Мёртвое сердце

Всё продвигалось так гладко и хорошо, что Волдеморту стоило бы заподозрить мир в обмане. Но нет: Англия медленно, однако верно шла Тёмному Лорду в руки, сама того не понимая. Только и стоило заняться подпольной политикой, а не пытаться всё сделать правильно и красиво. Может, если бы молодой тогда-уже-не-Том не побрезговал окунуть руки в дерьмо, а не в кровь, то нынешний Волдеморт даже не родился бы таким, какой он есть сейчас. Собрание Пожирателей Смерти проходило штатно: докладывали о победах и провалах, были отчёты о выздоровлении азкабанских сидельцев, личные просьбы и то, что волновало Волдеморта больше всего — никаких новостей о пропавшей Беллатрикс Лестранж. Тёмный лорд был привязан к женщине, больше эмоционально из-за её щенячьей преданности и слепого обожания. Лишиться верной соратницы оказалось неожиданно неприятно. Немного скрашивал раздражение Морри. Беловолосый сидел у ног Волдеморта, уложив руки и голову тому на колени. Раболепие от этого странного не-человека совершенно не раздражало, наоборот — Тёмный лорд был почти счастлив от такого проявления преданности. Как Белла, только лучше. Более по-звериному, из-за чего змеиная часть Волдеморта, появившаяся из-за разделения души, довольно шипела. Наверное, всё-таки не стоило заключать одну из частей в Нагайну. Слишком много фамилиар передала своему хозяину нечеловеческих черт. Последний из Пожирателей закончил говорить. Волдеморт своих подданных, признаться, едва слушал — больше его волновали белые волосы Морри и покладистость любовника. Хотелось взять мага за шкирку и затащить в постель, чтобы слиться воедино, сплавиться навсегда. Привычное, приятное наваждение. После появления Морри ему больше не требовался ритуальный половой акт с магглами и другими магами. Тем не менее секса в жизни Тёмного лорда стало намного больше, чем было раньше — неожиданно, но вполне приемлемо. Захвату Англии это совершенно не мешало. Тишина затягивалась. — У кого-нибудь есть ещё вопросы? — в конце концов подал голос Барти. Сам Волдеморт редко разговаривал на таких вот собраниях. Если же ему и было нужно что-то сказать, то первым это слышал Барти, ставший своеобразным буфером между Лордом и его подданными. Пожиратели переглядывались, не решаясь издать хотя бы звука. Когда Барти хотел было уже всех отпустить, из единой массы выступила рыжеволосая женщина, не носящая маску — единственная, кто позволял себе такую вольность кроме Барти, Морри и самого Волдеморта. — У меня есть. Просьба… почти личная. Тёмный лорд хмыкнул. Лили Эванс, выжившая неизвестно как и совершенно точно потерявшая память, нравилась ему хотя бы из-за того, что пришла в Крауч-холл вместе с Морри. К тому же, она была наваждением, — как Морри для лорда, — для Снейпа, ещё одного весьма полезного человека. Человека, чья преданность находилась там, где была эта рыжая. Очень удобно, и хотя бы из-за этого стоило бы выслушать её просьбу. Волдеморт приглашающе махнул рукой. Лили Эванс подошла ближе. Смерть изменила её намного сильнее, чем самого Волдеморта. Тёмный Лорд смог сохранить себя, Эванс же потеряла собственную идентичность за Гранью. Стала другой, по рассказам Барти, который за рыжей в школе следил из-за быстрой подростковой влюблённости. Определённо, лорд считал, что крестражи были прекрасной идеей. — Я хочу смерти Рубеуса Хагрида, — сказала рыжая. Волдеморт поднял брови и даже сел в кресле ровнее. Морри, потревоженный этим движением, отодвинулся и слегка помотал головой — видимо, заснул во время собрания и пытался придти в себя. — Что же тебе сделал этот лесник? — поинтересовался Волдеморт. — Не могу сказать. Клятва. Послышались неуверенные смешки со стороны Пожирателей. Волдеморт же подумал, что ему показалось, а