***
Когда им только поступил срочный вызов в Мияги на теракт, Изуку и представить не мог, чем он обернется. Они прибыли максимально быстро. Они и еще две команды из других геройских агентств. Ситуация была сложной: в научно-исследовательском центре по изучению причуд произошла серия взрывов, и здание еще стояло, горя и дымясь, а внутри оставались люди. Более того, кто-то из сотрудников успел передать информацию, что в лабораториях видели злодеев, и это создавало риск захвата заложников. Изуку огляделся: на коротком брифинге было ясно, что на инцидент собрали героев всех трех типов. Спасателей и универсалов было, конечно, больше, но присутствие и Динамита, и Шото подчеркивало, что угрозу со стороны злодеев вовсе не исключали. Изуку предпочитал не смотреть в их сторону. С Шото они общались хорошо и душевно даже после расставания, и Изуку не хотел примешивать в имеющееся напряжение еще и беспокойство за друга. Динамит же был чертовски похож на Кацуки. Конечно, сейчас его презрительно-азартное выражение лица не имело ничего общего с Кацуки, да и оригинальный костюм отличался от косплея и деталями, и качеством, но все равно его вид вызывал очень нездоровое желание не сводить с него глаз. Изуку определили в команду поддержки, и это было хорошо, потому что после того случая его не допускали до инцидентов такой категории в принципе. — Вы, главное, под ногами не мешайтесь, — бросил Динамит ему и Киришиме через плечо. Он даже ждать их не собирался: первым вошел в здание, и Изуку пришлось с первой же секунды включать «полное покрытие», чтобы успеть за его скоростью. Динамита считали перспективным героем, и Изуку теперь мог удостовериться в этом не только по новостным сводкам. Повсюду бушевало пламя. Губы Изуку мгновенно пересохли и потрескались. В голове раздавался мерно отчитывающийся голос Мандалы, обладавшей причудой телепатии: — Тепловизоры показывают скопление людей на пятом этаже, левое крыло. Они окружены огнем. Группа Шото, будьте осторожны, пламя необычное. Пожарные рапортуют, что не могут сбить его из брандспойтов. Изуку на бегу присмотрелся к огню. Он действительно был каким-то уж слишком красным и танцующим, словно живым. Оставалось надеяться, что Шото сможет укротить его своим льдом. — Динамит, у вас становится жарче. Тепловизоры не справляются! Это явно было не спроста: они направлялись к засекреченным лабораториям в правом крыле, и, видимо, именно они были целью злодеев. Изуку старался не касаться пламени: оно как-то очень неприятно ощущалось даже на расстоянии. Впереди раздались громкие взрывы. Изуку едва завернул за угол коридора, как мимо него пролетело несколько ножей, чудом его не задев. Они летели очень прямо, без потери высоты на излете, поэтому он не удивился, когда они развернулись в воздухе и снова устремились к нему. Тело двигалось само. Изуку ускользнул от атаки в несколько прыжков по стенам и потолку, ударом железных подошв впечатал ножи в бетон. Один из них он просто поймал за рукоять в воздухе и почувствовал, как действие причуды на предмет тут же пропало: стоило ему прикоснуться, как нож потерял инерцию и скорость и безвольно отяжелел в его ладони. Его лезвие было измазано ярко-красной кровью. Но в коридоре никого не было, а значит злодей мог управлять предметами, которых не видел. Изуку на секунду замешкался, прикидывая, а стоит ли оставлять ножи без присмотра. Он не чувствовал в них больше угрозы, и потому двинулся вперед, туда, где громкие взрывы означали жаркий бой. Нужно было торопиться. И все равно он опоздал: когда Изуку добрался до бронированных дверей лаборатории, от них уже почти ничего не осталось. Но злодеи, а их было двое, так и не смогли пройти их. В разбитом дверном проеме стоял Динамит. Изуку сразу заметил глубокую рану на его правом плече, и без раздумий бросился в бой. Теперь им было проще: у каждого было по одному противнику. Им с Динамитом удалось разделить внимание злодеев, и каждый теперь сражался сам за себя. Изуку достался худощавый