Мёртвое сердце

- Северус, мальчик мой, расскажи мне об Эвансе, пожалуйста. Проснувшись этим утром, Альбус внезапно понял, что совершенно ничего не знает об безымянном мальчишке со Слизерина. Маг никогда не жаловался на память, однако он не мог вспомнить и имени ребёнка! Всё, что вставало перед глазами - красные волосы. Такой цвет шевелюры Дамблдор видел лишь раз, двадцать лет назад. Девушка-хиппи долгое время вытравливала из своих русых прядей пигмент, чтобы потом нанести ядовитого цвета краску. И тут - ребёнок с пылающей головой. Да он должен первым бросаться в глаза, но Дамблдор не помнил даже его распределения! И черты лица у него уж больно знакомые. Дитя кого-то из соратников? Или из врагов? Было воскресенье, так что директор решил прямо после завтрака переговорить с деканом таинственного мистера Эванса. Северус, как и всегда, скривился на предложение почаёвничать, но пришёл точно в срок. Сейчас Снейп сидел в директорском кабинете, совершенно не вписываясь в обстановку. Слишком чёрный и мрачный. Как клякса на обложке дорогой подарочной книги. - Вроде мы обсуждали Эвансов на прошлом собрании? - поднял брови Снейп. - Эвансов? - удивился директор. - Их много? - Двое, брат и сестра. Профессор, может, вам сварить зелье для укрепления памяти? Дамблдор снял очки и помассировал виски. Эвансов ещё и двое, брат и сестра. Однофамильцы или дальние родственники? Девочку директор не мог вспомнить, как ни пытался. При мыслях о мальчике перед глазами мелькали только его волосы. - А девочку как зовут? Снейп послал директору странный взгляд. - Лили. Голова у директора словно раскололась. Несколько спешно выполненных ментальных практик позволили запихнуть боль в дальний уголок сознания и вернуть ясность мысли. Лили? Лили... Эванс? - Так как насчёт зелья? - уточнил Снейп, совершенно не встревоженный тотальным совпадением. - Нет-нет, зелье здесь не нужно. Кажется, я чего-то просто не понимаю, знаешь, Северус, такая стариковская беда... не мог бы ты рассказать мне об Эвансах? Всё, что тебе известно, пожалуйста. - Ну, если это важно... Слушая максимально сжатый и сухой рассказ о таинственных детях, директор всё больше ничего не понимал. Как он смог пропустить всё это? Как он смог забыть? Он ведь тоже участвовал в некоторых "приключениях": к примеру, привёл в замок Пушка, воспоминания о котором стёрлись примерно в середине прошлого учебного года. Теперь Пушка нет - сбежал, видимо. Только как? Пёс был здоровенным, хоть и щенком. Он бы просто не вышел из зачарованной комнаты. А камень? Куда подевался Философский камень?! Портреты на стенах приглушённо переговаривались, феникс дремал в своей клетке. Дамблдор слушал Снейпа и ощущал нарастающую тревогу. Лили Морриган Эванс. Лили Эванс, такая же рыжая и конопатая, умерла в 1981 году, он сам проверял. Но при этом Морриган - имя Смерти в английской мифологии. Что же происходит? При этом что Лили Эванс, что её безымянный, - безымянный! - брат едва не погибли на своём первом курсе. Мальчик даже несколько раз. Как он мог это допустить?! Да, вот ещё. Лили была младше брата на год, но он всё равно принял её в Хогвартс. Хотя в уставе чётко прописано: обучать магии лишь после одиннадцати лет! До этого ребёнок может жить в замке, но не колдовать - надорвётся, и станет сквибом. Указ от 1543 года, когда была Охота на ведьм, и несколько малолеток выгорели. Для Лили этого пункта в уставе словно не существовало. Дамблдор без проблем принял её на первый курс, и магия замка пропустила такую молодую ученицу. Конечно, там всего год разницы, но для Хогвартса правила были прописаны чётко. И раньше он так не сбоил... помнится, в прошлом веке приводили в замок семилеток, давали палочки и просили колдовать. Так те даже искр не могли высечь! А точно ли Лили было десять лет на момент её первого курса? Дамблдор забыл и о странном красном аконите, и о вызове целителей в школу для слизеринца-Эванса. Судя по тому, что Попечительский совет даже палочкой не шевельнул после этого инцидента, врачи