август 2022 года.
Скажи, что ты этого хочешь.
Мы в тысячах километров от того дня, когда всё началось
Но я стою здесь, с тобой, и просто пытаюсь быть честным.
Если честность означает то, что я должен сказать тебе правду
То, я всё ещё люблю тебя.
_____________
Гарри Поттер хихикает у него на руках, и Сириусу Блэку начинает казаться, что он понимает смысл слова «дом». — Это самый милый ребенок, которого я когда-либо видел, и я говорю это не потому, что являюсь его крестным отцом. Лили улыбается рядом с ним. Она выглядит такой усталой; Сириусу жаль ее, но когда он вошёл, то сказал, что она выглядит прекрасно. — Нет, — говорит она, — ты так говоришь, потому что он мой сын. — Ой, Лилс, посмотри на себя, ты такая самоуверенная! — У него мои глаза. — Да, — Сириус соглашается, когда на него сверкают зеленые глаза крестника. — Но у него дурацкие волосы, прямо как у Джеймса. — Пожалуйста, — она морщится, — не напоминай. Я не знаю, что с ними делать. — Я научу его ухаживать за волосами, чтобы они не превратились в беспорядок, как у его отца, не волнуйся. — Разве ты спасаешь жизни? — Я хочу служить ему, Лили. Она закатывает глаза и открывает рот, чтобы поддразнить его в ответ, но входная дверь открывается. — Я дома, изумительная будущая жена и идеальный сын. Джеймс Поттер входит в свой дом с полными руками продуктовых пакетов. Он слышит, как его жена приветствует его в ответ, хотя он еще ее не видел. — Здравствуй, Сохатый, — говорит голос, и внезапно все сумки оказываются на полу. — Господи, ебучий случай, Иисус Христос! — Джеймс кричит и бежит в гостиную. — Сириус? — Джеймс! — причитает Лили. — Не перед ребенком. Рядом с ней улыбается Сириус Блэк, лучший друг, которого он не видел почти год. — Привет, любовь всей моей жизни. Джеймс моргает, сдерживая желание ущипнуть себя. С тех пор, как Блэк уехал, ему снились сны с Сириусом, но он слишком горд, чтобы признаться в этом вслух. — Какого черта ты здесь делаешь? Сириус имеет наглость пожать плечами. Он сидит здесь, на его диване, в его квартире и только пожимает плечами. — Я был поблизости, поэтому решил зайти. — Я не знал, что мы живем так близко к блядской Австралии! — Джеймс! — вмешивается Лили. — Мы всегда жили рядом, Сохатик, — говорит Сириус подлизывающимся голосом. — Ты жил в моем сердце каждый божий день в течение этого года. — Замолчи. — Эй, — возражает Блэк, — ты же пригласил меня. — Да! На следующей неделе! — Что я могу сказать? Я не мог дождаться встречи с человеком, вышедшим из Лили. — Сириус! — восклицает Лили. — Извини, — он поворачивается к Джеймсу с щенячьими глазками. — Сохатый, разве ты не рад видеть меня здесь больше своей жизни? — Конечно, идиот. — Так почему ты меня ещё не обнял? Прежде чем успевает вздохнуть, Сириус оказывается в объятиях Джеймса. Он в его объятиях и на этот раз, он уверен, что знает, что такое дом. И так хорошо быть дома. Он никогда не думал, что будет скучать по запаху Джеймса, но его шампунь не изменился с тех пор, как им исполнилось одиннадцать, и каким-то образом этот запах стал успокаивающим. Он никогда не скажет этого, но он собирался купить шампунь Джеймса в Интернете в трудные дни, когда они были на разных концах мира. Но теперь они встретились, и он знает, что шампунь не смог бы сотворить волшебство объятий Джеймса Поттера.***
[Мародеры]
Сохатый прислал фотографию
Сохатый: смотрите кто появился в моём доме без предупреждения! Хвост: омг Хвост: самый красивый парень в мире Хвост: он летел в самолёте через весь мир и до сих пор выглядит ТАК Хвост: я не могу понять как Сохатый: где справедливость?! Бродяга: Пит, ты меня засмущал Бродяга: не могу дождаться, когда снова увижу тебя. надеюсь, Париж принял тебя Хвост: это так!!! Хвост: много круассанов Хвост: #жизньмечты Бродяга: рад за тебя! хd***
