"Золотце"

POV Реми Шло время. Дни были похожи один на другой. Я в основном сидела в своей комнате, пытаясь забыться в музыке, или с бабушкой разучивала «Лунную сонату» и ещё кое-какие мелодии. Я вроде не сильно скучала по Дженсену, но без него стало совсем однообразно и скучно. Иногда я поглядывала на свой телефон в надеже, что там высветится имя Эклса, но телефон молчал. В какой-то момент, я будто лишилась чувств. Ни боли, ни печали, ни радости, ни привязанности – вообще ничего. А главное, я ничего ни от кого не ожидала. Эндрю так и жил у нас. Я не издевалась над ним, но и не пыталась подружиться. Он несколько раз подходил ко мне, пытаясь завязать разговор, но я обрывала все попытки фразами типа «Мне пофиг», «Не пытайся мне понравится, мне на тебя пофиг», «Я не горю желанием с тобой говорить» и т.д. Мама пыталась исправить эту ситуацию, но всё было тщетно. Она пыталась ввязать нас в общий разговор, когда мы ели, или о чём-нибудь спрашивала, когда выловит меня в коридоре или зале. Мамины дотошный вопросы вынудили меня кушать отдельно от остальных, в основном в своей комнате. Я не хотела ни с кем разговаривать или гулять. Рокси на время каникул уехала в другой город, поэтому покой был обеспечен. Ведь только ей я не могу отказать. Казалось, в доме изменилось абсолютно всё. Даже кот. Стал тихим, спокойным. Он практически не приходит к маме, а сидит только со мной. Единственное, что меня расстраивало – это самочувствие бабушки. Они с мамой всё-таки нашли общий язык, и ей стало легче на душе, но болезнь прогрессировала. Когда я бродила ночью по дому, то слышала стоны в её комнате. Ей было больно. Как-то ночью мне приснилось, что мы с Керцом гуляли по бабушкиному дому. Там было очень светло и красиво. Не было места, куда бы ни пробрался солнечный свет. С заднего двора послышалась классическая музыка. Кажется, это был Моцарт. Бабушке он нравится больше всего. Как я и ожидала, выйдя на веранду, я увидела бабушку, рядом с которой лежал небольшой приемник. В этом сне она выглядела моложе, красивее, свежее и счастливее. Она увидела меня и воскликнула: - Привет, девочка моя! Как я рада тебя видеть! Она встала с качелей и направилась ко мне. Я не могла не отметить, что движения ей давались с лёгкостью и не причиняли боль. - Я тоже рада тебя видеть… такой, - ответила я. Она крепко обняла меня, и мы так стояли около минуты. Такое чувство, будто она меня давно не видела, ей богу. После того, как бабушка меня отпустила, она легко сжала мои плечи своими тонкими пальчиками. - Ты такая красивая, Реми. Стала не по годам умной и сообразительной. Я немного удивилась. - Ты можешь мне кое-что пообещать, родная? - Конечно, а что именно? - Обещай, что будешь чаще слушать своё сердце и никогда не делать поспешных выводов. Не рубить с плеча. Старайся принимать решения, будучи в спокойном, уравновешенном состоянии. - К чему это ты? - Просто пообещай. Ещё никому не было хорошо от поспешно принятых решений. - Ладно. - Вот и умница, - улыбнулась она и поцеловала меня в лоб. – Мне нужно идти, а ты, если хочешь, можешь ещё тут погулять. Кстати, я нашла Саймона. Я обернулась и возле лестницы увидела своего любимца. Саймон – это мой игрушечный пони, которого дедушка сделал своими руками. - Боюсь, что он мне будет уже не по размеру, - ответила я, снова поворачиваясь к бабуле. Но она исчезла. – Бабушка? Хэй, ты где? Вдруг я увидела её силуэт в доме, и побежала туда. Оказавшись в коридоре, я увидела тень на втором этаже. Ринувшись туда, увидела лишь захлопнувшуюся дверь в спальню бабушки. Подойдя к двери, я дернула её, но она не поддавалась. Попытав счастье ещё несколько раз, я постучала и стала звать бабушку, но мне никто не ответил. Потом я проснулась. Утром я узнаю от мамы, что ночью бабушки не стало. «Я не правильно поняла её объятья. Она попрощалась со мной», - промелькнуло у меня в голове. В мой последний день каникул мы её похоронили. Не смотря на то, что мама не очень хорошо с ней ладила всю жизнь, больше всего слёз пролила именно она. Даже я немного прослезилась, но вскоре успокоилась. Во-первых, потому что я не умею и не люблю плакать на людях, а во-вторых, потому что я была уверена, что сейчас ей хорошо, а самое главное, не больно. После прощания на кладбище, гости отправились к нам в дом. Я же решила прогуляться. Вдруг я вспомнила о малышке Ренди. Ведь её ожидает то же самое. Ей тоже будет невыносимо больно. «Боже, она ведь совсем маленькая», - подумала я. И тут мне пришла в голову одна идея. Я пошла в парикмахерскую, отстричь волосы. Меня раздражало, что