Серебро, сталь и немного золота

Быть прижатым к стене в сексуальном контексте было ощущением, которого Роу не испытывал уже лет пятнадцать. Так что в первый момент он напрягается, но заставляет себя остаться неподвижно — не вырвавшись, не ударив, потому что это не бой. Это Эйден, толкнувший его к железной стене коридора и прижавшийся так, что между телами не просунуть ладонь. Не то, чтобы кто-то пытался. Эйден издаёт череду звуков — что-то среднее между стонами и сдавленным рычанием, и это уходит Роу в шею — полосу кожи между воротником и челюстью — и куда-то глубже, вибрируя в костях. Пилигрим может быть ниже его на несколько дюймов и уже в плечах — ему не нужно носить броню и выбивать двери плечом, скорость и ловкость важнее, — но в парне столько порывистости, напора и жажды, что Роу оказывается зажатым между его телом и стеной. Это не самое привычное ощущение. Это хорошее ощущение, отдающее тяжестью в паху, даже если лейтенант не произнесёт такого признания вслух. Ему, возможно, нравится быть тем, кого так хотят, даже если это смущает — когда Эйден небрежно тянет вниз воротник, целуя открывшуюся кожу, а вторую ладонь сжимает у него на… Роу всегда предпочитал быть честным с собой — не на бедре. На заднице. Пилигрим с довольным глухим звуком стягивает их тела ещё ближе — Роу хмыкает, когда чужое колено врезается ему между бёдер, и почти нежно приобнимает Эйдена за талию под курткой. Лейтенант не привык к бездействию. — У тебя там баллон антизина, или ты очень рад меня видеть? — если он немедленно не переключит внимание, его вот-вот распнут по корабельной обшивке. Три недели разлуки превращают Эйдена в жадное чудовище. — Роу, блять, — парень отрывается от чрезвычайно увлечённого вылизывания его шеи и срывается на смешок. — Твои шутки ужасны. — Как и идея потрахаться в трюме старушки Мисси за пятнадцать минут до обхода, — Роу выглядит более недовольным, чем чувствует себя — и всё ещё не размыкает объятий. И не сводит ноги, выталкивая чужое колено, всё-таки, три недели подточили и его решимость. — Ну кто говорил про потрахаться, — лейтенант с выражением смотрит на перемотанную ладонь, лежащую на пряжке его ремня. — И мне очень повезло, что ты знаешь графики патрулей. Пятнадцать минут, да? Чёртов холодный трюм и узкое пространство между ящиками очень ограничивают возможности, и Роу предпочёл бы тишину собственной каюты, но пилигрим вернулся неожиданно и поймал его именно в момент проверки оборудования — что, вероятно, означает, что в какой-то момент Роу почувствовал на своей заднице руки и едва не снёс головой стенку ящика, распрямляясь, чтобы рявкнуть на будущий корм для рыб. Будущий корм для рыб оказался Эйденом, и это поменяло приоритет с «врезать» на «целоваться в тёмном углу». Лейтенант ведёт себя, как зелёный мальчишка? Возможно. Кто достаточно смел, чтобы осудить, пусть первым бросит в него камень. — Нет, блять. Десять, и ничего, что испортит мою форму, усёк? — скажите, что он слаб, но три недели — это три недели, и Роу не собирается отказываться от чертовски горячего во всех смыслах парня, прижимающего его к стене, особенно после всех этих лет. Эйден не нуждается в повторном разрешении — лейтенант всегда ценил его быструю адаптацию к условиям. Так что очень быстро они возвращают статус-кво, и Роу позволяет себе зарыться пальцами во все слои одежды, которые парень таскает на себе — чтобы добраться до тела, приходится выдрать из-за пояса не меньше трёх кофт, пару метательных ножей, свёрток чистого бинта и хер знает что ещё. В награду он получает ощущение горячего и гладкого под пальцами — его руки слишком огрубели, чтобы хорошо чувствовать кожу, но это всё, что они сейчас могут себе позволить. По крайне мере, этого достаточно, чтобы почувствовать, как Эйден поджимает мышцы живота в ответ на поглаживание. Сам он успевает чертовски ловко расправиться с пряжкой форменного ремня, — и нет, блять, Роу ловит его за руку. — Выше пояса, — Эйден смотрит потемневшими и мутными глазами в немом вопросе. — Я не пойду на планёрку к Мэтту со стояком на двенадцать. — Понял, — руки возвращаются Роу на задницу, и это не совсем выше пояса, но сойдёт. Пилигрим