Мёртвое сердце

— Заходите, заходите! — Анжела приглашающе распахнула перед Эвансами дверь купе и чуть ли не силком втащила их внутрь; подозрительно оглядев полупустой коридор поезда, девушка с шумом задвинула дверь и пустила в неё каким-то хитрым заклинанием, запечатавшим выход яркой желто-прозрачной жвачкой, — как прошло лето? — Нормально, вроде. А где четвёртый? — Лили хоть не помнила имени беловолосого мальчика-француза с Равенкло, но уж точно знала, что он вроде как был. — Вы не поссорились? — А, нет, не волнуйся, — беспечно отмахнулась Анжела, усаживая второкурсников на сиденья; места было мало из-за явно выросших Майкла и Сэма, и, усадив детей, Анжела поняла, что самой ей сесть некуда. — Вот же… отрастили себе ноги! Как же не хватает Жерара, он-то наверняка знает заклинание расширения! — Оно тебе не нужно, — фыркнул Майкл, утянув покрасневшую девочку себе на колени. — Вот, удобно же? — Мужлан, — цыкнул недовольный Сэм, почти демонстративно доставая книгу из сундука и утыкаясь в неё длинным носом. Лили следила за этими брачными играми с некоторым интересом, внутренне осознавая, что, может, ведут себя эти мальчишки не по-взрослому, но чувства-то их си-и-ильные, как у неё когда-то. Сморщившись от укола головной боли, девочка взяла протянутые Анжелой красные яблоки — сразу два, поскольку ела Лили и за себя, и за Эванса, как частенько любила говорить повариха в их детском доме. Захрустев фруктами, рыжая повторила свой вопрос насчет Жерара. — Он разбирается с роднёй, — ответил ей Сэм, оторвавшись от книги, которую он держал вверх тормашками. Степенно отложив томик в сторону, слизеринец подмигнул заметившей его промах Лили, — не волнуйся так, мы не ссорились. Мы вообще не ссоримся. — Как с роднёй?! — Завопил Майкл, чуть не сбросив с коленей Анжелу; недовольная девушка перебралась к Сэму, но гриффиндорец этого, кажется, даже не заметил. — Он же безродный?! — Кто тебе это сказал? — Так это… ну, это же!.. — Это, ну, это же. То, что Жерар не особо любит распространяться о своей родне, ещё не значит, что он без роду и племени. — А кто он? Чистокровка, да? Слушай, стоп! Ты как это узнал?! — Ну, я же слизеринец. Майкл состроил страшную рожу, отчего Анжела тихонько булькнула, подавившись смешком, а Лили, на беду хаффлпаффки, вдруг вспомнила, что ни разу не слышала, как та смеётся… так и вышло, что весь путь до Хогвартса все обитатели купе пытались рассмешить одну несчастную девушку, а та, жутко стесняясь своего смеха с забавными похрюкиваниями, пыталась его подавить, порождая ещё более странные и смешные звуки. Затем Сэм, немного развеселившийся, принялся рассказывать истории из своей жизни, и, благодаря его искусству оратора, эти истории оживали в мыслях его слушателей. И не было ничего удивительного в том, что в Хогсмиде, месте их прибытия, все пятеро учеников оказались изрядно насмеявшиеся и жутко довольными. — А сейчас мы пойдём к пустым каретам, м? Перваки, конечно, плывут по этому крутому озеру с его крутым кальмаром, — довольно пренебрежительно фыркнул Майкл, помогая Лили выпрыгнуть из вагона, — но мы-то, ещё более крутые старшекурсники, знаем настоящий толк в волшебстве! — Разве вы не на третьем курсе? — с сомнением спросила Лили. — На третьем, конечно, но это уж точно не первый, да и экзамены сложнее… забудь про всё это. Смотри лучше: пустые кареты! Лили перевела взгляд — и остолбенела. Она не знала, где Майкл нашёл пустые кареты, но она-то совершенно ясно видела, что впряжённые в них лошади, — если ЭТО было лошадьми, — нервно переминаются с копыта на копыто и потряхивают головами. Ещё эти странные существа постоянно пытались распрямить кожистые крылья, как у демонов на картинках из её детской Библии, но животным мешали кожаные ремни, крепко перетягивающие не только мощные крылья, но и впалые животы. — Им же наверняка больно! — разозлилась Лили. — Хоть бы сбрую ослабили! Третьекурсники переглянулись. — Дети видят Фестралов, — вздохнул Сэм. — Куда катится мир… Кто у вас умер? — Что? — Лили непонимающе посмотрела на чуть помрачневшего Сэма и более бледную, чем обычно, Анжелу. — Чтобы увидеть Фестралов необходимо видеть смерть, хоть раз, — объяснила