Уроборос

– То-есть, ты собрался возрождать Волдеморта, – значительно позднее, после аж третьего пересказа Шизоглаз, Ремус и Наг сидели на крохотной кухоньке в квартирке над магазинчиком. – Не-е-е. Волдеморт пусть остаётся там, где ему самое место – исключительно в памяти да хрониках. А я хочу возродить Тома Реддла. Люпин поднял одну бровь, выражая этим жестом сразу все сомнения. В частности – напоминая, что Том Реддл и Волдеморт – это, простите, одна и та же морда. – Понимаете, Том сам по себе – не воплощение зла. Он жесткий, местами безжалостный, рациональный и достаточно хладнокровный. Не чистоплюй, но с принципами. Упорный. Самолюбивый. Но у него кто-то или что-то выгрызает куски души. Именно по этому появились такие «перегибы». Жесткость стала жестокостью, безжалостность – бездушием, рационализм – безразличием, а хладнокровность – бесчувственностью. Принципы где-то потерялись, за-то появились одержимость и паранойя. Если суметь вернуть его душе целостность – это всё вернётся к изначальному варианту. Не сразу и не вдруг – но вернётся. Только перед тем как лечить – его сначала надо отловить и вразумить! Маги задумались. Отловить Волдеморта – задача конечно не тривиальная, даже в чём-то героическая, но… …но вразумить Волдеморта?! – И как мы будем это делать? – Рем смутно представлял себе первое и вообще не представлял второе. Допустим, для «отловить» у них есть почти целый Грандмастер Защиты. Наверняка он чего-нибудь такое… этакое.. знает. Наг каким-то совсем не человеческим движением склонил голову набок – он вопрос понял правильно, сам не раз думал. – Были только трое, к кому Том мог прислушаться. Не послушаться, конечно – Том в любом состоянии всегда был упрямее осла. Первый и самый очевидный – отпадает. Абрахас Малфой мёртв и довольно давно… Моуди хмыкнул. – Знаю я пару трюков, после которых это перестаёт быть проблемой… –… второй – Антонин Долохов. Отпадает тоже. Он сейчас где-то в Азкабане робу протирает… Теперь хмыкнул Ремус. Ничего не сказал, но и так понятно – неприступных, действительно неприступных, тюрем не бывает. И уж Азкабан-то так точно не назвать – там всей проблемы, что дементоры. Но что, они не найдут, чем дементоров пугануть? – …и третий вариант, – Наг слегка виновато глянул на союзников, - самый идеальный, как на мой взгляд. Но он вам не понравится… – Не тяни кота за яйца! – рыкнул Моуди. Наг пожал плечами – сами пожелали: – Сивый. *** – Молли, кхе-кхе… Аапчхи!... Девочка моя! Молли, убиравшаяся в доме и совсем не ожидавшая гостей, чуть не подпрыгнула с испуга. По среди гостиной – и так-то не больно просторной – перед камином стоял сам Альбус Дамблдор, собственной, некогда сиятельной, персоной. Но как стоял! В раскоряку, схватившись правой рукой за радикулит, а левой пытаясь пригладить бороду. Борода, чёрно-серая и дымящаяся, стояла дыбом, стойко, как новобранец на плацу. – Директор Дамблдор! – всплеснула руками Молли. Она собиралась почистить дымоход и попросила мужа заблокировать камин. Но Артур… такой Артур. Что он там навертел-то на камине, что директора так приложило? Мордред бы побрал Альбуса с его привычкой являться без предупреждения! *** – Это, действительно, самый идеальный вариант. – Чем это? – Если вынести за скобки то, что он просто самый доступный? Ну извольте. Абрахас – увлечённый, фанатичный нумеролог. Мы просто не сможем толком объяснить ему, чего от него хотим. С ним разговаривать могли только Том и Тони – всех остальных он игнорировал как факт. Тони – балагур и насмешник. Нет, в серьёзной ситуации он и сам становится серьёзным… но критерии серьёзности у него и у нас могут сильно разниться. А Сивый не только не склонен к идиотским шуткам или погружениям в себя и прочим глупостям – но и самый вменяемый из них. – Что-то при наших встречах он не выглядел особо адекватным! – Дайте-ка я кое-что уточню. Вот