"Золотце"

Я долго ворочалась в кровати. Спать хотелось нереально, но разум отказывался выключаться. Случай из шутки, когда ночью вдруг захотелось поразмышлять о причинах Австрало-Венгерской войны. Только моё сознание решило вспомнить психологические статьи. В 10 лет, после очередного «изгнания из нашего общества» маминого поклонника, мне в руки случайно попалась газета, в которой на последних страницах был описан случай Билли Миллигана, человека, в котором живут 24 личности. После этого я ещё две недели читала что-нибудь из области психологии. Потом меня «отпустило», но изредка возвращалась. Вообще моё знакомство с этой областью науки произошло ещё на первых порах младших классов. Детский психолог пыталась найти источник моего плохого поведения, и естественно, наткнувшись на ситуацию в семье, с большой охотой начала рыть в ту сторону, из-за чего я сделала всё, чтобы меня туда больше не заставляли идти. Я уже год ничего не читала, но мозг настойчиво вспоминал термины близкие к моему состоянию. Такие как дистимия, всем известная депрессия, нигредо, ангедония. «Вот скорее последняя мне больше всего подходит. Утрата способности получать удовольствие, сопровождающееся потерей активности в его достижении». Потом я долго думала о том, где египтяне добывали сурьму, чтобы сделать из неё сосуды. И представляла, как они дробили в ступке осколки от сосудов, чтобы сурьменым блеском рисовать себе брови. И вообще очень интересно, сколько в настоящее время стоит сурьма. Ещё задалась вопросом, действительно ли Клеопатра любила Цезаря или Марка Антония. Может она всё это делала специально? Так же в голову приходили мысли о единорогах. Почему символ целомудрия и духовной чистоты выглядит, как конь с членом на голове? Ну, или фалоимитатором. Ну ладно, пусть будет волшебная палочка. Но нафига она коню? Может когда-то давным давно появился конь с рогом и его назвали единорогом? Вполне возможно, ведь человеку обязательно нужно любому существу дать название, а иначе никак. Но зачем существо с генетическим сбоем называть символом целомудрия и духовной чистоты? Потому что с ним никто не хотел спариваться? Поэтому он вымер? И вот где-то на этой ноте мне удалось уснуть. Во сне я была в какой-то незнакомой мне комнате. Где-то сзади мне послышались всхлипы, будто плакал ребёнок. Обернувшись, я увидела маленький, сидящий в углу, силуэт. Лунный свет освещал лишь синие носочки девочки. Я была уверена, что это девочка. Она уткнулась в какое-то игрушечное животное и плакала. Медленно шагнув в её сторону, я окликнула её: - Эй, принцесса. Ты чего плачешь? Но она будто не замечала меня. - Тебя кто-то обидел? – Спрашивала я, медленно приближаясь. Девочка приподняла голову, но из-за темноты мне не удавалось разглядеть её. Она стала совсем тихо говорить: - Я хочу к папе. Я очень люблю своего папочку и соскучилась по нему. Хочу, чтоб он забрал меня. - А где он? - Не знаю, - ответила девочка, начиная снова заливаться слезами. - Хорошо, а где твоя мама? Может она знает? - Я хочу к папе! – Крикнула девочка. - Ладно-ладно, - ответила я, выставляя руки вперед. – Успокойся. Давай по порядку. Как тебя зовут? В ответ на это она встала и вышла на свет. Я даже не знаю удивляться ли мне? После Асконии меня вроде как уже ничем не удивишь. В общем, этой девочкой была я, только очень маленькая. - Что за… - не успела я договорить. - Я хочу к папе! – Прервала она меня своим криком. Она стала плакать ещё громче, навзрыд. - Ты что ещё одна из моих личностей? В ответ на это плач стал ещё громче. Хотя куда уж громче? Но крик перетекал в визг. - Где мой папа?! - Кошмар, неужели во мне живет истеричка, ищущая папу?! Визг стал настолько громким, что стал похож на ультразвук. Я наклонила голову и прикрыла уши плотнее. Вдруг я обратила внимание на игрушку в её руке. Это был черно-белый кот Макс. Я знаю, потому