потому переспросил: — Кому? Леснику? — Не только, — не переняла веселья Эванс. — Не могу сказать. Клятва. — Я не буду делать это приоритетной задачей, но при случае займусь. Любому, — обратился Волдеморт к Пожирателям, — кому удастся разобраться с Рубеусом Хагридом, будет полагаться награда. Деньги, ингредиенты, должность — что захотите в разумных пределах. Пожиратели зашевелились, тихонько зашелестели, переговариваясь. Лили продолжала стоять, не шелохнувшись. — Что-то ещё, мисс Эванс? — Да. Николас Фламель просит за одного из своих родственников. Шёпот стал громче. Как же, такая новость! Алхимик, не выходивший на связь уже доброе столетие, внезапно связался с какой-то девицей — и теперь что-то просит! — Это мы обсудим позже, — кивнул Волдеморт. — Оставайтесь на обед, мисс Эванс. Остальные свободны. Не было ничего удивительного в том, что кроме Морри, Барти и Лили в обеденном зале Крауч-холла остались ещё двое: Северус Снейп и Люциус Малфой. И если Снейп сторожил свою драгоценную рыжую, то Малфой выглядел как человек, несущий дурную весть. Впрочем, так и было. — Мой лорд… я не решился говорить при всех. Ваше задание… провалено. Ваша волшебная палочка в Министерстве, сломана и сохранена в Архиве как символ… символ победы. Против ожиданий Малфоя, Волдеморт не разозлился. Задумчиво кивнул и махнул рукой, чтобы Люциус убирался. Тот поспешил исчезнуть из зала. — У тебя нет палочки? — подал голос Морри. Волдеморт потрепал его белые волосы, как шерсть любимого пса. — Нет. Была одна, подходящая мне, но её, как видишь, сломали. Жаль, она мне нравилась. Он проследил за тем, как Эванс отходит к Снейпу и тихо переговаривается с зельеваром. По мере диалога лицо Северуса становилось то серее, то желтее. В конце концов он просто обнял рыжую — с такой страстью и чувственностью, будто сам упал в объятия. На самом деле, не было разницы, какой палочкой колдовать, — подошла бы и от Малфоя, и от Снейпа, — но хотелось сохранить хоть что-то своё. Первая волшебная палочка ощущалась его и только его, она бы никогда не предала и не встала бы против уже-не-Тома. Она была идеальной. — Может быть, тебе подойдёт моя? — спросил Морри. Не особо веря в успех, Волдеморт протянул руку. Когда в его ладонь легла рукоятка волшебной палочки, — так похожая на ощупь на его собственную! — лорд ощутил, будто вернулся домой. Палочка ожидаемо выдала целое светопредставление: серебро и золото рассыпалось тысячью крошечных фейерверков. — Она идеальна, — неверяще прошептал Волдеморт. — Совсем как моя. Морри ткнулся ему в колени и скупо улыбнулся. — Мастер сказал, что эта палочка приведёт меня к моей судьбе. Тёмный лорд ощутил… благодарность. Нет, это было больше, чем благодарность — это было почти счастье, такое, каким тогда-ещё-Том его ощущал в прошлом. Больше всего Волдеморту хотелось вцепиться в плечи Морри и никогда его не отпускать от себя, втиснуть в собственное тело и сплавиться с другим человеком, чтобы поделиться этим великолепным ощущением. А впрочем, что его останавливало? Изменившееся настроение Тёмного лорда было ощутимо: воздух резко стал тяжёлым и густым, как молочное желе. Лили, первая понявшая, что будет дальше, нетерпеливо дёрнула Снейпа за рукав: — Пошли-ка отсюда. Северус послушался беспрекословно. Своему Таинственному Профессору Лили смогла хоть как-то объяснить опасность Хагрида: ни слова про детку, но при этом множество подробностей про каннибализм и опасность для всех, кто рядом. Даже в Хогвартсе: а вдруг мясной шар под бородой у лесника проголодается во время урока? Хагрид не станет мешать детке кушать, несмотря ни на что. Не спасёт даже бородатый директор — «великий человек» для Рубеуса. — Может, мне его убить? — предложил Северус. — Пусть этим