Глава 19
«Трон»
У него закончилась бумага. Даже та, что годилась лишь под упаковку. Даже бумажные полотенца. Драко с недоумением художника обнаружил, что в квартире закончилась любая поверхность, на которой можно было бы писать. После прощания с Забини, вот уже несколько дней в полной тишине и покое он наслаждался возможностью разложить все по полочкам. Фиксировать все в письменном виде всегда помогало упорядочить в голове множество разноплановых событий. Зачастую именно после перенесения на бумагу картина происходящего становилась целостной. Драко сейчас было очень необходимо сделать несколько шагов назад и еще раз взглянуть на развернувшиеся события. От отца не было никаких вестей уже почти неделю. Чем он занят? Выжидает? Планирует посылать кого-то еще? Или наслаждается тем, как его сын медленно сходит с ума, пытаясь вычислить его планы? Драко, задумчиво потирая переносицу, рассматривал свои выводы, аккуратным почерком занимавшие больше сорока кусков пергамента, бумажных полотенец и обычных листов. Бумага мельтешила перед глазами, а буквы сливались в единое полотно. — Вингардиум Левиоса! — и все листы взмыли в воздух, окружив Малфоя-младшего. Он принялся двигать их, отталкивая влево листы с подробным описанием старых событий, вверх те, где фигурировал Аврорат, включая Тео, а полтора листа, связанных с отцом, он поместил прямо перед собой. Схема все еще выглядела неудобно. Драко щелкнул пальцами и позади него с негромким хлопком аппарировал домовой эльф. Не оборачиваясь, Малфой произнес: — Тащи нитки. Толстые, шерстяные. Мне нужны красные, синие и зеленые, — он на мгновение задумался и добавил. — Если найдешь, еще золотые. Только поживее. Связывая между собой листы, Драко поймал себя на мысли, что со стороны выглядит как сумасшедший. Наверняка Забини бы сказал что-то про разноцветную паутину, которую от избытка стресса решил сплести скромный государственный служащий. Еще он бы добавил, что-то про выбор оттенков и провел параллели с их общими знакомыми. Да, Забини бы точно повеселился, глядя на эту парящую схему. Устало Малфой упал в кресло. На кофейном столе материализовалась чашечка горячего чая. Этот эльф-домовик знал свое дело. Драко не утруждал себя запоминанием имени, но на этот раз был готов сделать исключение. Последние два года к работе эльфа не было ни единого замечания. Точно, надо узнать его имя. Он только хотел щелкнуть пальцами, как вовремя опомнился. — Мерлин, я что, так нуждаюсь в компании, чтобы с домовиками начать дружить? — сам себя осудил Драко. За последние месяцы его заветным желанием было остаться одному. Просто спокойно побыть наедине с единственным здравомыслящим собеседником — самим собой. Но вот уже который день он наслаждался настоящим одиночеством и… хандрил? Малфой раз за разом старался сосредоточиться на разгадке стратегии собственного отца. Он уже составил карту того, что Люциус может знать, чего он знать не мог. Вспоминал, как действовал Малфой-старший во всех сложных ситуациях, какие маневры он устраивал и с кем советовался. Эти дни можно было бы назвать продуктивными, если бы Драко не начал разговаривать сам с собой. Первые пару раз он даже не заметил этого, но это стало повторяться так часто, что даже увлеченный своим расследованием слизеринец смог это заметить. — Может, мне нужны уши, чтобы записывать лучшие цитаты? — рассудил Драко. — И на месте Забини мог оказаться хоть домашний эльф? Малфой мало спал. Неведомая сила словно подкидывала его в кровати в 6 утра, он смотрел на часы и засыпал, чтобы проснуться в 7, затем снова засыпал, чтобы в 8 окончательно потерять надежду на непрерывный долгий сон. В вечном ожидании нападения мышцы не могли расслабиться, тело находилось в сильном напряжении, как тогда, во время драки с лже-Роном Уизли. Та драка закончилась, но четкое ощущение нависшей угрозы только усиливалось. Поразительным образом сил у Драко было навалом. Несмотря на тревожный сон, он просыпался полным энергии и вновь и вновь переписывал все, что знает об отце, о Поттере, о Нотте. Иногда новые версии обрастали еще большими подробностями, уточнениями, предположениями. Если напрячь память, Малфой мог вспомнить, что нечто похожее он чувствовал в свои 16 лет, когда под угрозой убийства он планировал покушение на жизнь Дамблдора. От резкого уханья и звука хлопающих крыльев Драко резко дернулся и пригнулся, словно уворачиваясь от заклятья. Чертов стресс. Похоже, у такой продуктивности и сосредоточенности есть свои минусы. Драко подошел к окну, нервно сжимая палочку в руке. Он аккуратно открыл его и впустил птицу. Филин величественно влетел в комнату, и, чуть не запутавшись в левитирующих листах бумаги и скрепляющих их толстых нитях, приземлился на рабочий стол Драко. Тот без промедлений рванул к нему и отвязал от лапки конверт. Это была птица Малфоев, только у них на лапках были изумрудные кольца. Надежда, что написала мама, таяла на глазах — она бы не стала посылать сову без ведома отца. А он едва ли одобрит вынос любой информации за пределы мэнора. Драко аккуратно распечатал конверт, который оказался на удивление тяжелым. В нем был пергамент и две прямоугольные черные карточки с гербом Малфоев. На пергаменте со свойственной отцу лаконичностью было указано:Пятница. 12:00. Дневной чай.
