Драбблы с малышами-слэшерами

Ночь всегда казалась чем-то забвенным и прекрасным. Волшебным. Небо сковывает все свое безграничное существо в объятия легкой черной мантии, украшенной россыпью сияющей звездной пыли; ветер начинает играть с толикой необъяснимой нежности, навивая спокойствие и внутреннее удовлетворение; в воздухе витают ласковые песни стрекочущих насекомых и ночных птиц. Можно увидеть что-то таинственное и в молчаливом, холодном свете луны: то, с каким трепетом серебряные лучи обводят крыши домов и улицы, облачая мрачные тени привычных нам вещей в красивые ненавязчивые образы. Есть в этом что-то неземное и до боли восхитительное. И всем странностям, что могут показаться нашему блуждающему разуму в это мистическое время суток, мы непременно дадим одно название - «сон». Ты сидела на кухне, подперев голову рукой, второй ладонью обхватывая полосатую кружку. Звон металлической ложки, извредка бьющейся о керамику, резал хрустальную тишину. Чай уже давно остыл, но ты не обращала на это внимание, продолжая периодически потягивать сладкую жидкость. Лунный свет из окна мягко обводил черты твоего лица, когда ты в очередной раз взглянула на настенные часы; половина первого утра. Ты сидела на кухне уже длительное время, продолжая прожигать взглядом непроглядную темноту по ту сторону окна. Бо и Лестер давно спали с полными животами и счастливыми улыбками, довольные сегодняшним ужином. Им в принципе нравилось, что в этом доме появился человек, который мог позаботиться о них, как когда-то делала мама. Единственное, что волновало тебя и всячески мешало заснуть, - Винсент задерживался в мастерской. В это время, а обычно и еще раньше, через несколько часов после ужина, он уже был в вашей комнате и слушал твое мерное чтение какой-нибудь особенно понравившейся тебе книги. Мужчина не вникал в текст, его интересовал только твой приятный ласкающий голос, эхом отдающийся у него в голове. Но почему-то именно сегодня он решил нарушить эту своеобразную традицию, и тебя это волновало. Собрав все свои мысли в кучу, ты решила наведаться к виновнику своей внутренней тревоги. В конце концов, если он тебя нарочно избегает, вам стоит поговорить об этом, не так ли? Поставив кружку в раковину, ты ещё раз смотришь на часы и идёшь в сторону лестницы. Поднявшись на второй этаж, ты на цыпочах проходишь к вашей с Винсентом спальне, стараясь лишний раз не наступать на особенно скрипучие половицы. Ты уже достаточно долго была в этом доме, поэтому знала некоторые его особенности: например, что третья ступенька лестницы достаточно хлипкая и издает до дрожи противный скрип, словно с силой трешь сухой тряпкой о начищенное до блеска зеркало; или, что самая дальняя лампочка в коридоре уже которую неделю неприятно мигает, но никто не решается ее заменить. Плотно закрыв дверь, ты проходишь мимо двуспальной кровати и останавливаешься над люком. Было мило, что своеобразный кабинет врача или ученого был переделан под спальню для вас двоих; ты уверена, что инициатором был Лестер, который сразу увидел в тебе досточно милую девочку, которая непременно позаботится о его старшем брате. Как только ты открыла крышку люка, по комнате разнёсся неприятный пронзительный скрип несмазанных деталей. Из подвала вверх течет приятное обволакивающее тепло, как и от самого Винсента, когда он выходит из мастерской: настолько его тело пропиталось запахом старого дерева, влаги и чего-то еще, что отличало этого мужчину от миллионов других, то, что действительно тебе в нем нравилось. Спустившись вниз по лестнице, ты вытерла о футболку потные от волнения ладони. Взять одежду из шкафа Винсента оказалось удачной идеей, по крайней мере, тебе не было так жарко. Подойдя к двери, ты накрыла влажное дерево ладонью. Тепло коснулось твоих холодных пальцев, приятно обволакивая и придавая достаточно ощутимую уверенность. Дверь, на удивление, легко открылась под твоим небольшим нажатием, не издавая ни звука. В мастерской было ещё жарче. Как Винсент мог работать здесь в свитере и плотном комбинезоне? Кажется, котел был недавно остановлен: над чаном с раскаленным воском все ещё струились нити пара. Комната была достаточно просторной, чтобы вмещать все необходимое мужчине оборудование. Сейчас привычно расположенная посередине импровизированного кабинета кушетка была отодвинута к стене, освобождая большую часть помещения. Где-то играло старое радио, выдавая классические песни. В самом конце мастерской, сгорбившись над столом, сидел Винсент. Сейчас он был без своего привычного комбинезона, а в простых штанах и кофте с длинными рукавами. В Эмброуз давно не приезжали новые «гости». Ты тихо подошла к мужчине сзади, возвышаясь над его напряжённым телом. Весь его рабочий стол был завален множеством самым разных набросков, начиная от проектов будущих фигур и заканчивая простыми зарисовкам всего, что попадалось Синклеру на глаза. Но больше всего было рисунков с тобой. Это были разного рода портреты как в полный рост, так и в