что это моя игрушка. Ну или очень похожая на мою. Её плач уже начинал меня раздражать. - Что ты хочешь, чтобы я сделала?! – Спросила я её, пытаясь перекричать. На что она убавила громкость и сказала: - Найди папу. - Вот чисто интереса ради. Твоего или моего? - Нашего! - Значит ты всё-таки моя личность. Она снова начала плакать сильнее. - О нет! Реми, просыпайся! Просыпайся, чёрт побери! – Говорила я себе, зажмуриваясь. – Почему я не могу проснуться?! - Хочу к папе! - Что ты ко мне пристала, маленькая прилипала?! Иди, раз хочешь, я-то тут причем?! - Я – это ты. Ты тоже хочешь к папе, только пытаешься это отрицать. - Не хочу я к этому козлу! - Хочу к папе! – Снова разрывалась она на крик. - Что за напасть?! Керц! Где ты?! Ты не пропускаешь такие «весёлые посиделки». - Ты права, - ответил он, выходя откуда-то из темноты. - Убери от меня эту истеричку! - Я ничего не могу сделать. Это твоя личность, а не моя. - Как мне её убрать? - Она хочет к папе. - Да ты что?! – Саркастично ответила я. - Твои личности желают то, чего желаешь ты. - Но я не хочу к отцу! - Такие личности, как Лу, не определяют людей по кровному родству. - Подожди. Давай по порядку. Вот это пищащие создание и есть Лу? – Спрашиваю я, кивая в сторону плачущей девочки. - Да. - Окей, а что на счёт того, как она определяет людей? - Она называет их не так, как они называются у вас в мире, а так как ты их чувствуешь. Например, Рокси Райн в понимании Лу – твоя сестра. Так что вполне возможно, что она имеет в виду не твоего биологического отца. - Стоп! Только не говори, что она хочет к Дженсену. Даже слушать не хочу! - Ну может не к нему. Может она хочет, чтобы ты относилась к Эндрю, как к отцу. - Ещё чего?! Одна гипотеза лучше другой! - Даже древнегреческий драматург, Менандр, говорил «Тот является отцом, кто воспитывает, а не тот, кто родит». - Хочу к папе! – Опять закричала Лу, наверное, чтобы на неё обратили внимание. - Да заткнись ты, маленькое дьявольское отродье! Толи я её напугала своими злыми глазами и громким голосом, то ли Господь услышал мои молитвы, но она куда-то убежала, кинув в меня игрушкой. - Неужели! - Научись прислушиваться к себе, Реми. - Пошёл ты! Вместе со своими… то есть с моими личностями! Я проснулась уставшая и морально измотанная. Такое чувство, будто за ночь у меня убавилось энергии. Время шло. Мне всё так же иногда снилась Лу, правда сны были короче, и мне удавалось проснуться ночью. Очнувшись после таких беспокойных снов, я иногда закуривала сигарету. Позже это стало традицией. Ещё у меня появилось новое хобби или умение: ложиться на кровать и тупо пялится в одну точку. Я старалась избегать каких-либо встреч и разговоров. Впервые я была рада тому, что Рокси занята журналистикой и меньше доставал меня. Мама часто спрашивала меня, что со мной, на что я отвечала, что всё нормально или просто пожимала плечами, на что она крепче обнимала меня и целовала. Было видно, что она беспокоилась обо мне. Старалась приготовить что-нибудь из моих любимых блюд, покупала торты и мороженное, но я есть не хотела. - Скажи, только честно, это из-за Эндрю? – Спрашивала она. - Нет, мам. Я его присутствия в доме даже не замечаю. Мой голос стал совсем бесцветным. - Может тебе понравился какой-то мальчик, и ты не знаешь, как к нему подойти? - Нет, никто мне не понравился. Мама вздохнула и опустила глаза. - Этого я и боялась. - Ты о чём? - Когда умерла бабушка, я волновалась, что ты очень тяжело перенесёшь это. И вот с тобой твориться невесть что. - Мамочка, успокойся. Всё будет хорошо, - ответила я, сжимая её руку. – Это просто переходный возраст. Его каждый переживает по-разному. - Реми, я тебя совсем не узнаю. Ты у меня такая сильная, всегда полна энергии, а сейчас таешь на глазах. - Всё нормально, мам. Пройдёт. Она крепко обняла меня и поцеловала. - А давай Дженсену позвоним? - Зачем? - Просто