Banana Fish Tattoo Co.

— Мы на месте! — сказал Макс, вытаскивая ключ из замка зажигания. Я отстегнул ремень безопасности и последовал за ним на выход из джипа; мы припарковались на пустыре через дорогу от нескольких одноэтажных домов и круглосуточного магазина. — Вот она слева, — сказал Макс, указывая на конец улицы, куда-то между домами и деревьями и чем-то вроде края парка, — она прекрасна, не так ли? Я проследил за взглядом Макса до последнего здания в квартале, чтобы понять, что это был не жилой дом. Архитектурно здание гармонировало со всем остальным. Парадные ступени, крыльцо и все остальное вполне могло бы сойти за скромный дом, где проживает какая-то перегруженная работой, но счастливая семья в стиле Симпсонов. Белые панели и синяя краска немного поблекли от времени и непогоды, но не настолько, чтобы выглядеть ветхими. Единственный реальный намек на то, что дом на самом деле не был домом, давала большая и тоже выцветшая деревянная табличка, прибитая рядом с входной дверью: «BANANA FISH TATTOO CO.» Текст был напечатан заглавными буквами, бледно-жёлтый на фоне белой фанеры. Я представил, что когда-то он, вероятно, был ярче и его было легче заметить издалека, но даже сейчас знак был довольно отчётливым, если на него посмотреть. Это произошло благодаря не словам или материалу, а причудливому логотипу: крупная рыба (осетр?), торчащая из полуоткрытой банановой кожуры. — Сколько людей здесь работает? — спросил я, когда мы шли по улице в салон. — Ты будешь седьмым, не считая меня. И ты будешь самым старшим, опять же, не считая меня. Это меня удивило: — Мне только двадцать семь! — Хех. Да, ну, что я могу сказать? Почему-то я все время сталкиваюсь с талантливыми парнями, достаточно молодыми, чтобы быть моими детьми. Хотя... Макс остановился, когда мы подошли к крыльцу; Из здания доносились невнятные крики. — ...многие из них - гораздо бо́льшая заноза в моей заднице, чем мой настоящий ребенок, — сказал Макс, придерживая передо мной дверь. Я вошёл, затем он закрыл её за нами. Я огляделся, чтобы хорошенько рассмотреть своё новое рабочее место и найти источник всех волнений. Слева стояли два параллельных дивана и несколько низких стульев с длинным кофейным столиком посередине. На столе лежало несколько толстых папок, предположительно заполненных примерами работ сотрудников. Справа было что-то похожее на стойку регистрации. Я увидел компьютер, принтер, телефон, кассу и несколько прибитых к стене полок с раствором для прокалывания и мазью для татуировок. Рядом со стойкой коридор тянулся к задней части, предположительно туда, где были все мастерские художников. В данный момент по фронту рассыпались четверо мужчин. Один из них стоял у кушеток, злобно глядя на другого мужчину, который сидел. Двое других, также сидевших, выглядели удивлёнными. — Все, что я хочу сказать, это то, что тебе лучше перестать говорить со мной свысока, как будто я менее талантлив, чем ты! — крикнул стоящий. Он был самым низким в комнате и выглядел на двадцать с небольшим. Он также был очень худым и просто плоским со всех сторон. Его волосы были черными и едва доставали до ушей. — Шин, давай сравним твои работы с моими, — сказал объект гнева стоящего юноши. Он был блондином примерно моего возраста, может быть, чуть моложе, с волнистыми и взлохмаченными волосами до плеч. Его глаза были зелёными, а линия подбородка была довольно ярко выражена. Подняв взгляд со своих колен, чтобы посмотреть на Макса и меня, он улыбнулся. Я сглотнул. Я ещё даже никому не представился, а уже обнаружил, что один из моих несомненно гетеросексуальных коллег