Лесочек и чаёчек

      — Ну, старая, похож, будто две капли воды! Вот молодец!       — Не мешай, ещё не докончила.       Пётр проснулся. Нещадно болели вывернутые за спину руки. Сколько уже прошло времени? Видать, уже полночь. Всё худое колдовство творится в полночь. А колдовство здесь явно было.       — Ну, теперь-то закончила?       — Оживить осталось только. А ты пока кафтан евонный с печки достань, уж просох.       — А сама сшить не можешь?       — Да кто ж ночью за время скорое кафтан шить будет?! В своём ли ты уме, Лешак?       — Ох, чего-то я и вправду сдурил. Но мастерица ты хоть куда!       Вдруг что-то бахнуло, зашипело и повалил дым. Закашлявшись, Пётр кое-как повернулся и увидел… Самого себя. Да, будто отражение в зеркале, в дыму (который уже почти рассеялся) стоял точно такой же парень, как и он.       — Всё, идите быстрее. Хватит его дружку мёрзнуть.       Какой-то низенький мужичок в лохмотьях повёл «отражение» из избы куда-то вдаль.       Почему же он назвал её «старой»? Перед Петром была девица, с слишком уж короткими белыми волосами. Она стояла посередь горницы, и что-то шептала с прикрытыми глазами. Потом она вздёрнула руки вверх и начала уже говорить громко, нараспев. Это продолжалось недолго, и вскоре девушка смолкла. И только вот сейчас она обратила своё внимание на Петра.       — Ну что, проснулся? — ни капли слащавости и не осталось в её голосе, — Полежи, пока суть да дело.       — Что ты сейчас сотворила?! Говори!!!       — Чего ж ты так раскричался? — усмехнулась она, — Много будешь знать — скоро состаришься. Да и незачем тебе знать-то сие.       Через какое-то время, уж под конец устав от долгого лежания на лавке, Пётр буркнул:       — Ну, давай, развязывай, хватит меня держать.       — А зачем? Какая мне от сего выгода?       Но все-таки она подошла и разрезала верёвки. Сев на скамью и проведя несколько раз плечами, он дождался, когда девица обернётся и с невероятной быстротой вскочил, схватив её за горло.       — Говори, что ты сделала, почто сюда завела? Говори всё, не то придушу!       — Да заклятье сотворила, чтоб второго тебя, только под нашим управлением сделать, — прохрипела она, — Только отпусти, прошу тебя!       И только он опустил руку, тот час же девица повернулась к нему и закричала:       — Да как ты осмелился прикоснуться ко мне?! Да ты ж…       — А что б ты против меня сделала, а? — перебил её Пётр.       Ничего не сказав, девица щёлкнула пальцами, и через секунду по горнице разнёсся запах палёных волос. Пытаясь потушить огонь, государь попытался его сбить, но все попытки были тщетны. Когда же девица поднесла руку к его кудрям, то огонь перепрыгнул к ней на длань, и спокойно, не оставляя никаких ожогов, плясал на ней.       — Ну что, понял, что со мной шутки плохи? — улыбнулась ведьма.       Проверяя, не сжёг ли уже потухший огонь всё волосы, Пётр спросил:       — А как звать-то тебя?       — Егибоба, — спокойно ответила девица.       — Хм, странно…       — Ничего странного в сём нет, ибо знаешь ты меня давно. Да, кажись, знать-то знают все, да не многие видели.       — Давно? А как давно?       — Да, почитай, с самого малого детства.       Пётр задумался, потом снова посмотрел на ведьму, и сел на скамью, ошалев от догадки.       — Так тебя же нет…