Пути колдуна неисповедимы

В праздники одиночество ощущается особенно остро. Яна узнала об этом в свой одиннадцатый день рождения. Когда на улице впервые за долгое время по-настоящему греет солнышко и весело щебечут птички, хочется бегать по яркой зелёной траве и искать на земле божьих коровок. Или спуститься до пляжа и построить первый в году замок из прохладного мокрого песка. Или тайком убежать в лес, чтобы нарвать букетик лютиков. Что угодно – но уж точно не сидеть взаперти в своей комнате! За окном Яну ждал целый мир: птички манили сладкими песнями, переливались небесной синевой лужи после ночного дождика, блестели капельки росы на молодых крупных листьях. Мир за окном звал Яну: исследуй меня! Посмотри, как много интересного! Беги скорее, надо так много успеть, чего же ты ждёшь? Яна бросила унылый взгляд на тополь за окном и, стиснув зубы, вернулась к домашней работе. Девочка получила двойку по литературе, и была наказана. В собственный день рождения! В первый тёплый день! И всё из-за дурацкого стихотворения: Яна попросту болела, когда его задали, а одноклассники не удосужились сказать ей, что нужно учить. Несправедливо? Совершенно! Обидно аж до слёз. Сначала Яна пробовала бунтовать: в почти одиннадцать лет в маленькой голове под копной каштановых волос сформировалось удивительно острое чувство справедливости (впрочем, как это и бывает со всеми детьми примерно с четырёх лет до глубокой старости). Вечером она заявила, что отказывается от ужина. Мама раздражённо вздохнула, но спорить с маленькой чертовкой не стала. Легла спать Яна довольная собой, но проснулась жутко голодной. Ещё и как выяснилось, голодовка не произвела сильного впечатления на родителей: после праздничной яичницы с сыром Яне напомнили про стихотворение, которое нужно выучить. И что пока она его не выучит – из дома не выйдет и торт (мама обещала медовик, её любимый!) не получит. — Мне уже одиннадцать! — громко возмутилась Яна, едва не подавившись. — Кто вообще наказывает взрослого человека? Тем более в его день рождения! — Взрослый человек сам бы понял, что сначала идут дела, а уже потом – развлечения, — отрезала мама. — Раз такая взрослая, должна уметь исправлять ошибки. Яна могла бы поспорить, но слишком уж грустный голос был у мамы. Почему-то взрослые всегда думают, что дети ничего не понимают. То ли эти взрослые сами ничего не понимают, то ли Яна чересчур умна для своего возраста (что, если честно, менее вероятный вариант). Она отлично слышала, как вчера папа опять вернулся поздно, и как опять злобно разговаривал с мамой. Потом он опять ушёл спать на диванчике на первом этаже, а мама опять долго и тихо плакала. Опять поругались. Яне стало жалко маму: никто её защитить не может. Даже собственный папа, который уехал куда-то на очень важный слёт колдунов. Опять. Маленькая девочка поступила совсем по-взрослому и решила, что не будет и дальше спорить. Проще уже выучить это дурацкое стихотворение и порадовать маму. Яна тихо извинилась, помыла за собой тарелку и крепко-крепко обняла печально улыбающуюся маму. А потом побежала в свою комнату, чтобы быстрее закончить с важными делами и приступить к, возможно, менее важным, но точно более интересным! Яне сегодня исполнялось целых одиннадцать, и она жутко боялась, что чего-то может не успеть в этой жизни. — Какой смысл учить, что там кто-то говорил о природе, если я не могу посмотреть на неё сама? — недовольно задумалась Яна вслух, покручивая в пальцах подвеску в форме монетки. Во время глубокой сосредоточенности или сильного волнения ей всегда нужно было занять руки. Благо, дедушка подарил несколько лет назад красивое украшение с камушками (бирюза, вроде? Он же точно рассказывал ей! А Яна опять забыла) и старой позолоченной монеткой посередине. Родители каждый раз удивлялись, как Яна всё ещё не порвала цепочку своими ковыряниями: магия, не иначе. Впрочем, возможно, так оно и есть: скорее всего дед просто зачаровал украшение так, чтобы Яна не могла ни порвать, ни потерять его. Удобно, когда твой любимый дедушка – сильный и уважаемый в обществе чароплёт! Девочке вообще иногда казалось, что во всём этом мире её за человека считает только дедушка. С папой нормальное отношение прекратилось, стоило Яне выйти из того возраста, когда дети слепо