парень, возраст которого никак нельзя было угадать. На нем был какой-то красный, блестящий костюм, мешком болтавшийся на его плечах. Видимо, так было специально задумано — эта ткань причудливо двигалась, скрадывая движения, и Изуку едва не пропустил вдруг вылетевший из складок одежды нож. Он успел отдернуть голову в последний момент, и лезвие пролетело мимо, едва оцарапав щеку. В следующий миг рядом вздыбилась волна малинового пламени, но тут же угасла, возникнув в другой части коридора, и разлетелась искрами, разбившись о мощный взрыв Динамита. — Не отвлекайся, ублюдок! Изуку мысленно дернул плечом. Кто еще кого поддерживал. Нужно было быстрее заканчивать с этим «Блестящим». Усилив «полное покрытие» до семидесяти процентов, Изуку атаковал его сначала ударной волной, а потом и сам бросился вперед. Его противник пытался увернуться от первой атаки, но сделал это слишком очевидно, и Изуку смог его перехватить крепким ударом «крушителя». «Блестящий» как-то сдавленно скрипнул, перекувырнулся в воздухе, и распластался на полу. Изуку быстро проверил пульс: «Блестящий» был жив, но находился без сознания. В этот же миг вокруг него водоворотом завертелось пламя, и Изуку пришлось спасаться быстрыми, отрывистыми прыжками, уворачиваясь от все новых языков огня. — За меня! Ноги Изуку среагировали быстрее, чем он сам осознал. В два движения он оказался за спиной Киришимы, "упрочнение" которого явно выдерживало это пламя. — Я не вижу злодея! — крикнул Изуку. — Кажется, он управляет этим огнем! — Только дошло, блядь?! Изуку вскинул голову на голос, и увидел, как Динамит, отброшенный собственной взрывной волной, оттолкнулся ногами от скрещенных рук Киришимы и, ускорившись с помощью взрывов, скрылся в бушующем пламени. — У нас приказ осуществлять поддержку, — бросил через плечо Киришима. — Нужно вывести людей из лаборатории. Изуку заставил себя сосредоточиться на задании. Он не собирался говорить такие очевидные вещи. Он хотел сказать, но не успел, что огонь менял свою температуру, свою форму, и был словно продолжением тела своего хозяина. Это не было похоже на пламя Тодороки: его огонь был возникающей стихией, которая менялась вся и исчезала вся, а здесь языки пламени возникали то тут, то там, но, когда их владельцу грозила опасность, они возвращались к нему. Значило ли это, что у злодея были ограничены запасы этого огня? Могло ли это наблюдение помочь Динамиту справиться? В любом случае, он уже оттеснил злодея вглубь вспомогательного коридора, и теперь вряд ли до него можно было докричаться. В лаборатории обнаружились трое ученых, которых им удалось вывести на лестничную площадку практически без приключений. Они были испуганы и халаты их были слегка обожжены, но в целом все обошлись без травм. Они вполне могли выйти сами в сопровождении одного героя. На этаже же все еще были слышны взрывы, и, оставив людей на попечение Киришимы, Изуку поспешил назад. Когда он добрался до дальнего конференц-зала, битва была окончена. Злодей в полусгоревшем черном плаще лежал на полу, раскинув обожженные руки в стороны и не шевелился. Динамит же стоял неподалеку, опираясь рукой на стену. По его правому запястью обильно стекала кровь, но он улыбался победоносной, но все равно презрительной улыбкой. — Динамит, выйдите на связь! — в голове раздался приказ Мандалы, которая, видимо, не умела передавать сообщения лично. — В правом крыле обнаружены пострадавшие. — Да как, блядь, — Динамит выхватил из поясного чехла рацию. — Какого хера, а? — Вы обезвредили злодеев? — голос в рации не был похож на Мандалу, видимо, детально координировал кто-то другой. — Да, у нас чисто. Где люди? — Десятый этаж, грузовой лифт… По рации не успели договорить, как здание вздрогнуло и по стенам пробежали крупные трещины. По полу шли ощутимые вибрации, и Изуку инстинктивно отскочил под несущую балку. — Здание рушится! — снова зазвучал в голове голос Мандалы. — Срочно выбирайтесь оттуда! — Динамит, гражданские… — зашуршала рация, но он