парикмахерша долгое время пыталась меня отговорить от этой затеи, когда я распустила длинные, замотанные в пучок косы. Они достигали до копчика, но в тот момент это не имело значения. Грубо ответив ей, что это не её собачье дело, она сдалась. Из длинных локонов я попросила сделать детский парик. Теперь моя прическа была, как у главной героини фильма «Сейчас самое время». Мама сказала, что я могу пока не ходить на учёбу из-за случившегося, но мне необходимо было абстрагироваться от домашней обстановки, в чём-то забыться. Некоторые в школе меня даже не узнавали, а если узнали, то выражали удивление. Я похудела, подстриглась и была в чёрной одежде, так как решила носить траур. Рокси ничего не знала о том, что случилось за последние несколько дней, но поняла, что ничего хорошего и как всегда, просто молча обняла и сказала: - Когда захочешь обо всём поговорить, только скажи. - Спасибо. Многие, в том числи и Сьюзен со своей компашкой, заметили, что я изменилась, но им не хватило мозгов понять, что у меня траур. Ну, или хотя бы то, что мне плохо. Они вспоминали тот день, когда со мной был Дженсен. Спрашивали, откуда я его знаю, и не могла бы я для них взять автограф или познакомить их с ним. Кори несла полную ахинею: - Я конечно понимаю, что мы с тобой никогда не питали хороших чувств друг к другу, но я думаю, что пора бы уже за столько лет нам успокоится и зарыть топор войны. Мы ведь с тобой можем хорошо поладить. - Отвали от меня, а то я тебе этот топор в задницу засуну и скажу, что так и было. Все кружили вокруг меня и пытались угодить любыми известными человечеству способами. Меня это раздражало. Налетели на меня словно сороки!. После школы я зашла домой переодеться и ушла в кафе, в котором мы договорились с Рокси встретиться. Она сидела уже там. Мы с ней разговаривали по душам очень долго, не замечая никого вокруг. Я говорила ей, как была у родителей Джея, какие они замечательные люди. Естественно пришлось рассказать о бабушке, из-за чего я опять чуть не расплакалась. - В последнее время она старалась быть такой хорошей, будто хотела наверстать упущенное. Ведь мы в основном не общались, а враждовали. Даже не верится. - Она тебя всё-таки научила играть «Лунную сонату»? - Да. И не только её. - А как твоя мама с ней общалась? - Сначала она не могла поверить своим глазам и считала, что бабушка фальшивит, но потом поняла, что это всё правда. Маме кажется, что она таким образом просила прощения у нас. - А как у вас с мамой? - Нормально. - Ты на неё не обиделась из-за того, что она приволокла за собой Эндрю? - Нет, - мотнула я головой. – Мне всё равно. - Но почему? Я тебя не узнаю. Раньше ты бы не смогла вот так всё оставить. - Миссис Эклс сказала мне, что моя мама должна сама сделать выбор. - Но она опять может наступить на эти грабли! - Это будет не моя проблема, а её. Если я буду противиться, она будет обвинять меня в том, что я не даю ей устроить личную жизнь. Зачем оно мне надо? - Ну да, ты права. - Не я, а миссис Эклс. - А вообще он нормальный этот Эндрю? - Поначалу они все нормальные. Да и я не пытаюсь к нему приглядеться. Потом стала спрашивать, как дела у Райн. Она сказала, что это был самый ужасный отпуск в её жизни. Родители ругались по любому поводу. - Не могу понять, как эти люди когда-то любили друг друга! – Возмущалась она. Но ладно, если бы они ругались только друг с другом. Иногда они отрывались и на самой Рокси. Возмущались, что она совсем ничего не делает в доме, ленивая, легкомысленная и совершенно не занимается младшей сестрой. - Ну конечно! Это ведь в мои обязанности входит воспитывать их ребёнка! Если валялись игрушки, грязная посуда, вещи младшей сестры или та что-то натворила, доставалось Рокси. - В итоге, они не придумали ничего лучше, чем развестись, - закончила она. - Мда, весело нам живётся. - Ага, жизнь бурлит, - ответила она, отпивая коктейль. – Кстати, как у вас с дела с Дженсеном? - Даже не знаю. После того, как он уехал, мы не общались. - Почему? Он ведь был без ума от тебя. - Если честно, не знаю. После того, как он узнал, что я не его дочь, он очень расстроился. - Так. Кажется, я чего-то не знаю. С чего он вообще решил, что ты его дочь? - Как оказалось, они с мамой одноклассники и на каком-то мероприятии он её оприходовал. - Реми! Что за ужасное слово?! - Ладно, переспали они. И он посчитал, что я родилась на девятый месяц, после этой веселой ночи. - И? Он что не правильно посчитал? - Нет, с математикой у него всё нормально, просто я восьмимесячная. - Оу, я этого не знала. - Вот и он не знал. А я ещё