обожают родителей. Она всё ещё любила его, искренне радовалась, когда он приходил почитать ей на ночь или брал с собой в город. Вместе с этим Яна не могла забыть его злой, неприятный голос, которым он спорил с мамой. Постепенно отец отдалялся, виновато и устало улыбался, обещая почитать как-нибудь в другой раз. Яна не обижалась, по крайней мере, очень старалась. В конце концов, у неё был дедушка. Который мог обучить её тем невероятным штучкам и фокусам, что умел творить сам. Обещал, что обязательно расскажет всё, когда Яна станет постарше. И ответственнее. И менее упрямой. Яна разозлилась на себя и решила, что больше не будет отвлекаться, а возьмёт и выучит этот стих! А то вдруг в ведьмы не возьмут с двойкой. Стихотворение долго и упорно не поддавалось учению, но чтобы переупрямить Яну, нужно явно быть кем-то посильнее. Через час девочка довольно улыбнулась и победно захлопнула книжку: она была уверена, что на следующем занятии сможет ответить на лучшую оценку. А сегодня можно было мчаться в лес, главное – не забыть накинуть курточку. Тепло теплом, но от речки рядом всё-таки тянуло холодом, а Яна ещё не окрепла до конца после болезни. Весело насвистывая незатейливую мелодию, Яна скатилась вниз по лестнице. С кухни соблазнительно пахло яблоками и мёдом: мама уже начинала готовить вкусности на праздничный ужин. Яна не удержалась и заглянула из коридора, восторженно вздохнув. Столько вкусных запахов манило! — Ты уже всё выучила? — строго свела брови мама, вытирая руки о полотенце с принтом в виде кроликов в жёлтых платьицах. — Выучила, — скромно улыбнулась Яна. — А у нас что, гости будут? А яблочко можно? — Может, кто-то из соседей зайдёт. Я приглашала, почему нет, — мама пожала плечами, протягивая ей самое красное яблоко. — И даже тот старый дядя колдун? — Яна страшно округлила глаза. — Сколько раз тебе говорить, что нельзя так говорить о взрослых! Балор не страшный, он наш друг. — Он твой друг, — фыркнула девочка. — Дедушке он не нравится. И мне тоже. — Ты его видеть не видела ни разу, не нравится он ей! И вообще: собралась гулять – иди, а то найду дело, если заняться нечем. Давно у себя полы мыла? В шкафу беспорядок третий месяц лежит. Кровать наверняка опять не заправила. Яна намёк поняла и мышкой выскользнула с кухни, успев захватить со стола ещё бутерброд и банан: всё-таки прогулка предстояла долгая! Почти мгновенно выскочила из дома, поймав отголосок крика «Далеко не ходи! Чтоб через два часа дома была!» Ноги сами понесли мимо небольшого заросшего огородика и скрипучих качелей на заднем дворе к лесу. Яна поправила небольшой рюкзак на плече, вгрызлась в яблоко (живот всё ещё неспокойно урчал после вечерней выходки хозяйки) и ловко перескочила через поваленный грозой дуб. Редкие деревья вскоре сменились настоящей глухой чащей, которая, впрочем, нисколько не пугала Яну. Ещё с детства она гуляла здесь частенько вместе с дедушкой, изучала под его наставлением местные растения и училась ориентироваться на местности. Лес пугал лишь незадачливых путников, заблудившихся на пикнике, и то делал это совершенно не злобно, шутливо, обязательно выводя незнакомцев на нужную тропку. Лес ласково принимал знакомых, с радостью дарил им сладкие ягоды брусники, черники и клюквы, пел звонкими голосами птиц и выстилал комфортную тропинку крохотными следами местных зверушек. Яна чувствовала особую связь с этим лесом и каждый раз будто заново открывала его со всей первозданной красотой, спрятанной от глаз других. Солнечные блики игривыми зайчиками разбежались по листве и лужам. Яна мгновенно промочила ноги, как бы не старалась аккуратно пройти вглубь леса. Приключения будто обиделись за долгое ожидание и совсем не собирались появляться на пути девочки – разве что в виде мелких неприятностей и грязных ботинок. Яна тяжело вздохнула и плюхнулась прямо на старый трухлявый пень, грозящийся разломаться под её весом. Из рюкзака был выужен бутерброд, уничтоженный в два укуса. Яна затихла, вслушиваясь в звуки леса. Что-то было не так. Слишком тихо. Птички умолкли где-то на середине пути, и лишь порой тревожно откуда-то кричала кукушка. Лёгкие облачка отяжелели под весом воды, постепенно превращаясь в свинцовые тучи. Яну передёрнуло от прохладного ветра: немудрено, ведь чуть ниже