The Chosen One

      — Чёрт! — отдёрнул я руку.       Это было бесполезно.       Ничего с собой поделать не мог — попытался всё же: мучил браслет, крутил, вертел, смотрел свои записи… Даже латунную чушку израсходовал впустую. Капли металла застыли на доске, а артефакт продолжал лежать мёртвой грудой.       Думал, что смогу отстраниться… И не смог.       Стоило вернуться в комнату для поиска разрешения доступа в Запретную секцию, как все мысли тут же закрутились вокруг браслета. Я искал пропуск, всё перевернул, разозлился на себя и снова на Драко, и ещё больше на себя из-за этого. А потом обессилел.       Новости убивали.       Существование Айрис заинтриговало, ужаснуло и вот, наконец, — выбило из колеи. А сломанный артефакт стал вишенкой на торте: я расплакался. Как ребёнок. Жалел себя, смотрел на браслет и жалел ещё больше. А после встал и попробовал починить.       Пока вся комната не заполнилась дымом, а миска не подгорела — в секунде от взрыва. Я вовремя всё это приостановил, осознав, что пытаться сделать это здесь — напрасный риск. Да и не получалось ничего. Браслет сбрасывал латунь как вторую кожу. Самое простое действо — две скрепы с рунами. С одной стороны и с другой. Они должны были вплестись в неровные края и стянуть их. Не вплетались и не стягивали — стекали на доску, а сам артефакт падал, звякая.       Столько дел… и на что я трачу время?       Глаза снова защипало, но моё внимание привлекла сначала коробка, где был спрятан подарок Тома — уши действительно шли в комплекте, — а затем и брошенная на краю кровати тетрадь с пером, куда я и заглянул.       Лорд Волдеморт: Тебе нужна помощь?       Вопреки всему, улыбка растянула губы.       Том не должен был знать, но знал, и этот вопрос был прямым тому доказательством. Вот только он ничего не мог сделать, если уж я сам был на это неспособен.       ГарриПоттер: Я нашёл Айрис.       ГарриПоттер: И кое-что ещё.       Помощь с хрониками ему бы пригодилась. Хотелось ещё наведаться в думотеку: возможно, остались какие-то воспоминания того времени. Возможно, даже с самого судейства. Если, конечно, они тоже не извлечены и не хранятся в какой-нибудь секции Отдела тайн в Министерстве.       Лорд Волдеморт: И что же?       ГарриПоттер: Я потерял разрешение для просмотра Запретной секции…       Лорд Волдеморт: Я думал, тебя будет куда больше волновать сломанный браслет.       Занесённое перо зависло над бумагой. Чернила капнули и растворились.       Лорд Волдеморт: Так тебе нужна помощь?       Странно это было.       У меня вдоль спины мурашки пробежали. На мгновение я испугался и сам не понял, чего именно.       ГарриПоттер: Что ты предлагаешь? Сеансы окклюменции?       Лорд Волдеморт: Я могу исполнить любое твоё желание, душа моя.       Лорд Волдеморт: Всё зависит лишь от того, как хорошо ты меня об этом попросишь.       Вроде тон был игривым, но я никак не мог отделаться от чувства тревоги.       ГарриПоттер: Сильно сомневаюсь, Том.       ГарриПоттер: Не прими это за высокомерие…       Помедлил, и очередная пара капель упала на бумагу, впитавшись.       ГарриПоттер: Но не думаю, что ты сможешь починить его, раз даже я не смог.       Сообщение было дописано. Взгляд снова упал на браслет, после чего обежал устроенный кавардак.       Лорд Волдеморт: Ты прав.       Лорд Волдеморт: Не хочешь увидеться или планируешь до ужина в комнате просидеть?       Лорд Волдеморт: Не забудь, что тебе ещё нужно зелья забрать.       Улыбка вновь невольно выплеснулась наружу, и тревога сменилась другим чувством: мне была приятна эта забота. Если после первого секса я боялся её, чувствуя, что его беспокойство может сделать меня слабым, то сейчас напоминание о зельях оставило другое послевкусие. Приятное, тёплое и мягкое — как свежеиспеченные булочки с изюмом.       ГарриПоттер: За ужином свидимся.       Лорд Волдеморт: Также помни, что ты должен заявить о потере разрешения и получить дубликат у декана.       А вот и староста проснулся.       Я со смешком завалился на спину, вытянув дневник перед собой и читая:       Лорд Волдеморт: Так что за книга тебе нужна?        Я поднял перо, но писать в такой позе оказалось не очень удобно — пришлось перевернуться на живот.       ГарриПоттер: Хроники твоей семьи. Первый том был утерян, второй находится в Запретной секции. Ты ничего об этом не знаешь?       Я смотрел, как расплываются чернила, и чуть ли не начал нервно прикусывать кончик пера.       Лорд Волдеморт: Нет.       Ответ озадачил.       Знать о старинных зеркалах, но не знать о чём-то столь банальном? Вопрос, конечно, имел определённую формулировку, но в ответ я рассчитывал получить: «Знаю».        Лорд Волдеморт: Ты напуган?       Странный вопрос.        ГарриПоттер: Скорее растерян. Хочу сходить в думотеку. Может быть, там есть какие-то воспоминания, касающиеся того времени.       Но, возможно, это я странный, а не вопрос.       Утром я был в ужасе. Затем разозлился, и эта эмоция превратила страх в ярость. Логично предположить, что подтверждение моих кошмаров обернётся очередным приступом паники. Возможно, так и произошло бы, не лежи сейчас браслет куском металла и не зли меня до сих пор вся эта ситуация.       Вот только почему Том ничего не спрашивает про Айрис?        ГарриПоттер: Тебе не любопытно, что я узнал?        Чернила исчезли, но ответа не последовало. Я смотрел на страницу, и на место растерянности пришло раздражение — хотя куда уж больше?       Прошедшие после этого пять минут ничего не поменяли: Том так и не ответил. А я, чтобы занять руки и мысли, начал прибираться, теперь уже пытаясь не смотреть каждую минуту то на артефакт, то на тетрадь.       И то и другое не ожило.                            

***

      

             Думалось мне, что на утренний инцидент обратят мало внимания.       Ошибся.       — …Какой же он жалкий — вешаться так на старосту, — гнусавил один из студентов.       Судя по цветам — из Рейвенкло.       — Всё это как-то тупо. Не понимаю ничего, — ответил второй.       Я шёл за ними некоторое время, а троица бодро шагала в сторону Большого зала.       — Чего это ты не понимаешь? — уточнил третий.       — Старосту не понимаю: Поттер же, ну… — он замялся, будто подбирая верное слово, а я заранее знал, что последует за паузой, — никакой совсем.       — Какой ты добрый, Агнус, — фыркнул первый и прошептал со смешком: — Называй вещи своими именами: Поттер — пугало.       — Палку не перегибайте, а, — вмешался последний. — Нормальный Поттер. И не все сохнут по Риддлу.       — Ага. Заливай больше: небось сам думаешь, что, если будешь игнорировать старосту, он обратит на тебя внимание. Обратный эффект.       — Обратный эффект? — фыркнули в ответ. — Какой же это бред…       — Признайся, Мартин, он тебе нравится. Ты просто строишь из себя примерного, — усмехнулся самый громкий. — Недотрога наш.       — Нет… И я не недотрога. Я рационально смотрю на вещи.       — Нравится он тебе!       — Нравится-нравится, — подхватил второй.       — Балбесы!       Они дружно захохотали, а я отстал. Желание идти на ужин пропало.       Ведь знал всё. Раньше как-то было наплевать — пугало я и пугало, — но теперь это касалось не только меня. Будто бы своим присутствием подле него я подставлял Тома — чудное такое ощущение. Не очень приятное и в то же время смехотворное. Происходило почти то же самое, что тогда с Седриком. И что тогда, что сейчас меня волновал вопрос: что, если они начнут так трепаться и о Томе?       Стоило ли мне бояться за них?       — Это зависть, Гарри, — послышался голос МакЛаггена за спиной.       