спросим как у него дела. Разве ты по нему не скучаешь? Мне показалось, вы так сблизились. - Тебе показалось, мам. Мы просто хорошо общались. - И ты совсем не хочешь с ним поговорить? - Нет. Да и он наверное занят раз не звонит. - Может поэтому ты и хандришь? - Не говори глупостей. Зачем мне скучать по чужому человеку? Мама ещё раз поцеловала меня в висок и сказала: - Я люблю тебя, мой ребенок. - Я тебя тоже, мамочка. Она вышла, а я так и осталась лежать на кровати, в своей тёмной комнате, как умирающий щенок. POV Дженсен Дома я посидел ещё два дня, а потом улетел на съёмки. Эти два дня я провёл в терзаниях собственного разума. Я скучал по Реми, был расстроен тем, что она не моя дочка, и вообще думал о том, какой я никчемный человек. Вроде ещё молод, красив, богат, здоров, и девушки всегда были, а детьми до сих пор не обзавёлся. Судьба сыграла со мной злую шутку. Оказавшись на работе, я полностью отдался ей, не давая себе отдыха. Спал лишь тогда, когда на ногах держаться больше не было сил, ел на ходу. Чтобы было чем заполнить некоторые перерывы и выходные дни, просил поставить меня режиссером или помощником режиссера. Эрик хвалил меня за инициативу, но иногда возмущался, что я чересчур себя насилую и пинками выгонял из своего кабинета. Джаред всё время спрашивал что случилось, но я усилием воли натягивал улыбку и говорил, что всё хорошо, просто слишком долго бездельничал и хочу работать. Потом убегал под предлогом кучи работы. И вот помощник режиссера снова объявил выходные на два дня. Услышав это, я пошел к Крипке за дополнительной работой. Окинув меня скептическим взглядом, он мне отказал. - Ну почему? – Недоумевал я. - Послушай, Дженсен, неужели ты думаешь, что я слепой и до сих пор не понял, что у тебя что-то произошло? Посмотри на себя! Ты сам на себя не похож. Ходишь по съемочной площадке, как робот. - Со мной всё в порядке. - Ну конечно, - иронично ответил он, утыкаясь обратно в бумаги. - Хорошо, у меня кое-что случилось, но это моё личное дело. Ведь работе это никак не мешает. - Это мешает тебе. - Наоборот, помогает. - Забыться в работе – не дело. Так что иди, отдыхай. У тебя два выходных дня, - категорично ответил Эрик. – Даже три. Один день мы отснимем некоторые дубли без твоего участия. Можешь идти на природу, в Диснейленд, поговори с психологом или барменом со стаканом коньяка. Мне всё равно! Но ты должен разобраться в своей проблеме, понял? А иначе никакой дополнительной работы. - Но… - Никаких «но»! Всё, пока! Желаю хорошо отдохнуть! Попрощавшись с ним, я развернулся и ушёл к себе в трейлер. Сценарий на следующую серию нам уже выдали, так что я решил пока порепетировать. Вдруг ко мне зашёл Джаред. - Можно? - Конечно. Зачем спрашиваешь? - Ну, мало ли. А то ты в последнее время весь в делах. Он сел напротив меня. - Есть планы на выходные? - Нет. Буду тут сидеть, репетировать. - У меня сегодня минипраздник. Хочешь со мной выпить за это? - А что за праздник? - Пошли ко мне, расскажу. Ну или сюда можно коньяк принести. И вообще мы уже с тобой давно не говорили по душам, ты всё избегаешь меня. - Не правда, у меня просто было много работы. - Эрик мне рассказал, что ты сам просил у него работу. Да и я не слепой. Ты боишься, что я начну тебя спрашивать о том, что у вас с Реми произошло. Хотя на самом деле, я просто соскучился по своему другу. Соскучился по нашим посиделкам, разговорам, приколам, - резко сжав мои плечи, стал трясти и говорить, - не знаю кто ты, но я требую вернуть моего друга обратно! Рассмеявшись, я с большим трудом, но всё-таки убрал его руки, повторяя «Я уже тут! Успокойся! Джаред, это я!». - Прости, друг, - извинился я. – Прости, что бегал от тебя. Он молча кивнул, и мы пошли за выпивкой и едой. Когда мы с Падалеки сидели в моём трейлере и разговаривали о разной ерунде, мир на время остановился. Все проблемы