Карточки, бархатные на ощупь, все еще вызывают недоумение. Со всех сторон они напоминают книжные закладки, но для чего отец прислал их? Почему их две? Потребовалось чуть больше пары минут, чтобы осознать. Понимание ударило под дых, словно тролль. Драко с ужасом еще раз взглянул на карточки и отбросил их в сторону. Порт-ключи. Это порт-ключи в мэнор. Значит, отец закрыл от него камин. И вышвырнул из магической системы распознавания «свой — чужой». Едва ли существовал способ объявить войну красноречивее. В груди медленно начинала клокотать ярость. Даже если отец знал все, Драко не сделал ничего, что оправдало бы такое отречение. Разумеется, лишить имени и наследства Люциус не решился бы. Поскольку Малфой-младший был единственным наследником фамилии, это означало бы крах всех трудов отца как главы семейства. Но за многие поколения чистокровные семьи придумали десятки, если не сотни изощренных способов воевать с собственными отпрысками, не нарушая приличий и сохраняя статус. Гнев рос стремительно, кровь застучала в висках. Лицо наследника уважаемого древнего рода перекосило ненавистью. После всего, что он сделал. После всего послушания, уважения, бесконечных званых ужинов, общения, мать его, с невообразимо тоскливыми помощниками первых лиц. После согласия на эту абсурдную свадьбу, отказа от собственных предпочтений и желаний. От гнева руки подрагивали. Пружина, годами сдерживаемая приличиями, чужими амбициями и чужими решениями, наконец, лопнула. К черту! Драко принялся разрывать листы, парящие в гостинной, на мелкие кусочки. — Плевать, что ты задумал! Плевать, чего хочешь! — он в ярости бросался от одной части паутины к другой. — Неблагодарный! Высокомерный! Кусок! Дерьма! Конфринго! Пергамент вспыхнул как спичка. Один за одним, пламя передавалось по длинным шерстяным нитям. Драко довольно оглянулся, чувствуя поразительную гармонию внутреннего и внешнего миров. Широкая улыбка тронула его губы. Хлопок. Домовой эльф аппарировал и громко охнул. Драко, опьяненный от гнева, едва услышал его. Он театрально развернулся на пятках, чтобы познакомиться с домовиком. Пора. Едва они встретились взглядами, как домовик с глухим хлопком исчез. — Эй ты! — запоздало крикнул Малфой. — Куда собрался? Дым заполнил всю гостиную. Горький запах паленой шерсти неприятно сдавил горло. Видимо, домовик не оценил этого обжигающего как пожар гнева хозяина. Драко хихикнул от такого пошлого сравнения. В глубине души захотелось, чтобы эта квартира сгорела до тла. Он шагнул к окну, чтобы распахнуть его, впустив свежий воздух и распалив пожар еще сильнее. От такой смелости и свободы перехватило дыхание. Чувство сумасшедшего восторга поднималось в груди. Драко уперся руками в раму и прикрыл глаза. Адреналин толкал его двигаться вперед. Распахнуть окно, может, даже взорвать пару стен. Новости об уничтоженной квартире победителя Дамблдора разлетятся быстрее сов, разносящих утренние газеты. Квартал отцепят авроры. В менор нагрянет сам Гамп в поисках ответов. Отцу придется претерпеть некоторые неудобства. Возможно, доложат самому министру. Придется отвечать на вопросы Паркинсонов. Ах, это же целая череда досадных неудобств! А затем он, Драко, в своем лучшем костюме и с тростью явится на дневной чай. Разумеется, он будет там. Отца ждет незабываемое чаепитие. — Что ты творишь?! — выпалил где-то позади до боли знакомый голос. Ну конечно. Разумеется. Вечно ты портишь все веселье. Еще один, решивший, что сможет манипулировать Драко Малфоем. Испепеливший в труху его блистательную и перспективную