тоже подверглись изменению памяти. А вот Северус помнил. И хорошо всё помнил, до малейших деталей! - Северус, мальчик мой... - пробормотал директор, когда Снейп закончил свой монолог. - Найди мне этих детей, пожалуйста, и приведи в кабинет. Я бы хотел с ними поговорить. - Альбус, вы помните, что воскресенье - неофициальный выходной у учителей? Это было вроде традиции. По воскресеньям не устраивали ни собраний, ни разборок. Преподаватели планировали личное время: Флитвик работал над чарами, Вектор объедалась шоколадом, Синистра спала целый день, а сам Северус сидел перед камином и смотрел в огонь. По крайней мере, так было раньше, когда его грызла вина. Теперь же он снова взялся за изобретение зелий, что основательно забросил после смерти Лили. А начал после появления Лили. Та же или нет? Что происходит? Даже сейчас у Снейпа было несколько идей, которые нужно срочно перенести на бумагу - Это Дамблдор видел так же ясно, как оперение Фоукса. Яркий взгляд исследователя, чуть подрагивающие пальцы, острая ухмылка. - Да-да, Северус, только дело не терпит до понедельника. Ты можешь их найти и привести ко мне, разговор я проведу и без тебя. - Смею напомнить, что мистер Эванс - слизеринец, так что разговаривать в любом случае придётся со мной. Я не оставляю своих подопечных, они слишком нервные для этого. Помните случай с аврорами? Дамблдор поморщился. Да, авроры... досадный промах: во время противостояния с Волдемортом директор хотел приободрить мальчика, потерявшего отца. Ничего такого, просто слизеринец с воспалёнными красными глазами напомнил Альбусу его самого. Но на попытку приобнять и погладить по плечу подросток отреагировал заклинанием вызова авроров. Сколько тогда Дамблдору пришлось бумаг писать - не счесть. И зелья были, и допросы, даже Империо на него накладывали и приказывали рассказать правду. Только после трёх унизительных месяцев аврорат принёс директору сухие извинения и отстал. Хорошо ещё, что Скиттер тогда не была журналисткой. Иначе директор вылетел бы из школы быстрее, чем сказал "квиддич".

***

Эванс чувствовал себя плохо. Вечером умерла Малиновка. Птичка просто упала со своего насеста в изголовье кровати, где спала. Казалось, что она даже не успела проснуться. Когда Эванс взял пернатое тельце в руки, то оно показалось ему слишком твёрдым для только что умершего животного. Трупик Малиновки истлел в его ладонях меньше чем за минуту. Не осталось ни пепла, ни пыли. Все слизеринцы спали в это время, так что поутру вопросов не было. Малиновка часто исчезала из комнаты одной ей ведомым путём, так что второкурсники просто решили, что птица полетела охотиться. Девочки, правда, немного расстроились: им нравилось гладить рыжую грудку и серую спину пернатой. Эванс вышел из спальни до того, как Малфой проснулся. Возможно, смерть Малиновки так подействовала на мальчика, но ему не хотелось терпеть Драко в этот день. К тому же, в животе у Эванса неприятно крутило и тянуло. Он было подумал, что это в очередной раз завелись трупные черви, - органы гнили почему-то быстрее, чем оболочка, - однако всплеск силы чувство не убрал. Второй и третий тоже. А по дороге на завтрак, у самого выхода из подземелий, его поджидала хмурая светловолосая девочка. - Эй, - помахала она рукой слизеринцу, - дуй сюда, дело есть. Не уверенный, что обращаются к нему, Эванс подошёл к девочке. Он её где-то видел. Кажется, она ходила иногда с Лили рядом... а может и не ходила. Галстук был красным. Гриффиндор. Значит, всё же с Лили? - Лилз не ночевала в башне, - подтвердила мысли Эванса девочка. - Мы соседки по комнате, если не помнишь. Второй рыжей, Джинни, тоже не было. Что твоя сестра натворила? - Натворила?.. Гриффиндорка цыкнула, и, схватив Эванса за рукав, потянула за собой. Толкнув мальчика в первую пустую нишу из-под доспехов, девочка нависла над красноволосым. В этом возрасте все девочки были выше Эванса. - Слушай сюда, тормоз, - угрожающе начала гриффиндорка, - не знаю, чего ты хочешь от сестры, но она