Я обернулся.       — Глупость и зависть, — подтвердил Кормак, слабо улыбнувшись.       — Привет, — рассеянно сказал я.       — Привет.       — Как ты?..       Стояли мы как два идиота посреди коридора.       — Более-менее, — на лице Кормака мелькнула кривая улыбка. — А ты как?       Этот разговор выглядел бессмысленным. Словно не было другой темы, на которую мы могли бы поговорить теперь.       — На балу будет шумно, — внезапно заметил он.       — Планируешь какую-нибудь проказу?       — Спрашиваешь по-дружески или как староста?       — А что, мне нужно выбирать?       — Можно считать и проказой, — посмотрел МагЛагген перед собой. — Выйду из шкафа.       — Что?..       — Дурак я, да? Сделаю это прямо перед отцом, — со смешком тряхнул он головой. — Рабастан сказал, что так будет правильно. Лучше… А ты что думаешь, Гарри?       Я ничего не думал, кроме того, что, может быть, поступок и правильный, но жизнь им Кормак себе знатно усложнит. И зачем, главное? Он ведь собирался поступить по-другому.       — Тебе не кажется, что ты слишком торопишься?..       — Ты не слышал пламенную речь громовещателя, что прислал отец, — на лицо МакЛаггена легла тень.       — На эмоциях можно и дров наломать, — тихо заметил я.       — Я устал.       — Понимаю… но один необдуманный шаг, Кормак, и всё может стать в разы хуже.       МакЛагген поджал губы.       — Знаю. И как-то даже надеюсь, что передумаю до бала… Но, если этого не случится, ты ведь поддержишь меня?       Знать бы как.       Это же не вопрос, касающийся артефакторики?       Тем не менее я кивнул ему в ответ, заметив лёгкую улыбку.       — Спасибо, — тихо поблагодарил он, и не успел я выдавить и слова, как меня заключили в объятья.       — По-дружески, — шепнул Кормак и тут же отстранился, широко улыбнувшись. — Ещё увидимся, Гарри.       МакЛагген за пару шагов преодолел расстояние до Большого зала и исчез за дверьми, я же вцепился в запястье. Там болталась временная побрякушка, собственного изготовления. Этакий тяп-ляп на скорую руку. Всё, лишь бы не ощущать себя беззащитным и дальше. Вот только артефакт чувствовался чужим и неправильным. Да и сгорит скоро полностью — может, на час хватит: поужинать и убраться снова в спальню.       Вздохнув, я дошёл до дверей и ввалился внутрь. Именно ввалился, потому что в этот момент кто-то открыл их.       Конечно же, это был Монтегю.       — Под ноги смотри, — буркнул он, обойдя меня.       И уже за спиной донеслось еле слышное:       — Четырёхглазый.       Монтегю пошёл дальше, я же остановился.       Можно ли это назвать нарушением дисциплины?..       Пока мысли сменяли одна другую, я оглядел Большой зал, кишащий студентами. Обнаружить Тома не удалось: я видел его компанию, но его самого за столом Слизерина не было. Что, надо заметить, меня обеспокоило. Драко, впрочем, также отсутствовал. А вот Гермиону с Роном я увидел сразу же: та махнула мне рукой.       — Я уже начинаю думать, что ты нас избегаешь, — заметила она, стоило мне плюхнуться на скамью.       Ничего не говоря, я протянул руку, задрав рукав, и показал ей побрякушку.       Взгляд Гермионы остановился на артефакте и тут же поднялся к лицу. Она не стала спрашивать, зачем я нацепил это на себя. Вместо неё вопрос задал Рон:       — Что произошло?       — Сломался, — просто ответил я.       И даже будто бы безразлично прозвучал.       — Как?       Плечи сами поднялись и опустились. Это было долго — объяснять-то всё. И что-то останавливало меня от этого: возможно, вмешательство «Империуса». Когда Драко говорил о том, что узнал, я мог думать только об одном: о поломке. Сейчас слегка опомнился, вспомнив, что была и другая проблема. Если это не Гринграсс, то кто? Кто повлиял на Малфоя и какой в этом смысл?       