жизнь. Гарри мать его Поттер. Драко только открыл рот, чтобы послать этого чертового революционера к известной матери, как сильные руки крепко схватили его за плечи и рывком оттащил его от окна. Останутся синяки. Видит Мерлин, останутся синяки. Резкий удар, из глаз посыпались искры. Поттер припечатал его спиной к стене, совсем не церемонясь. Гарри пришлось потрудиться, чтобы отсечь разгорающийся пожар от других комнат. Огонь успел перекинуться на дорогие шторы и старинный шкаф, запечатанный магией. От соприкосновения с огнем, шкаф искрил, но не открывался. На совесть зачаровали. Не смея сдвинуться с места, Малфой наблюдал, как Поттер поэтапно тушил очаги возгорания. Он был быстр, движения собранные, ни полшага лишнего. Чертов сукин сын боролся с пожаром так же легко и успешно, как и убивал людей. Драко умел признавать профессионализм там, где он был. Именно этому он учил Блейза, который демонстративно игнорировал успехи всех, кто ему не нравился. Это было настолько возмутительно непродуктивно, что у Малфоя аж слова закончились, когда Забини не увидел в этом проблемы. «Опять я думаю о посторонних вещах. Да сколько можно?» — упрекнул сам себя слизеринец. — Я думал, на тебя напали, — признался Поттер, закончив смену пожарным. — Что это еще за перфоманс? Смахнув пот со лба, он рухнул в кресло, чудом не пострадавшее ни от огня, ни от тушения. — Гамлета ставлю, — съязвил Малфой, явно впечатленный словом «перфоманс» из уст человека, не закончившего Хогвартс. Но несмотря на столь высокие достижения в области вокабуляра, едва ли он поймет всю суть шутки. — Что ты вообще тут делаешь? Неужто спасать меня пришел? — Пришел узнать, пора ли менять информатора, — ощетинился Поттер. — Вы же мрете как мухи. Постоянно пересчитывать приходится. — Но как ты вообще… А! Домовик! Вот куда удрал, тебе докладывать! Знаешь, я догадывался, что верность это штука мифическая, но этот маленький кусок… — Викки испугался за тебя, неблагодарная свинья! Хотя мог бы оставить один на один с последствиями собственных решений, хоть раз в жизни. — Хоть раз?! — Драко аж задохнулся от возмущения. — ХОТЬ РАЗ? Где мы оказались по твоей милости? Кто притащил Нотта в мой дом? Кто подставил под удар конспирацию, решив сразиться с Лордом в Косом переулке? Кто заявился на Рождественский бал? Да буквально все, что я делаю, это прибираю за тобой твое же дерьмо! И где благодарность? Поверить не могу! Малфой перешел на крик. Он никогда не переходил на крик даже в самых отчаянных спорах. Даже с самыми раздражающими собеседниками. Но если у Поттера и был талант, так это выводить из себя. Подбирать слова, которые прошибали все барьеры и жалили прямо в самолюбие. — И для чего ты это делаешь? — сверкнул глазами Гарри, не поднимаясь с кресла. — Если тебя так сильно это бесит. Почему не вызовешь Его прямо сюда и не закончишь все это? Отец будет рад, Волдеморт будет счастлив, карьера рванет вверх. Может, даже станешь третьим советником Министра магии. Отвратительный вопрос. Мерзейший. Драко сам не решался задать его себе, а уж отвечать этим наглым зеленым глазам, так смело и с таким прищуром смотрящим прямо на него — подавно. Как и во время светских бесед, когда он слышал неуместный вопрос, Малфой решил перейти к новостям: — В пятницу я пойду отвечать на эти же вопросы к отцу. Отличная будет встреча, будем разбираться, как поприличнее выкинуть меня из наследства. — Что? — Ты оглох? Отец вызывает на «дневной чай». Думаю, после нашего маленького приключения с Ноттом, у него множество вопросов. Вон, даже порт-ключ прислал. Смотри-ка, несгораемая дрянь. — Порт-ключ в твой собственный дом? — недоуменно поднял брови Гарри. — Это бессмысленно. Он встал и зашагал к лежащим на полу ключам. Обе карточки не тронул ни огонь, ни вода. Поразительная сохранность имущества Люциуса Малфоя. Гарри задумчиво разглядывал их со всех сторон, словно пытаясь что-то обнаружить. — Если и так, то почему их два? — произнес он. — Это правда два стандартных порт-ключа, но если ты один… — Ты еще не понял? — скривил губы Драко, стараясь не смотреть на своего гостя. — Отец жаждет видеть нас обоих. — Но если бы я не пришел… — Я бы пошел один. Впрочем, так я и собираюсь поступить. Извини, но свои проблемы с отцом я не собираюсь обсуждать при причине этих самых проблем. Поттер замолчал, погрузившись в собственные мысли. Драко не сводил с него глаз. Повисла напряженная пауза. Явно что-то решает. Это выражение лица не сулило ничего хорошего. Какое бы решение этот очкарик не принял, Малфой не собирался допускать его до разборок с семьей. Такого подарка Люциусу он преподносить не собирался. Это их дело, отца и сына. Гарри устало потер переносицу и, глубоко вздохнув, словно собираясь с силами, произнес: — Чего ты хочешь? — Сейчас важнее, что хочет отец, — выплюнул Малфой, смущенный столь странным вопросом. — Нет, — странный огонь вспыхнул в глазах Гарри. Он подошел к Драко почти вплотную. Пронзительные изумрудные глаза снова оказались так близко, что воздуха стало не хватать. Сердце пропустило удар. — Чего ты хочешь для себя? Кресло Министра магии, собственную школу зельеварения, свою команду по квиддичу? — Да что на тебя нашло?! — Аврорат? Возглавить свой департамент? Тут Драко окончательно застали врасплох. Амбиции. Гарри Поттер спрашивает его о самых заветных желаниях. Мерлин, даже в голове это звучит непристойно. Но тут Поттер попал в яблочко — много лет Драко обдумывал собственное самое блестящее будущее. В самые отчаянные времена он закрывал глаза и представлял себя на вершине. Хотел ли он стать, как отец, важной политической фигурой Британии? Несомненно. Решать судьбы и руководить мэнором? Само собой. Но Драко всегда хотел большего. В глубине души он хотел не просто превзойти отца. — Все очень просто, — выпалил Драко, ощущающий, как его сердце бьется все чаще. Его глаза сияли, а на губах расплывалась торжествующая улыбка. Разговоры об амбициях всегда возбуждали Малфоя сильнее всего. — Я хочу место за столом. За столом, где все решается. Отец никогда его не имел, хоть и подбирался очень близко. Мне не нужна команда или слава героя всей магической Британии или кресло министра, будь оно проклято. Я хочу место на самом верху. — Я дам тебе его. Место за главным столом этой страны. Он все еще близко. Слишком близко. Драко хотел отстраниться, но как загипнотизированный смотрел в эти глаза, обещающие ему трон. Этого не может быть. Поттер не может дать то, чем не владеет. Напрашивалась колкость, шутка, ирония. Все, чтобы доказать, что он не верит ни единому слову. Малфой, никогда не жалующийся на нехватку идей, не смог подобрать ни одного оскорбления. С губ сорвалось: — Как? Губы Гарри тронула ухмылка. — Ты все еще меня недооцениваешь. Да. Наконец, самообладание возвращается к Малфою. Если Поттер хочет вышибить его из равновесия, то просто так он не сдастся. Драко делает полшага вперед, сокращая расстояние между ними так, что дыхание Поттера можно почувствовать на своем лице. О, теперь ты удивлен. Драко наклонился к самому уху этого манипулятора, убийцы, лидера революции и шепчет: — Так впечатли меня.