девушка, улыбнувшись. — Понимаешь? Из нашей компании только я не вижу их. — И пусть так остаётся! — цыкнул Майкл, закинув руки за голову. — Ну так, малышня, кто у вас умер? Когда смерть видели? Я, только не смейтесь, после смерти своей собаки их замечать начал. — Жерар видел, как казнили преступника в одной из жарких стран, — недовольно произнёс Сэм, подходя к особо полюбившейся ему карете, — у меня деда убили. Все вместимся? — Влезем, — вздохнула Анжела. Было заметно, что её «неполноценность» её то ли тяготила, то ли смущала. — Я посажу Лили к себе на коленки, нормально будет. — Может, как в поезде? — пошевелил бровями Майкл. — Может, поедем уже? Лили хмыкнула. Ей было бы очень интересно посмотреть на то, как вёл себя наверняка повзрослевший Жерар в компании этих двух бодающихся мальчишек. Вроде бы, он считался самым умным… или самым увлечённым? Равенкло же. Значит, он мог вообще не обращать внимание на Анжелу — или попросту предложить ей помолвку на таких условиях, что она не смогла бы отказаться. Да, наверное, так бы какой-нибудь умник и поступил. В карете удалось рассесться с удобством, и Лили тихонько похихикала в кулачок, когда поняла, что Сэм специально нагромоздил на сидения в купе вещей, чтобы Анжеле было некуда сесть. Девушка, кажется, тоже это поняла, и теперь метала в друга оскорблённо-недовольные взгляды, полные потайного веселья. — Смотрите, мы сейчас поедем вдоль берега Чёрного озера. Можете пожалеть детишек — вон их лодчонки с фонариками покачиваются, видите? Сейчас гляньте-ка налево, мы проезжаем Волшебный лес, совершенно безопасный, поскольку из волшебного там — только растения. Все животные абсолютно обычные, хотя, поговаривают, в этом лесу питаются фестралы, потому что в Запретном лесу всю их любимую тухлятину… — Фу-у-у!!! -…кто-то уже ест. Итак, ещё немного — и впереди вы увидите главные ворота Хогвартса. Ага, вот и они как раз. Громадина, правда? Ладно, теперь слева у нас Дракуче-гремучая Ива, посажена какими-то идио… — Майкл! — Не особенно умными людьми давным давно. Ну что такого-то?! Ну не мог же умный человек посадить в школе потенциально опасное для учеников растение, если только он не идио… — Значит, была причина! Приехали! — и Анжела, чуть вздёрнув нос, вылезла из кареты, с благодарностью приняв помощь Сэма, активно корчащего рожи Майклу. В ответ Майкл, прежде чем вытащить на улицу Эвансов, пригрозил другу кулаком и многозначительно ухмыльнулся. Фестралы остановились в самом конце мощёной дороги. Лили, с ужасом оглядывая расстояние, что ей придётся пройти, могла думать только о том, что лишь настоящие «идио» не могут подвести дорогу к замку, а обрубают её, чуть не доведя по параллели с хижиной лесника. Нет, в тёплую и сухую погоду, при свете солнышка, гулять по прекрасному лугу было одним удовольствием. Но в конкретный момент, когда подкапывал мерзкий холодный дождик, когда не было ничего видно и земля под ногами превратилась в жидкую грязь, Лили не могла найти ни одного плюса в незапланированной прогулке. Эвансу, конечно же, было всё равно где идти, но Лили тешила себя надеждой, что где-то в глубине его спокойного сердца ему тоже не нравится сложившаяся ситуация. — Долго ещё идти? — спросила Лили, когда месить грязь ногами ей совсем уж надоело. — Нет, не очень, — вздохнула Анжела. — Устала? Майкл может тебя понести, если что. Лили с сомнением взглянула на пыхтящего гриффиндорца. Пыхтел-то он, конечно, не от усталости, а, скорее, от недовольства, но доверить себя недовольному гриффиндорцу — это, в любом случае, не слишком благоразумная идея. — Ага, аж до самой башни. Не, спасибо, сама дойду… как-нибудь. Эванс, ты как? Её брат провёл рукой по лицу, отодвигая с глаз потемневшие от воды волосы, липнувшие ко лбу, носу, щекам — да ко всему подряд. Не меняя выражения лица, мальчик просто пошёл вперёд — и это было отличным ответом, по мнению Лили. До замка и правда оставалось не так много. Едва их компания переступила порог холла, как Анжела тотчас закидала их всех различными заклинаниями, от высушивающего и согревающего до противонасморкового и такого, что создавало на ногах ощущение тёплых мягких носков. — Я останусь тут, — объявила