после освобождения из-под ареста попросила отвезти ее домой. Эмили все еще отчетливо помнила все те мысли, что были в ее голове, но излагала их сейчас легко и спокойно. Понимала: все они — не имеют смысла в данный момент. Она не будет причиной смерти Лео — девушка уверена в этом. Сейчас внутри нее другие страхи, и она смело встретится с ними лицом к лицу, когда закончит повествование. Переведя дыхание, Эмили улыбнулась и стала рассказывать, как капитулировала под властью чувств и решила, что даже короткое счастье — это лучше, чем вечное страдание. И боль, которую она так боялась, стоит пережить. Ради всех тех моментов, которые можно провести вместе, ради него — Лео. После Эмили стала снова извиняться. Что приняла это решение одна, не посвятив Лео ни во что, скрывая такую важную часть. Мужчина все еще молчал, и Остин не знала, чего хотела больше: чтобы он продолжал держать обещание и не прерывал ее или попросил замолчать, прижимая к себе и успокаивая. Собравшись, Эмили быстро рассказала, что вспоминала о собственных силах. Эта информация, хоть и была получена совсем недавно, уже как-то устоялась в ее сознании и говорить об этом было легко. О том мальчике в другом мире и словах матери; о том, что она понимала уже сейчас, пару часов спустя, как управлять энергией существ. Даже упомянула, что воздействовала на сверхъестественное, даже когда не помнила настоящую себя, пробуждала истинные сущности. Это было важно на фоне следующего признания. Эмили не хотела прямо говорить о том, что Лео — вервольф, человек, способный перевоплощаться в волка. Она не зря в начале разговора задавала все эти вопросы — они служили подводкой к тому, чтобы Лео сам догадался, сам проанализировал и сделал правильные выводы. Ей, Эмили, нужно просто подтолкнуть к этому, дать кусочки пазла, который необходимо сложить. Лео — прокурор, сыщик в своем роде, ему не составит труда быстро разгадать эту несложную головоломку, просто собрав ответы и выстроив логическую цепочку. Логика работает даже там, где есть сверхъестественное. Пересказ произошедшего в ночь убийства Мэтта тоже не дался Эмили слишком тяжело. Встреча возле дома и удар по голове, о чем Лео уже знал, потом их разговор меж одиноких фонарей и безлюдных дорожек. Угрозы, все слова, все движения. Девушка рассказывала подробно, уделяя внимание каждой эмоции Мэтта, каждой мысли, что так явно отражалась на его лице. О том, что он хотел ее изнасиловать, а после убить, возможно, снова выбросив тело в мусорный бак. Эмили чувствовала, как Лео напрягался от каждого слова, чувствовала ненависть, что сейчас сгущалась вокруг него, заполняя гостиную. — Меня в последний момент спас волк. — Эмили выдохнула. За окном было уже совсем темно, а во рту — сушило. Но она почти закончила этот долгий монолог. — Следы зубов — их оставила не рысь, это был большой волк с рыжеватой шерстью. Его взгляд был таким человеческим… — Эмили не говорила, что узнала те глаза и тот взгляд. — Я рассказала тогда Маркусу об этом… Вопрос о том, почему она не рассказала Лео, повис в воздухе, но мужчина скоро получит на него ответ. Последняя капля — это информация о вервольфах — тоже доскональная, подробная, такая, чтобы связь между Лео и этими существами была слишком очевидной, чтобы все факты из его жизни, все те ответы на вопросы, что он дал в начале разговора, сошлись как две половины одного целого, сопоставившись. Эмили закончила, так и не сказав главного. Она дала Лео возможность осознать все это, принять правду о себе. Девушка почувствовала, как Дэвис медленно убрал свою руку из ее, и только тогда посмотрела на него. Он как-то напряженно улыбнулся и, сказав, что ему нужно на воздух, вышел на улицу. Эмили с тяжелым вздохом откинулась на спинку дивана, закрывая глаза. Лео не смеялся над ее словами, не смотрел как на сумасшедшую, не спросил ни с чем. Кажется, он действительно поверил? Как и обещал? Эмили понимала, что Лео нужно побыть одному. Наедине со своими мыслями и всей той информацией, что она на него вылила. Сколько времени ей самой понадобилось, чтобы принять всю правду? Точно не пару минут, часов и даже не пару дней. И это Эмили узнавала все постепенно, год за годом, срывая с картины собственного мира серую ткань, что закрывала обзор. Лео же пришлось в один момент узнать все. Только спустя час, когда мужчина так и не вернулся в дом, Эмили, взяв плед, под которым спала не так давно в гостиной на диване, вышла на улицу. Лео сидел на крыльце, чуть сгорбившись. Было прохладно — тем более в одной футболке на мокрых от дождя ступеньках. Но, видимо, свежий ночной воздух и холод были именно тем, что отрезвляли мысли и помогали не поддаться нервному смеху. Рядом с Лео стояла стеклянная пепельница и лежала пачка сигарет. Эмили удивленно взглянула на прокурора: она ни разу не видела в его руках сигареты. Впрочем, и ей самой сейчас хотелось закурить. Эмили опустилась рядом на крыльцо и накинула на их плечи плед, прижимаясь боком к Лео. Тот снова потянулся к пачке и, достав сигарету, прикурил, выпуская в ночной воздух запах табака. — Не знала, что ты куришь, — тихо произнесла Эмили. — Я и не курю. — Лео пожал плечами. — Это Вэлл, она оставила как-то у меня. Он протянул девушке сигарету, предлагая присоединиться, и Остин не отказалась, перехватывая ту и поднося к губам. Сделав слишком глубокую затяжку, протяжно закашлялась. — Спрашивай. — Эмили вернула сигарету обратно, не желая повторять приступ кашля. — Я знаю, что ты хочешь спросить. Молчание. Долгое. Тягучее. Сигарета тлела ярким огоньком, зажатая между мужских пальцев. Эмили ждала и смотрела, как та догорает, оставляя пепел. Красиво, но страшно. Не хотелось, чтобы в их жизни что-то потухло, напоследок опаляя пламенем кожу. — Я, — наконец заговорил Лео, — это я был, да? — Он обернулся, смотря в ее глаза, и Эмили задохнулась от эмоций в его взгляде. — Я был тем волком? Я напал на Мэтта? Убил его? Можно было сказать мягко. Начать с того, что смерть Мэтта — это не убийство, что Лео не виноват. Можно было танцевать вокруг суровой истины, рисуя все красивее, чем есть на самом деле, можно было нарядить в яркие цвета все эти грубые факты. Можно было даже соврать сейчас, рассказать нелепую небылицу. Возможно, мужчина предпочтет поверить ей, откинув всю логику, все улики, что она разложила перед ним вереницей. Нет, Лео не оценит небылицы, полуправды и преуменьшений. Эмили знала это, поэтому сказала то, что ему нужно услышать, хоть, наверняка, Лео не хотел подтверждать свои предположения, не хотел знать. — Да, это был ты.