Сириус лежит на кровати в своей комнате. Джеймс выбрал ему самую большую гостевую комнату, потому что хорошо его знает. Простыни мягкие, и Сириус знает, что если он не будет о них думать, то уснет. Он утомлен поездкой. Возвращение в Лондон делает его счастливым, ведь друзья рады его видеть, но какая-то его часть хочет сбежать. Это желание не такое большое, как раньше, но оно присутствует. Лондон, конечно, означает дом, но Лондон также означает его родителей. Будучи в Австралии, он был достаточно далеко, чтобы ничего о них не слышать, особенно когда он заблокировал их в социальных сетях. Но возвращение сюда означает, что он не защищен от них. Это означает, что однажды он может пойти по улице и увидеть фотографию своего отца на первой полосе экономического журнала. Однажды он увидел его на автобусной остановке. Он знает, что покупка этой галереи принесёт много шума. Он знает, что люди будут сплетничать, и он знает, что это дойдет до его родителей. Он хотел бы не волноваться, не притворяться, что является свободным, но всё наоборот. Страх сидит в его животе с тех пор, как он приземлился, и становится более весомым с каждой минутой. Он закрывает глаза и сосредотачивается на своем дыхании. Джеймс пугает его, когда входит. Они не стучат и никогда не стучали, уединение для них чуждо, и именно так Джеймс однажды увидел Ремуса и Сириуса в неподходящий момент. Но он так и не усвоил урок. — Эй, Бродяга, ты не спишь? — он тихо спрашивает, и именно так Сириус понимает, что в безопасности. — Да. — Мы можем поговорить? Сириус отстраняет в сторону, освобождая место для лучшего друга. Он похлопывает пустое место. — Конечно. — Итак… — Джеймс плюхается рядом с ним. — Теперь, когда ты здесь, и все в норме, давай поговорим о настоящей проблеме. Сириус хмурится. — Что за проблема? — Ты приехал слишком рано. Все страхи Сириуса обернулись прямо на него. У Джеймса сейчас семья, ребенок. Он планирует свою свадьбу. На девушке своей мечты. Может быть, что-то изменилось, а он не понял. Может быть, они не такие, как раньше, потому что Сириус сбежал на другой конец света. — Я не думал, что это будет проблемой. Я думал, что являюсь постоянным гостем в качестве твоего брата, — он пытается быть небрежным, но Джеймс знает его слишком хорошо, поэтому сразу же слышит тревогу в голосе. — Конечно, Бродяга. Никогда не сомневайся в этом, — он говорит ему и целует в макушку. Сириус видит нежность в его глазах. — Просто… — вздыхает, — Ремус придет сегодня вечером. У нас еженедельный ужин. — Ты ужинаешь с Ремусом раз в неделю? — Кто-то должен убедиться, что он по-прежнему ест твердую пищу хотя бы раз в неделю. Этот мальчик совсем не знает, как позаботиться о себе. — Разве он не работает над кандидатской диссертацией? — Да, — Джеймс кивает. — Вот почему я проверяю его каждый день. Сириус закатывает глаза, но Джеймс только улыбается. — Ты действительно как наша мама. — Кто-то должен ей быть. Но не ревнуй, я тоже проверял тебя каждый день. — О да, я заметил. — Боюсь, мы упускаем здесь главное, — Джеймс кладет руку ему на плечо с отцовским взглядом, который стал совершенным с тех пор, как родился Гарри. — Ремус придёт. Сегодня вечером. Ты не против? — Ну, — Сириус берет прядь волос и морщится. — У меня синдром смены часовых поясов, я выгляжу как дерьмо, поэтому мне нужно огромное количество времени, чтобы выглядеть презентабельно, но в остальном все в порядке. Джеймс