горяч. — Конечно, мои работы не сравнятся с твоими, я даже не занимаюсь татуировками! Я занимаюсь пирсингом! — стоящий – Шин, я предположил, – возразил. — Значит, ты признаешь, что ты менее талантлив, чем я, — категорически сказал блондин. Его ухмылка была едва заметной, лишь слегка приподнятый угол рта. Мои внутренности скрутились в узел. О, нет. Он был действительно горячим. — Как ты смеешь?! — крикнул Шин. Он снова открыл рот, а затем быстро закрыл его, как будто придумывал следующую реплику, но был слишком зол, чтобы надумать что-либо. Затем одна из фигур на диване повернула голову и посмотрела на Шина: — Да ладно, братан, ты же знаешь, что он просто тебя дразнит. Ты позволяешь ему победить, только если попадаешься на его удочку. Этот парень тоже был, вероятно, всего на год или два моложе меня. Из всех в комнате он выделялся больше всех. В помещении на нем были затемнённые чёрные солнцезащитные очки, а высокий фиолетовый ирокез слегка свисал набок. — Заткнись, Шортер, — надулся Шин, но заметно сдулся. Он бросил последний возмущённый взгляд в сторону блондина, прежде чем перевёл взгляд на меня и Макса. Его глаза расширились. При всем своем гневе он, казалось, даже не заметил, как мы вошли. — О, Макс! И э-э… э-э? — Эйджи, — сказал я. — О! Ты тот самый новый ученик, о котором упоминал Макс! — Да, это он. И я не хочу, чтобы он ушёл в свой первый день, так что успокойся, ладно? — спросил Макс. — Да, сэр, — сказал Шин. — Ладно? — повторил Макс, глядя на блондина. — Что? Я ничего не делал, — сказал он. — Да, конечно. В любом случае, все представьтесь. Где Боунс и Конг? — У них там клиенты, — сказал парень в тёмных очках с фиолетовым ирокезом. Затем он встал со своего места на диване и подошёл, чтобы протянуть руку. Я робко схватил её. — Я Шортер, — улыбнулся он. — Эйджи, — сказал я, пожимая его руку. — Я Шин, — сказал низенький мальчик в другом конце комнаты, совершенно очевидно, что он все ещё отказывался смотреть на блондина. Блондин в свою очередь усмехнулся и посмотрел на меня. — Я Эш, — сказал он с лёгкой ухмылкой. Чёрт возьми, он был горячим. — Приятно познакомиться, — сказал я. — Эй, — сказал последний мужчина на диване. Он был недалеко от Эша. Его волосы средней длины были каштановыми, и он был почти полностью одет в джинсы: синие джинсы, джинсовая куртка и белая майка. внизу: — Я Алекс. — Ты встретишь Конга и Боунса когда они закончат со своими клиентами, — сказал Макс. — Боунс занимается пирсингом, как и Шин. Весь остальной персонал — татуировщики. Все, кроме Шортера – он дежурный на стойке регистрации. — Я отвечаю на все телефонные звонки, когда мамы злятся, что мы не будем прокалывать уши их, буквально, детям, — сказал Шортер. — И это я изобью любого, кто не читает знак. Он указал на маленькую рамку на правой стойке, и я, прищурившись, прочитал искусно вышитый курсивом текст внутри: «СЛЕДУЙ ПРАВИЛАМ ИЛИ УМРИ». От кушеток до портфолио художников и предупреждающей рамки я уже чувствовал себя немного более расслабленным. Я даже не осознавал, насколько тяжёлыми были мои плечи, пока указанный вес не начал немного рассеиваться. До сих пор, Банановая Рыба казалась очень похожей на различные салоны, которые я посещал на протяжении многих лет, чтобы сделать маленькую татуировку здесь, крошечную татуировку там. Маленькие символы и тому подобное на лодыжках, ключице, плече. Ничего особенного, но я не был новичком в салонах. — Сегодня ты будешь просто рисовать, — сказал Макс, протягивая мне альбом для рисования, который он взял из-за прилавка. Я пролистал его: это была чистая, довольно толстая и хорошая бумага для