вечно влипает в неприятности из-за тебя. Недавно она мне плакалась, что ты хочешь тетрадку Уизли, и теперь обе моих соседки таинственным образом пропадают. Ни на какие мысли не наводит? - Тетрадку? - переспросил Эванс. Да, что-то подобное было. Его тянуло к дневнику рыжей первогодки, он это помнил. И, кажется, он что-то говорил Лили про этот дневник. Но теперь это всё словно подёрнулось дымкой, и вспомнить собственную просьбу выходило с трудом. Да и руки болели, в районе плеч. Такое всегда было, когда мясо начинало отслаиваться от костей, но разве не слишком рано для гниения? Сосредоточиться было сложно. На всякий случай Эванс пропитал всё своё тело силой. Стало легче, и боль ушла. - Да, дневник, - нахмурилась гриффиндорка. - Впрочем, неважно. Слушай сюда, красавчик: я жду до вечера, и если рыжая не объявится, то я иду к декану, ясно? Про кражу говорить не буду, так и быть. Я всё-таки не стукачка. Но вот найти их надо. И сам ищи! С этим напутствием она вынырнула из ниши, оставляя Эванса одного. Мальчик потёр шею и тут же скривился от боли. Да что же это такое! Очередной всплеск сырой магии убрал неприятные ощущения. И снова ненадолго. Он даже не успел зайти в Большой Зал, как его окликнул Северус Снейп - декан Слизерина, которому Лили уделяла почти столько же внимания, сколько самому Эвансу. Тёмная фигура мелькала рядом с мальчиком так часто, что он даже запомнил её обладателя. - Мистер Эванс? Отлично, вы-то мне и нужны. Где ваша сестра? - Я не знаю... У Эванса кружилась голова и подводило в животе. Болели плечи, тошнило, сознание было мутным и тяжёлым. Когда Северус Снейп взял его за руку, Эвансу стало значительно лучше: ладони у профессора оказались на диво холодными. - Мистер Эванс? - нахмурился Снейп. - Как вы себя чувствуете? - Да вроде нормально... Мужчина прищурился и поджал губы. Жестом подозвав к себе какого-то старшекурсника со Слизерина, он приказал парню найти Лили Эванс - девочку на змеином факультете знал каждый. - Отведите к кабинету директора, гаргулья пропустит без пароля. И сделайте это быстро, ясно? - Конечно, сэр. Я подключу старост с других факультетов. - Отлично. Действуйте. Дорога до директорского кабинета у Эванса в сознании не осталась. Идти было тяжело, хотя профессор явно пытался подстроить свой шаг под ребёнка; это не особо помогало, если честно. Эванс путался в ногах и хватался за прохладную руку как за спасательный круг. - Мистер Эванс, я напоминаю вам, что, если вы чувствуете себя плохо, я могу отвести вас в Больничное крыло. - Но разве мне не надо к директору? - Директор может подойти к вам, а не вы к директору. Так что? Эванс мотнул головой, с ужасом услышав знакомый хруст - так откалывались кусочки кости от позвоночника при резких движениях. Но подобное было только тогда, когда он не напитывал своё тело магией по нескольку месяцев! Всплеск магии вернул осколки на место, снял муть с сознания и неожиданно сильно ударил профессора Снейпа током по пальцам. Декан отдёрнул руку, но больше никак не высказал своего недовольства. К тому же, быстро снова взял Эванса за руку. - К директору, профессор, - тихо сказал мальчик. - Как скажете. Гаргулья действительно отпрыгнула с их пути ещё до того, как профессор Снейп подошёл к ней. Дальше они с Эвансом встали на чудную винтовую лестницу, действующую как маггловские эскалаторы, и поднялись в кабинет Альбуса Дамблдора. Эванс здесь ещё не был, а вот Лили - пару раз. В основном, из-за прогулов: девочка так и не полюбила ни ЗОТИ, ни Трансфигурацию. И если гулять вместо уроков Минервы МакГонагалл у неё не выходило, то профессора Локхарта девочка игнорировала начисто. "Он мне не нравится", - услышал голос сестры Эванс будто наяву. Самому же Эвансу профессор... нравился. Он был ярким, душным, шумным - кипел жизнью, в общем. И постоянно заявлял всему миру и всем магам: "Это Я!" - А, Эванс... мальчик мой, рад видеть. Надеюсь, ты не волнуешься из-за приглашения к директору? Никаких взысканий, можешь не беспокоиться! Как насчёт