моргает. — Действительно? — Слушай, конечно, я чертовски напуган, но я знал, что мне придется увидеть его, если я вернусь. Может быть, лучше увидеть его здесь, с тобой. Быстро сорвать пластырь. — Посмотри, какой ты взрослый! Я так горжусь тобой! Сириус снова закатывает глаза, но улыбка на его губах выдает любовь, которую он испытывает к Джеймсу Поттеру. — Спасибо, мам. Он делает вид, что протестует, когда Джеймс снова обнимает его, но держит крепче друга. — Знаешь… — говорит он через некоторое время, теперь достаточно уверенно, — на самом деле есть причина, по которой я приехал раньше, чем ожидалось. — Серьёзно? Ты же знаешь, что она тебе не нужна, да? — Да, — улыбается Сириус, — да, Джеймс, я знаю. Он вырывается из объятий друга. — Я приехал сюда, чтобы посетить галерею. — Какую галерею? — Галерею, которую я хотел бы купить. Джеймс хмурится, так растерянно, что даже смешно: — Что? — Купить, Джеймси, знаешь, за деньги? — дразнит Сириус. — Нет, но о чем ты сейчас говоришь? — Я говорю, что, возможно, вернусь домой. — Действительно? Думаешь, пора? — Я чувствую себя готовым, — кивает Сириус. — Чувствую себя измененным. Знаю, это звучит банально, но я хочу это сделать. Джеймс улыбается ему: — Это так круто, Бродяга! Я так горжусь тобой, — он хлопает Блэка по плечу. — И я могу снова обнять тебя? — Разумеется.***
Ремус и Лили
Лили?
Лили!!!
ЛИЛИ ЭВАНС!!!
ух ты успокойся дай мне спокойно покормить своего ребенка что происходит, королева драмы?Ремус прислал скриншот
это шутка?
они шутят?
думаю, что Сириус не такой уж и красивый даже он может страдать из-за разных часовых поясовТАК ОН У ВАС?
эм да?ПРЯМО У ВАС В КВАРТИРЕ?
сейчас он сидит на диване…блять
блять
блять
он решил нас удивить приехать на неделю раньшеблятьблятьблять
я всё ещё должен прийти к вам сегодня вечером?
ох, Ремус, не будь дурашкой конечно, ты должен прийти всё будет хорошо, не парьсяну не знаю…
Ремус, если ты не приедешь, то просто знай, что Джеймс выследит тебя и привезет сюда.это правда…
хорошо. я приду
хороший мальчик <3 до встречи, дорогой. xd***
Сириус стоит перед Джеймсом и Лили, только что вышедший из ванной, и предположительно он готов снова увидеть Ремуса спустя год. Каждый нерв его тела дрожит. Он не знает, что произойдет раньше: он потеряет сознание или его вырвет, или и то, и другое. — Я никогда не был так напуган за всю свою жизнь. — Лжец, — говорит Джеймс. — Королева драмы, — парирует Лили. — Эй, ребята, я жду от вас поддержки, а не издевательств. Они одновременно закатывают глаза, и Сириус ненавидит их за то, что они такие идеальные. — Вы так не считаете? — Ты такой загорелый, что это кажется незаконным. — Я не могу сказать, хорошо это или плохо, Джеймс, тебе нужно быть более точным. — Это прекрасно! — Ой. Спасибо, малыш. — Фу, — ворчит Лили рядом с ними. — Мне нужно присутствие Ремуса прямо здесь и сейчас, иначе это не закончится. — Я вижу, материнство не сделало тебя добрее, Эванс. — Не с тобой. — Мне нравится, что вы двое так хорошо ладите. — Сейчас не время для чувств, Сохатый. Ремус придёт в любую минуту, а я не знаю, завязать мне волосы или нет. — Завяжи, — говорит Лили, не отрываясь от телефона. — Пучок. Как в старые времена. Ему это понравится. — Видишь? — он указывает на нее с улыбкой, — Теперь ты помогаешь, Лили. Спасибо. — Тебе лучше поторопиться, Сири, потому что он написал, что уже приехал. — Блять. — Не при ребёнке, Сириус! Звонит дверной звонок, и теперь Сириус уверен, что вот-вот потеряет сознание. Сначала он не видит Ремуса. Джеймс открывает дверь и приветствует друга. Сириус слышит только его голос, ему уже кажется, что это