художников. — Ибе показал мне кое-что из того, что можно сделать, но все же мне нравится проводить некоторое время, просто чтобы почувствовать, что делают новые парни. Я кивнул. — Где мне расположиться, чтобы никому не мешать? — Ты можешь передвигаться, где хочешь, как тебе удобнее, — сказал Макс. — Ты действительно дружелюбен с ним, старик. Вы уже знаете друг друга? — спросил Эш. — Он друг моего друга. Пока неплох, в отличие от тебя, — Макс повернулся, чтобы посмотреть на меня, затем наклонил голову в сторону Эша. — Не стесняйся мешать ему сколько угодно. Неуважительный паршивец этого заслуживает. Эш лишь ещё раз едва заметно ухмыльнулся. Вскоре Макс объявил, что у него есть дела, но он вернётся, чтобы забрать меня до закрытия салона. В настоящее время я должен был просто проводить день за рисованием, и я мог бы немного познакомиться с остальными сотрудниками, если бы я не переставал работать сам. Шортер показался милым, Алекс был тихим, а Шин был... Резвым, но не показался мне плохим человеком. Эш, ну... Я мог бы сказать, что Эш был немного резок, но он также не был плохим. И каждый раз, когда наши взгляды на мгновение пересекались, и я видел, как уголки его губ приподнимаются, я чувствовал опасность покраснеть. Первый день моей новой работы с горячим блондином и еще пятью художниками и мастерами по пирсингу, и все моложе меня. Я был немного встревожен, но полон надежд, не подозревая, что ещё меня ждёт в этом выцветшем здании с фанерной вывеской «Банановая Рыба» перед входом. Первые полтора часа дня я провёл, сидя в углу на одном из диванов и просто рисуя в альбоме. Макс не давал мне никаких указаний, что рисовать; когда я спросил, он просто улыбнулся и сказал мне показать ему, на что я способен. Я понял, что это означает, что это должно охватывать различные темы и стили, но до сих пор я просто чувствовал, что рисую каракули. Это была не самая трудная работа, которую я когда-либо делал, но я все равно немного нервничал, и мои наброски получались не очень чисто. Не помогало и то, что я так долго был больше сосредоточен на фотографии, чем на изобразительном искусстве. Тем временем салон открылся, и люди входили и выходили из зоны ожидания. Сотрудники входили и выходили из рабочих помещений, чтобы поприветствовать клиентов, дать консультации, устроить перекур и так далее. Клиенты (не посетители, а именно «клиенты», как их постоянно называли) также входили волнами, некоторые для записи на прием, другие надеются устроиться во время перерывов в расписании мастеров. Шортер был занят раздачей форм, ксерокопированием удостоверений личности и просто отвечал на вопросы как лично, так и по телефону. Попробовав какое-то время поработать в окружении всего этого шума, я поднял взгляд и увидел Алекса, выходящего из коридора и выходящего вперёд. — Как успехи? — спросил он, кивнув мне. Я взглянул на лежащую передо мной страницу блокнота. Я был на полпути к рендерингу корявого дерева с ветвями, ширина которых различалась из-за моей шаткой работы с линиями почти так же часто, как и намеренно. — Не очень, — сказал я. — Думаю, нервы. Я не паникую, но… все равно не получается. Алекс снова кивнул. — Мы все были такими в первые несколько дней. Почему бы тебе не прийти на мою следующую встречу? Будет тише, может немного помочь. — Конечно, — сказал я. — Спасибо. — Круто. Я пойду покурю, пока клиент не пришел, и покажу тебе своё рабочее место, когда вернусь. Затем он вышел через парадную дверь. Через несколько минут, пока я неоднократно стирал и перерисовывал ветки деревьев, он вернулся и поманил меня за собой. Альбом я захватил с