ушли на второй план. Мы просто болтали, шутили и главное от всей души смеялись. Оказывается, пока я пытался забить свою голову работой, многое пропускал. Практически у каждого члена съемочной группы что-то интересное и важное произошло за время отпуска. Вот где надо было забываться, в чужих историях. Хотя кто даст гарантию, что в ответ не потребуют твою историю? Оказалось под «минипраздником» Джаред подразумевал то, что Томас научился крепок держаться на ногах без чьей-либо помощи. И вот так, с одного ребёнка разговор перешёл к другому. - Джей, ты можешь на меня сердиться, но я обязан об этом спросить. Сама по себе проблема не исчезнет. - Ты о чём? – Я сделал вид, что не понял или мне всё равно. Пусть расценивает, как ему удобно. - О Реми конечно. - Прости друг, но я не хочу это обсуждать. - Ну вот. Ругал Реми за то, что она бежит от своей проблемы, а сам не лучше неё. Я лишь тяжело вздохнул. Ну а что я мог сказать ему на это? Он прав. - Ну же колись! Я ведь твой лучший друг. - Ладно, - ответил я, выпив залпом остатки коньяка в своём бокале. – Когда мы с Реми были у меня дома, мама показывала фотографии с выпускного. Той же ночью я вспомнил, что мы с Сарой тогда переспали. Брови Падалеки подскочили вверх. - Пьяные были, вот нас и понесло. В общем, прибавив девять месяцев к той дате, получилось день рождения Реми, - сказал я, наливая в стакан ещё коньяка. - Так получается… - Нет, не получается. Сара не доносила Реми, девочка родилась восьмимесячная. Правда, я это узнал перед отъездом, - с досадой добавил я, выпивая янтарную жидкость. - Несколько дней я находился в блаженном неведении. Джаред, я так был счастлив. Мне хотелось обнять Реми, защищать от всего мира. Тогда я представлял, как вожу её по Лос-Анджелесу: в своё любимое кафе, в парк, как фотографирую её. Мне хотелось сделать для неё всё. Когда я представлял, что она называет меня папой, у меня мурашки бежали по коже. Да даже сейчас бегут. Понимаешь, в том момент она была моим смыслом жизни. Будто наступил новый виток в моей жизни. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. - Дженсен, а разве тебе обязательно быть её отцом, чтобы водить по городу, фотографировать её, обнимать, ну или просто интересоваться её жизнью? - Нет, конечно же нет, но… я бы чувствовал себя совершенно другим человеком, будь она моей дочерью. - Понимаю, но ведь Реми тебя и так любит. И ты её. Ты сам рассказал мне, что в парке она призналась в том, что хотела бы видеть тебя в качестве отца. Говорил, что она пыталась заставить тебя ненавидеть её, чтобы тебе не было больно при вашем расставании. И это только то, что ты мне рассказывал, но уверен, что это не всё. Знаешь, в первую нашу с ней встречу я и подумать не мог, что она способна сделать что-то ради кого-то. Тем более ради тебя, ведь она ненавидела мужчин. - Да, она чудесная девочка, - ответил я. - Но не моя. - Ну почему же не твоя? Только из-за того, что ты не биологический отец? Чушь собачья. Она принадлежит тебе душевно. - Возможно. Я не знаю, что твориться в её душе. Раньше казалось, что понимаю, а теперь не уверен. - Ты поступаешь немного эгоистично, Джей, - сказал Джаред. Я удивленно посмотрел на друга. - Ты целый месяц лелеешь свою боль. Страдаешь, пытаешься забыться. За это время ты хотя бы поинтересовался как у Реми дела? Звонил ей? В какой-то степени ты поступаешь так же, как один из бывших мужиков Сары, которому Реми доверяла, а он её предал. Меня словно обухом по голове ударили. Я смотрел на Падалеки широко открытыми глазами, осознавая, что натворил. - Ты всё бегаешь от всей съемочной группы, в том числе от Реми, чтобы не говорить о ней. Ты всё это время пытался её забыть. Так получается? После этих слов в сердце кольнуло. - Нет! – Воскликнул я. Мне стало плохо, когда я представил девочку. Обидно за неё. По сути, она и так осталась без единомышленников