Конечно, это могло быть шуткой — кто-то решил подшутить над нами, раз уж мы тесно общаемся. Может, проучить? Я, по мнению многих, отчаянно желающий внимания альфы, поверил в симпатию иного толка со стороны Драко, пошёл бы ему навстречу, затем влияние «Империуса» прошло, и мы бы с ним оказались в весьма щекотливой ситуации. Но слишком уж заковыристо всё это выглядело со стороны: какой студент настолько туп, чтоб воспользоваться «Империусом» ради подобной мелочи?       Нет, я понимал, конечно, что многие о последствиях вообще не задумываются, но рисковать так в попытке пошутить или унизить? Бред.        Я поправил очки, сползшие на кончик носа, и вздохнул:       — Без понятия, что делать теперь.       — Разумеется, ведь все твои планы накрылись медным тазом, — была прямой как шпала Гермиона.       — Я не скажу Сириусу.       — А сам он не поймёт: вчера ведь родился. И каждого из вас не станут осматривать и проверять, вы ведь на экскурсию в соседний лес отправляетесь.       — Из тебя ужасная группа поддержки, — фыркнул я и положил себе кусок пастушьего пирога.       — А тебе срочно нужны уроки окклюменции, дружище, — вмешался Рон.       Как будто я и без него этого не знал.       — Ты пробовал его починить?       — Да.       Гермиона кивнула, будто поняла, где я пропадал почти весь день.       — И что это за сцена за завтраком, о которой все шепчутся? — тут же уточнила она, перескочив с темы на тему.       Я сделал удивлённое лицо и приподнял брови.       Ничего не знаю, ничего не видел.       — Мол, ты накинулся на Риддла с обнимашками, — улыбнулась она.       Прямо-таки накинулся.       Пусть те студенты обмолвились об этом, но я не думал, что со стороны всё выглядело именно так. Сейчас я даже не особо помнил, что делал: только, что влетел сюда, нашёл Тома и побежал к нему… А потом был только страх, пока не ощутил прикосновение его губ и не услышал эхо голоса: «Ощущается ли это реальным?»       — Соскучился по нему, — заявил я и ощутимо покраснел.       Не хотелось сейчас выливать на друзей и другие новости. Мол, а ещё мне снятся кошмары-сны, которые и не сны вовсе. Это станет очередным поводом заявить: ещё одна причина не пускать тебя в экспедицию.       Чем больше людей знают, тем выше риск.       В том, что касается браслета, — ещё ладно. Может, слишком высокомерно считать с моей стороны, что окклюменция дастся мне легко, но в крайнем случае я уповал именно на это: на быструю и высокую обучаемость.       — У тебя ведь есть план? — поинтересовалась Гермиона и отпила из стакана.       — На случай чего?       Её брови сошлись на переносице.       — Вот не люблю я, когда ты из себя дурачка строишь.       Сам ведь начал эту тему — соскочить не удастся.       — Я думал Тома попросить.       — А если он откажется?..       Что?       — А почему он должен отказать?       — Потому что таким образом есть вероятность, что никуда ты летом не поедешь, — предположила Гермиона, словно это было очевидно.       — Но он меня поддерживает…       — Это, конечно, хорошо, но раз ему подвернулся такой случай и есть малюсенький шанс, что ты останешься летом дома, почему бы не воспользоваться им?       — Он не эгоист, — едва не возмутился я.       Гермиона внезапно улыбнулась:       — А кто бурчал, что Тому, кажется, всё равно на то, что ты уезжаешь и он тебя летом не увидит? М? Ты это слышал, Рон? — показательно посмотрела она на того. — Теперь Том у нас поддерживает Гарри, потому что не эгоист, — улыбка её стала шире. — Обожаю твои заскоки.       И что тут скажешь?       — Это не я — гормоны, — последнее было произнесено шёпотом.       — Какая удобная отговорка, — прыснула Гермиона.       — О! — внезапно протянул Рон. — Ты ведь не знаешь: Скитер наведывалась к Дамблдору.       