собой. Я прошёл с ним по коридору, смотря на различные комнаты по обе стороны коридора. Помимо уборной, все выходы вели в индивидуальные мастерские художников. Одни двери были закрыты, другие приоткрыты; я мельком увидел, как Шин делает пирсинг одному клиенту, и кто-то, кого я не знал, работал, делая гигантскую татуировку на голени другого клиента. Судя по табличке с его именем на двери, я предположил, что этим татуировщиком был тот самый Конг, о котором я слышал ранее. Комната Алекса была почти в самом конце зала. Он открыл дверь, и я последовал за ним внутрь. Комната была довольно маленькой, с большим зелёным креслом, больше похожим на больничную койку, чем на что-либо другое, что я мог придумать. Там также была короткая табуретка, несколько пластиковых стульев, придвинутых к стене, столешница и шкафы, а также различные фотографии в рамках и постеры на стене. — Можешь присесть в уголке, — сказал Алекс. — Здесь должно быть тише, чем снаружи, где дверь постоянно открывается, а едва достигшие совершеннолетия подростки рассказывают Шортеру всё о своих нестандартных проектах. Моя следующая встреча должна быть здесь через десять минут или около того. Можешь посидеть здесь. Я кивнул. — Спасибо, Алекс. Он кивнул в ответ, затем направился на выход, услышав слабое выкрикивание своего имени Шортером. Я предположил, что его следующий клиент появился немного раньше. Пока я был один, я взглянул на окружающие меня стены. Некоторые кадры содержали фотографии того, что предположительно было работой Алекса. Судя по его выбору произведений для демонстрации, он, похоже, специализировался на американской традиционной кухне. Была также в рамке еще одна картинка «Следуй правилам или умри», с буквами, выведенными курсивом, чтобы эстетически соответствовать змее, извивающейся в глазнице черепа под ними. Стилистически штриховая работа была достаточно похожа на остальные рисунки, так что Алекс мог нарисовать её сам. Вскоре Алекс вернулся со своим клиентом: высоким брюнетом лет сорока, на коже которого почти не осталось татуировок. Мы дали друг другу обязательные кивки, и Алекс начал свою подготовительную работу: выбрил свой холст(пятно среднего размера на задней части голени мужчины, между портретом Бэйб Рут и безумно выглядящим Губкой Бобом) и применил трафарет... Когда в комнате стало тихо, за исключением тихого жужжания тату-машинки Алекса, я снова сосредоточился на своем творчестве. Мне не нравился рисунок с деревом, который я нарисовал, но он, по крайней мере, выглядел как-то законченым, и пришло время начать новую часть. Я перевернул страницу и начал набрасывать пляжный пейзаж. Я импровизировал на ходу, настроил маяк на заднем плане, но не знал, что еще. Я стёр и отрегулировал высоту и расположение скал и птиц так, как это казалось наиболее естественным. Фаза эскиза была давно закончена, и я добавил достаточное количество деталей к облакам и птицам к тому времени, когда Алекс завершил татуировку своего клиента. Готовая работа действительно хороша: полуреалистичное сердце с ярко-красными венами, казалось, что они пульсируют. Дело было не только в том, что кожа покраснела от раздражения от татуировки; Линии Алекса были плавными и плавными. Татуировка выглядела намного лучше, чем все, что я нарисовал за весь день. Я снова посмотрел на свой альбом для рисования. По крайней мере, моя рука стала намного меньше трястись, чем раньше. Сцена на пляже пока не выглядела плохо. — Я собираюсь пообедать, как только закончу перевязку, — сказал Алекс, кивая мне. — Хорошо, — сказал я, кивнув в ответ. Как только открытая рана клиента была покрыта