занимаются другие. Не лезь сам, ты мне дорог. От простых слов Северус словно наполнился жизнью. Исчезла даже вечная хмурая морщинка между бровей. — Раз ты просишь… мы возвращаемся в замок? — М, ну уж нет. Его Темнейшество обещал мне обед — а от таких предложений я никогда не отказываюсь, знаешь ли. Идём. Она взяла его за руку, — ладонь у Северуса была сухой, как пергамент, но очень горячей, — и потянула в столовую. Не тот шикарный обеденный зал, который стараниями Волдеморта превратился непонятно во что, а в нормальную столовую, где подавали изумительно-вкусные блюда. Обед, как всегда, оказался выше всяких похвал. Лили давно заметила, что домовики для неё стараются даже сильнее, чем для собственных хозяев. Расспросы у Дин помогли узнать, что домовые духи просто обожают некро — а этой энергией Лили была пропитана от ушей и до кончиков мизинцев на ногах. Если мисс Эванс нравилась еда, то энергии, по словам Дин, становилось ещё больше. Домовики банально подсаживались на хорошее настроение Лили, как последние наркоманы. К концу пиршества в столовую спустился Эванс, — для всех в Крауч-холле Морри, — бывший непривычно довольным и радостным. — Съешь лимон, — благожелательно посоветовала Лили. — Что-то хорошее случилось помимо вашей случки? Эванс на грубость даже не отреагировал. Он знал, что Лили было просто очень обидно: человек, который ей нравился, слишком показательно её игнорировал в последнее время. Только недавно стало лучше. — Хорошее? Нет. Интересное. Вечером Тёмный лорд придёт в Хогвартс. Вроде бы, мистер Снейп говорил, что сегодня директора не будет… Снейп кивнул. — Да, он предупреждал, что отлучится на вечер и возможно на ночь. Поэтому сейчас лучшее время для лорда, чтобы попасть в замок. — За каким хреном? — поймав недовольный взгляд Северуса, Лили кашлянула. — То есть, зачем? — Ему нужно какое-то кольцо, которое было у директора, — пояснил Эванс. — Вроде бы, тот хранит его у себя в кабинете… но я вам этого не говорил. — Естественно, — Лили одним глотком допила бульон из тарелки. — Сейчас-то возвращаемся в замок? — Да, сейчас… можно. Лорд поговорит с тобой о Фламеле позже. Сейчас Волдеморту… нехорошо. Болит голова. Я останусь тут, хорошо? — Я другого и не ожидала. Переход через камин в Малфой-мэнор и через шкаф в Хогвартс воспринимался как нечто обыденное. Поскольку Лили не могла изменить свой облик на юношеский, — плащ ведь был на Эвансе, — то и пойти в спальню у неё бы не получилось. Конечно, всегда можно сослаться на зелье старения, но этот вариант Лили решила использовать только в самом крайнем случае. Время до вечера Эванс провела в личных комнатах Северуса. Из-за ожидания минуты текли плавленой резиной, и их не скрашивали ни интересные книги, ни приятная компания. Тем более если «компания» вдруг вспомнила о том, что есть куча непроверенных эссе. Момент, когда у Снейпа начало жечь тёмную метку, Лили ждала даже больше, чем обед в приюте. Она мгновенно вскочила на ноги и, едва не подпрыгивая, побежала к выходу из комнаты. — Меня-то хоть подожди, — с усмешкой попросил Северус. — Лучше мне первым выйти. — Да, да. Давай быстрее, в мире нет ничего хуже скуки и ожидания! А я жду уже целый вечер, и мне нестерпимо скучно! — Сейчас, Лили, секунду. Он проверил заклинанием, нет ли кого-нибудь рядом с кабинетом, и только после этого вышел. Лили скользнула следом, как змеица, на ходу набрасывая чары отвлечения внимания — на всякий случай. На восьмой этаж Лили и Северус поднимались потайными ходами, чтобы не привлекать лишнего внимания и сократить время. У Волшебной комнаты, — Лили так и не узнала названия, — уже стояло несколько человек. Помимо Барти и Волдеморта Лили узнала только Малфоя-старшего; двое других мужчин остались