Пережевывая кусок пирога, я вопросительно глянул на него, и он тут же добавил:       — Снова носилась с двумя аврорами на поводке по школе. Директор еле успевал её одергивать. Бедолага.       — Странно, что он вообще пускает её внутрь школы, — задумчиво пробубнил я.       — Возможно, мелкого говнюка действительно траванули, — подперла рукой голову Гермиона. — Как и сказали близнецы.       — Любовным зельем?       — Или ещё чем. Узнаем, когда вернётся и статью настрочит о своей незавидной участи и подлых студентах.       — Это если вернётся, — добавил Рон.       Гермиона скривилась.       — Намекаешь, что его дотравят там, в Мунго?       — Скорее я имел в виду, что, возможно, его переведут в другую школу.       — Боюсь, Скитер — это диагноз, и ставят его исключительно в нашей стране, Рон. На твоём месте я бы не сильно надеялась: те авроры будут по пятам ходить за Эдди. Даже страшно подумать, как его раздует от чувства собственной важности…       Они что-то ещё говорили, а мой взгляд снова устремился к столу Слизерина. Теперь я заметил Тома. Тот сидел между Мальсибером и Корвусом Лестрейнджем. Последний что-то напряжённо ему говорил, и Том изредка кивал, смотря перед собой. Затем он видимо напрягся, и мне показалось, что даже желваки заиграли, но в следующее мгновение безразличие вернулось на лицо и он снова кивнул. Тогда уже Корвус нахмурился и тут же покачал головой.       Том поднял на него взгляд и будто бы по слогам что-то сказал. Что-то, что разозлило Лестрейнджа. Но злость как вспыхнула, так и погасла. Тот с каким-то обреченным смирением склонил голову и кивнул. Затем встал и покинул зал.       За спинами Гермионы и Рона прошла пара студентов.       — Мой отец притащит свою новую женушку на бал.       — Всегда можешь подсыпать ей слабительного в пунш, — послышались их голоса, и я потерял Тома из виду на секунду, а в следующую — его место уже пустовало.       Оглядев стол Слизерина от края до края, я коснулся лица, смахивая усталость.       Куда он снова делся…       Ткань зашуршала где-то над головой; шорох прервался треском… верёвки — словно та резко натянулась и нити стали лопаться. Что-то упало кулем прямо передо мной. В этот момент от звука хруста уши заложило, и напротив лица оказалась пара ботинок. Ботинок на ногах, скрытых полами мантии тела, что покачивалось из стороны в сторону.       Раз и два… Раз и два… Влево и вправо.       Я вскинул голову и встретился глазами с неподвижным тёмным взглядом.       Скамья заскрипела, тарелка перевернулась. Казалось, я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть… Боль пронзила поясницу, обожгла колено; в ушах стоял звон. И громкость его нарастала.       — …Гарри?       — Что такое?       — Что произошло?       — Мистер Поттер, вы меня слышите?       Голоса звучали будто из-за стены, а я никак не мог отвести взгляда от покачивающегося тела Тома, что смотрел на меня.       Грудную клетку сдавило, кислорода стало не хватать, и я попытался ловить воздух губами, словно выброшенная на берег рыба.       — Отойдите!       — Что произошло?       — Поттер снова учудил?       — Что там? Что там?!       — Отойдите, я сказал, если не хотите лишить свои факультеты десятков баллов!       И вид загородила высокая чёрная фигура.       Снейп.       Как только пришло узнавание, звуки словно вернулись, а цвета стали ярче.       Я моргнул, осознавая, что сижу на полу по другую сторону от скамьи.       — Поттер? — профессор окинул меня с ног до головы, будто оценивая ущерб. — Вы можете встать?       Я не просто встал — вскочил, заглянув за спину Снейпа. Над столом уже никто не висел. Но и не сидел. Все или привстали, вытянув шеи в попытке увидеть, что происходит, или вовсе собрались где-то поблизости.       