мазью и слоем пластика, я последовал за ним и Алексом в переднюю зону. Парень изрыгнул несколько ругательств, чтобы сказать Алексу, как хорошо выглядит татуировка, и Алекс просто кивнул, сказал спокойное «Спасибо» и помахал рукой на прощание. Как только клиент ушёл, ещё два человека прошмыгнули в кабинет Алекса. — Алекс! Мы собираемся пойти за едой, пойдем с нами! — Эта один из них был примерно моего роста, с длинной розовой челкой и конским хвостом. Я также быстро заметил его кривые зубы, когда он взволнованно крутился вокруг и продолжал бормотать Алексу. — Да, подвези нас, ладно? — спросил другой мужчина. Он был очень высоким, и у него тоже был хвост, но он вытягивался из ирокеза. Я узнал в нем татуировщика, чью комнату я проходил ранее: Конга. — Извините, ребята, на самом деле я встречаюсь со своей девушкой за ланчем. Увидимся позже, — сказал Алекс, прежде чем выйти из парадной двери. Конг и розоволосый кривозуб надулись на мгновение, прежде чем бросить взгляд в мою сторону. Затем их лица исказились в огромных улыбках. — Эй, новенький! Пойдём кушать с нами! Я сглотнул. Этих двоих я еще совсем не знал, но не хотел им отказывать. — Конечно... — Как тебя зовут, новенький? — Гм… я Эйджи. Ты… Конг? И… — Я изо всех сил пытался вспомнить другое имя, которое я слышал утром. — Боусн, — с улыбкой сказал невысокий мужчина. — В десяти минутах отсюда стоят грузовики с едой, мы вас провожаем. — Осторожнее, Эйджи, — крикнул Шортер из-за стойки регистрации. — Не позволяй им втянуть себя во что-то слишком глупое. Боунс просто показал Шортеру язык, прежде чем открыть входную дверь, и я последовал за ним и Конгом, пока они шли через улицу, по тротуарам и мимо торговых центров. — Так как долго ты занимаешься татуировкой? — спросил Конг. — Я, э-э... я не занимался татуировкой. Я всего лишь стажёр. — Ого, так ты что, новенький? — спросил Боунс. Я кивнул. — Босс обычно не берет на работу полных новичков. Ты ведь друг его друга, верно? — Некоторое время я был помощником друга Макса, Ибе, но он собирается вернуться в Японию, и я…— Я сделал паузу. Что сказать, чтобы уклониться от вопроса, но не быть слишком очевидным? — ..Я действительно не хотел возвращаться. — Ого, так ты из Японии? — спросил Конг. — はい! — Ты там вырос? — Да. Я переехал в Штаты, когда мне было девятнадцать. — Это круто. Мы оба из Нью-Йорка, — сказал Боунс. — типа, Нью-Йорк Сити. Мы переехали сюда несколько лет назад, когда нас наняли в салоне. — Вы двое старых друзей? — спросил я. — Да, — сказал Конг. — С тех пор, как мы были детьми. Затем мы свернули за угол, и я увидел три фургона с едой, припаркованных на маленькой и в остальном пустой стоянке. Мы подошли, а Конг и Боунс направились к закусочной с табличками с гамбургерами. Я подошёл к другому за хот-догом и газировкой. После того, как мы все поели, мы пошли обратно в студию, по пути разговаривая между делом. — Ты уже давно рисуешь, верно? — спросил Конг. Я кивнул. — С тех пор, как я переехал сюда, я в основном занимался фотографией, но рисовал с незапамятных времён. Я ходил в художественную школу в Японии, но не закончил её. — То же самое. Только не в Японии, — сказал Конг. Я кивнул. — Иногда я рисую, но у меня это плохо получается, — сказал Боунс. — Так что вместо этого я могу тыкать людей иглами. Я смеялся. —У меня никогда не было пирсинга. Двое других остановились и уставились на меня. — Ты работаешь в тату-салоне и никогда не делал пирсинг? — спросил Конг. Я покачал головой. — Я знаю, что мы будем делать, когда магазин закроется, — сказал Кости. — Я на мели, — сказал я. — Я потратил почти все свои