time in a bottle

Иногда Курильщику видятся хорошие сны. Каждый такой сон — маленькое персональное чудо. Каждый такой сон — маленькая вспышка яркого и теплого — вот тут, где мягкий живот, у позвоночника, нет-нет, немного выше, оно спряталось за ребрами-клеточкой — в бесконечной серости будней, окрашенных в грузный сигаретный дым. Детство отпечаталось у него на внутренней стороне век огненным алым и осталось там, как клеймо. Курильщик знает — все его сновидения являют собой проявление личной ущербности. Своеобразное напоминание о том, насколько он жалок и слаб. И его же собственный голос шепчет ему в тихом треске бумаги и табака — слабый-слабый-слабый зайчик, что боится любой тени и не способен защитить даже себя самого. Курильщику двадцать один и воспоминания — осколки битого стекла и крошка бетона. Воспоминания — обломки стен с обрывками фраз. Курильщику двадцать один и у него внутри происходит настоящий Перл-Харбор. Там, среди взрывов и вспышек, можно истошно орать и выть. Снаружи — замереть в спокойствии. В оцепенении. Каждый такой сон — крохотная вселенная, полная мертвых галактик и космической пыли. У Курильщика нет собственного дома — но он прекрасно знает чужой, в который его когда-то очень давно пригласили гостем. Там под ногами хрустит битое стекло вперемешку с упавшими из космоса звездами и склизкими улитками, когда продираешься через густую, тяжелую траву и срываешь с колен прицепившийся паучьими лапками репейник. Туман там сладок на вкус и отдает дурман-травой, которой заткнут тыкву-горлянку, чтобы не выпустить наружу исполнившееся желание. Там паук пьет чужие мечты, завернутые в шелковую куколку, а у смерти — играет в волосах огонь даже тогда, когда вокруг темнее черного ночь. Волк откусит от луны кусок, чтобы тот кусочком сыра упал прямо под ноги и из него тут же родилась серебристая мышка. Курильщик знает — она на вкус, как кислая болотная клюква. Иногда Курильщику не хочется просыпаться. Душу — на протянутой ладошке. Сердце — на весы. Почему мне никто ничего не рассказывает?! Ему говорили — задай п р а в и л ь н ы й вопрос. Говорили — мы пытаемся тебе рассказать. Говорили — не только слушай, но и услышь. Говорили — здесь все по-настоящему, это не игра. Говорили — добро пожаловать на новый Круг, ты обязательно все вспомнишь. Говорили-говорили-говорилиговорилиговорилигово… Вернешься? Возвращайся, Курильщик. Мы ждем. Д о м ждет. Иди, иди. Прямо по лунной тропке, ведомый сладким туманом и сигаретным дымом из Кофейника. Не оглядывайся назад, Курильщик, впереди тебя ждут клюквенные мышки и пахучая мята, Курильщик, у тебя надежный проводник. У Курильщика все схвачено — галерея и рисунки. У него теперь — новая жизнь, туманные наброски и вымученное будущее. У Курильщика грудь жжет какой-то странной, необъяснимой тоской. Время утянет петлей ее далеко-далеко, оставив после себя окурок в пепельнице да пепел на измазанных краской коленях. Один — очень несчастливое число. В зеркале в ванной на Курильщика смотрит он же пятилетней давности. Его тошнит утренним кофе, он едва забирается в коляску. Он закуривает трясущимися руками и старается не слушать этот тихий, вкрадчивый шепот. Там — во сне, он был со всеми. Сон длился недолго или целую вечность, но это не имеет значения, когда… Теперь его лицо — маска отрешенности и равнодушия, потому что он хочет быть где угодно, но не здесь. Курильщик обречен и уже мысленно произносит заученную наизусть сакральную молитву. «От свободы духа и тела моего — отрекаюсь». «От спокойного сна и безмятежных дней своих — отрекаюсь». «От жизни и смерти, дарованных мне — отрекаюсь». Наверное, сейчас Курильщик понимает — Дом всегда был хорошим охотником. Разрушенный до основания, разнесенный по миру частицами пыли, обрывками слов, воспоминаний и пересказанных Сказок, он всегда был рядом. На расстоянии вытянутой руки. На расстоянии одной десятитысячной. В картинах, мыслях и снах. В сизом сигаретном дыме, что вихрами поднимается к потолку, когда Курильщик закуривает одну за другой и глушит сжимающие сердце спазмы. Он всегда задавал много вопросов. Он никогда не получал ответов. Внутри бьется о стенки плотно звенящее н и ч т о. Курильщик залезает в ванну, полную горячей воды. Вода отдает болотной тиной, хрусткими под ногами скорлупками и Лесом. Из мутной, темной воды на Курильщика глядит он же, но другой — Изнаночный. Курильщик улыбается и отражение улыбается ему в ответ. Вокруг Курильщика обрастает стенами Дом. Он полнится звуками губной гармошки, гитарными переливами и смехом. Вокруг Курильщика — Лес. Он щекочет ступни травою, колет пятки еловыми иголками и лижет лицо соленым ветром и солнцем. И Дом шепчет ему: — Возвращайся, Курильщик. Шепчет: — Мы тебя ждем. Шепчет: — Теперь ты понял. Курильщик и правда понял… …старая сущность разрушает остов новой. Потому что ты отпустил ее, а она тебя — нет. Курильщик улыбнется, когда быстрыми, точными движениями вскроет запястья от начала ладоней до самых локтей.