не стал слушать: — У меня боевой тип, я неэффективен. Но здесь Деку. — У меня нет допуска, — одними губами произнес Изуку, и рация вторила ему теми же словами. Динамит усмехнулся: — Беру ответственность на себя, — убрал рацию и кивнул Изуку. — Идем. Изуку не двинулся с места. Пол под его ногами дрожал и грозил обрушиться, правую стену уже ощутимо повело, в окнах задребезжали стекла. История повторялась. Еще и люди, запертые в лифте. Черт возьми, он просто не должен был облажаться, просто должен был сделать свою работу, но внутри все почему-то замерло и перестало повиноваться. Он пытался хотя бы глотнуть воздуха, но даже этого не получалось, и легкие начало жечь в отсутствие кислорода. Пощечина прилетела жестко, но как-то очень знакомо. Изуку столкнулся взглядом с Динамитом, чья ладонь в мокрой от пота перчатке так и осталась на его щеке. В его красных глазах не было никаких отблесков, ничего, кроме суровой решительности: — Доверяй мне, Деку. Изуку словно электрическим током прошило. Голос, тон, взгляд. Кацуки. Динамит не стал задерживаться ни секундой дольше, и Изуку бросился за ним. Они поднялись на десятый этаж быстро, просто взлетев вдоль здания на волне нескольких мощных взрывов. Динамит закинул Изуку внутрь с помощью «икс-катапульты» и приземлился на треснувший подоконник следом. Шахта лифта как назло проходила прямо посередине крыла здания, словно позвоночник рыбы, от которого ребрами разбегались коридоры. Может, это и было удобно для сотрудников центра, и, наверное, было хорошо для эвакуации, но теперь это играло против застрявших там гражданских. — Деку, вскрыть двери сможешь? — Да, сделаю! Вряд ли Динамит смог бы вытащить оттуда людей без повреждений. Толстые двойные двери лифта вряд ли бы получилось разбить слабыми взрывами, а сильные разметали бы железо в клочья. Две женщины в белых халатах бросились к Изуку, размазывая слезы и косметику по своим лицам и его комбинезону. Стены в очередной раз застонали, сбрасывая штукатурку. Времени не оставалось. Изуку подхватил обоих женщин под плечи, приказав крепко держаться за его шею. С «полным покрытием» на сотню он наверняка успеет выскочить. Грохот проламывающегося потолка должен был стать приговором, но бетонную плиту взрывом отбросило вверх на долю секунды, за которую Изуку успел уйти из-под удара. — Быстрее, блядь! Изуку слышал, что с Динамитом было тяжело работать, но сейчас ему было комфортно. Несмотря на то, что пол и стены уже повело куда-то вниз, и проем окна обещал закрыться, громкие взрывы, разрывавшие барабанные перепонки раз за разом отталкивали нависающий над ними потолок. Динамит стабильно расчищал им дорогу, лишь в последнюю секунду уступив выход. Оконный проем мелькнул схлопывающимися воротами, и Изуку вылетел из рушащегося здания навстречу голубому небу. Его сердце радостно отбивало ритм за сотню ударов в минуту, и по венам, по мышцам приятной щекоткой мчалась радость. Успел. Он приземлился, взметнув «особым стилем» пыль с тротуара и смягчив удар о землю, так что девушек, вцепившихся в его шею мертвой хваткой, почти даже не встряхнуло. К нему тут же бросились полицейские и медики, а Изуку с каким-то искренним облегчением обернулся на звук крушения. Исследовательский центр осыпался карточным домиком, но его миссия по спасению сегодня была выполнена. Изуку огляделся по сторонам, ища взглядом Динамита. Но его здесь не было. Изуку хотел было отогнать от себя паршивые мысли, как в этот миг еще рушащееся здание полыхнуло малиновым пламенем. Остававшиеся сваи, стены не выдержали, и весь каркас сложился с громким металлическим стоном. Пламя погасло так же внезапно, как и появилось. На месте правого крыла исследовательского центра осталась обожженная куча обломков и стекла. На месте левого крыла еще торчали останки каркаса. Изуку едва перемахнул через забор, когда его остановил приказ Мандалы: — Никому не приближаться до выяснения обстоятельств! Сердце Изуку болезненно сжалось. Он выхватил рацию, докладывая о