Уроборос

Так или иначе, правдой или не правдой, мытьём или катанием – но Наг твёрдо вознамерился спасать и защищать. Даже вопреки желанию самого защищаемого – ибо с Тома, пока он в таком состоянии, взятки были гладки. И единственное, что останавливало Нага – это отсутствие Тома в пределах досягаемости. Нагу срочно нужны были свежие идеи и помощь. И по законам жанра – требующего роялей в кустах, цыганский табор с песнями и козу с баяном – он эту помощь получил. А то, что помощь была несколько не такой, на какую надеялся Наг… Ну, извините уж. Как говориться – «берите, что дают». *** В бытность свою Гарри Поттером – мягкого и доброго я-знал-твоих-родителей-Люпина Наг не особо жаловал. Не потому, что он был оборотнем – Поттер был чужд как магического снобизма к низшим тёмным тварям, так и маггловского страха перед жутким чудовищем. Причина неприязни была в том, что Люпин был… непонятным. Неопределённым. Он раздражал так же, как подсознательно – а иногда и сознательно – раздражают люди, пытающиеся усидеть на двух стульях разом. Ибо Ремус, с одной стороны, старательно скидывал с себя ЛЮБУЮ ответственность за мальчишку-героя, был очень невнятен и осторожен в словах и поступках и максимум, чего от него можно было добиться – это восклицаний на тему похожести Поттера и родителей. И, по сути, для Поттера он так и остался полузнакомым преподавателем ЗОТИ. Да, он знал его родителей. Ну и что? Но при этой отстранённости – несколько трусливой на взгляд Нага – он почему-то не считал зазорным лезть туда, куда его не звали и советовать и указывать Поттеру что ему делать и как думать, спекулируя памятью о родителях, их якобы «жертвой» во имя жизни Гарри, чувством долга, чувством вины… и прочей поебенью, которой ребёнка тогда кормили все, кому не лень. Не склонному к умствованиям и рефлексиям Поттеру иногда хотелось задать ему один простой вопрос: «Где ж ты был-то, такой добрый, все предыдущие годы?» Прошли годы, мальчик-Гарри вырос и умер, чтобы стать Нагом… а отношение к Люпину не изменилось. Разве в худшую сторону. Не просто трус – а трус с высокими идеалами и грустной историей. Причём и первое, и второе используется для того, чтобы эту трусость половчее прикрыть. Таким был Ремус Люпин образца третьего курса Гарри Поттера. Тот, кто вошёл в начале августа-месяца в «Мелочи» – на Люпина, которого помнил Наг, был похож только внешне. И то не слишком-то. Там – была безвольная тряпка из траченного молью волчьего хвоста. Здесь – сильный и очень умный хищник, одинаково опасный как на двух, так и на четырёх ногах. Может и не вожак – но и не забитая дрожащая омега. Такой вполне себе натуральный самэц. «Самэц» же, не смотря по сторонам, в несколько шагов преодолел расстояние от входной двери до прилавка, шлёпнул на стол перед Нагом чётки и клыкасто ухмыльнулся: – Поговорим? *** – Так значит ты и есть Гарри Поттер… Вы знаете – оборотни весьма обаятельные создания. Им почти невозможно отказать. Стоит только глянуть в их честные глаза (по-волчьи жёлтые, откровенно хищнические), на их добрые, открытые улыбки (со сверкающе белыми и жутко острыми клыками), услышать их мягкие, глубокие голоса (с ясно различимой подложкой из звериного рычания), ощутить уверенность их крепких рук (с такими когтями, что мурашки начинают маршировать во все стороны сразу) и… вам уже совершенно не хочется возражать. Вот и Наг не стал. Не потому даже, что испугался – он реально оценивал свои силы и понимал, что при желании легко избавиться от оборотня. И никаких признаков воспаления совести в себе по этому поводу не обнаруживал. Но он был… ошеломлён. Поражён. Заинтригован. А потому честно ответил этому новому, настоящему Люпина на все заданные вопросы. Ничего не исказил, нигде не соврал. Одно только – отвечал Наг именно на вопросы, чётко по их форме. Но Ремус тоже был не пальцем деланный, и быстро смекнул, что к чему. – Нет. – Цыц, – отмахнулся волк. Всё же известие о том, что маленький комочек, безоговорочно признанный своим с первой секунды – вырос вот в это, было не слишком-то легко переварить. – Ты, – он для верности ткнул в парня пальцем, – Гарри Поттер. И в этот момент дверь распахнулась повторно. *** Аластор Моуди всегда старался не рубить с плеча. Будучи потомком целой вереницы боевых магов, более того – сам являясь Грандмастером Защиты, он прекрасно знал, что именно чаще всего губит большинство неплохих, в общем-то, воинов. Не хитроумные враги, не страшные чудовища, не немочь тела, не слабости и хвори. Нет, страшнейшими врагами любого воина – да вообще любого! – являются торопливость и поспешность. Но при этом он умел действовать решительно, взрывать за собой мосты так, чтобы от них не оставалось даже памяти, полагаясь только на интуицию и не имея к этому вообще никаких разумных поводов. Вот сейчас интуиция говорила – «Иди и выясняй!». И он пошёл. Очень, надо сказать, удачно выбрав время. Как раз успел услышать последнюю фразу Люпина. *** – Во те на! Оборотень и Уроборос резко повернули головы на знакомый голос. У закрытых – уже – дверей, стоял Аластор Моуди, прищурив свой единственный настоящий глаз. И это не сулило ничего хорошего. Наг только вздохнул, понимая, что пересказывать историю ему сейчас придётся по второму кругу.