даже пытается убрать бедро, зажатое между чужих ног, но с таким уровнем напряжения лейтенант может смириться. Целовать такого Эйдена — что-то среднее между дракой и поеданием банки мёда на скорость, но парень очевидно пытается сдерживаться, а Роу… Не давал никаких обещаний. Так что когда он грубовато двигает руку ниже, сминая ткань и оттягивая мягкий пояс джоггеров, Эйден давится низким стоном прямо ему в губы. Запястье неловко выворачивается, и мешают очередные слои одежды, как и полы куртки, и тот факт, что они прижаты не хуже двух магнитов, но Роу всё равно медленно и давяще ведёт ладонью по члену — у парня уже стоит. Не то чтобы удивительно. Он может ощущать влажное пятно предсемени на белье — на такое чувствительности пальцев хватает. Эйден наваливается на него так, будто из него вынули позвоночник — Роу не будет отрицать, что находит определённую прелесть в моментах, когда парень дерзко прижимает его к стенам и иным поверхностям, но видеть настолько податливого, отдающегося в руки Эйдена — хорошо. Лейтенант придерживает его рукой за пояс, сохраняя вертикальное положение. — Р-роу, блять, — парень, кажется, вцепляется зубами ему в край воротника, чтобы не оставить следа на коже. — Что про выше пояса? Он звучал бы убедительнее, если бы не толкался в руку, как будто пытается протрахать одежду насквозь. Даже сквозь бельё член ощущается горячим и тяжёлым от прилившей крови — приятнее было бы кожей к коже, но Роу не считает хорошей смазкой антикоррозийное масло и иную херню, покрывающую его ладони. — Работает только для планёрки, — в ответ Эйден мстительно сжимает ладони сильнее — недостаточно для боли, достаточно, чтобы Роу сбился и почувствовал желание встать на носочки, вытягиваясь вслед за руками. Парень цепляется так, как будто собирается оставить клеймо в форме своей ладони на лейтенантской заднице — это было бы не худшим следом на теле. Они находят определённый ритм — Роу двигает ладонью, а Эйден вылизывает-выстанывает ему в шею, сбиваясь на мелкие поцелуи и пытаясь притереться всем телом. Возможно, если бы лейтенант был менее привычным к броне и тренировкам, такие крепкие объятия были бы неприятными, но он привычен, и сжимающиеся вокруг руки, и перенёсший на него вес Эйден приятны — он может удерживать это. Роу рассеянно думает, что позволить парню кончить в бельё — не лучшая затея, но ему всё равно придётся стирать, мыться и менять одежду, если он остаётся на ночь… Мысли прерывает грохот шагов по металлической лестнице над головой. Маршрут патрульных. Додрачивать Эйден будет сам. Тот отстраняется, как расплавленный солнцем битуум от подошвы, и поправляет одежду — всё ещё чувствуется его дыхание на коже, но холодом обдаёт грудь, бёдра, поясницу — все места, где было прижато тело. — Я по контейнерам пройдусь. Вряд ли мне нужно быть в трюме, — Роу неохотно кивает, признавая лучший выход — встретить в трюме «самого мнительного лейтенанта», не то чтобы он не знал своих прозвищ, чахнущим над ящиками с оборудованием, никто не удивится, а вот пилигриму тут делать нечего. Разве что развращать этого лейтенанта. — Ты занят ночью? — Дежурство, — Роу качает головой с сожалением. Он бы предпочёл родную койку и Эйдена, но многих отослали по заставам, и сейчас в график дежурств на корабле включены даже лейтенанты — он сполна наслушался недовольства Грейди с утра, мудак ворчал так, будто его лично обещали посадить на воронью вахту. Жопой на верхушку мачты. — Буду в шесть утра, поспишь у меня. — Я бы поспал с тобой, и не только поспал, — Эйден насмешливо продолжает дразнить несбыточным, коротко и рвано проводя ладонью по чужой одежде — Роу скорее видит, чем ощущает. — Хорошо, посплю. Не задерживайся, лейтенант. Тёмный силуэт втягивается на контейнеры так легко, что нельзя заподозрить в этой воплощённой грации растрёпанного парня, который стонал ему в шею и опирался так, будто сила земного притяжения отказала, всего минуту назад. Роу ещё может чувствовать слабый влажный след на пальцах — и на шее, там, где прошлись губы. Лейтенант поправляет форму, запахивая воротник, и подхватывает отложенный фонарь. Он, чёрт возьми, спустился сюда для проверки оборудования.