находилась быстрая речка, по которой обычно так весело пускать бумажные кораблики. Как бы Яна не пыталась себя приободрить, списав тревожное ощущение на изменение погоды, получалось слабо. Лес будто шептал девочке, что время для приключений на сегодня закончено, и ей лучше уходить. Яна резко обернулась: кустарник шелохнулся, или ей показалось? Холодало. Обидно, ведь ещё пару часов назад погода была волшебной! И всё-таки Яна решила не испытывать судьбу и вернуться домой. Тем более, что уже промочила ноги, а вновь болеть не хотелось от слова совсем. Лишь задержалась буквально на пару минуточек, поспешив к ближайшей луже, чтобы промыть в ней ботинки от грязи. А то опять мама будет ругаться. Совсем чуточку, так, слегка притронуться к воде! Лужа оказалась мутной, подёрнутой радужной дымкой. Яна несмело провела подошвой по поверхности воды и тихо пискнула, мгновенно зажимая себе рот и воровато оглядываясь вокруг. Ей показалось, или в отражении воды кто-то был? Вокруг – тишина. Только солнышко исчезло за тучами, отчего деревья вокруг мигом потускнели. «Да что ты как маленькая!» – фыркнула Яна, быстро промывая ботиночек. Она затылком чувствовала чей-то взгляд, но не спешила бежать. Это всё погода портится, вот все звери домой спешат, вот и Яне тревожно. И всё-таки за ней наблюдали. Шестым чувством, мурашками по спине, подрагивающими пальцами Яна всё-таки чувствовала, что тут не одна. Успокаивало лишь ощущение: её с любопытством изучают, а не загоняют в ловушку. А может, ей просто показалось. Мама часто говорит, что Яна видит то, чего нет на самом деле, много фантазирует и вообще лучше бы жила реальным миром. Например, могла бы чаще помогать с уборкой или огородом, а не валять дурака. Прежде чем покинуть полянку с пеньком, Яна последний раз осмотрела деревья, выискивая что-то в густой кроне. — Я тебя не боюсь, — громко заявила Яна и быстрым шагом двинулась к дому. Лес шелестом усмехнулся в ответ.

***

— Ты меня до могилы доведёшь, — скорбным голосом заявила мама, поймав грязную и промокшую дочь за попыткой незаметно проскользнуть в собственную комнату. — Не стыдно в таком виде к матери приходить, горе луковое? Яна застыла на пороге, переминаясь с ноги на ногу и жалостливо шмыгая носом. — Бегом переодеваться в сухое. И спускайся за чаем. — Когда вернётся дедушка? — внезапно вскинула голову Яна, останавливаясь на середине лестницы. — Он что, не поздравит меня? — У него очень важные дела на собрании. Сказал, что постарается вернуться как можно скорее. Ты же понимаешь, солнышко, — мама опустила грустные глаза, вмиг растеряв всё праведное возмущение по поводу внешнего вида дочери. — Не стой столбом, пожалуйста, переоденься. Приведи себя в порядок. Дурацкий день какой-то. Что может быть хуже, чем куча мелких, но чувствительных неприятностей? Только куча неприятностей в день рождения. Сначала ссора родителей, затем стих этот, лес, погода, дедушка. Как будто весь мир решил, что Яне резко нужно повзрослеть. «Приведи себя в порядок». Да вот бы кто из старших привёл сам себя в порядок, хоть раз исполнил обещанное и просто побыл рядом. Из старого зеркала с бронзовыми птицами на Яну смотрела хмурая девочка с бледным лицом и глупыми растрёпанными косичками. Мама упорно добивалась роскошных длинных волос от дочери, а та смиренно терпела. Никогда в жизни у неё не будет густой красивой копны волнистых волос, как у мамы: распущенные пряди обычно свисали тонкими безжизненными сосульками, вызывая скорее жалость, чем восхищение. Однако мама не теряла надежды, а Яна не протестовала просто потому что. Хотя кому вообще может быть удобно бегать и прыгать с такой длиной? Девочка мрачно уставилась на собственное отражение, словно играя с самой собой в гляделки, а затем решительно, не давая себе одуматься, схватила с раковины садовые ножницы, отстригая косички у самых ушей. Глупые взрослые. Столько обещаний она слышит каждый день: «Да, дочь, конечно, мы купим тебе ту книгу, что ты так долго просила»; «Обязательно погуляем вместе, когда будет меньше работы»; «Я вернусь к твоему дню рождения». И каждый раз – «Ну ты же взрослая девочка, ты же понимаешь, да?» Яна ни черта не понимала в этой жизни, но очень сильно хотела бы это изменить. И явно никто из семьи не собирался ей в этом помогать.