в доме, после приезда Эндрю. Хотя возможно бабушка поддерживает её. А тут ещё я пропал. - Нет, - повторял я. В трейлере повисло молчание. Джаред смотрел на меня, а я метал растерянный взгляд на стены, пытаясь всё обдумать и что-нибудь придумать. - Я должен позвонить ей! Сказав это, я достал сотовый, но Джаред остановил меня. - Куда ты собрался звонить в 2 часа ночи?! «Чёрт!» - подумал я, взглянув на дисплей. - Лучше выспись и придумай, как объяснить своё долгое молчание. С трудом заставив себя заснуть, я с трудом встал в три часа дня. Голова шла кругом, но вчерашнего разговора я не забыл. Казалось, что каждая минута, которую я оттягиваю до звонка к Реми, увеличивает её ненависть ко мне. Умывшись, переодевшись, я сделал себе кофе и достал телефон. Набрав дрожащей рукой номер девочки, я сделал глубокий вдох и прижал телефон к уху. Гудки практически не были слышны из-за биения моего сердца. Я очень волновался. Трубку никто не брал, от чего я волновался ещё сильнее. Я попытал удачу ещё несколько раз, но Реми не брала трубку. «Это плохо», - подумал я. Выпив свой кофе, я решил позвонить Саре. Она трубку взяла быстро. - Привет, Дженсен. - Привет, Сара. Как у вас дела? Я почему-то не могу дозвониться до Реми. Как она? - Даже не знаю, что тебе на это ответить. После смерти мамы, Реми сама не своя. - Смерти? Миссис Блайт умерла? – Удивился я. - Да. Почти месяц назад. - Прими мои соболезнования. - Спасибо. - А с Реми что? - Она с каждым днём всё хуже и хуже. Я водила её к врачу, но физически она здорова. А когда смотрю на неё, плакать хочется. Будто с каждым днём её силы тают. Она может целый день не есть, только лежать на кровати. Просто лежит и смотри в потолок или в окно. Это страшно, Дженсен. Мне тяжело смотреть на своего ребёнка, и я не знаю, чем ей помочь. Классный руководитель отпустила её на неделю, и она практически не выходит из своей комнаты. Психолога даже на порог не пускает. Хорошо, что я в это время сидел. После рассказа Сары у меня сердце словно остановилось. Я сидел с открытым ртом и не знал, что сказать. - Дженсен, может ты с ней поговоришь? - Я? – Растерялся я. – Да, конечно. Я попробую, но ничего не могу обещать. - Конечно-конечно. Я всё понимаю. Я услышал, как Сара шагает по лестнице, потом стук в дверь и скрип. «Реми, солнышко, как ты?» - послышался голос женщины. Реми что-то ответила, но я не расслышал. «Возьми телефон. Тебе звонят». Наверное, она подошла прямо к девочке, потому что я услышал еле живой голос Реми: «Кто это?» – «Возьми трубку, узнаешь». - Слушаю, - наконец послышалось в трубке. - Привет, детка, - обрадовался я. - Джей? Это ты? Больше всего меня пугал не сам вопрос, а то, что голос совсем не выдавал никакой интонации, эмоций. - Да. Как ты, малышка? – Ласково спросил я. - Что у тебя с голосом? - Это мама тебе позвонила и попросила поговорить со мной? - Нет. Я сам ей позвонил, потому что ты трубку не берешь. Что у тебя с телефоном? - Он на вибрации. Даже не знаю, где он. - Что случилось, Реми? - Всё нормально. - Ты ведь понимаешь, что это не так. - Дженсен, я не знаю. Ничего не знаю. - Прости, что не звонил тебе. - Ты не обязан мне звонить. - Обязан. Я обещал. - Я аннулирую твоё обещание. Можешь жить спокойно. Мы с тобой чужие люди, и ничего друг другу не обязаны. - Не говори так, Реми. Мы не чужие. Ты очень важна для меня. - Это всегда было лишь иллюзией. Мы чужие, которые делали вид, что дороги друг другу. Но я на тебя не обижаюсь. Ты не согласишься с этим, но потом убедишься, что я права… - Не говори так, - умолял я, но она меня не слушала и продолжала говорить: - …я благодарна тебе за всё. Всего доброго, мистер Эклс. Потом послышались короткие гудки. Я не отрывал трубку от своего уха и мотал головой, повторяя «Нет, нет, нет, нет…». Я ожидал от неё гнева, злости, ругани, но не этого. «Что мне теперь делать?!»