деньги на залог и на новую квартиру. — Я не собираюсь брать с тебя плату, ты работаешь с нами! — сказал Боунс. — Черт, я даже покрою затраты. Это будет наш подарок на пополнение коллектива. — Спасибо, — сказал я, чувствуя, как на моих губах появляется искренняя улыбка. Это было не то ощущение, которое я часто испытывал в последнее время. Я всё ещё не чувствовал, что хорошо знаю эту пару, но они были очень милы, и я уже чувствовал себя расслабленным от перспективы работать с ними. Мы втроём немного поболтали, пока не вернулись в гостиную. Конг вернулся в свой кабинет, чтобы начать готовиться к следующей встрече, и Боунс подменил Шортера на дежурстве за стойкой, а сам Шортер ушел на обед. Я вернулся на своё место на диване и продолжил рисовать. Я остался там ещё на пару часов, свернувшись калачиком на углу дивана и пытаясь работать в разных стилях. Я нарисовал мультяшный человеческий глаз, затем увлёкся и получил довольно реалистичный череп, прежде чем вернуться к сцене с пляжем и маяком, которую я начал ранее. В какой-то момент, когда Шортер вернулся с обеда и дела поутихли, он подошёл ко мне. — Я могу тебе что-нибудь предложить, Эйджи? — спросил он. — Вода или что-нибудь? — Конечно, — сказал я. — Вода была бы очень кстати. Затем он достал бутылку из мини-холодильника под столом и протянул мне; я с радостью принял его и сделал глоток. — Сколько вы здесь работаете? — спросил я. — Около шести лет плюс-минус, — сказал он. — Ух ты. — Да, я пробыл здесь дольше всех, если не считать Эша и Алекса. Эш замолвил за меня словечко, вошёл в дверь. Теперь я главный человек календаря. Я кивнул. — Кажется, тебе здесь нравится. — Черт, да, мне разрешено ругать людей, когда они выставляют себя засранцами. Я смеялся. — Да, мне тоже нравится это в тату-салонах. Меньше подделок, меньше давления. Даже когда набиваешь татуировку. Шортер кивнул. — Ты пока со всеми ладишь? — Да. Хотя я еще не проводил время ни с Эшем, ни с Шином. — Эти двое колючие, — сказал Шортер. — Особенно друг с другом. Но Эш на самом деле милый, даже если не показывает этого. А Шин — слабак. Он мне как надоедливый младший брат. Я их люблю. Я кивнул, но прежде чем разговор смог продолжиться, кто-то вошёл в дверь, и Шортеру пришлось вернуться в работу. Я, в свою очередь, молча вернулся к рисованию. Когда до закрытия оставалось всего два часа, Эш вышел из своей комнаты и подошёл к Шортеру, который просматривал компьютер за стойкой. Передняя часть была пуста, если не считать нас троих; последняя пара посетителей, ожидающих регистрации и татуировок, была переведена на службу Конга и Алекса. — Как дела? — спросил Эш. — Хорошо. Только один чувак обосрал меня по телефону, — сказал Шортер. — Сейчас я смотрю на фотографии, которые Надя прислала мне со своего медового месяца. — Она все еще спрашивает, когда ты собираешься завести кого-нибудь? — спросил Эш. — Ага. — И когда же? — Когда ты начнёшь отвечать на мои звонки? — спросил Шортер, посылая Эшу воздушный поцелуй. Блондин рассмеялся: — Заткнись, сволочь. — Сволочь? Сволочь?! Эш покачал головой и подошёл ближе ко мне. — Привет, Эйджи. У меня есть около получаса до последней встречи. Почему бы тебе не пойти со мной? Все, казалось, пытались немного поприветствовать меня. Я оценил это, но теперь, когда красивый блондин… теперь, когда Эш делал это, я немного нервничал. Я сглотнул и кивнул: — Конечно. — Не позволяй ему быть с тобой слишком грубым, Эйджи, — сказал Шортер. — Я бы никогда, — сказал Эш. — Смотри мне! — воскликнул Шортер, подняв вверх кулак. Эш только покачал головой и повёл меня обратно по коридору к своей личной