случившемся. Динамит остался там, где-то под обломками, и у них не было времени выяснять обстоятельства. Конечно, Изуку не мог этого заявить. Он сам знал, что в нем говорили эмоции, те же, что говорили бы останься там Шото или Урарака. Он должен был возвращаться несмотря на опасность, ведь риск навредить кому-то кроме себя сейчас был крайне низким. Гора развалин вдруг утробно зарокотала, словно ее тлеющее чрево еще было голодно. Потом еще раз. И еще раз. На четвертый это урчание сменилось грохотом, и куски бетонных плит полетели в разные стороны. Теперь уже было видно, что завалы сотрясает от взрывов, и Изуку ликующе бросился на звук. Динамит был жив, и Изуку был полон решимости помочь ему выбраться.***
И теперь эта картина все еще стоит перед глазами Изуку, пока он ждет в приемной первой городской больницы Мияги. Динамит, разбросавший последним мощным взрывом пыль и пепел, укрывавшие его с головой. То, как он поднялся, вскинув правый кулак в воздух, навстречу густому ветру подлетающего вертолета. Правда, Изуку помнит не наслаждение победой в его жесте, а красно-коричневые разводы ожогов по обнаженным участкам его кожи, запекшуюся кровь на волосах да плетью повисшую левую руку. Изуку успел к нему первым, но его быстро оттеснили медики, а самому Изуку тут же достались еще задачи, от которых он не смог бы никак отказаться. Теперь он сидит в зале ожидания, надеясь, что сегодня ему разрешат навестить Динамита. Изуку нервно теребит ручки крафтового пакета с фруктами, но чувствует, что этого мало, чтобы выразить свою признательность. Вчера ему вернули допуск к спасательным операциям. Его все еще будет периодически вызывать следственный комитет, но это уже кажется совсем неважным. Изуку наконец снова чувствует в себе уверенность. Снова чувствует себя героем. И, что скрывать, он очень ждет момента, когда можно будет убедиться, что Динамит на самом деле и есть Кацуки. Тот самый Кацуки, с которым последний раз Изуку расстался, целуясь по французски и мечтая увидеться снова. Мечтая предложить встречаться не только на сессиях. Последний раз ему показалось, что Кацуки был бы не против. — Мидория Изуку, вы можете пройти в палату номер тридцать шесть. В больничной палате всегда по больничному. На прикроватном столике, правда, цветет букет белых гортензий в простой высокой вазе, но больше ничего не отличает это место от сотен других таких же. Динамит полулежит на высоких подушках, читая что-то в смартфоне. Кажется, будто он не услышал, как открылась дверь, и Изуку пользуется этим моментом, чтобы как следует его рассмотреть. Видно, что его долго латали: его левая рука до сих пор в гипсе, правая забинтована, и на лице несколько ссадин заклеены специальными квадратными пластырями. Голова все еще перевязана, и светлые, нежного пшеничного цвета волосы торчат в разные стороны из-под бинтов. — Я тебя вижу, чертов Деку, — бросает ему Динамит, не отвлекаясь от экрана. — Мне неудобно вертеть башкой, чтоб ты знал. Изуку смущенно краснеет и поспешно подходит, садится на стул у постели Динамита. Он все никак не может насмотреться. Потому что то, как он произносит «Деку» не оставляет никаких сомнений: — Каччан. Динамит, наконец, отвечает ему смеющимся взглядом, в котором столько же задора, сколько и обещания прибить, как только появится возможность: — Только ляпни это при ком-нибудь, Деку. Как тебе вообще хватило ума использовать там свой геройский псевдоним? Изуку улыбается своей самой счастливой улыбкой: — Бакуго Кацуки? Он намекает, что Динамит в принципе использовал реальное имя, и тот, поняв это, выразительно кривится: — Это косплей, дебил несчастный, — но тут же возвращает себе мирно-усталый вид. — Как ты, Деку? Изуку кивает в знак того, что все с ним в порядке. Он никак не может налюбоваться. Здесь, вне Золотого дракона, вне сессии, даже такой Кацуки выглядит потрясающе красивым, досягаемым, и к нему хочется прикасаться. Изуку ощущает себя ребенком перед коробкой рождественского подарка, которым