слишком. Он очень скучал по Джеймсу в Австралии. Но то, как он скучал по Ремусу, не с чем сравнивать. Он как будто оставил часть своей души в Лондоне. Как будто он был только наполовину самим собой весь последний год. — Привет, Сириус. Добро пожаловать обратно. Он здесь. Ремус-чертов-Люпин стоит прямо перед ним. Он выглядит бледнее, чем в июле прошлого года на пляже Брайтона. Он выглядит более уставшим, мешки под глазами делают его почти больным. Но он все равно прекрасен. Как он был. Своим чарующим способом. Это не агрессивная красота Сириуса. Это более дискретно, это чище. Такую красоту могут видеть только люди, которые ее заслуживают. И Сириус никогда не чувствовал себя более благодарным за то, что он один из них, чем сегодня. — Привет, Ремус. Я так скучал по тебе. Ты такой красивый. Это ты. Всегда будешь собой. Всегда. Он не знает, что ему делать. Бежать в его объятья? Обнять его. Никогда не отпускать. Извиняться снова и снова. Поцеловать его. Умолять тонуть в любви вечно. За неимением лучших вариантов, он смотрит на него. Сначала глупо, чувствуя онемение, но как только Ремус оглядывается, он снова чувствует себя живым. Эти милые глаза были рядом с ним каждый день с тех пор, как он в последний раз видел их в аэропорту. Они сияют также ярко, как когда они танцевали босиком на песке под лунным светом. Сириус знает, что такое любовь, и всем этим он обязан Ремусу Люпину. — Давайте пойдём на кухню, м? Джеймс прерывает то, что для всех должно было выглядеть как неловкое молчание, когда это был безмолвный диалог между двумя душами, наконец, снова обретшими свои половинки. — Проходите.***
Ужин оказался проще, чем Сириус себе представлял. Как будто он и не уезжал. Они знают друг друга так давно, что года мало, чтобы что-то стереть. Помогает, что Джеймс звонил ему почти каждый день в Австралии. Единственное, что изменилось, это то, что Лили теперь приходится вставать из-за стола, чтобы накормить сына. Чтобы накормить сына Джеймса. Сириусу все еще кажется нереальным, что Джеймс — отец. Не потому, что он плохой, а потому, что чувствует себя таким молодым. Потому что еще вчера им было тринадцать, и они безрассудно думали, что жизнь принадлежит им. Думали, что они умнее, чем кто-либо, и что они выше всех правил. Но сегодня они взрослые. Зрелые. Готовые встретить то, что может предложить мир. Или всякую подобную хрень. Джеймс доедает свой последний кусок, когда смотрит на него. — Не могу поверить, что тебе понадобился год, чтобы вернуться, Бродяга. — В мою защиту: ты уже должен был быть женат! Я должен был прийти раньше, но ты решил оплодотворить свою девушку, прежде чем жениться на ней. — Ты же знаешь, что Джеймс никогда не работал по правилам, — со смехом в голосе говорит Ремус, и Сириусу кажется этот звук мягким бархатом. — Извини меня за то, что я не хочу жениться, неся жизнь! — восклицает Лили перед ним. — Да ладно! — отвечает Сириус. — Ты просто хотела напиться, чтобы забыть, что ты выходишь замуж за Джеймса. Ремус тянется за вином: — Что является уважительной причиной. — А также возможность танцевать, постоянно не ходя в туалет, — она качает головой. — Вы, мужчины, понятия не имеете, каково это — вынашивать ребенка. — Нельзя так говорить, когда я прочитал все книги о беременности, которые смог найти! — протестует Джеймс. — Ты пытался понять, я признаю. — Никогда не видел, чтобы он так много читал, — говорит Ремус с одобрением. Сириус так влюблен, что удивляется, как еще не загорелся. — Ремус? — хрипло спрашивает он. — Хочешь покурить? Ремус пожимает плечами, его щеки розовеют от вина и духоты. Его волосы теперь слишком длинные и падают ему на глаза. Это почти скрывает его взгляд. (— Он отказывается идти к парикмахеру, — сокрушенно пробормотал Джеймс.) — Конечно.***