сидели Вы на полянке, веночек из ромашек плели. Песенку пели... Ля-ля-ля, ля-ля-ля... И тут, вдруг, откуда ни возьмись, выскакивает Сивый, откусывает Вам ногу и убегает в закат, дико гогоча и размахивая чужой конечностью над головой? Так что-ли? Или это всё-таки был бой, в котором Вы в Сивого не жёванной бумагой пулялись, а как бы не Авадами? Моуди невнятно заворчал – возразить-то нечего. *** – Ты так улыбаешься, Люциус, что мне становится страшно. – Я просто нахожусь в гармонии с собой, Северус. Снэйп хмыкнул в бокал с виски. Проверка Хогвартса, длившаяся десятый месяц, заканчиваться и не собиралась. Когда запал схлынул у Министерства, эстафету подхватил Попечительский Совет. Вот уж для кого Дамблдор был сродни камню в почке! Совет сплошь состоит из аристократов – людей состоятельных и состояние своё не проматывающих. А школа при Дамблдоре являлась бездонной бочкой, в которую сколько золота не сыпь – а всё мало. Благотворительность и меценацтво – дело конечно хорошее, что для кармы, что для репутации, но надо же и совесть иметь!... Люцу всё это было особенно близко – наследственное скупердяёство не позволяло выбрасывать деньги на ветер. Он на нервной почве аж чесался весь после каждого собрания. И даже ведь не в деньгах дело было – дело было в отсутствии результата. Но все идеи – хорошие, дельные идеи – зарубались на корню, а любые попытки критики воспринимались в разрезе «Злой Пожиратель Смерти что-то тявкает на Великого Светлого Мага». Но сейчас, после проверок из Министерства, после комиссий, после опубликованных результатов – ну просто сам Мерлин велел! И Люц был искренне счастлив, настолько, что даже не стеснялся это демонстрировать. – Ты знаешь, Люциус, что в этом мире существуют и другие радости? Я имею в виду – помимо чужих горестей? Люциус величественно кивнул: – Знаю. Но они не настолько интересные. *** Ремус молчал. Очень выразительно молчал. – Не знаю я, зачем он тебя укусил! – сразу поднял руки Наг, – но я даже в кошмарном бреду не могу предположить, что он стал бы сводить счёты с родителями, обратив их ребёнка в оборотня! – Почему нет? Что может быть хуже для родителей, чем превратить их ребёнка в чудовище? – Он же сам рождённый! – закатил глаза Наг, – Для него укус – это дар и честь, которой надо гордиться и соответствовать. Вот родителям чего-нибудь ненужное оторвать – это запросто. А ребёнку вредить – потерять уважение своих из стаи. А там и до нового вожака не далеко. Так что чушь это всё. Рем почесал бровь. Откуда взялось… ясно откуда – Дамблдор сказал. Родителям сказал – а они повторили. Вот ведь активист - везде его борода торчит! – Погоди, – Моуди нахмурился, – а если бы ему Волдеморт приказал? – А вот тут мы плавно перетекаем к главной причине, по которой Сивый выиграл премию «Стоп-кран года». Если бы Волдеморт что-то такое приказал – Сивый бы послал его… далеко послал. – А Метка? Разве она не принуждает если надо? – А у него нет Метки, – Наг хулиганисто усмехнулся, наслаждаясь результатом. – Вот поэтому-то он и остался единственным нормальным в этом рассаднике психозов. – Стоп, – Аластер нахмурился ещё сильнее, – «Поэтому»? Ты знаешь, что такое эта Метка? – Только в общих чертах. В очень общих, – Моуди вздохнул. В очень общих он и сам знал. – Она в фоновом режиме работает по принципу сообщающихся сосудов. Передаёт между связанными настроения, устремления, эмоции. Только сегмент Тома доминирующий и как бы стоит на возвышении. Образованные мужчины понимающе кивнули. Вниз вода идёт быстро и охотно, а вот вверх – уже гораздо сложнее. Неудивительно в таком случае, что когда политик-Том превратился в психопата-Волдеморта – за ним, как нитки за иголкой, потянулись и его меченные. А меченными среди Пожирателей были все. Кроме, видимо, Сивого. Похоже, это и правда был самый лучший вариант… – А ты хоть знаешь, где он?