инкогнито. — А, Северус-с… отлично. И мисс Эванс, конечно же. Северус, ты говорил, что директор перемещается на башню? — Да, мой лорд. На Астрономическую. — Отлично. Тогда идите туда и проследите за тем, чтобы Дамблдор не помешал моим поискам. Мне потребуется… Руквуд? — Тридцать минут, мой лорд, не больше. — Тридцать минут, Северус. Зачаруй себе таймер, будь добр. После этого Волдеморт со свитой направились в сторону директорского кабинета — так быстро, что Лили даже не успела что-либо спросить про Эванса-Морри. Неужели её братец решил остаться в гостеприимном Крауч-Холле ещё и на ночь? Конечно, сегодня выходной, но вот так пропадать из школы на целые сутки или даже больше… Хотя, кого она обманывает. Если декан Слизерина не поднимет тревогу, то пропавшего ученика никто и не хватится. А Северусу Снейпу вряд ли нужна шумиха вокруг брата Лили. — Нам, значит, опять надо ждать? — уныло спросила Лили, глядя на то, как Снейп зачаровывает своеобразный «будильник». — Да. Полчаса — это ведь недолго, верно? — Ну, это как посмотреть… До Астрономической башни они добрались всего за пять минут. Впереди было почти полчаса ожидания, которое не скрашивалось даже тёмным, красивым зимним небом. К тому же, было холодно. Не для Лили, но для Северуса — у того быстро покраснели щёки и кончик носа. Лили несколько раз уточняла время. Минуты текли ещё медленнее, чем днём. Несколько раз Северус порывался было заговорить, но всё время его что-то останавливало. В тот момент, когда он был готов наконец начать этот несомненно важный для него разговор, на смотровой площадке Астрономической башни появился директор. Выглядел старик совершенно безумно. На плечах у него была серебристая мантия, сотканная словно из лунного света, в правой руке — узловатая палочка, на левой, почерневшей от зловредной магии, болталось крупное кольцо с тёмным камнем; видимо, украшение было тем самым, что искал Волдеморт. Пискнувший «будильник» Северуса привлёк внимание директора. Дамблдор был явно не в себе. Его выдавали дёрганые движения, блестящие безумные глаза и учащённое дыхание. — Северус, мой мальчик! Как я рад тебя видеть! Ты не представляешь! Лили… Лили? Ты жива? О, я счастлив, это просто невероятно, это… это так хорошо!.. — Лили, отойди за меня, — тихо сказал Снейп. — Кажется, аконит всё-таки подействовал. Лили хотела бы отступить, отойти от явно безумного мага, но при виде трёх артефактов на Дамблдоре её тело сковал холод. Снежинки потекли по венам вместо крови, и даже дыхание внезапно стало ледяным. Её тело двигалось само. Лили оказалась заперта в нём на правах простого наблюдателя, неспособного хотя бы поднять руку. Северус, замерший чуть поодаль, тоже не мог двинуться — но его тело хотя бы не приближалось к безумному директору и опасным артефактам. — Лили, девочка моя, ты жива! — продолжал повторять Дамблдор. — Как хорошо, как же хорошо! Я стал повелителем Смерти, найдя три артефакта, они сами звали меня, сами… и я тебя воскресил! Ведь я же? Лили, как же хорошо… Лили подошла к магу совсем близко. Протяни она руку — смогла бы коснуться и лунной мантии, и кольца на чёрной руке, и волшебной палочки. Директор всё повторял: «как же хорошо, как же хорошо!» Он продолжал говорить это даже тогда, когда Лили столкнула его с башни. В тот момент, когда тело Дамблдора упало на землю, в мир проникли тени. Это выглядело как взрыв чёрно-серого тумана, из которого на волю вырывались человекоподобные существа. Всё, чего они касались, в мгновение ока превращалось в сухую серую пыль. Тело Дамблдора было ярким пятном среди этой серости. При нём не было ни лунной мантии, ни кольца, ни палочки. — Плохо, директор, — прошептала Лили, смотря на труп Дамблдора, — плохо. Её глаза сияли ярче, чем луч Авады.