Убить Чонгука

      Говорят, от любви до ненависти один шаг. Так насколько же сильной должна быть любовь, если в итоге ненависть жаждет кровавой мести?       …Подвал небольшого корейского домика, переделанный в зал для восточных единоборств. В старом помещении нет отопления, сырые бетонные стены давно покрыты мелкой плесенью, дырки на бежевого цвета татами заштопаны нитками, а затёртая временем зеркальная плита, что висит под небольшим окном, уже целые сутки отражает в себе двоих мужчин. Ким Тэхён смотрит в зеркало: длинные чёрные волосы, прилипшие к бровям; разного цвета глаза, в которых не осталось блеска; розовые губы, с уголка которых стекает капелька крови. Он вытирает эту каплю рукавом своего белого кимоно, тяжело дышит, но не собирается останавливать тренировку надолго.       — Если так замахнётся он, то не отделаешься простой царапиной, — окликает альфа.       Тэхён поворачивается на голос своего учителя: выставляет правую ногу вперёд, немного приседая, сжимает клинок в руках покрепче и принимает позу. «Нельзя сдаваться». Тренировки с учителем уже давно проходят не на деревянных мечах, но Тэхён до сих пор не считает себя достаточно сильным: с каждым движением в поединке с Бан-сенсеем пытается представить вместо лица учителя лицо того, ради кого и был выкован этот меч.       Шаг вперёд, манёвр, замах двумя руками, что держат рукоять и направляют лезвие прямо в шею учителя. Тэхён измождённо выкрикивает и выдыхает. Голос эхом отдаётся по залу, солёный пот покрыл всё тело, стекая ручейками со лба прямо в глаза. Руки дрожат не от страха, а от усталости. Заглядывает в глаза сенсея — в отражении зрачков видит себя. Вложил в последний удар все оставшиеся силы, но этого ведь всё ещё недостаточно, чтобы убить Чонгука…       Бан Шихёк чувствует, как на шее появляется тончайшая кровавая полоска, приподнимает уголки губ, ведь он горд своим учеником. Коротко кивает, дав знак, что соперник в поединке победил: встаёт ровно, прижав уважительно свой меч к левой ноге, делает поклон в знак принятия поражения. Ученик с почтением кланяется в ответ и обессиленно падает на колени.       — Ты готов, мальчик мой, — мягко похлопывает учитель Тэхёна по плечу и выходит из зала для тренировок. Пришло время набраться сил и поесть: Шихёк улыбчиво поднимается по лестнице, ведущей на кухню, и зазывает ученика жестом руки.       Тэхён следует за учителем молча, садится на пол за столик, смотрит на чашу с рисом, игнорируя тремор рук. Глотает воду и начинает крайне медленно есть — держать палочки в руках после длительной тренировки слишком сложно. Даже рисинка, оказывается, имеет вес и довольно большой. Чтобы познать это, нужно тренироваться двадцать четыре часа без остановки. Ловить зёрна дрожащими палочками Тэхён привык, а вот поднять их ко рту сложновато.              — Как ты найдёшь его? — спрашивает учитель.       — По цепочке, — Тэхён негромко отвечает, и, сжимая посильнее палочки, заглядывает в глаза Шихёка. Дрожь прошла тут же. — И он… будет последним.

***

      Ким Тэхён прячет свою катану в ножны, крепит на ремне за спиной и выходит за пределы дома Бан Шихёка впервые за два года. Классический домик в традиционном корейском стиле находится далеко от Токио, но до Сеула можно добраться всего за несколько часов.       Двадцатилетний омега смотрит на своего учителя холодным взглядом. За все два года, которые Тэхён провёл в этом доме, в нём скопилась ненависть. Будто каждый день был монетой, которые он складывал в копилку. Пришло время разбить её.       — Твой взгляд подобен пуле, — поглаживает Шихёк парня по плечу, держа в руках маленького померанского шпица. — Холодный металл, который после выстрела становится горячее огня.       Тэхён не отвечает. Лишь кланяется в знак уважения, целует щенка в голову и, попрощавшись взглядом, садится в старую машину. Выезжает на дорогу и едет точно к своей цели. Знает, что не остановится. Нельзя. Его цель прописана перед глазами, и нужно сделать всё быстро, ведь есть всего семь дней. Раз чёртов Бог когда-то создал целую землю за шесть дней, то Тэхён сможет убить пятерых за это время, а на седьмой — закрыть глаза и отдохнуть. По крайней мере, он на это надеется.       Взгляд скользит по списку, расположенному на обратной стороне фотографии с лицом того, кого убьёт последним.       Списки бывают разными. Ким Тэхён раньше держал в руках разнообразные. То были списки брендовых магазинов, в которые он должен был не забыть заехать; списки гостей, которых он хотел позвать на праздник; список рождественских подарков; список продуктов для правильного питания… Но этот немного отличается. Да, список состоит из имён людей, и, возможно, раньше Тэхён позвал бы их на свой день рождения, но эти имена будут по очереди зачёркиваться в течение шести дней. И первый человек, кто получит приглашение на смерть, — Ким Сокджин.       Тэхён заглядывает в зеркало заднего вида и смотрит в отражение своих разноцветных глаз. Ненавидит их, потому что они всегда будут напоминать ему о Чон Чонгуке. «Твой левый глаз серебряный, потому что ты — луна, Тэхён. Твой правый глаз фиолетовый, потому что ты — космос, Тэхён. Луна моя. Космос мой. Вселенная моя». Он возвращает взгляд на дорогу, а в голове звучит голос Чонгука так, будто только вчера он ласково шептал на ухо, поцелуем одаривая сначала один глаз — «Луна моя», потом второй — «Космос мой», а потом выдыхал в приоткрытые губы — «Вселенная моя».       Тэхён с самого детства ненавидел свои глаза и прятал их под карими линзами, а Чонгук любил их. Любил так сильно, что сам Ким начал считать себя особенным. Но то было раньше. Бесконечные поцелуи альфы, которыми он покрывал веки омеги, теперь залиты кровью, и её уже не отмыть никогда.       Мягко огибая витиеватые повороты пустого пригородного шоссе, Тэхён крутит в руках фотографию со списком людей, пред которыми явится незваным гостем. Первая остановка — Ким Сокджин — омега, наёмный убийца и шпион, которого Чон Чонгук всегда отправлял на спецоперации. Великие альфы мира сего падки на красивые лица, и Сокджину удавалось провести всех. За милой улыбкой и кокетливым поведением следовал один удар коротким ножом, прямо по горлу. Тэхён восторгался этим умением убивать сильнейших, подбираясь к ним так близко. Да, на дальних дистанциях Сокджин не был настолько же хорош, но для этого у Чонгука имелось достаточно искусных мастеров своего дела. А самых лучших — четверо. Они же и являлись близкими одного из самых опасных преступников.       Ким Сокджин.       Ким Намджун.       Пак Чимин.       Чон Хосок.       И… Пальцы Тэ дёргаются, когда он поворачивает в руках одно-единственное фото, что у него осталось. В день, когда Тэхён и Чонгук только познакомились, молодой омега, которому ещё и восемнадцати не исполнилось, смог сфотографироваться со взрослым альфой в дурацкой фотобудке итальянского ресторанчика.       «Красивый мальчик», — слышит до сих пор комплимент, когда Чонгук рассматривал его личико, так радостно желавшего сделать совместную фотографию. Тэхён лишь уверенно схватил того за подбородок и повернул к камере. «Я знаю, что я красивый, смотри в камеру», — цокнул он. В ответ малознакомый ему альфа лишь хмыкнул. Впервые кто-то так обращался с Чонгуком.       Короткое грустное воспоминание вызывает у Тэхёна такой же короткий приступ тёплой эйфории. Ненавидит Чонгука, но также сильно любит. И будет любить. Сколько будет себя помнить. Знал ведь, в кого влюбляется, только вот не ожидал, что Чонгук без оглядки сможет воткнуть нож в сердце. Раньше у Тэ внутри была слепая вера в то, что он стал «слабым местом» альфы. У сильнейших мира сего всегда ведь должно быть одно слабое место, и почему-то романтично представлялось, что это именно он. Только вот Тэхён ошибался.       Эти чёрные, как дьявольская ночь, глаза, смотрящие сверху, отворот головы и озвученный приказ всегда будут протыкать своим лезвием сердце омеги. «Вселенная моя» — это звучало фоном… Но громче были всхлипы Тэхёна, лежащего на полу. И нежнее были подушечки пальцев Чонгука, который стирал слёзы с его щёк. Но всё равно Чонгук был Богом, который сам создал их вселенную и сам же её уничтожил.       Ким Тэхён знает, где искать Сокджина. Люди, состоящие в мафии, должны быть осторожны, должны скрывать своё лицо от публики, и все это делали всегда, но Сокджин после событий двухлетней давности решил отойти от дел.              И это стало его первой ошибкой. Люди, однажды вступившие в мафию, не могут из неё выйти просто так. Мир жесток, а за безжалостные убийства рано или поздно каждому придётся платить.              Сокджин стал встречаться с политиком. Ещё одна ошибка! Его лицо стало слишком часто появляться в новостях: всегда улыбается, одет элегантно, и по его виду не скажешь, что он один из немногих омег, допущенных альфами в свой мафиозный мир. И что этот красавчик убил за свою жизнь сотни, если не тысячи человек. Сокджин даже начал вести соцсети, будто обычная жизнь искупит его грехи.              И это была следующая ошибка: именно благодаря этому найти омегу стало ещё легче.       Тэхён думает, что это прекрасное возмездие, олицетворяющее последовательность и соразмерность их грехов. Ким Сокджин был первым, кто в проклятый день, тридцатого декабря, стал причастен ко всем несчастьям. Тэхён сжимает руль крепче, пока едет по трассе в Сеул. Усталости нет, как и внутри ничего нет: ни страха, ни предвкушения, ни возбуждения. Все чувства к Сокджину переплавились в ненависть.       Заезжать в родной Сеул непривычно. Имя Тэхёна давно забыто и стёрто из списка живых, никто даже не обратит на него внимания. Да, он красивый, но в столичной толпе очень много красивых омег. Единственное, наверное, что выдаст его за обликом обычного человека в белой свободной футболке и таких же свободных белых брюках, — разноцветные глаза, но они прикрыты длинными прядками волос.              Найти высоченный небоскрёб, в котором живёт однофамилец, весьма просто. Тэхён паркуется в проулке, достаёт старый смартфон, который купил ему сенсей, сверяет вид с фотографией Сокджина, по-глупому выложенной в соцсетях, и легко рассчитывает этаж, на котором находится его квартира.       