чая? Желудок у Эванса подвело, и мальчик кивнул. По приглашению директора он сел в глубокое кресло, - профессор Снейп остался стоять за спинкой, - и принял чашку с тёплым напитком. На блюдце лежало несколько овсяных печений - круглых, румяных и очень аппетитных. Перед тем, как пробовать выпечку, Эванс на всякий случай укрепил дёсны магией. Ещё не хватало потерять несколько зубов. Желудок от пары глотков чая и печений немного поутих, и Эванс понял, что живот у него сводило из-за голода. Но его ведь не должно было быть! Он же... мёртвый. Совсем-совсем мёртвый, он может не дышать, не спать, не хочет есть - и так было очень давно. Не чувствует боли, не чувствует запахов и вкуса... Печенье было вкусным и пахло сливочным маслом. На языке осталась сладость от чая, приятное тепло обволакивало желудок. Снова болели плечи и шея. Но самое страшное - его мёртвое сердце делало натужные, сильные удары о грудную клетку, будто пыталось сломать преграду из рёбер. И Эванс не мог просто взять и перестать дышать, как он делал раньше - он пробовал, когда они с профессором шли к кабинету директора, не вышло. И он запыхался... от быстрой ходьбы. - ...вот поэтому я тебя и позвал, - улыбался в бороду директор. - Ничего страшного, правда? Так что, ответишь мне на пару вопросов? - Да... да, конечно. Можно ещё... печенья? - Мистер Эванс не завтракал, - напомнил Снейп из-за кресла. - Ох, как неловко, мой мальчик! Давай-ка позовём эльфа, он принесёт тебе бутерброды на выбор! Какие любишь? - Эванс неопределённо пожал плечами. - Ну, тогда будут с говядиной и горчицей. Я их просто обожаю, особенно на свежем хлебе. Дикки! По приказу страшненький эльф принёс огромное блюдо, полное разных бутербродов. Были даже с рыбой, но Эвансу не понравился запах. Мальчик выбрал рекомендованные с горчицей и говядиной. На вкус было так себе, но желудок перестал ворчать, а в голове немного прояснилось. Директору даже удалось уговорить профессора Снейпа занять кресло рядом с мальчиком и позавтракать с ними. Декан пил чёрный чай без сахара, но с лимоном; Дамблдор остановился на молочном улуне со сливками и сиропом. - Так где вы с сестрой живёте? - спросил директор. - Приют Святого Стилиана. У нас отдельная комната. - Да, да, отлично... а, прости старика за любопытство, как вы там оказались? Ты помнишь ваших родителей? Эванс на мгновение прекратил жевать и поднял взгляд на директора. Почему-то ответ на этот вопрос был для старика важен, так что мальчик не нашёл причины, чтобы молчать. - Своих не помню. Её тоже. - Её? - растерялся директор. - Мы не родные, - пояснил мальчик. - Она была в приюте раньше меня, но не на много - пара дней, наверное. Нас поселили вместе, потому что не было мест. Потом мы подружились, и нас оставили в одной комнате. Хотя, мне кажется, что Лили что-то поколдовала. Она не хотела, чтобы мы разделялись... мне сложно без неё... жить. Директор задумчиво кивнул. - Но что же насчёт вашей фамилии? - спросил он. - Совпадение? И, мальчик мой, что с твоим именем? Оно ведь есть у каждого ребёнка. разве нет? Эванс взял с тарелки последний бутерброд. Желудок оставался пустым, хотя съел мальчик прилично. - Я взял её фамилию, - сказал он. - Потому что свою не помню. И имени тоже не помню. Не хочется отзываться ни на одно. - Как тебе имя Гарри, мой мальчик? - улыбнулся директор. Эванс прищурился и слегка поджал губы. Это и было его имя - до того, как он стал Эвансом, до того, как он умер. А значит, директор знает что-то... про него. - Обычное, - сказал Эванс. - Ничего такого. Можно ещё бутербродов? - Конечно, конечно. Дикки, будь добр. Эванс, мой мальчик, а как тебе живётся... Может, директор хотел и дальше "разговаривать", но его перебил старшекурсник-слизеринец, которого просил о помощи профессор Снейп. Юноша взбежал по винтовой лестнице и едва не вывалился в директорский кабинет, благо, успел схватиться за стену. - Мистер Юджин? - неподдельно удивился декан. - Что вызвало такую спешку? - Лили Эванс нет на территории Хогвартса!