удивлялась, что в какой-то момент он стал уж чересчур «пушистым». Оказалось, вон оно что. Он думал, что я его дочь. А за час до отъезда, он спросил маму об этом. И она его обломала. - Он очень расстроился? - Ну, выглядел он примерно так же, как тогда, когда я его выгоняла из дома за то, что он сломал дверь Льюису. - Значит очень. - Да, очень. И если честно, я этого не ожидала. Вдруг к нам подошёл официант и, извинившись, сказал, что кафе закрывается. Посмотрев на часы, мы ахнули. Уже двенадцать часов ночи. Расплатившись, мы решили, что нужно выпить что-нибудь покрепче, и отправились в ближайший клуб. Прилично надравшись, мы танцевали, как идиотки. Нас даже звали какие-то бабуины на медленный танец, на что я ответила: - После стольких выпитых рюмок текилы мы медленно двигаться не сможем, ну или заснем к чертям. А это пока не входит в наши планы! В какой-то момент нам надоело тусоваться в этом душном клубе, и мы пошли на улицу, стянув при этом у какого-то мужика из кармана дорогие сигареты. Мы радовались своей добыче и смеялись, как маленькие дети. Пройдя два квартала, я заметила экскаватор, в ковш которого когда-то свалились Эклс и Падалеки. - А давай там и покурим, - предложила рыжая. - Хорошая идея. И мы, усевшись в грязный ковш, скурили почти всю пачку. Мы молчали и пускали дым, стараясь сделать кольцо. Нам было просто хорошо вдвоем. - Знаешь, Рокс, когда умерла моя бабушка, я поняла, что моя жизнь поделилась на две части. До Дженсена и после него. Пока он был со мной, мышление стало совсем другим. Я стала совсем другой. В этом так же виноват и Кристофер Керц, но Эклс первый стал ломать мои стереотипы и представление о жизни. - Да, Реми, ты изменилась. И вроде, даже к лучшему, но как-то у тебя всё катится к чертям, - сказала Райн, выпуская клуб дыма. – Или я ошибаюсь? - А я и не знаю. Я стала не так заострять внимание на личной жизни матери, и это должно быть хорошо. - И ты стала более уравновешенная и менее острая на язык. - Это всё плохое влияние Джея, - ответила я, затянувшись. - Но это хорошо или плохо? - Должно быть хорошо. - А ты как себя чувствуешь? Хорошо или плохо? - В том то и дело, что я ничего не чувствую. Мне и не хорошо и не плохо. Никак. Не сказать, что я очень расстроена бабушкиной смертью. В какой-то степени, я этого ждала, потому что тогда ей не будет больно. И она это понимала и тоже ждала. И я не расстроена тем, что в нашем доме поселился Эндрю. Мне плевать кто в нашем доме. Главное, чтобы он меня не трогал, - говорила я, выбросив окурок. - И именно так начался мой новый этап в жизни. Безжизненно. Пофигистически. - Апатия? - Похоже на то. - Ура, я хоть что-то запомнила из той психологической херни, которую ты мне говоришь в моменты, когда в тебя вселяется какая-то старая бабка. Мы посмеялись и раскурили ещё по сигарете. - Но ведь есть мнение, что с трудностей начинается новый виток в жизни, - сказала рыжая. - После переломных моментов становится лучше. Находится вдохновение, стимул, цель. - Кажется, моя старая бабка переселилась в тебя, - улыбнулась я. - А это хорошо или плохо? - Должно быть хорошо. Когда задницы уже начинали не шуточно болеть, а ноги затекать, мы разошлись по домам. Уже чувствую запах ссоры. Когда мама увидит меня пьяную, обкуренную и грязную в чёрт знает сколько часов ночи, явно не обрадуется. Но мне было всё равно. Эх, где же было моё хвалено чувство самосохранения, когда я выключала телефон? И стоило мне переступить порог… - Реми! Где тебя носит?! Уже 3 ночи! – Возмущалась мама. - Всего лишь? Я думала уже пол пятого утра. - Не ёрничай, - сказала она, а потом сделала пару резких вдохов. – Ты что курила? - Курила, пила, танцевала. Классика жанра. - Зачем, Реми?! Да что с тобой вообще происходит в последнее время?! Невзначай в разговор втулился Эндрю. Он подошёл к маме и обнял. - Сара, милая, давай отложим этот разговор на завтра. Мы все успокоимся, протрезвеем, - сказал он, делая акцент на этом слове и посмотрев на меня. - Думаю в таком состоянии она ничего толком не скажет. Дай девочке отдохнуть. Да и тебе надо поспать. Мама закивала головой. - Ты прав. - Боже, почему я раньше до такого аргумента не могла додуматься? Сколько ссор можно было предотвратить. - Спокойной ночи, Реми. - Спокойной, мам. - Доброй ночи, - отозвался Эндрю. - Ага, и тебе мужик, - ответила я и ушла к себе в комнату. Рухнув на кровать, я думала о том, что Эндрю предотвратил назревающий скандал. Не знаю ради чего. Или кого. Но он это сделал. «А это хорошо или плохо?» - прозвучал в голове голос Рокси. - Должно быть хорошо.