Ким прячет свою длинную катану за спину, сверху накидывает лёгкий бежевый плащ, и выходит на улицу. Зайдя в здание, подходит на ресепшн дорогущего жилого комплекса и легко убеждает альфу-консьержа разрешить пройти. Мужчина даже сам называет Тэхёну номер квартиры Ким Сокджина и его мужа-политика. Тому, как использовать свои омежьи навыки на альфах, Тэхёна учил именно Сокджин.       Тэхён еле касается подбородка альфы, кокетливо улыбаясь:       — Я просто хочу сделать сюрприз своему другу. Это будет наш с вами секрет, — игриво говорит он, а потом возвращает изящный палец к своим розовым губам, жестом демонстрируя слово «секрет». Пользоваться своими красотой и запахом он умеет, поэтому консьерж, не долго раздумывая, пропускает его через турникет.       Разумеется, Сокджин живёт на верхнем этаже, в пентхаусе. Старший омега хоть и вышел из бедной семьи, но всегда умел пробивать себе дорогу к роскоши: ставки за выполненные им задания были высоки, Чонгук с Намджуном щедро одаривали его всеми благами. Ким Намджун вообще-то был без ума от Джина, но он же был единственным альфой, которого Ким Сокджин никогда не мог провести — даже Чонгук мог попасться, но только не Джун.       Тэхён знает, как взломать пароль на двери: старший научил его. Оказавшись внутри, иронично хмыкает. Квартира полна омежьих вещей в интерьере: вазы с цветочными узорами, подушки на диванах, своим количеством превышающие классическую норму, часы с рисунком кошки — всё в пастельных тонах и только. Сокджин изменился до неузнаваемости: раньше он предпочитал чёрный в одежде и минимум красок в чём-либо, как и большинство киллеров, а сейчас палитра заполнена всевозможными оттенками, но не любимым чёрным. Тэ снимает плащ, достаёт катану, ходит по чужому дому, осматривается — никого нет. Садится в велюровое кресло возле электронного камина, поднимает с журнального столика бутылку виски и наливает в гранёный стакан. Сам он никогда не любил этот альфий напиток, но Ким-старший часто попивал его — кажется, будто это единственная оставшаяся от прошлой жизни привычка. Можно было бы предположить, что это пьёт новый альфа Сокджина, политик, но в баре нет других напитков, даже вина. Тэхён вдыхает запах алкоголя — в голове сразу всплывают картины из прошлого.       —… Чонгук, я разлил твой любимый виски, прости, — на это Чон только хмыкнул, потянул Тэхёна на себя, слизывая Maccallan с мокрых от масляного алкоголя ладоней.       — И разлитой бутылки будет мало, чтобы утолить мою жажду, — опьянённо произнёс Чон, продолжая «пить» прямо с него. Так вкуснее. «Стакан» в виде Тэхёна ещё и стонет…       — Мой господин, мероприятие совсем скоро, пора ехать, — зашёл один из помощников Чон Чонгука в гостиную, прерывая возбуждённого шефа, который был занят абсолютно другим.       Тэхён посмеялся, лёжа под ним на диване, видя это недовольное лицо над собой.       — Я обедаю, — Чон повернулся к работнику, указывая на лицо своего омеги. Прятал его за своей спиной, пока принимал вертикальное положение. — Предупреждаю в первый и последний раз, потому что ты новенький. Не входи без стука, Юичи. Зайди ты позже на минуту, остался бы без головы. Тебе позволено видеть его без маски, но никогда — без одежды и с обнажённым запахом.       Тэхёна это забавляло: лицо охранника, удивлённое тому, что у его босса есть омега, с которым он в отношениях, а не тот, с которым просто спят. Юичи Ито поклонился так низко, что макушкой мог бы коснуться пола. Мужчина в чёрном костюме так и стоял — ждал, пока дадут разрешение на что-то, не дышал даже, ведь покажи он наслаждение запахом омеги своего господина, он умрёт там же, не выдыхая.       — Чонгук, прекрати, — Тэ, шлёпнув своего альфу по плечу, поднялся с дивана и накинул поверх мокрой расстёгнутой рубашки длинную накидку, а также натянул кольцо на палец.       Такова жизнь омег, принадлежащих миру мафии. Альфы этого мира ведь опасные люди, поэтому им необходимо держать свои семьи, любимых и близких в тени от потенциальной угрозы. Они не позволяют чужакам знать запах их омег — такая привилегия была только у приближённых. И кольца прекрасно скрывали его. Хотя отличительной чертой являлось не только их наличие. Обычные люди также их носили, если желали. Чаще омеги семей мафии носили перстень с гербом своего клана, поэтому другие альфы, узнавая их, сразу определяли свои границы.       На этом могло бы и закончиться, но нет. Альфы мира мафии — собственники, озабоченные безопасностью. Выходя в свет, омега должен был носить белую маску, закрывающую лицо, чтобы было видно только глаза. И лишь немногие представляли своих партнёров без масок, в большинстве случаев — супругов.       Тэхён неимоверно красив, а запах его чрезвычайно роскошен. Чонгук бы в жизни не дал кому-то наслаждаться им добровольно. Это его Луна, его Космос, его Вселенная. Он щедр на всё, но жаден только на Тэхёна. С момента знакомства с Чонгуком, этого молодого семнадцатилетнего омеги не касался даже палец ни одного альфы. Пусть только попробуют! Даже родному брату не позволено касаться этого тела.       — Юичи, он иногда слишком преувеличивает, ты можешь дышать, — улыбнулся Тэхён уже покрасневшему от нехватки кислорода работнику. — И можешь поднять голову. Я даже раздет не был.       — Когда ты наденешь перстень моего клана, Вселенная моя? — Чонгука уже не заботил помощник, который незаметно испарился.              Его до сих пор бесило, что омега, в которого он влюбился с первого взгляда, отказывается от того, чтобы сам Чон Чонгук официально назвал его своим. Чонгук хотел, чтобы Тэхён ходил с ним на встречи и мероприятия без маски, но с перстнем, хотел показывать всем, что этот красивый мальчик принадлежит ему.       Тэхён проигнорировал лежащий на столике в бархатной коробочке перстень с символом золотого дракона и покрутил своё колечко. Такое простое и дешёвое, что обидно: каждый раз Чонгук смотрел на него и расстраивался. Красивые тэхёновы пальцы стоят слишком дорого, они должны быть унизаны украшениями, достойными их, а не дешёвкой из медицинской стали, купленной в ближайшей аптеке.       — Чонгук, мне ещё нет восемнадцати даже, — Тэ отвернулся к окну, нервно дёргая пальцами. — Да и… мы с тобой не так долго вместе. Дождись моего совершеннолетия, потом, возможно…       Чонгуку плевать, сколько ему лет. Самому тридцать, и разница в возрасте его не волнует. Не волновала она и Тэхёна, когда они только познакомились. А ведь ему было всё равно даже, когда узнал, что Чонгук — мафиози, преступник, убийца. Один из лучших. Молодой омега не страшился, не убежал, наоборот, хотел познать оружие своими собственными руками, тренироваться вместе с Чонгуком, научиться управляться с мечом и стрелять из пистолета. Видел, как на его глазах Чон убивает людей, и это не отталкивало, так почему же он так боится надеть перстень?       До дня совершеннолетия Тэ осталось всего пара месяцев, Чонгука это радовало. Его красивый мальчик, наконец, перестанет сопротивляться и станет официально принадлежать клану Чон. Чонгук не стал пока настаивать, хотя мог бы. Мог легко заставить Тэхёна носить перстень, но эта непокорность так нравилась. Каждый раз приходилось укрощать строптивого мальчика, выросшего в богатой семье, но рано оставшегося без родителей.       Быстро дав подданным приказ готовить машину, но не появляться без приказа, Чонгук остался вновь наедине с обладателем уникальных глаз, потянул за руку, усадил на колени лицом к себе.       Тэхён водил пальцами по лицу Чонгука, по крепкой шее и накачанным татуированным плечам. Запах главы клана Чон так прекрасен: аромат красного дерева махагони. Можно и покориться ему, если эти грубые руки, покрытые татуировками, будут нежно держать его за бёдра и притягивать к себе поближе, если властные глаза будут смотреть так лишь на него.       — Луна моя… — Чонгук потянул к себе это шедевральное лицо, поцеловал в левый глаз. — Космос мой… — поцеловал в правый и прижался открытым лбом к его лбу, заглядывая в две абсолютно разного цвета радужки. Сколько видел людей, сколько цветов повидал он, но эти глаза…       Ким нежно улыбнулся, чувствуя чонгуково дыхание на своих губах.       — Ты не закончил.       — М? — Чонгук вдруг вернулся в реальность из тэхёнолюбования.       — Фразу не закончил, — Тэ схватился за большие руки, держащие хрупкое лицо, демонстративно ждал, что Чонгук назовёт третье «имя», которым он одарил когда-то.       Чонгук возбуждённо засмеялся, а потом тихо прошептал, заставляя тело Тэхёна покрыться мурашками:       — Вселенная моя…       Язык Гука настойчиво проник в тэхёнов рот, определённо точно показывая, что значит слово «мой». Чон повидал слишком много омег для одной жизни, познал, казалось, всё. Наверное, не было ничего в этой жизни, чего не попробовал, но поцелуи с семнадцатилетним мальчиком были слаще и нежнее, чем дорогое вино. Этот мальчик искуснее, чем опытные омеги, он занимался сексом лучше, чем все шлюхи вместе взятые. И вот так сидел на нём, двигал бёдрами, буквально катался по члену, отчего похотливые мысли Гука желали воплотить себя в реальность.       Тэхён любил его таким. Он хватал иногда за ягодицы так сильно, когда возбуждение выходило за рамки приличия, что оставлял синяки, которые сам же потом бережно зацеловывал. Чонгук не хотел видеть подобные сине-фиолетовые пятна на прекрасном теле, но иногда не мог держать себя в руках, потому что Тэ с ума сводил.       Чонгук стянул кольцо, прятавшее пьянящий удивительный запах: смесь розы, пиона и фрезии. Таков Тэхён. Глаза его разноцветные, запах его разноцветный, и сам он… разноцветный. Аромат пошатнул контроль Гука, заставил немедленно разорвать одежду, скрывающую за собой рай. И этот рай принадлежит лишь ему! Он жадно схватил шёлковые ягодицы, раздвинул и приподнял. Прежде чем войти, поцеловал своё сокровище в точёный подбородок, поднял взгляд и властно прошептал:       — Стони громко, Вселенная моя, твой Бог пожаловал…              … Раздаётся громкий хлопок входной двери с последующим звуком домофона. Ким Тэхён возвращается из своих воспоминаний, но не встаёт с кресла, а просто делает глоток виски. Даже не поворачивается. Перед глазами электронный камин. Красивое, но дурацкое изобретение. Да, огонь выглядит реалистично; да, приятный треск отдаётся в ушах; да, это придаёт уют и атмосферу; но запах древесины технологиям не передать.       