так хочется обладать, но так стыдно торопиться и распаковывать. И он медлит, наслаждаясь расслабленным взглядом Кацуки, так же неторопливо изучающим его лицо. — Каччан, давай встречаться? — наконец произносит Изуку, убедившись, что этот зрительный контакт остается таким же нежным и доверительным. Кацуки насмешливо поднимает брови: — Рехнулся, Деку? — но его взгляд все еще спокойный, и Изуку уверенно кивает в ответ: — Наверное, да. — И нахрена оно мне надо? Ты ведь предлагаешь сейчас свиданки и всякую такую поебень? Это звучит грубо, но звучит классно. Изуку хочет мчаться с работы в кафе или на площадь, чтобы погулять у фонтанов. Хочет не ломать голову над тем, кто оставил шоколадку на его рабочем столе. Хочет выбирать фильм для совместного просмотра и ждать Кацуки у себя дома. — Да. — Ага. И чтобы ты через месяц начал закатывать мне сцены ревности из-за моей работы? — он очень выразительно подчеркивает слово «работа», и Изуку вдруг ловит себя на мысли, что не хочет даже думать, что руки Кацуки могут касаться кого-то другого. Он не думал об этом раньше, пока они были связаны только своевременной оплатой. Но представить себе, что после их свидания Кацуки будет возвращаться в Золотой Дракон, в чей-то номер, выше его сил. И Изуку снова кивает в ответ: — Да, — он сохраняет ту же благоговейную улыбку, надеясь, что его уверенность сможет пробиться сквозь эту ленивую насмешку. Кацуки закатывает глаза: — То есть ты предлагаешь мне скучную моногамную жизнь в обмен на эти щенячьи глазки? Бля… — Изуку готов уже расстроиться, когда Кацуки возвращается к нему взглядом. — Хер с тобой. Я согласен. Изуку от счастья подбрасывает на месте, он подается вперед, быстро касается губ Кацуки легким, ненавязчивым поцелуем и не может сдержать ликующего смеха. Кацуки следит за ним с хитрым прищуром, отвечает на следующий поцелуй и тоже смеется. — А ты будешь заботливым парнем прямо с сейчас и сгоняешь мне за газировкой? — с каким-то подколом произносит Кацуки, а Изуку воспринимает это просто как черту его колючего характера, с которой сейчас вообще не хочется бороться: — Ага. Сейчас принесу, — он срывается с места, почти сталкивается в дверях палаты с Киришимой, который, видимо, зашел по поручению агентства. — Привет, Эйджиро! И мчится по коридору, стараясь идти спокойно там, где его могут заметить медсестры. Ему хочется вернуться скорее к Кацуки и провести рядом остаток этого дня. А завтра он вернется сюда снова уже после работы. И послезавтра. И так, пока Кацуки не выпишут. А потом у них будет много времени, чтобы узнать друг друга получше. И Изуку уверен, что ему это понравится.***
Киришима провожает Изуку теплым дружеским взглядом и заходит в палату: — Чего это он так воспылал? — Кацуки скупо разводит руками, явно избегая боли, и Киришима догадывается сам. — О, он все-таки предложил тебе встречаться? Изуку последние два дня был как на иголках и громко шептался с Ураракой, спустя какое время после знакомства считается нормальным предлагать отношения. Кацуки коротко кивает: — Я согласился. Киришима хмурится, ставя белый непрозрачный пакет у его кровати: — А как же «работа»? — Я больше не работаю, — Кацуки произносит это с какой-то ноткой то ли гордости, то ли превосходства, и тут же становится задумчивым. Киришима садится на прикроватный стул, попадая в его поле зрения: — Это внезапно хорошая новость, знаешь ли. Хотя Мидория всегда был с амбициями на номер один, так что логично, что тебя он делить тоже не захочет. А ты ему рассказал? — Киришима делает выразительную паузу, на что Кацуки только отмахивается: — Еще рано. Пусть привыкнет. Киришима вздыхает, словно говоря «ну как хочешь» и кивает на пакет: — Тебе мать передала… — договорить он уже не успевает: — Я здесь! — дверь палаты отъезжает в сторону с характерным звуком, и на пороге появляется Изуку, светящийся от счастья и размахивающий разноцветными баночками газировки. Киришима поспешно поднимается, машет рукой, прощаясь, и оставляет их наедине.