И сказало лето: давай!

      «И я воскрес» — слишком пафосно звучит для того, что я почувствовал в первые же секунды. Надулся как мыльный пузырь — да. Меня распирало так, что я катастрофически не умещался — тоже да.       Вдох–выдох. Вдох-выдох.       Давай, я ж помню, как там дышать, вот так. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Давай. Давай. Как старый ржавый мотор — чихал, но заводился.       Пальцами ощупал ребра, грудную клетку. Даже кончиками пальцев на ногах пошевелил, неясно нафига.       Внутри — тесно. Подо мной что-то холодное и блевотно скользкое, я это точно чувствую. Уэээ!       А во второй руке твердое, гладкое, прямоугольное… чо, мне положили с собой морской камешек, заче… а-а, плейер? Надо ж, и мозги потихоньку начинают соображать.       — Я живой, о, я не умер, — нащупывая интуитивно, по привычке кнопку, чтоб подсветить дисплей. И тут ко мне приходит величайшее за всю мою короткую жизнь озарение: — Я бессмертный! Ха! Хааа! Я говорил, знал, что у меня есть суперспособность! Я бессмертный! Хаааа! И кто теперь смеется последним?       Лыба до ушей, как у дебила, растянула губы: да я теперь, да мне теперь, да вы теперь все у меня будете вертеться на… Но тут же померкла.       А, точно.       Новый приступ паники накрыл меня немедленно и я забарабанил ладонями со всей дури по внутренней крышке гроба.       — Помогите! Помогите-е! Я жив! Вы закопали меня живым, мудилы!       Я хорошо помню момент: Кэллс, я-б-вдул-Алиша, вечно задумчивый и всем недовольный ниггер (я-знаю-ты-тот-самый-известный-бегун) и дурилка-извращенец Барри (блять-его-зовут-Саймон-когда-запомнишь-уже). Мы стояли на крыше в пожарно-оранжевых комбезах и обсуждали план, ну а что, развлекали себя на общественных работах, как могли. Не то, чтоб кто-то здесь был кому-то другом. Но когда вы убиваете своего надзирателя, а потом прячете вместе его труп, согласитесь, сложно остаться чужими людьми. И не надо, надзиратель сам виноват, он был форменным психом! Мы защищались, ну а Келли чутка перестаралась. Страшная она не только в гневе, но и ей бы я вдул.       Так вот, у них у всех появились суперспособности после той грозы в городе. Келли — подслушивала мысли, Барри становился невидимым пиздюком, долго ж я ему не верил, а потом ходил оглядывался на автомате; Алиша превращала людей в извращенцев, хотя какая разница, она и так это делала, ей не привыкать, с такими-то…четвертого размера; а Бегун-ниггер с пересрачки отматывал время назад. И кстати, если я попал в гроб, нихрена он не отмотал, козёл.       — Нам бы стать супер-героями и спасать мир от зла, — робко подал голос Барри и виновато потупил глаза.       — Ага, щас, я разбежалась, — фыркнула Келли и взглянула на Алишу, — а этой вообще нечем спасать.       — Заткнись, — незлобно огрызнулась четвёрочка, но нервно сжала ладони в кулаки. Не знаю, чего б я так парился, дар у неё что надо. Ну подумаешь, мужики потом не помнят, что ты их трахнула. Зато все довольны. Кроме её Бегуна, естественно, у них вроде как высокие отношения. Сами усложнили, сами страдают, мне не понять.       — Но если у всех у вас есть супер-способности, значит я тоже что-то могу! Может я умею летать или взрывать бутылки силой мысли? — я взобрался на сломанный телек и прыгнул в надежде полететь. Мне тут же прилетел подсрачник от Кэллс.       — Нейтан, не страдай хернёй! Не умеешь ты летать! Ты просто тупо всех бесишь. Этого хватает.       — Ау! Больно же! — я потёр зад. — Ты — злая. И я б определенно тебе вдул.       — Придурок, — на губах появилась довольная улыбка, ей польстило, ага.       Я сузил глаза, приставил пальцы к вискам и попытался взорвать бутылку от выпитого тоника. Надо понять, что я умею. Жизнь хороша, у меня появилась цель.       Вообще-то мне негде было жить. Мать выперла, потому что её новому мужику не понравился мой характер, она не заступилась, ведь он — последний шанс. Мои друзья почему-то обижались, хотя я же просто шутил. Вот к примеру Джон. Позвонил и говорю ему:       — Привет, приятель, как геморрой твоей бабки, как твой герпес? Слушай мне бы пожить где-то недельку… Он кинул трубку. Что я такого сказал-то? Совсем без юмора чувак.       — Помяните моё слово, следующие пару недель на отработках будут самым скучным временем в нашей жизни. Мы не будем больше никого убивать, а потом разойдемся и забудем друг друга, — заявила Кэллс как мамочка всей стаи. И все промолчали, потому что захотели в это поверить, у Барри просто язык в заднице застрял, ну а я был занят поиском дара.       И вот…       Теперь я колотил крышку гроба с раздражением, цепляясь в ткань и отрывая её мелкими ошметками. Атласная, мать его, оббивка. Келли, как ты могла? С минут пятнадцать я колочу со злобы. Устаю, включаю плейер и засовываю себе наушники в уши, выколачиваю кулаком ритм — смесь Шакиры и Бейонсе, перехожу на рэп и начинаю подвывать.       Интересно, через сколько минут я второй раз помру от удушья и снова воскресну? Хватит ли мне музыки до этого времени?       — Я бессмертный. Неверо-блять-ятно! Просто зашибись! Спасибо! Спасибо большое! Ахренеть мне здесь это щас пригодится! — ласково огрызаюсь с гробом.       Музычка меняется и я продолжаю ей подвывать.       Ну… а чо, носки мне положили, можно побыть «ты таким мерзким» — как вечно морщила нос «сама-решу-когда-можно-Алиша» — и чото пофантазировать. Вот её и представлю.       Снова лыба до ушей.       И попробуй мне что сделай, Бегун! Ха!       В куртке я нащупываю горсть семок. Ну, это не полноценный хавчик, но перебьюсь, побуду уткой в парке.       Давайте, супер-герои на районе, доприте своими мозгами и вытащите Нейтана Янга отсюда. Он воскрес, чтобы блистать. И бесить вас, мудилы, до конца вашей грёбаной жизни!       И они меня таки выкопали, спустя пару недель, или месяц, мне ж откуда знать? Плеер разрядился, семки закончились. Они долго спорили, хотя казалось, что зачинщиком всех склок в этой компашке всегда был я. Ну и лица у них были! Смесь отвращения, восторга и лёгкого разочарования. Конечно, я ж их всех сделал! И вообще-то всех их спас от той умалишённой, которая проповедовала болезненную чистоту и целомудренность, даром что умер.       — Да неужели! — проворчал я, выгребаясь из своего ящика, — сбегаю к матери, пусть упадёт в обморок.       — Мы тебя подвезём, — у Кэллс чего, даже слёзы на глазах? — Только сначала съездим к Молочнику.       — А что он?       — Опять нас всех грохнул, Кёртис отмотал время, надо убить козла прежде чем он не убил полгорода.       Я сощурил глаза и метнул заговорщицкий взгляд на Барри:       — И когда ж это ты успел стать вожаком этой стаи? Мы всё-таки спасаем мир, а, Саймон?