Ким Сокджин появляется в гостиной с брендовыми пакетами на сгибе локтя и с прижатым к уху телефоном. Тэхён бросает на него взгляд, а тот не замечает присутствия незваного гостя: растерял свои навыки за попыткой жить жизнью обычного человека. Тэ ведь даже своего запаха за кольцом не прячет, так же как не прячет лица за белой маской и глаз под карими линзами. А зачем? Пусть отныне все знают, кто пришёл! Пусть знают своего нового Бога в лицо, ибо двадцатилетний Тэхён решит, кто достоин жизни, а кто отправится на тот свет.       Тэхён всё-таки решает дать о себе знать и ставит хрустальный стакан на журнальный столик. Звук не такой уж и громкий, но Сокджин тут же роняет пакеты и телефон, резко повернувшись. Красивые черты лица тридцатидвухлетнего омеги искажены неприятным удивлением, хотя два года назад его невозможно было застать врасплох. Всегда готовый ко всему Джин не потерял привычки лезть за ремень за пистолетом — только вот сейчас его нет под рукой, как раньше. Нет и любимого ножа, который перерезал глотки неугодных Чонгуку альф много лет.       — Тэ… Тэ… — единственное, что исходит от него.       — Поклонись, Ким Сокджин, твой Бог пожаловал, — Тэхён вальяжно закидывает ногу на ногу, наслаждаясь этим застигнутым врасплох убийцей. — Не ожидал меня увидеть? Или не ожидал увидеть в своём доме?       Сокджин быстро возвращает себе контроль. Осматривает свою квартиру, и вроде бы ничего в ней не тронуто. Он невзначай просчитывает, как ему метнуться за спрятанным в гостиной оружием. Это надо сделать быстро — убить молодого омегу. Но перед этим узнать: почему он не сдох тогда, почему не находится в кипящем котле пристанища дьявола? Узнай Чонгук, что все так жёстко облажались, раз этот мальчик жив, — убьёт каждого самолично.       — Как ты выжил, Тэ-Тэ? — непринуждённо интересуется Джин. Голос звучит по-бытовому, даже по-дружески. — Я рад тебя видеть.       Тэхёна эта манера старшего забавляет. Джин всегда умел переключать свой тон, превращая в тот, который необходим для достижения целей. Два года назад это бы сработало, а сейчас видно насквозь. Понятно, что тянет время, анализирует обстановку, хочет схватить пистолет или нож. Взгляд его несколько раз задержался на неприметном комоде — значит, оружие там.       — Ты хочешь узнать, как я выжил, когда вы оставили меня сгорать заживо? — Тэхён хмыкает, встаёт с кресла, немного поправляя белые брюки и приоткрывая ножны катаны. — Взгляни. И ты поймёшь.       Жаждущий крови клинок выходит из ножен, крутится в руках обладателя, демонстрируя свою холодную стальную красоту. Подобные клинки всегда вызывают восторг у членов мафии, ведь управляться с ними умеют немногие, но тех, кто в действительности искусно владеет ими, абсолютно и безоговорочно уважают. Мафиози мира сего, в частности их главы, имеют такие клинки, которые передаются из поколения в поколение, ведь родословная каждого уникальна. Немаловажно и то, какой мастер ковал японский меч. Этот не видел сменяющихся владельцев, не становился продолжением руки однофамильцев, даже не пил крови, но был выкован великим мастером — альфой по имени Бан Шихёк. Японо-корейский сенсей, проживший большую часть жизни в Японии, но решивший провести старость в Корее. Учитель, к которому пытались попасть в ученики тысячи, обучал лишь избранных. И печать на стали в руках юного омеги говорит лишь об одном.       — Бан Шихёк тебя спас и сделал тебе этот меч… — Сокджин не может скрыть удивления, но быстро стирает его с лица: — Старик потерял чуйку, раз поставил тебя в свой список учеников рядом с Чон Чонгуком и Мин Юнги.       — Я пришёл не болтать с тобой. Я всего лишь убью тебя, но прежде ответь на вопрос: где Чонгук?       Какой наивный всё-таки мальчик! Джин улыбается искренне. Неужели Тэхён и правда думает, что хоть кто-то из приближённых или бывших подчинённых Чона выдаст его? Бывших подчинённых слишком мало, Сокджин — один из них. Только ему было позволено оставить мир мафии без последующей пули в лоб. Целых два года удавалось жить спокойно, даже создать подобие семьи. В кои-то веки тратить кровно заработанные деньги и гулять по паркам в красивых нарядах, посещать театры и выкладывать фотографии блюд из ресторана. Ким Сокджин не планирует умирать, тем более от руки двадцатилетнего мальчика, который давно был передан царству мёртвых. Но что-то пошло не так…       — Тэ-Тэ, разве я не учил тебя? — говорит Джин и подмигивает. — Никогда не задавай вопросов прямо. Так делают альфы, поэтому им часто приходится долго биться. А мы можем получать ответы и убивать легко, не испортив и ноготка на пальце.              — Меня интересует только один вопрос, — Тэхён поднимает в руках меч и принимает удобную стойку, поставив ноги на ширине плеч. Сжимает рукоять, а в глазах прячет жгучую ненависть. — Где Чонгук?       — Я не знаю. Я не видел его два года.       Сокджин не планирует умирать. Он молнией метнулся к шкафчику над столом и выхватил набор ножей. Любимое оружие, с которым он управляется, как шеф-повар на кухне. Тэхён холодным взглядом следит за его попыткой. Почему бы не поиграть со старшим? Рука Сокджина профессионально сжимает пальцы на остром лезвии, мгновение — и нож летит вперёд. Вот только Тэхён его отбивает, не моргнув и глазом. Да, Тэ не был талантливым во владении холодным оружием когда-то, но раньше это было весёлым занятием — учить его. Казалось, что Тэ-Тэ изучал что-либо, лишь бы порадовать своего альфу, а в итоге разноцветный возлюбленный Чон Чонгука оказался искусным предателем.       — Ты заслужил всё, что получил, Тэ-Тэ, — Джин достаёт ещё один нож, играючи крутит в руке, а потом печально вздыхает. — Да, Чонгук был жесток, именно поэтому я ушёл. Никогда не думал, что он способен на подобное. Мне жаль.       — Тебе жаль? — с неким удивлением усмехается Тэхён.       Всё-таки руки чуть поддаются мелкой дрожи. Сокджин жесток. Сокджин лицемерен. Он ведь делал вид, что не слышит жалоб Тэ, когда зашёл тогда в уборную, игнорировал просьбы, лишь закрыл младшему рот самодельным кляпом и потащил к Чонгуку.       Это был день рождения Тэхёна. День планировался быть счастливым. Как для тридцатого декабря погода была удивительно тёплой. Можно было накинуть простой плащ и не замёрзнуть. Тэхён тогда вылетал из Токио, где они долго пробыли с Чонгуком, в Сеул. Встретился с тем, кого альфа ненавидел больше всего, — с Мин Юнги. А в итоге… Он был схвачен Сокджином. А после его оставили сгорать заживо со всеми, кого убили в том помещении. Включая и то маленькое сердечко, которое билось под тэхёновым.       — Ты ведь знал, Сокджин, — слёзы капают невольно, а голос подрагивает. Фиолетовая и серебряная радужки глаз блестят, отражаясь болью и скорбью. — Ты видел в моих руках тест на беременность. Ты ведь омега, хён. Почему ты не сказал ему?       — Ради кого ты предал Чонгука? Ради главы клана Мин? Когда я увидел вас, мне сразу стало ясно, к кому ты бегал, когда уезжал в Сеул, якобы по учёбе. Да и что я должен был сказать Чонгуку? Что ты носил под сердцем ребёнка его врага?       — Кидай свои ножи, Ким Сокджин, — Тэхён меняет тон голоса на безразличный, уверенно сжимая рукоять. — За моего не родившегося на свет ребёнка отвечать тебе.       Ножи летят, словно пули. Если бы Сокджин кидал их два года назад, попал бы ровно в серебряный глаз ещё первым, но звук бьющегося металла о металл говорит о том, что младший омега не так беззащитен. Он двигается вперёд. К своей цели. Медленными шагами. Тэхён легко отбивается, ждёт, когда старший израсходует весь запас, чтобы нанести свой удар.       А ведь когда-то Сокджин учил метать ножи семнадцатилетнего омегу, ждущего совершеннолетия. И Чонгук радостно за этим наблюдал…       Основное время клан Чон со своими приспешниками проводили в Японии, а именно в Токио, где они основались и вели бизнес. Чонгук был и остаётся его главой. Когда-то, столетия назад, сильнейшие семьи мира определили свои владения и вели дела между собой. Некоторые кланы враждовали, некоторые сотрудничали, но точно можно сказать, что все друг к другу относились настороженно, ибо напасть и предать мог каждый из них. Чон Чонгук не боялся никого. Ещё в шесть лет познал, что такое смерть, увидев, как один из американских киллеров убил его отца, довольно жестоко. Нож в руках убийцы вонзался в тело главы клана бесчисленное количество раз, будто в кусок мяса. То был последний раз, когда альфа пролил слёзы. Это сделало его сильным — ребёнок поднял отцовскую катану и убил киллера самолично, защищая своих омегу-родителя и брата. С тех пор Чонгук не знал пощады.       Папа растил его и Хосока в строгости, хотя наследникам ничего не запрещалось. Хосок старше Чонгука на два года, но место на троне клана Чон занял именно Чонгук. Чон-старший никогда не претендовал на это место. Наоборот, был первым, кто выступил за своего младшего, ведь благодаря маленькому шестилетнему альфе был спасён целый клан, родной папа, он сам.       Несмотря на то, что в Японии процветал основной бизнес, братья Чон Корею посещали часто — и по рабочим вопросам, и по личным. Родина всё-таки. Там же встретились с первым другом, Ким Намджуном. Позже подружились с Ким Сокджином и Пак Чимином. И с Ким Тэхёном. Там же, в Корее, его и убили. Думали, что убили.       Но были и счастливые времена, которые для Тэхёна прошли именно в Токио.       — Вселенная моя, ты держишь неправильно, — смеялся Чонгук, наблюдая, как Тэ под надзором Сокджина учился метать ножи по мишеням. У него не получалось. Кончик холодного оружия уже который раз не мог пронзить поверхность деревянного спила. Гук сидел и лопал орешки, обсуждая дела с братом и друзьями, но пришлось отвлечься и встать. — Джин, детка, ты вроде у меня лучший по ножам, почему же тогда Тэхён до сих пор не прыгает от счастья, что попал хотя бы раз?       Чонгук двумя пальцами схватил своего лучшего киллера за подбородок, дружелюбно скалясь, но недовольно поцокивая. Красивые светло-карие глаза Сокджина заглянули во тьму глаз своего шефа, но не выказали страха. Раньше можно было бы пофлиртовать со своим главой, сказать что-то пошлое, хоть Намджун бы и ревновал из-за этого, но сейчас у шефа есть молодой омега, перед которым он прыгает и носится, утоляя все его желания. Нельзя даже сказать, что у Тэхёна не получается метать ножи, потому что малыш надует губы — и в итоге виноватым будет Сокджин.       — Чонгук, Джин-хён хороший учитель, просто у меня не получается, — на голос своего омеги Чон отвлёкся сразу.       И Сокджин благодарен. Нечего было ответить. За месяц отношений Чонгука и Тэхёна пока ещё никто до конца не понял, как вести себя с их главой, потому что появился этот мальчишка, и к нему ещё не привыкли. А вот к недовольному Чонгуку привыкать не надо. Все знают, что его лучше видеть в настроении.       — Не держи так крепко, будто ты его уронишь. Просто кинь, не думая, он сам полетит, главное — расслабь руку, — Гук встал к Тэхёну сзади, схватил его кисти рук, показывая, что делать.       Когда у Тэ получилось, он гордо побежал к Сокджину, прыгая от радости. Нужно ведь было получить похвалу и от него. Тэхён считал его своим учителем. Своим другом. Стоял перед ним словно пёсик, научившийся приносить брошенный мячик. Старшего это умилило почему-то. Хотя не думал, что счастливая улыбка молодого омеги Чонгука может вызывать подобную эмоцию. Возможно, потому что омег в ближайшем окружении раньше не было. Есть, разумеется, Пак Чимин, но тот — такой же киллер, как и он сам, поэтому воспринимался по-другому.       — Джин-хён лучше, чем даже Хосок-хён, Чонгук? — любопытно спросил Тэ, пока Чон с остальными тоже решили пометать ножи по мишеням.       — Джин-хён лучше, чем сам Чонгук, — Сокджин потрепал вьющиеся волосы Тэ и подмигнул. Горделиво. Не зря же Джина так уважают мафиози, несмотря на то, что он омега. Пришлось учиться всю жизнь, стараться больше, чем сильные представители мира, чтобы доказать свою превосходность. Похвастаться ведь тоже надо. Иногда хочется, чтобы оценили именно мастерство, а не умение убивать людей. — Намджун, давай, поработай-ка мишенью. Надо показать Тэ-Тэ, как можно рисовать человечков ножами.       Ким Намджун, альфа с тёмными волосами, выбритыми по бокам, всегда казался Тэхёну воплощением слова «мафиози». Огромный, в буквальном смысле этого слова, с широкими плечами, даже больше Чонгука, но когда он улыбался, показывая ямочки на щеках, то сразу этот образ стирался. Намджун не побежит по первому зову к своему омеге, это не в его характере. Почему-то он всё время пытался доказать, что Сокджин не властен над ним, однако для этой демонстрации нужно было лишь несколько минут, а потом Джун всё равно сделает то, что попросил его красавец-киллер.       — А если ты в него попадёшь, Джин-хён? — Тэ схватился за старшего испуганно. Метать ножи это увлекательно, но не в людей же, не в своих близких!       — Давай, детка, я побуду мишенью, — Чонгук с энтузиазмом пошёл на место, вставая перед спилом. Кому-кому, а своему лучшему киллеру он доверит своё тело без сомнений. Тэхён побежал за Гуком сразу — страшно ведь. Тот только поцеловал его в лоб и отодвинул подальше. — Если когда-нибудь сможешь метать в меня ножи, как Джин, Вселенная моя, я буду счастлив! — а затем направил на Сокджина твёрдый взгляд: — Метай, детка!       Сокджин сглотнул, посмотрев сначала на Чонгука, потом на Тэхёна. В его глазах проскользнуло сомнение. Да, он проделывал такой трюк со многими, но не со своим боссом. Да, они тренировались вместе, прикладывали лезвие к шее друг друга, даже во время секса (было дело — они спали когда-то), но вот так метать свои игрушки в него он не пробовал. Чонгук для Сокджина неприкасаемый, как и для других. Когда они познакомились, обоим было по семнадцать. Глава Чон вытащил его из бедности и стриптиз-бара, где тот пытался заработать деньги. Позвал к себе не каким-то омегой, а взял на работу, стал другом, поставил на один уровень с альфами.       — Ты посмотри, Намджун, он сомневается, — посмеивался удивлённо Чонгук, поправляя свои волосы.       — Я не сомневаюсь, я просто…       — Тогда выполняй приказ, иначе поставлю на твоё место…       Сокджин не дослушал, метнул нож прямо, уже без колебаний, а за ним и следующие. Нет, своё место не уступит никому. Мастером своего дела он является не на словах. Тэхён, ранее прикрывший глаза, открыл их и увидел хохочущего Гука, рубашка которого была прибита к спилу остриями со всех сторон, будто гвоздями. Такое способен сделать человек, который точно знает, куда целиться. Промахнись Джин на полсантиметра хоть одним, то мог бы попасть в Чонгука! От этой мысли сердце Тэхёна начало биться в разы быстрее.       — Ты больной, Чонгук, — Тэ подошёл поближе, чтобы оглядеть своего мужчину на наличие ран. Пригрозил, поднимая свой указательный палец: — Ещё раз так сделаешь, я тебя прибью.       — М-м-м, ну и как ты это будешь делать, мне интересно? — Чон дёрнул руками, без жалости разрывая ткань рубашки, и сделал шаг к Тэхёну: он такой милый, когда злится! Себе Чонгук цену знал — сделал ещё один шаг.       Тэхён невольно опустил взгляд на его торс. Накачанные мышцы, пресс, от которого, кажется, и пуля отскочит; плечи, кожу которых хочется облизать; руки, покрытые всевозможными татуировками; символ клана в виде дракона на груди, смотрящий прямо в душу; и запах, от которого голова кружится, а глаза закатываются. Хорош собой настолько, что не верится. Ким начал сдавать назад, потому что хищник вдруг вышел на охоту, — его язык стал немного заплетаться:       — А вот… не скажу… лучше тебе… не знать меня… в гневе…       — Покажи мне, как ты умеешь гневаться, Луна моя, — Гук ловко поймал за талию, заглянул в серебряный глаз, а потом в фиолетовый, продолжая своим до безумия влюблённым голосом шептать: — Космос мой, — и всегда заканчивая на губах, — Вселенная моя.       Всегда знал, чем брать. Ну и как на Чонгука можно злиться, когда он так делал: восхищался этими глазами, хватал за лебединую шею и запечатывал губы поцелуем. Тэхён никогда не мог им насытиться. Пусть Чонгук повидал кучу омег, надо было ведь доказать, что он лучше их, поэтому старался во всём. Даже лучше Сокджина с Чимином. Ах, как бесило, когда Гук называл кого-то из них «детка»! Не хотелось стать такой же «деткой». Нет, Тэхёна он так не называл, всегда только «Вселенная моя». Слово ведь длинное, можно было бы сократить, но нет. Всегда только так. До последнего. Даже перед тем, как ушёл, оставив сгорать заживо, Ким Тэхён оставался «Вселенной»…       Тэхён так и не научился метать ножи. Зато отбиваться от Ким Сокджина умеет, ведь знает, как он это делает, помнит его движения и привычки. Сокджин хорош на ближней дистанции; да, умеет резать глотки; да, хорошо метает ножи даже издалека; но и его наборчик имеет свойство кончаться. Сокджин хватает последний нож в руки, свой любимый, теперь держит его не лезвием, а уже рукоятью. Понимает, что придётся драться с человеком, у которого в руках катана, сделанная самим Бан Шихёком, — капельки холодного пота начинают медленно спускаться по лбу и вискам. Пусть и не верит, что Тэхён хорош во владении мечом, но сам не отличается умением в фехтовании, в драках. Удивляет то, что Тэ смог отбить все его ножи. Вдруг появляется какой-то страх, которого и в помине нет в глазах соперника. Взгляд разноцветных глаз подобен пулям, которые вскоре доберутся до него и сразят Ким Сокджина в самое сердце. Но ему нельзя умирать, не сейчас…       — Ну что, приступим? — Тэхён с ухмылкой протягивает свой клинок вперёд, а в ответ короткое лезвие ножа здоровается звонким касанием со сталью катаны.       Тэ без церемоний начинает нападать. Как учился, как тренировался, как умеет. Не отступит, потому что ненавидит. Всех их. Каждый получит сполна за свой грех, а Сокджин повинен первым. Потому что знал, что Тэхён носил под сердцем ребёнка; потому что не слушал, когда Тэхён просил его отпустить, просил дать хотя бы объясниться; потому что отдал Чонгуку, а потом, как все, развернулся и ушёл, оставляя окровавленного беременного омегу гореть в огне.       Оба омеги отбиваются клинками, отходят назад. Ким Сокджин не упускает момента, кидает последний нож прямо в соперника, попадает в плечо, из-за чего тот теряет равновесие. Тэхён падает на спину, роняя меч. Рана на белой футболке начинает сочиться красным, а Сокджин, воспользовавшись случаем, одним прыжком садится на него, вытаскивает нож из тела и хочет вонзить ещё раз, перерезать глотку, но Тэ всеми силами сопротивляется, держа его за руки. Боль в ране сейчас незаметна, потому что Тэхён в этот момент знает только одно: он должен победить! Он не имеет права проиграть в самом начале! Не для этого он тренировался целых два года каждый день.       — Тэхён, мне жаль, правда. Прости меня, — дрожит голос Сокджина. Он извиняется искренне, ведь сам омега. Правда, только сейчас понимает, что значит ребёнок и страх потерять его.       — Гори в аду! — изо всех сил толкает его Тэхён в грудь, отчего тот гулко врезается спиной в толстое стекло панорамного окна.       Тэ поднимается вместе со своей катаной, подходит к старшему омеге и направляет лезвие к его шее.       — Тэхён… — Сокджин плачет. В глазах отражается страх — такой же, какой был у самого Тэ, когда его схватил старший.       Когда младший стоял в уборной с положительным тестом в руках, когда Джин схватил его и закрывал рот, когда Тэхён садился на колени и хватался за живот, желая защитить нечто более важное, чем собственная жизнь.       Ким Тэхён не дрогнул ни одной мышцей лица, когда Джин делает то же самое. Когда плачет, когда просит прощения, отчаянно пытается защитить своё дитя, но уже поздно. За свои поступки каждый ответит сполна, сколько бы не молил о пощаде.       — Тэхён, прошу тебя… Это ребёнок Намджуна. Прошу тебя! Я всего лишь дам ему жизнь, а потом делай со мной, что хочешь… — Джин сидит на коленях, опускает голову с локтями в пол, судорожно трясётся, обнимая свой пока ещё плоский живот.              Раньше ведь не мог, не мог иметь детей, потому что работа не позволяла. Но смог получить разрешение на свободу, смог найти себе любящего его мужчину, нормального мужчину, смог бросить всю свою прошлую жизнь, даже Намджуна, но не смог устоять перед соблазном, когда тот приходил к нему в спальню в течку. И от этого был счастлив! У него будет ребёнок от любимого человека, но который вырастет вдали от крови. Сокджин будет водить его в школу, учить готовить блинчики, ходить выбирать ему одежду, как все.       — Ты думаешь, что я способен на милосердие? — так же с бесстрастным лицом спрашивает Тэхён. Бесстрастно, но с горькими слезами в глазах. Сам мечтал о подобном когда-то, когда две яркие полоски проявились на белой пластиковой палочке. Даже знал имя будущего малыша, которое придумал он, Чон Чонгук.       Сокджин поднимает сожалеющий о всех своих поступках взгляд на Тэхёна — вернул бы прошлое, хотя изменить всё равно ничего бы не смог. Тэхён болезненно сжимает рукоять и говорит:       — Это был его ребёнок, Джин-хён. Ребёнок Чонгука. И если бы ты сказал ему, если бы дал мне сказать, я бы…       Пролил много кровавых слёз, когда очнулся у Бан Шихёка в доме, когда держался за живот и ничего не чувствовал. Не верил словам сенсея, что этого малыша больше нет. Сколько кричал, теряя голос, сколько бил бетонные стены подвала, обнажая белые костяшки кулаков, сколько видел сладких снов, после которых жизнь вновь возвращала в ежедневный кошмар. И пусть Чонгук повинен в смерти своего же ребёнка, винить Тэхён будет Сокджина. Потому что тот знал. Потому что не сказал.       — Ты хотя бы умрёшь вместе с ним, а я остался. Будь благодарен, потому что я не жесток, подобно вам. Моя месть не сравнима с тем, что вы сделали со мной.       Сокджин видит свой пистолет, который он всегда держит у камина, за вазой, хватает его, направляет на Тэхёна и стреляет, но тот уворачивается, приседая, мгновенно проводит лезвием, и на тэхёновой футболке появляются следы чужой крови. Джин падает, словно кукла, брызжущая краской. Голова лежит отдельно от тела, ещё тёплая, лицом к молодому омеге. Стеклянные глаза остались открытыми, и до сих пор в них можно прочитать сожаление, а руки так и остались прижатыми к животу.       Тэхёну казалось раньше, что видеть мёртвых людей — самое худшее. И пусть при нём убивали, это было неприятно. После того, как остался в живых, прожил два года, желая мести, стало казаться, что видеть всех их мёртвыми будет приятным зрелищем. Сейчас, видя Сокджина, не чувствует ничего. Какая-то пустота. Эти стеклянные глаза омеги, что был примером для него, сейчас… не вызывают эмоций. Тот получил по заслугам.       — Минус один, — Тэхён вытирает свой клинок и прячет в ножны.       Достаёт из кармана список, садится перед телом своего первого, к кому он пришёл «в гости», макает указательный палец в его кровь, а потом зачёркивает, проводит пальцем по имени «Ким Сокджин», будто маркером.       Встаёт и идёт в душ, чтобы обработать рану и переодеться. Гардеробная Джина большая, полна брендовых вещей последних коллекций, но Тэхёну нужна только простая белая футболка и такие же брюки. Потому что каждый раз будет становиться полотном, на котором будет алой краской впитываться чужая кровь.       Тэхён слышит вскрик из гостиной. Абсолютно всё равно, кто это, но было бы неплохо, если бы это был Намджун — он ведь второй в списке. Но нет, перед глазами альфа в сером костюме и очках без оправы. В ужасе смотрит на своего обезглавленного омегу, будто призрака увидел. Испуганно дрожит, когда замечает незнакомого человека. Даже сказать нечего в чистом шоке.       — Просто скажите полиции, что это сделал человек клана Чон, — Тэ натягивает катану на ремешке себе на плечо, прячет за спину, надевает плащ и поправляет заломленный воротник. — Это дело прикроют, и вы не запятнаете свою репутацию.       — Но… но… Господин Чон ведь… друг… он…       — Друзья становятся врагами в секунду. Вам ли, политику, об этом не знать? И если вам от этого станет легче, то ребёнок был не от вас. Прощайте.       Тэхён уходит так же быстро, как пришёл, прежде прихватив телефон Сокджина. Разумеется, в контактах нет того, кто был милее всех сердцу, но стал всех ненавистнее. Чонгука нет, а даже если он и записан под другим именем, то не хочется терять время на то, чтобы обзванивать тысячи номеров в телефонной книжке. Зато «Ким Намджун» записан под своим именем. Хотя его номер и не нужен. Его искать даже не нужно. Можно просто заявиться в его бар, у которого нет названия. Обычно его называют «тот самый бар», иногда просто говоря людям «я в том самом», а иногда понимают просто по «ты знаешь где». Этому месту не нужно название, потому что доступа туда обычным людям не было и нет. Нелегальный бар не имеет аналогов — хоть и стали подобные открываться за рубежом, но сеульский бар остаётся незаменимым, — «спикизи», дверь в который спрятана за одним из стеллажей для галстуков в салоне-ателье мужских костюмов.       Можно было бы предположить, что там собираются сливки общества, чтобы встречаться с подобными себе, напиваться и выбирать элитных омег для услады, но нет. Доступ есть лишь для мафиози и тех, кто с ними приходит. Там они собираются чаще для решения рабочих вопросов и лишь после могут выпить за удачную сделку, иногда и сыграть в покер. Тут же и проходят встречи глав кланов для решения важных вопросов. Такова традиция. Все доверяют этому месту, поэтому Намджун всегда следит за тем, чтобы безопасность и конфиденциальность сохранялась; информация не передавалась даже Чон Чонгуку, кому он предан до гроба. В баре нет камер, нет прослушек, нет оружия. Всё оставляют при входе, а потом забирают. Главные правила такие: первое — если человек один раз нарушает правила, доступ ему туда закрывается навсегда; второе — люди, пришедшие с кем-то в качестве гостей, никогда не могут прийти снова, если их не привели члены мафии; третье — вход омегам без сопровождения альф запрещён. Только работники-омеги, или же «кисэн», некое подобие японской гейши, могут быть там без сопровождения альф. Причины весьма понятны: никому не нужны лишние проблемы. Хотят знакомиться, пусть идут и знакомятся за пределами бара, хотят драмы, пусть устраивают за пределами бара, а сюда приходят хоть с кем, с маской на лице или без неё. Так считает Ким Намджун и сам следует — точнее говоря, следовал — своему уставу: секреты чужих кланов — это их секреты. Сам он не лез в чужие дела, когда находился в баре, а всё остальное он решит за его пределами. Мафиози, но вполне порядочный. За это и получил уважение Чонгука, а также остальных глав.       Ким Тэхён подъезжает к той самой улице, паркуется и смотрит на любимый альфами салон. Полностью в их стиле. Члены мафии так любят тридцатые годы прошлого века, когда стиль был действительно прекрасным. Возник он в Чикаго, во время сухого закона в США. Альф мафии тогда называли гангстерами, и именно они привнесли в мужскую моду костюмы-тройки из лоснящейся ткани, подтяжки, бабочки, оружия в руках или кобуре и курение сигар. С годами изысканная аккуратность в образе мафиози бесспорно пережила много изменений, но «фундамент» классики остаётся востребованным до сих пор.       Дизайн мужского ателье довольно прост. За стеклом видно дорогую мебель из дерева, кожаные диваны, пару манекенов в элегантных костюмах в витрине, на полках — скрученные в кольца галстуки, дорогие кошельки, лайковые перчатки и другие аксессуары. Ничего необычного. Взгляд Тэ переходит на ресторанчик напротив. Итальянская забегаловка, подобие которой в Риме, к примеру, можно встретить на каждом углу, в Сеуле довольно выделяется. Несмотря ни на что, на лице Тэхёна возникает грустная улыбка. Ведь именно здесь он встретил того, кто стал главным в его списке. Разумеется, Чон Чонгука.       …В один из тёплых июньских вечеров Тэхён пришёл сюда со своим другом, Чхве Ушиком. С ним он вместе закончил школу, и поступать вдвоём никуда не собирались, по крайней мере, первые пару лет. Хотелось приключений, хотелось чего-то интересного. В тот день Тэхёну настроение испортил чёртов бывший, который припёрся сюда на свидание с новым омегой. Ох, Тэ был зол на него! Бывший парень по имени Ким Сухён не был кем-то, с кем Тэхён планировал провести жизнь, думал, что это просто первый его парень, но хотелось встречаться именно с ним, с ним хотелось лишиться девственности, попробовать секс на вкус. Только Тэхён ждал подходящего момента — совершеннолетия. А ему донесли, что Сухён переспал с другим. Молодой альфа объяснил это так: «Я — альфа и не могу ждать. Это слишком долго. Да и ты ничего не умеешь, раз девственник. С тобой любому альфе будет скучно, и учить тебя тоже долго».       — Ну и нафига ты притащил меня сюда? — Тэхён спрятал глаза не только под линзами, но и под солнцезащитными очками, хотя за окном уже полночь.       Ушик, симпатичный омега, внешность которого можно было описать как «он что-то явно замышляет»: игривая улыбочка, узкие хитрые глаза, искрящаяся харизма, а душа его была чистейшей, как и любовь к лучшему другу. Он заставил Тэ прийти сюда после похода в клуб за Сухёном, как-нибудь насолить, проследить, на кого из тупых придурков альфа променял самого Тэхёна.       — Ну и что, ты хочешь сказать, что он променял тебя, тебя, такого красивого и божественного, на эту дешёвую шалаву? — раскрыл от удивления Чхве Ушик рот, когда рассмотрел лицо омеги, опустив очки. Весь вычурный, чрезмерно накрашенный, волосы обесцвечены так дёшево и безвкусно. Наверное, его hair-стилист не знает разницы между ржавчиной и блондом.       — Променял и променял… может быть, я и правда буду плох в постели, раз он так сказал. А этот блондин выглядит вполне…       — А вот и неправда. Ты не узнаешь, пока не попробуешь. Ты — Ким Тэхён. У тебя денег дофига, ты красивый, любой альфа будет валяться у твоих ног, просто тебе в парни попался придурок. Да и мы вечно были в школе, а теперь мы свободные люди, можем ходить куда угодно, альф вокруг куча, найдём тебе кого-то шикарного…       — Наверное, мои глаза не нравятся никому. Я знаю, что красивый, но, думаешь, Сухён из-за глаз решил меня бросить? М? Надо просто ходить в линзах, тогда…       — У тебя крутые глаза. Почему ты мне не веришь?       Ушик убедил своего друга в том, что нужно отомстить этому придурку, и Тэ был даже не против. Решили так: Тэхён выберет в этом ресторанчике какого-нибудь симпатичного альфу, желательно постарше, сфотографируется в фотобудке, которая стоит в этом заведении, будто у него новый парень, а потом выложит в соцсети. Тогда Ким Сухён будет жалеть, приползёт опять к Тэхёну, а тот нагло пошлёт его прочь к своему ржавому блондину. План хорош, только кого выбрать?.. Два друга глядели по сторонам, искали кого-то. Вдруг взгляд упал на трёх вошедших альф: все трое до ужаса красивые. Видно, что богатые, видно, что не из простого теста. Их дорогие костюмы говорят об этом. И по запаху понятно, что невероятно сильные. В особенности запах того, чей природный аромат — дерево.       