хаффлпаффка Эвансам, добродушно улыбаясь. — Наша карета была одной из первых, и скоро приедут другие второкурсники, которым тоже надо помочь, верно? — Ладно, — великодушно разрешила Лили, важно заведя руки за спину. — Нам остаться с тобой? — Нет, идите в Большой зал, потом расскажете, если что-нибудь интересное произойдёт. Вы помните, как идти? Говоря откровенно, Лили не помнила, но Эванс, кивнув, аккуратно взял её под руку и повёл в нужном направлении. По пути им встречались знакомо вертящие от них носы портреты, вежливые и вечно улыбающиеся привидения, преподаватели, следящие, чтобы ученики успешно дошли до пункта назначения и, конечно, абсолютно неизменный мистер Филч со шваброй и тонной-другой ворчаний наперевес. Большой зал, как и всегда, поражал своим скудным убранством и роскошью постройки. Насмешливо оглядев покачивающиеся вульгарные гирлянды, Лили, по обыкновению, прикипела взглядом к волшебному потолку и стенам, и полу, и вообще ко всему. Столько магии было заключено в этом зале — у Лили каждый раз дыхание перехватывало! Пожалуй, одной из её мечт было достижение такого же уровня волшебства, как у того, кто зачаровывал волшебные стены школы магии и волшебства. — С дороги, чего развалились? — какой-то старшекурсник довольно грубо оттолкнул Лили со своего пути. — Эй! Нет, конечно, она зря застыла оловянным солдатиком прямо посреди входа в Большой зал, но, во-первых, через огромные двери зала можно было провести парад слонов, а во-вторых не обязательно было так сильно её толкать! Она даже на брата своего налетела, едва не снеся того с ног — а для этого надо действительно постараться! Синяки вот теперь будут, а с её тонкой кожи они долго не сходят, проверено вечными драками и игрищами на свежем воздухе в приюте! — Ты в порядке? Лили отцепилась от брата, и, излучая недовольство и потирая поясницу, злобно покосилась на машущего руками старшекурсника. Тот успел встретить своих друзей и с радостным лицом усаживался за стол Хаффлпаффа. — Нормально всё. Вот уж не думала, что такие грубияны могут быть среди милашек-барсуков, а? Прямо подтвердилось, что шляпа неправильно рассортировывает! Эванс прикрыл глаза, и, скользнув равнодушным зелёно-красным взглядом по смеющемуся старшекурснику, аккуратно приобнял сестру за плечи, уводя Лили к столу Гриффиндора. Пыхтящая негодованием младшая Эванс время от времени сдувала падающую на глаза чёлку и разглаживала складки на юбке, что говорило о крайнем недовольстве девочки. Усадив Лили рядом с полупрозрачным привидением Гермионы Грейнджер, Эванс неспешно дошёл до стола Слизерина и занял своё почётное место подле громко и важно говорящего Драко Малфоя. Распределение прошло, что говорится, без сучка и задоринки: новенькие маги, прибывшие в Хогвартс постигать азы волшебства, распределились по факультетам почти равномерно; Слизерин, как и всегда, принял меньше всего первокурсников. Для новеньких за столом змей были выделены места поближе к преподавательскому столу, хотя и не с самого края. Сделано это было для того, чтобы уставшие после ночного плавания с Хагридом дети не были вынуждены искать себе место и волноваться по этому поводу; прикрытие от учителей за спинами традиционно сидящих на концах стола старост давало некоторую защищенность, пусть и лишь напускную. Ладно, на самом деле это было сделано для того, чтобы новоявленные мелкие змеёныши не задерживали процесс распределения и дали старшекурсникам поскорее поесть. У Равенкло и Хаффлпаффа также были выделены места для малышей: факультет барсуков оставлял незанятые места ближе к середине стола, а факультет воронов — с конца стола, не прикрывая новеньких. И лишь бедные первачки Гриффиндора были вынуждены тыкаться в свой стол в поисках свободного места, уподобляясь слепым котятам; это сильно тормозило процесс распределения, так что остальные факультеты почти всегда недовольно косились в сторону алознамённых. Спустя некоторое время, когда распределение закончилось, шляпу унесли, а почти все ученики и учителя уже успели набить животы различной снедью, Дамблдор встал со своего места и хлопком ладоней испарил остатки пищи с тарелок учеников. Покровительственно глядя