Сердце бешено стучало, и я вытер потные ладони о мантию, с трудом сглотнув вязкую слюну.       Я был в ужасе.       — Поттер, — настороженно начал Снейп.       — Я… со мной всё отлично, сэр, — перебил я его.       Вот только нельзя, чтобы это поняли.       — А по виду и не скажешь, — задумчиво заметил профессор.       К нам уже спешила МакГонагалл с привычным обеспокоенно-сосредоточенным выражением на лице.       — Что здесь происходит? — уставилась она на декана Слизерина почему-то.       — Я упал, — опередил я открывшего рот Снейпа.       — Упали, — повторила МакГонагалл за мной, будто не веря своим ушам.       И перевела взгляд на озадаченных Рона с Гермионой, которые, мельком посмотрев на меня, закивали в унисон.       — А кричали вы как резанный потому… — послышался голос Снейпа.       — Ударился!       И я почти без ужимок переступил с ноги на ногу, поморщившись. Болела правая коленка, но куда больше — поясница и задница. Кувырок через спинку скамьи — новый трюк в исполнении пугала Гарри Поттера.       — Было больно, — жалобно протянул я.       Тут же со всех сторон послышались шепотки:       — Учудил — да.       — Внимание пытается привлечь. Достал уже…       — Неженка, тьфу!       — Тогда нам стоит наведаться в медицинское крыло, — заключила декан Гриффиндора.       Я же отстраненно кивнул, скользя взглядом по залу в попытке найти Тома.       Где он?..       Куда делся?       — Позвольте мне сопроводить Поттера, Минерва, — вмешался Северус. — Я уже поужинал, а вы только что пришли.       МакГонагалл поджала губы и тут же спросила:       — Гарри?       — Я не против…       Меня сейчас куда больше волновало не кто меня проводит, а куда подевался Риддл. Взгляд сам поднялся к парящим свечам, и я вдохнул. Потом выдохнул. Снова вдохнул.       Не мог же он повеситься на свече?       Глупо.       Нереально.       Смешно.       Посмейся, Гарри. Давай же… смейся. Чёрт.       — Гарри?       Мою руку сжали — это была Гермиона.       — Дыши, — шепнула она едва слышно.       И я понял, что все вдохи и выдохи были сделаны лишь мысленно. На деле же я задержал дыхание, отчего перед глазами начало плыть. Кислорода вновь стало не хватать.       — Дыши, — повторила она мягко. — Давай же.       — Я… не… могу, — попытался я сделать, как она говорит.       Почему, чёрт побери, это происходит?!       — Сделай вдох, — крепче сжали мою руку.       — Почему? — выдавил я сдавленно.       Снейп, что переговаривался с Минервой, обратил на нас внимание.       Я не должен показывать им. Не должен…       Вот же ж!       Взгляд заметался по залу. Я продолжал искать Тома. Искал и смотрел, слыша её повторяющееся:       — Вдохни, Гарри.       И последнее «вдохни!» прозвучало почти что приказом.       — Не… могу. Почему… — повторил я хрипом, едва ли не опираясь на её руку; не повиснув на Гермионе мёртвым грузом.       …Это происходит со мной? Почему?..       В этот момент взгляд замер на открывающихся дверях в Большой зал. Кто-то вошёл, и я наконец-то смог вдохнуть. Полной грудью. До боли. Кажется, даже рёбра затрещали от резкого давления.       Меня качнуло из стороны в сторону.       Голос Снейпа прозвучал рядом — слов я не разобрал. Кажется, меня ещё и встряхнули. Но всё внимание было сфокусировано на одной точке. На Томе.       Он стоял в проёме. По какой-то причине не заходил внутрь — просто стоял, пока двери медленно закрывались. Поспешив, кто-то ещё протиснулся внутрь и заслонил его на мгновение. Но студент прошёл мимо, а Том продолжал быть там. Я видел его, как и понимал: ещё пара секунд, и двери захлопнутся.       Или войти, или уйти.       Но Том не двигался — смотрел на меня, сунув руки в карманы. А на лице цвела удовлетворённая улыбка, какой я никогда прежде не видел.       — Том, — вырвался шёпот.       И двери закрылись.