Тэхён уверенно встал и подошёл к альфе, который понравился ему больше всех. Мужчина выглядел лет на тридцать: чёрные волосы уложены назад; на широкой брови был пирсинг, как и в ушах; лицо до дикости наглое; взгляд такой, будто весь мир должен стоять перед ним на коленях. Обладатель древесного запаха махагони снял пальто, оставаясь в синем костюме, собирался сесть за столик со своими друзьями — или кем бы они ни были, неважно, Тэхён не особо обратил на них внимания, — но остановился, когда симпатичный «омежка» в белой футболке с надписью Сeline, в бежевых брюках и почему-то в солнцезащитных очках встал перед ним, смотря на него снизу вверх.       — Чем-то помочь? — спросил альфа, вскинув бровь, ту, на которой пирсинг.       — Да, как раз таки твоя помощь и нужна, — Тэхён храбро схватил его за руку и потащил за собой.       Да, надо сделать это быстро. Засунуть мужика в будку, пока тот не сообразил, а потом по-тихому утоптать с Ушиком. До Тэхёна ведь ему не будет дела. Какому взрослому альфе нужен подросток, едва окончивший школу? Тэхён затащил его внутрь, за шторку, усадил в узкое кресло — если можно назвать его таковым, — сел рядом сам, начал нажимать на кнопки экрана, чтобы настроить всё, как надо. Отлично, всё работает, только забыл снять очки. Опомнился, спешно стянул их и ждал, когда начнётся отсчёт и последующий щелчок.       — Красивый мальчик, — услышал он от пялящего на него альфы, только сейчас Тэ нужно было не это, а фотография. Поэтому он уверенно схватил того за подбородок и повернул к камере со словами:       — Я знаю, что я красивый, смотри в камеру, — ещё и цокнул в придачу.              Распечатанная фотография Тэхёна, прижимающегося к большому плечу, вполне хороша, даже очень. Можно без зазрений совести выставить, чтобы взбесить Ким Сухёна.       — Ну и как тебя зовут? — послышалось от альфы, но Тэ был занят.       — Спасибо, дорогой альфа, за помощь, а теперь подвинься-ка, — Тэхён похлопал его по плечу, и, перешагивая через его колени, спешно вылез из будки. Возвращался к Ушику, скрываясь за спинами гостей, чтобы его бывший не заметил присутствия. Сразу же начал показывать результат «аферы» своему другу и советнику.       — Ну, как? Вроде, неплохо. Выставить сейчас или подождать до завтра?       — Давай сейчас, — горел энтузиазмом друг, гневно просверливая взглядом Сухёна, руки которого на другом конце заведения вовсю были заняты пятой точкой блондинчика. — Пусть тварь увидит твою фотку сразу, как откроет инстаграм.       Тэхён быстро сделал снимок распечатанной фотографии, подписав: «Он хотел сфотографироваться в фотобудке. Так old-school, но мило…». И рядом, разумеется, добавил несколько эмоджи для атмосферы: «смущённая улыбка», «прикрывающий рот смайлик» и для верности — белое и фиолетовое сердечки.       — Звучит неоднозначно? Да? Должно звучать неоднозначно.       Тэхён не сразу заметил, как у стола усилился аромат дерева махагони. Пришлось поднять взгляд на его обладателя, потому что тот так и стоял, отбрасывая широкоплечую тень. Лицо его был недовольным. Чёрные как ночь глаза пронизывали насквозь, а Тэ выдал только:       — Что-то надо?       — «Что-то надо»? Ты это мне говоришь? — возмущению альфы не было предела.       — Ах, да… — Тэхён не знал, что тот хочет, раз стоит здесь, поэтому просто достал из кошелька деньги прежде, чем встать от стола, и положил купюры в ладонь альфе. Сжал в кулак и благодарно кивнул. — Спасибо ещё раз. Очень помог.       Тэ с Ушиком быстро убежали, обсуждая что-то про Сухёна, а Чон Чонгук остался с несколькими купюрами по пятьдесят тысяч вон в руках и с открытым ртом. Обернулся к своим — те сидели за столом и смеялись, наблюдая за непривычной картиной.       — Я думал, что какой-нибудь киллер тебя утащил, хотел оружие достать, а оказалось, что это малолетний омега, — Намджун хохотал в голос, когда друг подошёл к столу.       — То есть вы, Чон Чонгук, подошли к омеге, а он сунул вам деньги в руки и убежал? — скромно хихикал Нобу, главный помощник главы, прикрывая свой рот, чтобы не заржать на весь ресторан.       Чонгук с любопытством провёл языком по нижней губе. Никто с ним так не обращался, а этот неожиданно зацепил. Тот «омежка» такой красивый, что захотелось узнать, как он пахнет. Гук сразу же вскочил и рванул за ним. Выбежал на улицу и увидел, что два подростка идут вдоль улицы, обсуждают что-то, полны энергии. Чон всегда получает то, что хочет, и захотелось ему узнать, как пахнет этот кареглазый омега с волнистыми волосами.       Тэхён шёл с Ушиком по широкому тротуару, ведущему прямо к дому. Хотел перемыть все косточки своему бывшему, но друг, конечно же, кинул его у входа в многоэтажку, потому что его парень вдруг позвонил и захотел встретиться. Тэ остался один, проверяя, посмотрел ли Сухён его выставленную историю, как вдруг услышал приближающийся запах и резко обернулся, немного испугавшись — ночь ведь на дворе.       — Будешь за мной идти, я буду кричать, — грубо пригрозил Ким.       — Между прочим, это ты меня потащил без моего согласия. Я бы мог подать на тебя в суд, ты знаешь? — Гук подошёл ближе, вытаскивая свои руки из карманов и демонстрируя ладони. — Я тебя не обижу.       — Ты что, из-за фотографии злишься? Вроде, взрослый, — Тэхён успокоился: ведь не какой-нибудь алкаш, карманник или сталкер шёл позади. Хотя по сути этот красивый альфа и был сталкер. — Ты шёл за мной от ресторана? Больной?       — Я тебя не преследовал. Просто хотел познакомиться.       — Это и называется преследовал. Так что могу тоже вызвать полицию, а потом подать на тебя в суд.       — Ну попробуй, — ухмыльнулся Чон. На суд всё равно, но было бы интересно за этим наблюдать. Узнал хотя бы имя этого омеги. Без проблем, пусть подаёт в суд и вызывает служителей закона. Если не скажет своего имени, то хотя бы от полицейских Чонгук узнает его.       — Так что надо-то? Просто познакомиться? Зачем?       — Может быть… я в тебя влюбился? — это дурацкое заявление заставило Тэхёна искренне рассмеяться.       Что за бред из фильма? Альфа вроде выглядит достойно, но, видимо, начитался тупых статей о том, как кадрить омег. Но Чонгук говорил то, что чувствует. А этот омежкин смех, такой бархатный, заставил ещё больше желать прикоснуться к мальчику и вдохнуть его запах. Паренёк до боли в груди понравился! Так, как никто раньше. Эти взъерошенные прядки волос, точёные черты лица, такие изящные, что не он достоин быть на обложке журнала, а эта обложка может гордо сказать, что достойна его. И эта улыбка, это смех так похож на…       — Господи, ты вроде взрослый, а до сих пор не научился знакомиться с омегами? — Тэ закатил глаза демонстративно, с доброй насмешкой.       — Мне не надо с ними знакомиться, они сами это делают, — улыбнулся Чонгук и подошёл ещё ближе, складывая руки за спиной, ведь не хотел показаться слишком уж наглым.       В действительности, этот омега первый, с кем он решил познакомиться, и уж тем более идти за ним пешком ради этого. Обычно омеги правда подходят сами, а если кто-то нужен Чонгуку, то достаточно дать знак подойти, подзывая двумя пальцами. Тем не менее, он решил представиться первым и, что несвойственно ему, поклониться:       — Меня зовут Чон Чонгук.       Тэхён хотел представиться, но ему вдруг пришло сообщение от Ким Сухёна. Мысли сразу переключились на недоумка, который увидел наконец-то фотографию. И этот придурок написал: «Мы расстаться толком не успели, а ты себе папика нашёл? Живо выходи, я сейчас подъеду».       — Чёрт… — сглотнул Тэ, суетливо посматривая по сторонам в поисках знакомой машины, а потом поднял взгляд на присутствующего альфу. Как раз вовремя подвернулся. Можно использовать его, представить своим парнем. Отлично выйдет! Сразу схватил за руку Чонгука и попросил о помощи: — Слушай, ты же сказал, что не сталкер, да? Типа хороший человек, помоги по-человечески. Я просто скажу, что ты мой альфа своему бывшему, а ты промолчишь и кивнёшь. Он свалит, а потом мы разойдёмся.       — Мальчик мой, я не собираюсь… — хотел было возмутиться Чонгук. Да, ему нравился омега, но и играть в кого-то он не планирует. Для этого уже слишком взрослый. Только вот не успел закончить своё возмущение, потому что какой-то молодой альфа вылетел из подъехавшей со скрипом колодок машины, водитель которой остановиться толком не успел, и сразу подбежал к Тэхёну.       — Ты охерел? — Сухён и не заметил рядом стоящего, накидываясь на своего бывшего и хватая за запястье. — Не позорь меня перед друзьями! Все они на тебя подписаны.       — А то что? — приподнял подбородок Тэхён. — Что? Тебя только это волнует?       Ким Сухён хотел поднять руку и залепить пощёчину — Тэхён съёжился инстинктивно, закрывая глаза, но вдруг услышал голос:       — А ну свалил отсюда по-хорошему, — когда Тэ открыл глаза, увидел, что Чон схватил того за запястье и оттащил от омеги. И этот голос звучал так грозно, что казалось, будто Ким Сухён впервые кого-то испугался.       Силой запаха Сухён не потянул бы, даже если бы солнце встало на западе. Да и взгляд альфы постарше до жути устрашающ, поэтому всё, что он смог, это вернуться в машину и быстренько свалить, как и сказали, по-хорошему. Ну а Чонгук, поправив лацкан пиджака, заботливо обернулся к Тэ, спрашивая, всё ли в порядке.       — Спасибо и извини, что тебе пришлось с ним связаться. У него отец работает в министерстве, если он доставит неудобства, то я сам с этим разберусь, чтобы тебя никто не тронул лишний раз, — Тэхён пытался как-то уладить ситуацию, но Чонгука волновало до сих пор вовсе не это.              «Почему так сложно получить имя этого мальчика?».       — Мне всё равно на сынка министра, президента и кого-либо другого. Ты мне своё имя скажешь?       — Тэхён. Ким Тэхён, — наконец представился омега и осторожно спросил с хитрой и скорее просящей о снисхождении за то, что сделал фотографию без разрешения, улыбкой: — Ты… подашь на меня в суд?       