различных позах. — Винни. Шепчешь ты, и тело под тобой вздрагивает, выпрямляясь во весь рост. Ты отступаешь назад. — Извини. Я не хотела тебя напугать,— мужчина торопливо складывает наброски в одну кучу,— Эй, не стоит. Они очень красивые. Ты хватаешь один из самых выделяющихся рисунков и видишь себя, сидящей на подоконнике в вашей спальне. Образ был нечетким, скорее больше походил на ещё недоделанную работу, просто эскиз, но он уже выглядел впечатляюще. В голове сразу возникли картины, весящие на первом этаже музея. Ты коротко усмехнулась. Следующим наброском, оказавшимся в твоих руках, был твой портрет в профиль. Тебя поразило, с какой точностью Винсент изобразил все выделяющиеся черты твоего лица: форму носа и губ, мягкость взгляда и родинки на коже. Последний рисунок, который тебе удалось достать из собственнической хватки Синклера, был наброском, где вы с мужчиной кружились в каком-то танце. Ты была одета в лёгкое светлое платье, игриво развивающееся у твоих ног, на нем был классический костюм и кожаные перчатки, которыми он нежно обхватывал твоё меньшее хрупкое тело. Наверное, он фантазировал, когда играла подходящая музыка. — Ты прекрасно рисуешь, любовь моя. Ты слышишь тихий, протяжный скул под маской из-за ласкательного имени. Милашка. Ты бы так и хотела дразнить его подольше. — Это правда. Ты подтверждающе улыбаешься ему. Глаза Винсента еле заметно прикрываются под маской. Ты снова переводишь взгляд на рисунок. Он хотел танцевать? Ты на мгновение обращаешь внимание на играющую музыку. Что-то похожее на вальс, должно было подойти. По крайней мере, ты знакома с этим танцем из-за нескольких лет в музыкальной школе, поэтому это не должно быть проблемой. Ты кладешь рисунки на стол и накрываешь своей ладонью массивную руку Винсента. Он вопросительно смотрит на тебя. — Не хотел бы ты потанцевать? Ты одариваешь мужчину ласковой улыбкой, протягивая ему руку. Он неуверенно смотрит в ответ. Ты терпеливо ждёшь, в томлении перекатываясь с пяток на носки. Наконец Винсент решается и вкладывает свою руку в твою ладонь. Он поднимается со стула и, приобнимая тебя за талию, ведёт на середину комнаты. Мужчина сжимает твою руку, переплетая пальцы, свободную ладонь укладывает у тебя на боку. Ты касаешься пальцами его широкого плеча. Только сейчас ты видишь эту разницу в росте, из-за чего тебе приходится приподнимать голову, чтобы видеть его глаз сквозь маску. Ты слышишь эту чудесную музыку, и биение твоего сердца вторит приятным нотам. Дыхание учащается, и ты смотришь на Синклера сияющими от предвкушения глазами. Звучит особенно сильная нота, и Винсент начинает вести тебя. Мужчина мягко сжимает твою податливую плоть, ты скромно отводишь взгляд, стараясь сосредоточиться на музыке. Винсент усмехается твоей внезапной стеснительности. Ваши ноги быстро и умело движутся по твердому полу; подошва твоих любимых кроссовок с силой трётся о каменные плиты; ты слышишь лёгкий цокот каблуков Синклера, когда он в очередной раз, удерживая твою ладонь своей, прокручивает тебя вокруг себя. Ты не видишь его лица, но чувствуешь, как его взгляд завороженно наблюдает за движением твоего тела. Мужчина поглаживает нежную кожу твоей ладони, и ты чувствуешь пробегающие по спине мурашки. Каждое его прикосновение или мельком брошенный взгляд заставляют твое сердце бешенно трепетать в груди, а в животе оживают давно потерянные бабочки. Именно в такие моменты твой внутренний ритм сбивается и ноги начинают бессвязно скользить по полу, вызывая смешок Синклера. Ты стараешься восстановить внутреннее самообладание, когда его большая рука особенно сильно прижимает тебя к его телу за поясницу. Наконец вальс заканчивается и сменяется какой-то лёгкой мелодией. Наверное, просто только несколько минут, но для тебя они казались часами. Винсент обхватывает твою спину, прижимая тебя к себе, а ты обвиваешь руками его шею. Ты кладешь голову ему на грудь и прижимаешься ухом к быстро бьющемуся сердцу. Теперь ты отчётливо чувствуешь запах его тела. Серая водолазка пропитана легким ароматом дыма и масляных свечей, которые ты подарила Винсенту на Рождество, его влажная от пота кожа пахнет цитрусовым мылом, а взлохмаченные волосы имеют запах твоего шампуня. Ты закрываешь глаза, наслаждаясь моментом, пока мужчина покачивает вашу пару в импровизированном танце. Он ласково проводит ладонью по твоему позвоночнику, и ты вздрагиваешь, из-под маски доносится удовлетворенный смешок. По телу словно разбегаются маленькие электрические импульсы, они обжигают, но не несут боли, а скорее странное теплое чувство, скапливающееся у тебя в животе и груди. Его шероховатые от постоянной работы пальцы касаются твоей раскаленной кожи и ласково массируют, от чего ты расслабленно обмякаешь в его объятиях. Сон начинает оказывать свое непосредственное влияние. — Пойдем в спальню? Спрашиваешь ты, и Винсент кивает, касаясь губами маски твоего лба в имитированном поцелуе. Ты хихикаешь, и он поднимает тебя на руки, направляясь к лестнице.