студии. Деревянная дверь не имела особых украшений. Даже не табличка, а просто постер, похожий на обложку романа Эрнеста Хемингуэя. Это было то украшение, которое вы ожидаете найти в Barnes and Noble при колледже. Эш открыл дверь, и я последовал за ним внутрь. По размеру комната была примерно такой же, как у Алекса, и основная планировка тоже была более или менее такой же. Хотя декор был другим. Там не было знака «Следуй правилам или умри», хотя я подозревал, что общее присутствие Эша, вероятно, произвело тот же эффект. Были также различные фотографии татуировок Эша в рамках, но его фотографии выглядели гораздо более фотореалистично, чем у Алекса, с точки зрения детализации. Тема, однако, была далеко не там. Там было много техники, а множество татуировок, казалось, делали мускулы стальными. — Моя специальность — биомеханика, — сказал Эш, заметив, как мои глаза осматривают стены вокруг меня. — Давай, садись. Я сел на одно из двух мест, стоящих в углу. Эш плюхнулся в другое. Он находился на нормальном расстоянии от меня для того, кто был буквально на стул выше меня, но я все равно чувствовал, как мои щёки немного краснеют. Он был достаточно близко, чтобы я начал замечать, как хорошо он не только выглядит, но и пахнет. Эта лаванда была смешана с чем-то ещё? Он наклонился ближе и указал на альбом для рисования у меня на коленях: — Позволь мне посмотреть, над чем ты работал. Длинные пряди его волос в моем периферийном зрении выглядели такими мягкими... — Конечно, — сказал я, открывая скетчбук. Я начал листать страницы и почувствовал, как растет моё смущение от того, что он увидел. — Сегодня все мои линии выходят очень неровными. Эш кивнул, но ничего не сказал, продолжая просматривать страницы. Я показал ему корявое дерево, глаз, череп. — Похоже, со временем ты немного успокоился, — сказал он. — Какой самый последний рисунок, который ты нарисовал?» Я переключился на пляжный пейзаж, маяк и дюны, почти полностью затемнённые и детализированные после часов, проведенных в одиночестве на диване после обеда. Я ходил туда-сюда, рисуя меньшие проекты, прежде чем продолжить работу над большей частью. — Это хорошо, — сказал Эш. Он наклонился ко мне и приблизился, указывая на определенные детали на странице. Его лицо было всего в трёх дюймах от моего. Я поймал себя на том, что невольно смотрю на его ресницы, потом на изгиб челюсти. Я заставил свой взгляд вернуться к бумаге перед нами. Определенно лаванда, подумал я, аромат стал еще ближе. — Продолжай работать в том же духе. Не беспокойся о том, чтобы провернуть много дел, чтобы сделать больше. Медленно и равномерно. Это, безусловно, лучший вариант, — сказал он. — Возьми, к примеру, ощущение глубины этой дюны...— Я был рад, что он смотрел больше на книгу, чем на меня, когда мой румянец усилился. — Э... спасибо. — Конечно, — сказал он. — У тебя кстати хорошая текстура для этого облака. Похоже, к этому моменту твоя рука сильно стабилизировалась. Я продолжал кивать и давать короткие ответы, пока Эш продолжал хвалить мою работу. Было трудно придумать какой-либо ответ, намного более длинный, чем предложение, с моими нервами из-за моего первого дня, и, что более важно, из-за моих нервов из-за человека, сидящего рядом со мной... даже наклонившегося ко мне... — Могу я? — он спросил. Я передал ему альбом для рисования, чтобы ему было легче листать его в своем собственном темпе. Он чередовал рисунки, указывал места для улучшения. Я кивал, всё ещё чувствуя смущение. Вот я рисовал такую ​​дрянную работу, а он смотрел на нее и делал пометки, как будто я действительно стоил любезности. — Не