Ночь только начинает царствовать на балконе Поттера. Луна почти не видна, не позволяя Сириусу как следует разглядеть Ремуса. Однако звезды уже здесь. Даже если их трудно найти за британскими облаками. И жёлтые уличные фонари уже здесь, и они создают новые тени на лице Ремуса. Их плечи сталкиваются так же легко, как и в четырнадцать, когда они впервые курили вместе, спрятавшись за школой. Они делят зажигалку, и Сириус трясущимися руками прикуривает сигарету Ремуса, как будто это было в первый раз. Почему-то кажется, что это так. Ощущение нового начала. — И что? — небрежно спрашивает он, как будто все его тело не было в огне. — Как жизнь? — Жестока? — Это честный ответ. Ремус всегда закрывает глаза, когда курит, и это всегда сводило Сириуса с ума. Он делает это снова сегодня вечером, с понимающей улыбкой, прежде чем заговорить. — Честно говоря, жизнь довольно интересна, — улыбается, — работа над диссертацией утомительна, но мне это нравится. «Спорим, ты рад, что можешь проводить все свое время в окружении старых книг. Звучит как рай для тебя». Ремус тихо смеется. Все кажется легким. Словно звезды улыбаются им. — Сириус? — его голос чуть выше шепота, как будто его слова были так же драгоценны, как секрет. — М? Он останавливается на секунду, просто чтобы посмотреть на него сквозь тьму с таким вниманием, что Сириус бы упал, если бы он не держал крепко ограждение. — Я рад, что ты вернулся. И Сириус оглядывается. — Я тоже. Знакомая сцена, двое из них на улице летней ночью, как и много раз до этого, могла бы заставить Сириуса плакать, но сегодня здесь что-то другое. Что-то немного другое. Что-то, что могут заметить только они. — Я так же рад, что ты остаешься, — Ремус чувствует необходимость это добавить. Это поражает Сириуса. Быть здесь с Ремусом — это не быть дома. Это знакомо, это удобно, но это не дом. Это нечто большее. Потому что, когда их кожа соприкасается в летнем ночном воздухе, это так же наэлектризовано, как в шестнадцать. Так же захватывающе, как в школе. Они не изменились. Потому что, когда Ремус смеется, его желудок все еще переворачивается, как будто он переел и его тошнит. Но это хорошо. Потому что это то, что ему нужно. Потому что Ремус не так безопасен, как дом. Он в приключении. Он в космосе. У Ремуса нет дома. У него есть выход из реальности. Ремус — это все. Они встали ещё ближе, спрятавшись в ночи. Предплечье Ремуса согревает его, но больше не горит. Это просто правильно. Утешительно. — Рем? — Да? — Ты бы хотел сходить со мной в галерею завтра? — О. Ты хочешь, чтобы я? — Если бы я этого не хотел, то не спрашивал бы. — Ну… — он снова колеблется. — Конечно. Мне очень хотелось сходить с тобой. — Отлично, — Сириус улыбается ему, а дым вырывается у него прямо изо рта. — Может, после этого пообедаем? Догоним время? — Конечно. Сириус делает глубокий вдох, потому что еще не закончил. Потому что он должен сделать это правильно. — Фактически… — Да? — Все было бы хорошо, если бы этот обед не наверстывал упущенное? Рука Ремуса останавливается на полпути между барьером и его ртом. Он моргает. — Что ты имеешь в виду? — Что, если бы я хотел, чтобы этот обед был свиданием? Люпин усмехается: — Я бы, наверное, сказал что-то вроде «слава богу». — Значит, это свидание? Может быть, Джеймс был прав в тот день на пляже. Может быть, еще не поздно. Любовь ещё не прошла. Может быть, их время наконец пришло. — Я надеюсь на это. Возможно, они наконец были готовы.