Чонгук рассмеялся. Этот Тэхён такой милый. Только зло взяло, что какой-то недоделок хотел его ударить, а тот даже об этом не задумался. Рядом послышались голоса альф, которые громко переговаривались и смеялись, и тут же мальчик схватился за рукав чонгукова костюма. Пусть характер у него строптивый, но всё-таки омега. И это красивое творение прошептало:       — Спасибо, что защитил меня перед Сухёном. Я думал, что он и правда меня ударит. Не думал, что разозлю его так, если выставлю фотографию с тобой.       — Почему ты шепчешь? — спросил Чон, но Тэхён невольно провожал взглядом мимо проходящих альф, явно шумевших посреди ночи из-за выпитого алкоголя. Чонгуку сразу захотелось предупредить: — Со мной ты в безопасности.       Тэхён будто опомнился и перестал его держать. Сам за себя может постоять, если нужно. Хотя… присутствие альфы как-то успокоило. Всё-таки он не привык стоять один в такую темень на улице.       — Ладно, я пойду. Спасибо ещё раз, — развернулся и махнул рукой Тэ.       — А теперь постой, — схватил его Гук за рукав, когда тот хотел убежать за ворота жилого комплекса. — Я приеду завтра ровно в семь. Так что без опозданий.       — Зачем?       — Ты должен мне свидание.       — Я никому ничего не должен. Пригласи по-человечески.       Тэхён не на мусорке себя нашёл! Пусть этот мужчина и проявил хорошую сторону, да и Тэ действительно перед ним в долгу, но с чего это так просто он согласится с кем-то пойти на свидание? Хотя сразу же пожалел о своих словах. Альфа действительно понравился, а Тэхён ведёт себя так нагло. «Вдруг он передумает?»       Чонгук не передумает, даже если война начнётся: этот мальчишка настолько нагло себя ведёт, что лишь интересует всё больше. Не узнает он запах Тэхёна сейчас, значит, узнает завтра. Это чёртово кольцо, скрывающее его, он снимет. Потому что никто не вёл себя с ним так. Чёртов президент кланялся ему в ноги, а этот красивый омежка стоит, фамильярно тыкает. Ну ладно, придётся пригласить по-человечески:       — Ким Тэхён, я, Чон Чонгук, приглашаю тебя завтра на свидание. Я явлю себя в семь часов вечера и буду ждать у этих ворот. Прошу не опаздывать, так как я предпочитаю пунктуальность.       — Насчёт пунктуальности не знаю, — Тэ так пожал плечами, будто делает одолжение, — но ладно. Приезжай. До встречи…. как там тебя звать, напомни, у меня на имена память так себе.       Чон Чонгук в буквальном смысле слова охренел, посмеялся, но всё-таки имя своё назвал в третий раз, и мальчишка убежал, оставляя его дальше смеяться над собой. Люди знают имя главы Чон, ему представляться не надо, а тут назвал его три раза, и он до сих не уверен, что его запомнили. Вроде, должно бесить. Посмей так ему скажи кто-то, придушил бы. А тут… прикусил губу от желания поскорее увидеться с этим Ким Тэхёном снова.       Водитель подъехал сразу, когда увидел подзывающий знак своего шефа. Чонгук сел на заднее сидение, где всё это время ждал Ким Сокджин, чтобы отчитаться о работе. Голова Гука была занята абсолютно не отчётами и не работой. В ушах ещё звучал ласкающий слух голос, на ладонях до сих пор остался сладкий след от прикосновения к Тэхёну, а в штанах горело драконье пламя, и хотело оно вырваться на свободу.       — Ты сейчас чего там делал? — поинтересовался Джин. — Клеил малолетку? С каких пор ты на таких поглядываешь?       — Слушай, Джин, детка, ему на вид лет восемнадцать. Им что нравится? Мне прийти с цветами? — Чонгук мечтательно откинулся в спинку кожаного кресла.       — Ты настолько хочешь с ним переспать?       — Да. До жути. Хочу узнать, как он пахнет.       — Тебе поднять на него досье?       — Нет. Хочу быть реально удивлён, когда он что-то о себе расскажет. А пока… дай указание, чтобы мне домой кого-то отправили, — он указал на свою ширинку, которую мучительно поправил.       — Уже ждут. Как всегда.       — Отлично, детка.       Ким Тэхён, хоть чуть и не послал Чонгука на три буквы, как проснулся, весь день выбирал, что надеть на свидание. Великолепный, как из фильмов, альфа, взрослый — не какой-то ровесник — пригласил его. Сухён весь день писал, чтобы узнать, что за хрен с ним стоял, угрожал пожаловаться отцу. Тэхён не отвечал: пусть придурок мучается. Ушик всячески помогал выбирать наряд и расспрашивал все подробности вчерашнего события. Был рад, что оставил друга одного, ведь такой мужчина и должен клеиться к его божественному другу.       — Сними уже нахрен свои долбанные линзы!       — Не сниму. Я ему понравился с карими глазами. Так что… не буду их снимать до конца жизни.       Тэхён упрямый. Надел их. Боялся, что Чон Чонгук сбежит, увидев его глаза. Почему с такими родился, наверное, сама природа даже не знает, но ведь Сухён бросил его, да и до этого многие обзывали их, называя уродскими. Как он снимет теперь линзы? Ведь так хотелось понравиться Чонгуку!       На свидание опоздал. На самом деле не специально, просто решил переодеться, потому что лучше выбрать чёрное, а не разноцветное. Так будет выглядеть старше, так будет сексуальнее. Правда уронил стакан воды на новые брюки, так что пришлось сушить феном, а это заняло ещё время. Посмотрел на себя в длинное зеркало, что стояло в прихожей квартиры его друга, возле входной двери: длинные волосы аккуратно уложены, пиджак с чёрным матовым цветком на кармашке выглядит добротно, лёгкая водолазка под ним подходит, брюки высушены, туфли чистые, линзы надеть не забыл, кольцо на указательном пальце есть. Идеально.       Он опоздал на целый час, но альфа так и сидел на капоте двухдверного спортивного мерседеса. Такой же харизматичный, в прекрасном чёрном костюме, сразу видно, сшитом на заказ. Чонгук хотел высказать всё, что думает о людях, которые заставляют его ждать, но не стал даже пытаться, стоило увидеть этого омегу. Красивый настолько, что никто с ним не сравнится. А он ведь повидал столько омег в своей жизни…       — Я ждал целый час, но это того стоило, — улыбнулся Чонгук, когда сели в машину. Он оторвал взгляд от дороги, держась за руль, повернулся, чтобы разглядеть Тэхёна ещё раз. — Ты запомнил моё имя?       — Ты запомнил моё? Давай начнём с этого, — напал в ответ Тэ.       — Ким Тэхён, я тебе не мальчик с района, — ухмыльнулся Чон, но предупредил заранее. Не двадцать лет всё-таки. — Четвёртый раз представляться не собираюсь.       — Ты считал? — почему-то вопрос заставил Чонгука засмеяться, а не злиться. Тэхён посмеялся вместе с ним. Разумеется, запомнил, но весело же. — Чон Чонгук, я твоё имя запомнил с третьего раза. Такое редко бывает.       — Забудешь хоть раз, убью, — вроде он сказал с шутливой улыбкой на лице, а прозвучало серьёзно. До мурашек по коже.       — Попробуй, — Тэхён ведь не просто какой-то омега. Цену себе знает, хоть Сухён и бросил его. — Судя по всему, другого такого Тэхёна ты не найдёшь, вряд ли захочешь убить.       — Ты думаешь?       — А таких, как я, нет. Хотя… — он с грустью вздохнул, показывая экран своего телефона, на который приходили сообщения, — не будь я такой незабываемый, Сухён бы меня не бросил.       — Ты переживаешь из-за того идиота, который приезжал?       — Да не в нём дело, просто я хотел тебя использовать вчера, чтобы доказать ему, что я…       — Ты красивый, Ким Тэхён, самый незабываемый омега на всей планете. И поверь, мне есть с кем сравнивать. А глаза твои… — Чонгук наклонился к нему пониже, чтобы разглядеть и, может быть, распознать нотки в запахе, но эти чёртовы омежьи кольца…       Тэхён сжал руки сильнее. Да, понравился Чонгуку, но тот сделал комплимент его линзам. Убедился Тэ точно, что снимать их не будет ни в коем случае. Нет уж. Не хочется потерять такого альфу, дурманяще пахнущего деревом махагони, из-за своих дурацких глаз, которые не удосужились родиться одинаковыми — хотя бы фиолетовыми, потому что серебряный глаз казался Тэ обычным бело-серым, напоминающим цвет слепоты, несмотря на зрачок, оставшийся стандартно чёрным.       Свидание проходило в дорогом европейском ресторане. Хотя Тэхёна это не удивило. У самого есть деньги, так что этим его не взять. Его удивил Чонгук, который всячески пытался угодить. Тэ специально заказал стейк без добавления соли и пасту без добавления масла — и это до жути пресно, — но Чонгук ел то же самое, рисуя на лице довольную улыбку. Тэ специально заказал чайник чая и добавил туда чрезмерно много сахара, и Чонгук пил так, будто это действительно вкусно, а не приторно настолько, что хочется запить литром воды. Неужели, Тэхён ему действительно понравился?       — Долго будешь притворяться, что это вкусно? — решил прекратить это Ким.       — Долго будешь меня проверять? — и оба издали смешок с поднятым белым флагом. Чонгук всё-таки проголодался, поэтому предложил: — Нормальную еду хочешь поесть?       — Да… Что-то с солью и не сладкое.       Чон Чонгук заказал всё заново, на свой вкус. Тэ действительно вдруг начал есть всё с аппетитом, а не запихивать в себя, как и он сам до этого. Может быть, Тэхён хотел узнать, как Чонгук будет себя вести и прекратит ли пытаться понравиться, может быть, хотел узнать, насколько альфа готов далеко зайти, чтобы затащить его в постель, но вдруг расслабился. Или показалось?       — Сколько тебе лет-то? Восемнадцать есть?       — Мне ещё пока семнадцать, но алкоголь я пью, — Тэхён схватил бокал вина, будто Гук его заберёт.       Это так забавляло Чонгука! «Милый до ужаса». Серьёзно думал, что его заботит то, что он пьёт? Плевать, пусть пьёт сколько хочет, пусть снимет это чёртово колечко, чтобы Чонгук мог услышать его запах. Тэхён и без него божественный, но хочется…       — Ким Тэхён, ты живёшь с родителями?       — Нет, я живу с Ушиком, моим другом. У меня нет родителей.       — Ох, извини… Я как-то не подумал.       — Да всё в порядке. Они не были настолько уж хорошими, но оставили мне наследство. Я, на самом деле, временно переехал к Ушику. Мне надо купить квартиру… — Тэхён посмотрел по сторонам и только сейчас заметил, что вокруг пусто. До этого ходили слишком нарядно одетые официанты и какие-то люди, похожие на работников охраны, но сейчас, когда те ушли, стало ясно, что кроме двоих гостей нет никого. Тэхён прищурился, облокотившись на руки. — Ты что арендовал весь ресторан, чтобы нам никто не мешал? Как в фильмах?       — Чтобы тебя никто не видел.       — А что? Ты женат? Или ты меня стыдишься? — буркнул Тэхён. Немного расстроился. А вдруг действительно альфа женат, а Тэ просто видит в качестве молодого любовника… Хотя было бы хуже, если ему стыдно, что его увидят с Ким Тэхёном.       — Я не женат, это раз. Ты слишком красив, это два. Я собственник, это три.       Тэхён немного смутился из-за сказанных им слов. Понравились два пункта из трёх. Третье не очень ясно, ведь Ким Тэхён не его. Пока что. Пусть это будет хоть самый сногсшибательный альфа на земле, но он не даст кому-то себя использовать, чтобы затащить в постель. Нет! Красивые речи на него не подействуют. Хоть омеги и любят ушами, да, но поступки куда важнее.       Чонгук пригубил вина, взял в руку пальцы Тэхёна, такие нежные, что хотелось поцеловать. Он начал перебирать их, разглядывая ненавистное кольцо, которое хотелось стянуть в ту же секунду, но сделай он так, то его бросят прямо там. Тэхёна это прикосновение заставило покрыться мурашками, нравилось, что Чонгук так им любуется, но вдруг испуганно напрягся, когда тот коснулся кольца на указательном. Не зря ведь омеги их носят. Некоторые альфы не умеют себя контролировать.       — Прости, — Чон бережно улыбнулся и отпустил его, но вернул свою руку к носу и губам. Пытался уловить хотя бы каплю природного аромата, но чёртовы современные технологии слишком хороши, даже дешёвые. — Меня гложет любопытство. Извини за прямой вопрос, но как ты пахнешь?       — Обычно, — Тэхён отвернулся, начал потирать шею.       Забыл совсем про свой запах. Он тоже похож на разноцветные глаза, решил вложить в себя целых три аромата, а не один, как у всех. Ну и почему так вышло… Вдруг расстроился, ведь Сухён выбрал не его, а нормального омегу. Наверное, Чонгук тоже в итоге променяет на кого-то другого. Так почему бы просто не дать этому Чонгуку то, что он хочет? Он же просто хочет, как и все альфы, одного: секса. А потом отстанет. Так что надо тупо с ним переспать и свалить. Нет смысла начать встречаться, ожидая своего восемнадцатилетия, и снова услышать: «Я — альфа и не могу ждать».       — Ким Тэхён, я ведь сказал тебе, что влюбился. Хочу, чтобы ты был моим. Только моим, — раздался голос, будто услышал тэхёновы мысли.       — Ты же меня даже не знаешь.       — А тебе есть что скрывать?       — Немного.       — И что же?       Тэхён пожевал губы, опустил вспотевшие руки к коленям, начал сжимать кулаки, боясь. Хотя с другой стороны… лучше показать ему свои странные глаза. Пусть сбежит сразу, чем потом разобьёт сердце, если Тэхён влюбится. А он ведь может! Как не влюбиться в Чонгука? Он идеальный. Тэ почувствовал, как Чонгук сел перед ним на корточки и взял за руки, так заботливо, что хотелось нырнуть в омут с головой. Попробовать.       — Эй, малыш, — Чонгук приподнял его подбородок и улыбнулся, — ты же не красивый киллер, которого прислали, чтобы влюбить и убить меня?       — Нет.       — Тогда что такое? Скажи мне, я решу все твои проблемы.       — Ты узнаешь и променяешь меня на какого-нибудь блондина. Как Сухён.       — Тот придурок слишком молод и не умеет отличать алмазы от стекляшек. А ты самый дорогой алмаз, который я встречал.       Раздался хлопок широкой входной двери, и в ресторан зашел мужчина, прервав разговор. Крупный, в чёрной рубашке с завёрнутыми рукавами, под которыми виднелись татуировки, и с выбритыми по бокам волосами. Он поклонился Чонгуку, попросив уделить ему минутку, ведь дело, с которым он пришёл, довольно срочное, но Гука это взбесило: терпеть не мог, когда даже друзья мешают наслаждаться приятным времяпровождением, тем более, когда Тэхён был готов поведать свою «тайну».       — Намджун, не отвлекай меня, я занят.       — Это важно.       — Я тебе покажу потом, — Тэхён шепнул на ухо Чонгуку, чтобы тот смог решить свои дела, раз работа, — когда никого не будет.       Чон послал Намджуна куда подальше, оставаясь на свидании. Взял «неогранённый алмаз» за руку и вывел из ресторана, решив прогуляться по вечернему городу. Любопытно, конечно, что Тэхён там скрывает, но давить не станет. Будет прилежно себя вести, чтобы получить доверие. Он ведь сказал правду. Ему нет смысла скрывать своих чувств. Такого алмаза, который в его руках станет самым прекрасным бриллиантом, он не найдёт. Придётся потерпеть, а он такой нетерпеливый…       — Ты говорил, что тебе нужно купить квартиру. Уже нашёл?       — Да. Только я не разбираюсь в этом. Риэлтор мне показывал несколько. Вроде, неплохие. Но я хотел одну квартиру, он мне не дал посмотреть. Сказал, что несовершеннолетнему хозяева не хотят продавать. Без опекуна.       — Сходить с тобой?       — А ты можешь? Она в том здании, — указал Тэхён на возвышающийся над домами небоскрёб, расположенный примерно через квартал от них.       Чонгук возрадовался. Можно чем-то удивить этого омегу. Он спрятал своей рукой тэхёнову, тепло переплетая пальцы, — от этого ёкнуло что-то внутри, — и со словами «идём со мной», потащил его прямо к небоскрёбу. Тэхён должен получать всё, что хочет, любой его каприз должен быть исполнен, и если какой-то никчёмный риэлтор не дал ему посмотреть желаемую квартиру, то Чонгук это исправит. Причём очень быстро.       — Чонгук, туда нельзя без разрешения. Как мы пройдём через консьержа?       — А это не твоя проблема, Ким Тэхён.       Пройти через консьержа? Достаточно просто дать ему взятку. Как раз плюнуть. Даже замок взламывать не надо. За плату и ключик предоставят. Так что подняться на двадцатый этаж, открыть дверь и провести парня внутрь, чтобы он порадовался, проще простого. Зато восхищение, восторг малыша заставили самого Чонгука обрадоваться сильнее, чем когда выигрывал партию в покер. Удивление тому, как это альфе удалось, восторг, что квартира именно такая, которую он хотел, вид из окон прекрасен!       — Ты что волшебник? — повернулся Тэ, с сияющими глазами осматривая стильные апартаменты.       — Немного.       — Или просто преступник?       На это Чонгук промолчал и иронично улыбнулся. «Немного» — не ответить, «нет» — не сказать. Преступник, да ещё какой. Не просто преступник, скорее один из их предводителей. Не скажет же Тэхёну, что за ремнём у него пистолет, нож, а где-то внизу ожидает вооружённая охрана. Нет. Пока что не будет пугать, хотя разумеется, скажет. Чуточку позже. Когда Тэхён действительно захочет быть с ним. Ведь сам выбрал для себя. «Этот омежка мой. Только мой».       Ким Тэхён решил, что можно его поцеловать. Почему бы и нет? Чонгук с ума сводил, с ним бабочки в животе появлялись. Тэхён сам подошёл и взял его за руки. Сам вдохнул аромат дерева махагони с шеи. Сам поднялся на носочки, чтобы почувствовать холод серьги на его губах собственными. Чонгук ответил на поцелуй с жадностью. Эти божественные губы сладкие, чудесные, пьянящие. Он обнял Тэ за тонкую талию, прижал к себе. Забрал себе язычок, который нежен, как лепесток розы. Похотлив, на удивление, а не мил, как казалось на первый взгляд.       — Можно, я сниму? — Чонгук схватил кольцо на пальце, хотел стянуть его, но не сделает этого без разрешения. Не отпугнёт от себя юного омегу своей нетерпеливостью.       Тэхён положительно кивнул, а сердце его забилось так быстро, боялся, что Чонгуку не понравится его запах.       Боялся зря, ведь стоило Гуку услышать этот букет, готов был сесть на колени. Он представлял себе аромат какой-нибудь дикой розы, но не думал, что Тэхён будет таким разноцветным. Запах букета из розы, фрезии и пиона заставил влюбиться ещё сильнее. Этот мальчик необыкновенный. Алмаз. И других таких нет на этой планете. Чон двумя пальцами схватил его за подбородок, опустился к шее вкусить разноцветье всеми своими лёгкими.       — Ты пахнешь как рай.       — Правда? — счастливая и вытолкнувшая груз сомнений улыбка. — Я боялся, что тебе не понравится.       — Очень. Нравится. Безумно…       Тэхён решил, что снимет линзы. Попросил Гука подождать, пока сбегает в уборную. Тот осматривал помещение, наверное, искал вино. Возможно, хозяева его оставили, хотя бы бутылочку. А Ким снял карие линзы, смотрел в своё отражение, убеждая себя, что сделал правильный выбор. Рискнёт. Покажет Чонгуку. И если ему понравится, то… Или не стоит? Вдруг Чонгуку не понравится? Уронил от волнения свой открытый футляр, начал судорожно искать два мягких стекла на полу.       — Эй, малыш, ты там в порядке? — послышалось за открытой дверью. — Что-то потерял? Тебе помочь?       — Не смотри, — Ким Тэхён закрыл глаза, когда тот вошёл. Он прижался к стене, отворачивая лицо и повторяя: — Не смотри, не смотри.       — Ты же одет, — Чонгук, не понимая, куда «не смотреть», опустился, чтобы поднять упавший футляр. — Ты линзы носишь?       — Они некрасивые. Мои глаза.       Чонгук улыбнулся, одной рукой сжал пальчики смущённого омеги, а второй мягко погладил румяную щёку и повернул лицом к себе. Глупый Тэхён, неужели и правда думает, что что-то в нём может быть некрасивым? И кто ему это внушил вообще?       — Открой глаза, Тэхён.       — Ты не испугаешься?       — Открой, говорю.       И Тэхён открыл. Эти два удивительных глаза поблёскивали, будто в них высыпали звёзды. Будто вселенная смотрела на альфу самолично. Кажется, что влюбился в третий раз. Так быстро. Глупый Тэхён, самый красивый человек на земле. Самый уникальный. Если бы Чонгуку сейчас предложили всех омег мира в обмен на этого, он бы отказал. Потому что Тэхён дороже всех.       — Твой левый глаз серебряный, потому что ты — луна, Тэхён, — нежно поцеловал Чонгук в веко. — Твой правый глаз фиолетовый, потому что ты — космос, Тэхён, — поцеловал в другое веко, — Луна моя. Космос мой. Вселенная моя, — прошептал в губы.       Тэхён влюбился в него именно в тот момент. Не когда Чонгук шёл за ним или звал на свидание, даже не тогда, когда Тэ показал ему свой запах. Нет. «Вселенная моя» завладело его сердцем. Поэтому он отдался порыву эмоций в ту же секунду. Всё равно, если альфа просто играется с ним, а потом бросит. Он отдастся. Всем своим телом, чтобы дальше слышать то, что тот шепчет так нежно…       …Тэхён проводит по губам, вспоминая прошлое, которого не забудет. Смотрит в зеркало заднего вида, заглядывает в отражение. Эти глаза Чонгук целовал, а в итоге залил кровью. Он бросает взгляд на машину, которая подъехала к салону-ателье. И из неё выходит человек, стоящий вторым в списке.       — Поклонись, Ким Намджун, твой Бог пожаловал…