беспокойся об этом. Я поднял взгляд со своих колен и увидел, что его глаза смотрят в мои. Мое сердце чуть не пропустило удар. — У тебя есть талант. Ты нервничаешь в свой первый день, и ты буквально только что переехал в совершенно новое место, где ты никого не знаешь. Было бы трудно не быть немного не в своей тарелке. Я покраснел. Почему он был так добр ко мне? — Э… спасибо, Эш, — пробормотал я. Несколько мгновений он молча смотрел на меня, прежде чем улыбнулся. Полностью, а не только лёгкая ухмылка, которую он так часто демонстрировал с другими ранее этим утром. — Итак, ты когда-нибудь делал татуировки раньше? — он спросил. Я покачал головой. — Новичок, да? Я кивнул, глядя на стойку. Я увидел небольшую тату-пистолет, находящуюся рядом с различными бутылочками с чернилами. — Могу я подержать твой пистолет? Хм? Почему я спросил это? Глупый... — Конечно, — сказал Эш, прервав мой внутренний ненавистный монолог, чтобы взять тату-пистолет и передать его мне. Это было странно в моей руке. Неплохо и не так тяжело, как я изначально ожидал. Но мысль о рисовании с его помощью казалась немного странной. — К этому привыкаешь, — сказал Эш, снова читая мои мысли. — Вот, поправь хватку вот так... Мое сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди, когда Эш положил свою руку на мою и свёл наши пальцы вместе, немного толкая мои. Именно тогда... — Эй, котенок, твоя последняя встреча здесь! – сказал Шортер, неожиданно появившись в дверях. — Не называй меня так, — невозмутимо сказал Эш, убирая свою руку с моей и кладя пистолет обратно на столешницу. Я последовал за ним и Шортером назад к фронту. — Мяу. У котёнка есть коготки? — спросил Шортер. — Этот котёнок выцарапает тебе глаза, — сказал Эш. Я сел на один из диванов, пока Эш вел своего клиента к задней части. Вспомнив, что сказал Эш, я открыл свой альбом для рисования прямо на пейзаже маяка и возобновил работу по детализации песка и камня на переднем плане. Прежде чем я осознал это, я услышал звук открывающейся входной двери и, подняв глаза, увидел Макса, стоящего в дверях. — Привет, Эйджи, — сказал он. — Никто из парней не был с тобой слишком груб сегодня, не так ли? Я покачал головой. — Они все кажутся милыми. — Должно быть, ты мало времени проводил с Шином, — заметил Макс. — Я рад, что твой день прошел хорошо. Дай мне несколько минут, чтобы захватить кое-что из багажника. Потом мы закроем магазин, и я отвезу тебя домой. Я кивнул. — Спасибо. — Оууу, но я собирался проткнуть его! Боунс заскулил, только что войдя в комнату вместе с Конгом и Алексом. — Сначала сделай прививку от столбняка, Эйджи, — сказал Макс. — И ещё одну после. — Вы хотите, чтобы люди слышали, как вы так шутите? Это место принадлежит вам! — Боунс заскулил. — Здесь даже никого нет, — сказал Макс. — Или, по крайней мере, лучше, чтобы их не было. Уже почти пять минут. Через несколько минут Макс принёс то, что ему было нужно, остальные сотрудники вышли из задней части, мы все вышли, а Макс заперся позади нас. Я последовал за ним обратно на стоянку. — Я знаю, что это много сразу, — сказал Макс, когда мы с шумом забрались обратно в его джип. — Но я надеюсь, что мы произвели хорошее первое впечатление. Мое внимание привлекло светлое пятно на другой стороне улицы: волосы Эша, когда он двигался, выглядело так, будто он дразнил Шина из-за чего-то. Низкорослый парень выглядел так, будто кипел. Шортер положил руку на плечо Шина и что-то сказал, но тот, казалось, неохотно отступил в ответ. Мои глаза метнулись обратно к Эшу и его мягким, мягким светлым волосам. Я вспомнил запах лаванды. — Да. Определённо.