на усердно дожёвывающие лица, директор молчал некоторое время, после чего обратился к учащимся: — Дорогие мои, а теперь послушайте парочку объявлений! — До него дошло, что на сытые желудки лучше думается? — вяло огрызнулся один из старшекурсников, наполняя кубок водой при помощи заклинания. — И ста лет не прошло. Хотя, может и прошло… — Как всегда, — продолжал вещать крайне позитивно настроенный старик, — вынужден вам напомнить о списке запрещённых для проноса и использования в школе предметов, с которым вы можете ознакомиться у нашего дорогого завхоза Аргуса Филча в его кабинете. Далее, в этом году у нас новый преподаватель по, — Альбус сделал загадочную паузу, не возымевшую никакого эффекта, — Защите от Тёмных Искусств. Гилдерой Локхарт, прошу! Сытое и довольное внимание учеников переключилось с вещавшего директора на раздувшегося от осознания собственной важности мужчину за преподавательским столом. Многим в зале он был знаком, большей частью благодаря тому, что последние несколько месяцев Гилдерой Локхарт поднимал вокруг себя нескончаемый тайфун сверкающих оваций со стороны обывателей. Золотоволосый и голубоглазый блондин пользовался бешеной популярностью у простых ведьм; к тому же, будучи писателем с манией величия, Гилдерой описывал исключительно свои злоключения и нескончаемую борьбу с монстрами, из которой он раз за разом выходил не только победителем, но и с новой пассией. Как правило они, верхом на пегасе или единороге, уезжали в ало-розовый закат. Лили от подобного чтива тошнило. Ей больше нравились грязные приключения Геральта из Ривии, чем сладко-блестящие подвиги Гилдероя неизвестно-откуда. Обывательницы мечтательно вздыхали по смазливому герою, его книги раскупались быстрее бутылок воды в пустыне, а неослабевающее внимание со стороны почти всей магической Британии действовало на Локхарта ничуть не хуже, чем удобрение на цветы. И Гилдерой цвёл и благоухал, точно один из любимейших цветков садовода. Напомнил бы ему кто-нибудь, что лучшим удобрением считается драконий навоз… Сверкнув идеальными белыми зубами, Гилдерой было привстал, чтобы своим сладким голосом поведать что-то несравненно важное будущим ученикам, как директор довольно спешно его перебил: — Далее, напоминаю всем, что Запретный лес запретен для посещения. А теперь — гимн! Каждый поёт на любимый манер, помните? Разленившиеся ученики повставали со своих мест, то и дело с разных концов зала слышались усталые вздохи. Дамблдор, вообразив себя самым настоящим дирижёром, принялся элегантно водить волшебной палочкой по воздуху, уподобляясь истинным мастерам, пока дети заунывно тянули задорный, вроде бы, гимн. Общий гомон сливался в столь депрессивную мелодию, что призраки, которые по природе своей обожают подобные смертельно тоскливые мероприятия, закружили в танце прекрасную часть своего братства; отвертеться не удалось даже смущённо сереющей Гермионе: ей в качестве кавалера достался мрачный Кровавый Барон, поскольку только Гермионе из-за её небольшого роста и отсутствующей половины головы не мешал танцевать его нож, торчащий из груди мертвеца. — Музыка… — протянул немного дезориентированный Дамблдор. — Что только может она сделать с человеком… Что ж, а теперь — спать, видеть цветные сны! И, напоследок: Кабан! Земля! Перо! Удача! Всем спокойной ночи! — Пошли, Эванс, — дёрнул красноволосого за рукав Малфой. — Поможешь мне сундук разобрать, а то лень. Эванс проследил за тем, как его сестра выбежала из Большого Зала, и кивнул. Разувать себя или чистить обувь Малфой его больше не заставлял — да даже если бы и заставил, Эванс бы ничего не предпринял бы по этому поводу, поскольку ему было бы всё равно, — но регулярно загружал слизеринца подобной мелкой работой: то ему надо было помочь вещи разобрать, то в библиотеку сходить за книгой, то просто посидеть рядом с блондином «для компании», то побыть манекеном для отработки полубоевых заклинаний (что случалось всё реже к концу прошлого года), то ещё что. Все эти нагромождения мелких дел не давали Эвансу застыть и забыться в вечном шёпоте, что окружал его, но, с другой стороны… — Пойдём, кому сказал! С другой стороны, Эвансу хотелось покоя.